скачать книгу бесплатно
Зачем он позвонил мне? Почему спросил про ориентир? Он не придет. Он никогда не найдет меня. Зачем я ему? А утром? Куда я пойду утром?
От понимания этого стало так страшно и одиноко, что я закрыла глаза и опустила голову на колени, про себя умоляя время растянуть эти пять минут до бесконечности.
«Я ненавижу тебя. Ненавижу. Всегда помни об этом».
Но я не вспомнила. Я так обрадовалась голосу сводного брата, что на миг охватившей меня радости забыла о его ненависти ко мне и о вечеринке.
– Настя!
– Стас!
Он стоял на пороге магазина, взъерошенный, с горящим взглядом, в распахнутой куртке и расстегнутой на груди рубашке… и тяжело дышал. Как будто внезапно остановил бег. Но это был он, родной человек в этой одинокой до ужаса ночи, и он пришел! Стас и правда нашел меня в огромном городе!
Я вскочила на ноги так стремительно, что едва не упала, споткнувшись о школьный рюкзак. Не в силах сдержать радостной улыбки, кинулась навстречу сводному брату, который широко шагнул ко мне, и замерла на месте за миг до того, как уже готова была поймать крепкие запястья и прижать к себе. Словно снова напоролась на его слова.
«Никогда не касайся меня! Кажется, я просил тебя держаться подальше…»
– Стас…
Мне так хотелось обнять его, быть нужной хоть кому-то, что я почувствовала боль в озябших пальцах. Мне стало стыдно, что не смогла сдержать чувств, и я расплакалась, стоя у его груди. Закрыла лицо руками, пряча взгляд от темно-серых, прожигающих насквозь глаз.
– Скелетина, ты опять ревешь.
– Да. Я думала, ты пошутил. Ты не придешь. Думала, что меня никто и никогда не найдет.
Пальцы Стаса коснулись моих плеч, и мы оба вздрогнули. Он тут же, словно ожегшись, отдернул руки, а я подняла на него глаза. Посмотрела в растерянное, раскрасневшееся на скулах лицо, оказавшееся вдруг так близко.
– Но я нашел. Ты здорово напугала меня.
– Я не хотела.
– Я знаю. Пошли домой.
Он забрал рюкзак и взял меня за руку. Выпустил запястье сразу же, как только подвел к красивой, уютно урчащей машине, возле которой курил незнакомый парень.
– Садись! – скомандовал коротко и грубо, словно под чужим взглядом смутился своего прикосновения. Закрыв за мной заднюю дверь, забрался на переднее сиденье, бросив под ноги школьную сумку с книгами.
Высокий парень тоже сел в машину. Обернувшись, взглянул насмешливо, заставив сжаться в комок под любопытным взглядом. Он был старше и крепче, но рядом сидел Стас, а я так устала сегодня бояться. А еще в машине было тепло и чисто. И очень хотелось домой.
– Твою ж мать, Фрол! Детский сад. А я-то думал, что ты с некоторого времени повзрослел…
– Рыжий, еще хоть слово…
– Да ладно тебе, школота! У каждого свои недостатки. Бывает.
– Она – моя сводная сестра и ничего больше!
Стас снова сердился. Я испугалась, что незнакомый парень сейчас обидится, но он лишь тихо рассмеялся, тронув машину с места.
– Как скажешь.
POV Стас
Она по-особенному поднимала глаза – как будто с поволокой. Сморгнув дымку с густых ресниц, доверчиво распахивала синий взгляд – открытый, кристально чистый, и хотелось смотреть в ее глаза и видеть свое отражение. Все время, пока она смотрела на тебя.
Я боялся ее взгляда. С тех самых пор, как впервые увидел девчонку. Мне нравилось быть сильным, уверенным в себе, независимым, она же делала меня уязвимым. И за эту слабость я тоже ненавидел ее. За то, что появилась в моей жизни и забралась в душу. Незаметно прокралась туда, куда я никого и никогда не намеревался пускать. Только не Стас Фролов. Не тот, кто привык играть чужими чувствами и находить в этой игре удовольствие. Короткое удовольствие с очередной девчонкой и ничего больше. Я собирался стать мужчиной, а не половой тряпкой. Я собирался остаться хозяином самому себе.
Так почему руки до сих пор дрожали, а голос охрип? Сердце, не унимаясь, стучало в груди, не остывая от обжигающего кожу холода. Кажется, вламываясь в магазины в поисках скелетины, я совсем забыл, что на дворе зима. Что рядом Рыжий. Не замечая вопросов друга, просил гнать машину быстрее, всматривался в зимнюю ночь, надеясь в свете мелькающих вдоль обочин фонарей увидеть знакомую тонкую фигурку девчонки в светлой куртке.
Я вел себя как дурак в своем страхе.
Кривая ухмылка Рыжего только подлила масла в огонь. Таким одержимым он меня еще не видел. И таким слабым – тоже.
– Как скажешь, – весело огрызнулся друг и перевел взгляд на дорогу. Ну и хрен с ним! Кроме сказанного, мне нечего было добавить.
