скачать книгу бесплатно
Беглецы тем временем, опасаясь преследования Мартонена, были уже за поселком. И хотя проводником была ворона, истинным проводником себя считал Григорий, догнавший их уже за последним домом. Он шел впереди всех, задрав хвост трубой. А ворона пусть летает там наверху – тешит себя нехитрым своим делом!
Идти по утоптанной тропинке было легко и приятно, и кот невольно очаровывался красотой местности. Во всяком случае, Дарий-Григорий Второй, воспитанный на телефильмах о разнообразии животного и растительного мира, имел хороший вкус и умел ценить природную красоту! Особенно сейчас, ранним июньским утром, на этой чудесной тропинке, огибавшей озеро. Огромные и стройные, как струны, светлые сосны и березы сменялись такими же огромными, но тяжелыми угрюмыми елями. Там и сям лежали разбросанные ледником валуны и глыбы, похожие на яйца доисторических монстров. Поляны не созревшей еще черники и брусники перемежались папоротниковыми коврами. Кот с интересом отметил, как появилось два солнца. Одно отсекало зеленые верхушки деревьев, росших ниже к воде, а второе резало бурые и белые стволы у основания. Оказывается, вверху было настоящее солнце, а внизу всего лишь его отражение в озере, и то не одно, а неожиданно два, три, пять отражений – в зависимости от ширины водоема в этом месте. Когда шли ельником, стало прохладно и тревожно, и богатому воображению кота померещился уродливый ящер, с клёкотом вылетевший из темной чащи. Григорий даже на мгновение замер, но тут же прогнал свои фантазии. И тут едва не наступил на гадюку, гревшуюся на плоском камне прямо на тропинке. Она была точь-в-точь под цвет камня.
Кот остановился и предостерегающе поднял лапу. Петух, увидев змею, хотел тут же наброситься на нее, но Григорий успел остановить безумца.
– Я поговорю с ней. Я знаю, как надо общаться со змеями. А вы уйдите с тропинки и встаньте в сторонке, на том пригорке.
Кот подошел к гадюке ближе и уселся на задние лапы. Умывшись (он считал, что со змеями надо разговаривать только тщательно умывшись), Григорий обратился к пестрому кожаному чулку. Голос его был мягок и бархатист, он успокаивал и гипнотизировал.
– Доброе утро, красавица… Какое сегодня прекрасное солнце… И настроение чудесное… Недалеко отсюда я видел чудную мышиную норку и слышал, как в ней пищат мыши… Недалеко, прямо по тропинке, сразу за поворотом с правой стороны… Кстати, там же, но надо спуститься ближе к воде, болотце и в нем лягушки…
Не поблагодарив информатора, гадюка шмыгнула мимо него и заскользила по тропинке.
Путники тронулись дальше. Вскоре тропинка раздвоилась, предлагая идти дальше вдоль озера, либо в сторону и вверх, вглубь острова. Ворона прокричала, что надо идти направо, и кот повел отряд в гору, в гущу леса. Появилось много глыб, упавших деревьев, сломанных старостью и ураганами. Приходилось то и дело перепрыгивать с камня на камень, огибать валуны, перелазить или подлезать под упавшие березки и осины – здесь они были совсем другие, чем на берегу, – карликовые и хлипкие, продираться сквозь заросли калины, барбариса, шиповника. Нелегко было Маклеоду на старости лет демонстрировать эквилибристику с корзиной в пасти! Но пес успешно справлялся с царским заданием.
Ступать правее или левее тропинки было страшно, так как земля была покрыта пухлым слоем пружинящего мха, тысячекратно перегнившей листвы и сосновых иголок, трухлявых стволов и веток – под этим покровом наверняка были провалы, расщелины, ямы с неведомыми гадами и чудовищами!
