banner banner banner
Помни обо мне. Две любовные истории
Помни обо мне. Две любовные истории
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Помни обо мне. Две любовные истории

скачать книгу бесплатно


– Как не думать, женщина? Ты женщина, и этим всё сказано. Сама сказала, на тебе дом, вот и хозяйничай! А кто думать будет? Думать мужчина должен, а у тебя нет мужчины.

– Есть. Лавр его имя.

– Э, сегодня, наверное, день согласия. Посмотри, как он там, твой Лавр?

– Спит. Вахтанг, – обратилась Софья к брату, – мне в том доме кое-что взять надо, но я одна боюсь идти туда. Там такое было…

– Идем, – поднялся Джания. – Вера, поглядывай за Лавром. Если станет бредить, смочи повязку и на лоб и дай попить, но водки не давай.

– Э, а то я не знаю, – ворчливо отозвалась жена. – Ступай. Там канаву Зураб прокопал, чтоб не ездил никто. Не свалитесь.

Ночь была тихая. Луна спряталась в тучах, потемнело, но ветер пока не поднялся. Каждый шаг их, казалось, слышен был во всей округе. Вахтанг шагал молча, уверенно выбирая путь.

Подошли к дому Иллариона. Дом непривычно темнел на фоне темного же неба. Вообще казался абсолютно черным и неправдоподобно огромным. Софье он напомнил брата. Когда в нем бывал свет, и раздавались музыка и смех, он не был так пугающе огромен.

– Странно, даже собак не слышно, – обронила Софья.

– Спят, – успокоил ее брат, подумав: «Совсем плохо тут».

– Давай не в парадный, а сзади, – предложила Софья.

Они обогнули дом. Дверь была не заперта. Постояли с минуту, прислушиваясь к ночным звукам. Было всё спокойно. Они зашли в дом, прокрались на второй этаж, зашли в комнату, где Лавр под диваном хранил шкатулку. Комната была пуста. Вахтанг остался у двери, Софья встала на колени и стала шарить под диваном рукой. Ей казалось, что кто-то дышит над ее головой.

Шкатулки не было!

***

На рассвете Лавр проснулся. Огляделся. В комнате был полумрак. За столом кто-то спал, склонив голову на руки. Лавр, стараясь не шуметь, встал с кровати и, поддерживая правой рукой левую, вышел в соседнюю комнату. Его подташнивало, и кружилась голова.

– Ты куда? – послышалось сзади.

Лавр, качнувшись, обернулся. Вахтанг, позевывая, шел к нему.

– Привет, – бросил Лавр. – Мне надо выйти.

– Ты слаб. Софья! – позвал Вахтанг сестру. – Софья!

Зашла Софья. Похоже, она спала, не раздеваясь.

– Что случилось? Лавр, почему не в постели?

– Я скоро вернусь.

– Лавр, не ходи туда. Там ее нет.

Лавр опустился на стул, на который вчера сел, как только вошел в дом.

– Это он. Он! Где Георгий?

– Не знаю. Я его там не видела. Мне кажется, там вообще никого уже нет. Пустой дом.

– Да, – кивнул головой Вахтанг. – Даже собак нет.

VI

Николай рядом со своим единственным другом Рябцевым, оба смотрят вперед. Удивительно, ни на одной фотографии Коля не похож на самого себя. «Он не хотел раскрываться даже объективу, – подумала Елена. – Какой он тут молодой, почти мальчик, а взгляд как у старика…»

***

Николай Суворов встретился возле кофейни с Олегом Рябцевым. После школьных лет, когда они дня не могли прожить не повидавшись, и совместной учебы в институте работа разнесла их по разным кафедрам, и теперь они встречались от случая к случаю.

Прозвенел звонок, и студенты потянулись в аудитории. Николай и Олег зашли в кофейню. Две дамы с кафедры математики, оттопырив мизинчики, пили кофе с пирожными эклер и конфетами«Белочка». Николай и Олег взяли по чашечке двойного кофе безо всего и расположились за угловым столиком. Дамы, игнорируя молодых людей, рассматривали друг у друга колготки. Они поглаживали их, защипывали на коленках и бедрах, тянули, проверяя упругость и эластичность ткани. Николай поймал себя на том, что ему было неприятно наблюдать за этим, хотя он и не мог отвести взгляд. Дамы, заметив интерес молодых людей (Олег даже подмигнул одной), и бровью не повели. Допили свой кофе, мелко, как белочки, откусывая твердые конфетки, и гордо прошли мимо них. Им было под сорок. Пик педмастерства. Независимый от чужих мнений возраст.

– Возраст наливных бедер, – заметил Рябцев. – Стихи не пишешь? Есть слово лучше, чем вёдро. Бёдро, запомни.

Складывалось явно ошибочное представление, что эластичность импортных колготок для дамочек была интереснее эластичности мужских взглядов соотечественников. Но дамы всей своей поступью настаивали на этом! «Женщины не могут без того, чтобы не уязвить мужчин», – вспомнил Николай о матери. «Вот почему и неприятно», – подумал Суворов.

– Женщина в колготках – змея, – заметил Олег. – Никакой романтики. Чулки совсем другое дело. У чулок есть одна особенность, которой нет у колготок.

– Какая же? – спросил Николай.

– Чулки имеют особенность заканчиваться, в отличие от колготок. Какой смысл гладить женскую ногу в колготках? Женскую ногу гладить имеет смысл только в чулке. Поскольку в этой процедуре главное, когда заканчивается чулок и начинается кожа.

– Да ты гурман. Еще по одной? – Николай взял две чашечки кофе.

– На днях еду в автобусе, дело вечером, – продолжил тему Рябцев, – а сам под этим делом, плохо соображаю. Народу мало. Погода мерзкая. На последнем сиденье, где кресла друг к другу повернуты, сидит одинокая женщина. Представляешь, одна. И такая она неприкаянная! Я взглянул на нее, и меня как током ударило. Чистой воды Достоевский! Мне безумно жаль одиноких женщин. Хочется утешить. Сел напротив нее и сам не понял, как моя рука на ее ноге оказалась. Рукой веду, а она не реагирует. Только глядит на меня. И я сам как завороженный. Представляешь?

– Старушка, наверное?

– Да нет, лет тридцать, от силы тридцать пять.

– Значит, рефлекс выпал. Ну и чем кончилось?

– Да идиот я. Взял и зачем-то на своей остановке вышел, а она дальше поехала.

– Нехорошо ты поступил. Обидел женщину.

– Сам знаю, что нехорошо. Пить надо меньше. Опомнился, когда вышел. Вышел, а она мимо меня в окне проплывает. Как Неизвестная, та самая…И так она мне запала, что вчера весь вечер ездил по тому маршруту. Бесполезно!

Поговорив еще пару минут, они расстались.

Суворову от рассказа Рябцева стало нехорошо на душе. В тот момент, когда Олег произнес: «И так она мне запала, что вчера весь вечер ездил по тому маршруту», Николай будто сам пережил чувства Рябцева. И хотя это было, понятно, низкое чувство, оно неожиданно обрело в глазах Николая такую высоту, которой он за своими чувствами к женщине и не знал. Что толку в долгих ухаживаниях, если потом всё так пресно? Это во мне выдержка матушки. Вот кто может ждать хоть всю жизнь, а своего добьется. Так что же, вся острота только в этом ожидании?

Женщин Суворов чуждался, хотя и тянулся к ним. Странное раздвоение чувствовал он наедине с женщиной. Каждая женщина была для него продолжением его матери.

Он представил себя на месте Рябцева. Поступил бы он так же, как Рябцев? То есть подсел к женщине, стал гладить ей колени, а потом? Также выскочил на своей остановке? Или поехал вместе с ней? В этой случайной встрече пьяного мужчины и одинокой женщины в вечернем автобусе… его руке на ее ноге – там наверняка был чулок… тепле, передаваемом друг другу при этом… единении настороженных глаз… несуразности бегства и обреченности поиска на другой день – было столько поэзии, что Николаю захотелось от хандры то ли выпить, то ли пойти в зоопарк, где одни звери, и все чувства их звериные.

***

Поздно вечером Суворов автобусом возвращался из библиотеки домой. Он стоял на задней площадке и жадно всматривался в женщин, находящихся в автобусе. Их было на удивление мало. Ему казалось, что только здесь и только так, как Рябцев, он сможет найти свою половину. Себя он чувствовал почти пьяным от одних только мыслей. На Линейной в автобус зашла молодая женщина и уселась на заднем сиденье у окна. «Как Неизвестная, та самая…» Усаживаясь, она скользнула по нему взглядом. Николай физически ощутил, как ее взгляд зацепил его. Он, не колеблясь, сел рядом с ней. Сел и понял, что ни за что не положит свою руку ей на ногу.

– Увы, не дано, – пробормотал он.

– Что? – спросила женщина. У нее был голос с колокольчиками. Словно кто тронул веточку с серебряными колокольчиками. Колокольчики дрожали и наполняли воздух мелодичным звоном.

– Увы, нам не дано предугадать, где обрести, где потерять.

– Вы правы, – неожиданно разговорилась женщина. – Я сейчас показывала вышивку одним, – она махнула рукой в окно, – подрабатываю, стипендии не хватает. Так надули меня, – неожиданно рассмеялась она, да так задорно, что и Николаю стало смешно.

– А я вам хотел руку на колено положить, – сказал он и тут же пожалел, что не положил.

– Так положили бы! – воскликнула она. – Чего ж не положили, раз хотели? Испугались, наверное, что по морде дам?

– Не знаю.

– Испугались. Или не сильно хотели. А вот и моя остановка.

– Это и моя, – Николай вышел первым и подал девушке руку.

Та обронила: «О», передав этим«О» и то, что она оценила это, и то, что ей не так уж часто приходится это оценивать, и спрыгнула с подножки.