Наконец вышли к вышке. Ворона взлетела на нее и проорала оттуда, что дом лесника уже близко. Похоже, тут уже много лет не было живой души. Всё же пришлось идти по пухлой почве сквозь заросли, паутину и колючки. Под лапами глухо потрескивали гнилые ветки, они то и дело погружались в бурое месиво перегноя. Но вот и дом, черный, покосившийся, с лопнувшими стеклами и дверью на одной петле. Осторожно зашли внутрь. Было глухо и пусто. Рядом с крепко сколоченным столом стояли две скамьи, вырубленные из сосновых стволов. В углу стояла допотопная койка с панцирной сеткой и никелированными шарами на спинках. Поперек ее лежал полосатый матрац, подушек и одеяла не было. Не было ни посуды, ни одежды, ни запасов еды. В небольшом шкафчике стояла банка с затвердевшей солью, лежала коробка отсыревших спичек, толстая оплывшая свеча и два желтоватых кусочка сахара-рафинада.
– Да, братцы, не разгуляешься, – сказал Маклеод. – Придется таскать еду из дома. Боюсь, один не справлюсь.
– Почему один?! – с возмущенно воскликнула ворона. – Мы с Дарием-Григорием Вторым поможем! Ведь поможем?
– Поможем, – кивнул кот. – Щедро, по-царски. Да можно и тут мышей половить. Чую, есть.
– Кому ты хочешь мышей половить? – спросил пес. – Где ты видел кур, которые едят мясо?
– Юстас любит червяков. Сам говорил.
– Курица не птица, червяк не мясцо! – опрометчиво произнес Маклеод.
– Но-но-но! – предостерег петух. – Чтобы я в последний раз слышал это!
Уже вечерело, в доме сгустился сумрак. Загустела и тишина. Она стала как кисель, который очень любили Маша и Даша, а Григорий терпеть не мог! То ли дело зеленые оливки и черный кофе!.. Уставшие и голодные путешественники сидели на скамьях и тупо глядели на пустой стол. Не было сил выйти из дома и поискать что-нибудь съестное. Птенцы уснули, съев перед этим всё прихваченное зерно, а взрослым мерещилась вкусная еда: Маклеоду – кость с мясом, Григорию – всё те же зеленые оливки и черный кофе, Чернавке – кусочки шашлыка, а Юстасу с женами – червяки и зерно. Им уже стало казаться, что сейчас они готовы съесть всё, что угодно, хоть волка. Однако усталость вскоре сморила всех.
Куры тоже стали кемарить, как вдруг в дверь постучали. Звук был тихий, осторожный и оттого устрашающий. Дверь была приоткрыта, и с добрыми намерениями кто бы стал стучать? Подал бы голос и зашел с дружеским приветствием. Кто? Петр? Если Петр, ладно. Хотя он и без стука зашел бы. А вдруг рабовладелец Мартонен?! Отсюда не убежать, не вырваться, даже если Юстасу стать грудью на защиту своего семейства, и всем его друзьям прийти ему на помощь.
– Я сейчас, – сказала ворона. – В окошко выскочу и посмотрю.
– Я с тобой, – поддержал ее Григорий. – Ты сверху смотри, а я снизу.
Через несколько минут они вернулись в дом и сказали, что рядом с домом никого нет. У дверей лежит то ли белый тюк, то ли полиэтиленовый пакет, наполненный под завязку, и черное ведерко на нем, видно лесник забыл.
– А кто-нибудь видел этот пакет, когда заходили? – спросил Маколеод.
И тут снова послышалось: «Тук-тук! Тук-тук!»
– Вот, – пошутил Григорий. – То тюк, то тук! А потом так-так!
– Смотрю я на вас, братцы, и ржу, – стала насмехаться над боязливыми спутниками ворона. – Смотрю и ржу…
– Смотри, ржой не покройся! – сказал Григорий. – Ржет она! Слышала бы ты, как ржет тяжеловоз жеребец Титан породы брабансон! Не похвалялась бы тут! Кстати, неплохо было бы этого жеребца сюда, разогнать страх-тоску. Вот так! Так-так!
И тут в третий раз раздался стук, и скрипнула дверь…
Глава 6. Добрый край
– Так-так! – раздался скрипучий, но вовсе не противный голос. – Так-так! Кто зовет меня?
Глазам ошеломленных скитальцев в дверном проеме предстало белое создание, напоминавшее снеговик, с передними лапками, как у белки, хвостом с кисточкой и в черной шляпе. У куриц и Маклеода душа ушла в пятки, даже Юстас и Гриша слегка смутились. Ворона же предпочла юркнуть в окно и наблюдать за происходящим снаружи.
– И вот на «так-так» явился Так-так! – пробормотал опомнившись кот. – Добро пожаловать, херра[1 - Herra, херра (фин.) – обращение к мужчине, господин.] Так-так! – Сломав пять спичек, Григорий зажег свечу и примостил ее в щель на столе.
– Рад видеть вас, мои друзья, в нашем Добром краю! Не обессудьте, что нет провианта, но это чепуха. В получасе ходьбы живет славная старушка, родом из России – там ее по досадной ошибке прозвали бабой Ягой. Так вот, она моя троюродная бабушка, а я ее двоюродный внучатый племянник, внук ее двоюродной племянницы. Вижу, запутал вас. Короче, седьмая вода на киселе. Я столуюсь у нее. Бабушка рада будет принять нас и накормить от пуза.
– На лопату посадит и в печь! – прошептала Дура-Жанна. Порой и ее осеняла мысль.
– Первую тебя! – зашипел на нее петух. – Нишкни!
– Позвольте представить вам, херра Так-так, моих друзей! – Кот справился со смятением. – Начну с себя. С вашего позволения, сэр Дарий-Григорий Второй, персидскоподданный. Это мои спутники: шотландский барон Гордон Первый Маклеод Единственный, рыцарь Юстас с двумя Дульсинеями, Пеструхой и Д'Жанной, посланница богов, близкая родственница вещего Ворона Чернавка, ну а там спит мелочь пузатая, пока никто. У них обряд инициации по осени будет.
– А что за обряд? – неожиданно заинтересовался Так-так.
– По осени посчитают и решат, быть им курами или табака.
– Турецким табака? – уточнил Так-так.
– Зачем же, финским.
Д'Жанна, попыталась было возразить их благородию, позволившему себе небрежно, вскользь отозваться о ее талантливых детках, но супруг так грозно взглянул на нее, что курица осеклась и не посмела открыть клюв.
– Прошу прощения, херра Так-так, за излишнее любопытство… – Кот сделал паузу. – Вы служите клерком или член Палаты общин?
– Иногда меня называют кодин-халтья, хотя кодин-халтья – даже не клерк, заурядный домовой, маленький человечек, вроде гнома, а я, как видите, посолиднее, просто Так-так. Кстати, дальний родственник Муми-тролля, очень дальний, десятая вода на киселе. Но вовсе не муми-тролль. И даже не ложный муми-тролль. Ну что вы! Это грибы сплошь ложные да царевичи! Конечно, отдаленно я похож на представителя этого славного рода, но все же я просто Так-так, единственный в своем роде. Это мой титул: Единственный в своем роде.
– Как и у меня! – с восторгом произнес Маклеод.
– Ну как же, как же! – воскликнул Григорий. – То-то я гляжу, знакомая морда! Ну конечно же, вы, херра Так-так, Единственный в своем роде, из Долины Муми-троллей, что под Турку! Как же, как же!
Спутники кота с благоговением посмотрели на крупнейшего знатока истории Суоми и ее культуры, а Так-так и вовсе снял пред ним шляпу.
– Повторяю, я не совсем муми-тролль, я просто Так-так, Единственный в своем роде.
– Присаживайтесь, херра Так-так, Единственный в своем роде! Вы же хозяин, а мы ваши гости! Я преклоняюсь перед вашим королевским смирением! – в очередной раз улестил хозяина кот.
Хозяин уселся и стал с любопытством разглядывать незваных гостей, вокруг которых плясали и извивались тени, покинувшие стены жилища. Посидев и помолчав минут десять, он поднялся, надел шляпу и предложил отправиться к бабушке. По его словам, та, зная об их приходе, уже третий час печет вкуснейший пирог из ржаной муки – калакукко с лососем и перловкой и неделю назад замутила бражку.