– Вы тоже тут живете или приударяете за мной? – спросила она, не отнимая руки.

– Живу и приударяю, – ответил Суворов, удивляясь собственному волнению. – Похолодало, что ли?

– Мой дом вон, на той стороне, пятиэтажка, – она махнула левой рукой в сторону мясокомбината.

– А мой этот, – указал Николай на свой дом. – Вон окна на шестом этаже.

Он посмотрел на их сцепленные ладони.

– Почему вы так волнуете меня? – спросил он.

– Наверное, потому, что сама волнуюсь, – засмеялась девушка. – Что будем делать?

– Я бы хотел еще побыть с вами. Пойдемте ко мне.

– Вы один?

– Нет, родители дома.

– А у меня никого. Я там комнату снимаю. Десяти нет? На полчасика, чай попьем, с хворостом. Любите хворост? Меня звать Елена. А вас? А то хозяйка любопытная.

– Николай, – ответил он разом на все вопросы Елены.

Хозяйка открыла дверь и тут же ушла к телевизору, ничего не спросив.

– Располагайтесь, Николай. Я поставлю чайник.

Суворов огляделся. В комнате было чисто и провинциально. И каждой клеточкой тела чувствовался бетон стен. Везде, где было можно, лежали салфетки с кружевами, несколько горшочков с цветами были погружены в вязаные кашпо. Шкаф был забит книгами. Николай открыл створки и стал смотреть книги.

– Собираете?

– Да, увлекаюсь, – призналась Елена. – Покупаю, меняю, вон те на талоны. В Молдавии была, несколько посылок отправила. Из Казахстана.

– Приличная подборка, – одобрил Суворов. – И поэзия, смотрите, практически всё, что есть доброго.

– Ну это вы преувеличиваете. Чего тут, один шкаф. У моих знакомых вся квартира в стеллажах, а у других вообще книги штабелями от пола до потолка.

– Зачем? – спросил Николай. – Какой прок от этого? Книги читают, а не штабелируют.

– Было бы чего читать. Давайте пить чай.

– Это хворост? – спросил Николай, хрустя тающими во рту лентами Мёбиуса. – У, вкусно. Медовый? Ни разу не пробовал.

Через полчаса Николай засобирался домой. Он хотел было позвонить матери, но ему почему-то стало неудобно посвящать еще кого-то в семейные разговоры.

– Ты меня не познакомила с молодым человеком, – оторвалась хозяйка от телевизора. – Сразу видно, порядочный молодой человек.

– Благодарю вас, – сказал Суворов. – У вас замечательная квартира. Очень уютная.

– А знаете, Николай, я вас тоже хочу проводить, – предложила Елена.

Они вышли из подъезда. Елена взяла Николая под руку, и они пересекли сначала улицу, потом проспект, подошли к подъезду Суворова, постояли около него, развернулись и пошли обратно к дому Елены. Постояли возле ее дома и еще раз проделали тот же самый маршрут. Они не замечали ничего вокруг, будто встретились после долгой разлуки. Их словно прорвало, и они рассказывали друг другу о себе всё, не заметив, как перешли на «ты». Пошел первый час ночи. Стало прохладно, но они не замечали и ночной свежести.

– Ну что ж, Лена, до свидания, – сказал наконец возле ее подъезда Николай. – Завтра обязательно позвоню.

Лена зашла в подъезд. Николай развернулся, чтобы идти домой, и в этот момент из подъезда раздался громкий крик. Суворов влетел в подъезд и в полумраке увидел две темные фигуры, зажавшие в углу Елену. Николай прыгнул из дверей на ближнего и повалил на пол, в падении ударив его коленом в спину. Вскочил на ноги и кинулся на второго. Тот выскочил в дверь. Николай подошел к Елене, обнял ее. Она судорожно прижалась к нему.

– Какие сволочи, – прошептала она. – Какие скоты! Ка…Коля!

Николай обернулся и увидел, как тот, которого он свалил на пол, заносит над ним руку. И скорее догадался, чем увидел, что в руке нож. Николай спиной упал на батарею у стены и, опершись об нее руками, повис на ней, сгруппировался и с такой силой ударил мужчину обеими ногами в грудь, что того отбросило к противоположной стене. Он стал хрипеть и задыхаться.

Елена схватила за руку Николая и потащила его наверх к себе. Хозяйка еще не спала.

– Что там за шум в подъезде? – спросила она. – Это опять вы? Лена, на тебе лица нет. А у вас кровь на лбу. Рубашка порвана. И тут кровь. О господи! Да что случилось-то?

Елена сбивчиво рассказала о нападении.

– Останьтесь, Николай, не выходите, – то ли предложила, то ли скомандовала хозяйка.

Пока Николай умывался, а потом звонил и успокаивал мать, Елена достала из-за шкафа раскладушку и застелила ее.

– Выпить бы, – Николай облизнул пересохшие губы. – Ничего нет?

Елена поставила на стол «Плиску», две рюмки.

– Сперва давай смажу и перебинтую.