– Позвольте, – обеспокоился Юстас, – но по-фински кукко – петух! Уж не из петуха ли пирог?
– Уха из петуха! – пошутил Маклеод.
– Ну что вы, что вы! – успокоил Юстаса Так-так. – Она в курсе, что среди едоков будет петух! Как бы она допустила это!
– Как же получается, херра Так-так, Единственный в своем роде, – осторожно спросил кот, – мы знакомы всего четверть часа, а ваша бабушка уже третий час печет для нас пирог и неделю назад замутила бражку? Как такое возможно?
– Что вы удивляетесь, херра Дарий-Григорий Второй? Тут всё известно на неделю вперед. Аномальная зона. Не бойтесь, это не обычная аномальная зона, где происходят всякие ужасы, а единственная необычная, хотя тоже рождена поворотом подземной реки и особым узлом невидимой земной сетки. Аномальная зона добра, Добрый край. У нас еще будет время, и я расскажу о ней. Вам как, комфортно? Не чувствуете беспричинного страха?
– Нет! – сказал кот. – Одно лишь бесстрашие!
– Вот и отлично. Ну что, идем? Свечу захватите, а у меня есть фонарик.
Путники выбрались из дома. Свежий ветер тут же задул свечу. Настала ночь, и поскольку к вечеру стянулись облака, темень была, хоть глаз выколи. Так-так зажег фонарик и повел гостей по едва заметной тропке. За Так-таком шли вереницей ворона (она не стала лететь, боясь напороться на торчавшие в беспорядке сучья и ветки), кот, петух с женами, замыкал отряд пес с цыплятами. Гриша какое-то время терпел ворону впереди себя, но, в конце концов, занял ее место. Проводник изредка останавливался и ощупывал фонариком путников, чтобы удостовериться, не отстал ли кто от группы. Когда узкий луч света прыгал по нависшим веткам, то и дело проваливаясь в бездонную темноту, становилось жутко, но голодным и смертельно уставшим путникам было не до страха. К тому же заметно похолодало. Все мечтали поскорее дойти до приюта, согреться, поесть и как следует отдохнуть. Ведь впереди была полная неизвестность. Край, может быть, и добрый, но к кому? Одним цыплятам в корзинке, прижавшимся друг к другу, было уютно и тепло от дыхания Маклеода.
– Вот мы и пришли, – произнес Так-так и осветил фонариком небольшую бревенчатую избушку.
– А мы поместимся там? – спросил Григорий.
– Поместитесь! Это снаружи избушка выглядит маленькой, а внутри просторно! Я ж говорил про аномальную зону. Тут не только за неделю вперед всё известно, а и пространство раздвигается в любую сторону на пятьсот километров. Хоть до поселка вашего первого хозяина Мартонена, славный рыцарь Юстас, или до вашего Петербурга, славный шотландский барон Гордон Первый Маклеод Единственный.
– Из избушки можно попасть прямо в мой дом? – спросил кот.
– Да запросто!
– Что, и Мартонен может попасть в избушку? – забеспокоился петух.
– А вот это нет! Здесь одностороннее движение, полупроводник, если проходили физику твердого тела. Туда можно, оттуда нет. Оттуда только тем путем, которым я вас привел. Ну да что мы стоим? В ногах правды нет.
Так-так снял шляпу и пригласил пройти в избушку. Гостей встретила старушка, опрятно одетая, в цветастом передничке, гладко причесанная, без всяких пресловутых косм, о которых столько наврали всякие сказочники. Лучезарно глядя на входящих, она протягивала им хлеб-соль и приветствовала:
– Добро пожаловать в мой дом!
Так-так представил ее гостям:
– Моя третьестепенная бабушка, руова[2 - Ruova, руова (фин.) – обращение к замужней женщине, госпожа.] Лоухи.
– Вообще-то я нэити,[3 - Neiti, нэити (фин.) – обращение к девушке.] – поправила третьестепенного внука старушка, – но это неважно. Я не имею никакого отношения к той Лоухи, что в «Калевале», но я тоже родом из Карелии. Из России. Так что многим из вас землячка. Да и остальным не чужая, так как, сколько помню себя, живу в Финляндии. На два дома в одном доме, во как! Этот домишко пришел сюда еще в девятнадцатом веке.
Затем Так-так представил пришедших, не забыв титул каждого, а про цыплят сказал, что это наиболее вероятные претенденты на производство финского табака. Дура-Жанна опять было всколыхнулась, но Юстас гневно толкнул ее крылом. Та тут же успокоилась. Когда ее цыплят начинали хвалить, Дура-Жанна от гордости надувалась и лезла вперед, а как переставали, тут же забывала о них.
Гости уже стали переминаться с лапы на лапу от долгой церемонии представления, но тут Так-так пригласил всех за стол, посреди которого радушно дымился огромный ароматный пирог из ржаной муки калакукко с лососем и перловкой и застыла в почтении пред гостями пузатая бутыль бражки.
– На землянике, – указала Лоухи на бутыль.
Так-так ловко разлил бардовый напиток по стаканчикам.
– За тебя, бабуля! За вас, дорогие гости! За Добрый край! – произнес он, ловко объединив сразу три тоста.
Бражка и пирог были такие вкусные, что едоки не заметили, как умяли всё до последней крошки. Кот, отдуваясь, сказал:
– Здесь, и правда, время другое. Хотел бы вкушать этот пирог целую вечность, а он закончился в мгновение ока!
– Благодарю вас, досточтимый сэр Дарий-Григорий Второй за столь изысканный комплимент! – произнес Так-так, а Лоухи подскочила со своего табурета и сделала девичий книксен.
– Я рада! Я так рада! – воскликнула она. – С хорошими гостями и хозяева хорошо покушают! А теперь прошу в опочивальню! – Старушка ткнула пальцем в стенку, и та вдруг покатилась куда-то вдаль, открыв комнату с кроватями, напитанную свежим запахом простынь и наволочек.
Глава 7. Ночная беседа
Едва коснувшись головами подушек, путники тут же провалились в сон, глубокий и спокойный, какой бывает разве что в детской колыбели. Не спалось лишь Григорию. Как ни странно, новое место настроило его на мечтательный лад. При таком настроении кота обычно тянуло на свежий воздух, под звезды и луну, к запахам и звукам бездонной тьмы. В такие минуты он упивался своим одиночеством и воспоминаниями… Гриша поднялся с постели и вышел из спальни. Старушка с внуком сидели возле самовара и пили чай.
– Не спится? – улыбнулась Лоухи. – Что-то мешает?
– Нет, благодарствую. Всё прекрасно.
– Чайку?
– С удовольствием!
Кот сел на табурет и налил чай в блюдце.
– Узнаю русскую привычку пить чай из блюдечка и прикусывать рафинадом.
– Они давно так не пьют, – сказал Так-так. – Это уже пережиток.
– Ну что ты, Такушка! Господин Дарий-Григорий Второй вовсе не похож на саблезубого кота.
– Я выродок, роува Лоухи, – пошутил Григорий.
– Наити, – мягко поправила кота старушка. – Лучше говорите: госпожа.
– Миль пардон, госпожа наити! Горячий не пью, как обжегся на молоке. Хозяйка кастрюльку не закрыла.
– Как, нарочно?
– Ну что вы! Есть грех – любопытен… Какой ароматный чай!
– Иван-чай. Иммунитет повышает и очень полезен мужчинам.
– Я не жалуюсь, – откашлялся кот. – Впрочем, я одинок. Юстасу надо порекомендовать.
– Маклеоду не помешает, – сказал Так-так. – Беднягу утомила дорога.
– Старенький он, – вздохнул Григорий. – А скажите, почему вы это место называете Добрым краем? Это официальное название или аллегория?
– Официальное. И единственное. Другого Доброго края нет. Тут только мы с бабулей живем да теперь вы. Сюда даже злой комар не проскочит без нашего разрешения.
– А как же мы?
– Интересная компашка у вас подобралась, явных злючек нет, есть не очень далекие особы, но это поправимо, тут всё близко. А неявные злючки у нас легко становятся самыми добродушными созданиями.