Я посмотрел в зеркало заднего вида и снова встретился с распахнутыми глазами Эльфа. Сцепив зубы, отвернулся, не понимая себя. Не принимая того, что чувствовал, когда страх, наконец, отпустил. Что сейчас в горле стучало от радости, что нашел девчонку. Нашел, когда почти отчаялся найти. Что она рядом. И что сейчас я изо всех сил старался удержать под контролем, как тогда, когда хотел обнять ее, но испугался своего желания.
Нет, это не было ненавистью. Ненавидеть легко, это чувство всегда делало меня сильней, сейчас же я чувствовал боль. А еще злость на друга за то, что был рядом. Что видел меня таким. Что узнал о моей слабости раньше, чем я догадался сам.
Рыжий разогнал народ ночным звонком, и когда машина его отца остановилась у открытых ворот в Черехино, – дом оказался пуст. Лишь следы вечеринки, укатанная шинами дорога и по-прежнему орущая из динамиков музыка говорила о том, что еще совсем недавно здесь весело проводили время.
Сводная сестра никак не могла открыть дверь машины, и Бампер со вздохом перегнулся через сиденье, чтобы помочь девчонке. Внимательно посмотрев в лицо, криво усмехнулся, когда она отпрянула.
– Как зовут тебя, найденыш? – спросил он, и услышал в ответ тихое и осторожное:
– Настя.
– В кого ж ты такая хилая, а, Настя? Не кормят тебя, что ли?
– Отвали.
Это сказал я, а девчонка промолчала. Выскользнув из машины, оглянулась и побрела к дому.
– Ну и зачем ты, Витек? Она и без тебя замерзла и устала.
– Вижу, – Рыжий закурил. Щелкнул возле лица зажигалкой, открывая окно. – Причина, видимо, не моего ума дело?
Мне по-прежнему нечего было с ним обсуждать.
– Не твоего.
– Да, Стас, не в аптеку сгоняли. С резинками у вас еще долго не заладится. Детский сад, твою мать…
– Заткнись.
– Ладно, поехал я. Сводная так сводная. Машину у отца без спроса взял, придется выкручиваться.
Рыжий был моим другом, лучшим другом, и я сказал:
– Спасибо.
Хлопнув дверью «Мерседеса», остался стоять, сунув руки в карманы брюк, глядя вслед скрывшемуся в ночи автомобилю…
Я выключил музыку и закрыл окна. В доме было грязно и холодно, как всегда после вечеринки, и пахло травкой. Определенно, мать ожидал сюрприз, но я не хотел сейчас об этом думать. Ни о чем не хотел думать. Сейчас ноги несли меня к Эльфу, и я ничего не мог с собой сделать.
Я нашел ее на кухне. Не знаю, почему она не включила свет. Он мягко падал из холла в открытую дверь, освещая щуплую спину девчонки, что стояла у плиты с чайником, пытаясь зажечь конфорку. Она сняла верхнюю одежду, оказавшись дома, но ей все еще было холодно и хотелось тепла. И в том виноват был я.
Мне ничего не стоило отодвинуть ее в сторону, чтобы помочь, но, клянусь, она занимала так мало места! И была слишком трусливой, чтобы убежать, почувствовав меня за своей спиной. Так близко, что, последний раз всхлипнув, замерла не дыша, когда я забрал из ее рук чайник и зажег огонь.
– Такая худенькая… Скелетина, ты что, недоедала? Ты же с бабкой жила. Пироги, щи, блинчики с творогом и все такое, – прошептал в ее затылок, понимая, что говорю ерунду. Дурея от того, что могу касаться носом ее волос, чувствовать нежный запах и молочное тепло кожи.
– Она… Она не очень умеет, а я не прошу.
– Ясно.
Она все-таки вздохнула, но не отошла, греясь у моей груди. Склонила голову, опустив руки. Спросила так же тихо:
– Почему нет родителей?
– Когда дело касается работы, мать никогда не следит за временем. Она сумасшедшая в этом плане. Ты… ты все еще боишься?
Мы находились в доме одни, я вел себя с ней достаточно жестоко, ей было чего бояться. Я вспомнил, как ее пальцы осторожно касались моих губ, испачканных кровью. Как будто ей было не все равно.
– Нет.
В кухне стоял полумрак, в доме звенела тишина… Мое сердце в близости от Эльфа билось как безумное, тело горело. Хорошо, что она не могла видеть моего лица, сейчас оно лишилось холодной маски. Мне так давно хотелось до нее дотронуться.
– Стой, скелетина. Не шевелись.
Волосы оказались мягкими. Такими же шелковистыми и послушными под пальцами, как я представлял. Худенькое плечо под моей рукой неловко вздрогнуло, но тут же опало. Я боялся сделать девчонке больно, но отпустить от себя не мог. Потребность чувствовать Эльфа захлестнула меня, я наклонился и коснулся губами шеи…
Подумать только, я ведь мог ее не найти.
– Ты… – прошептал у подбородка, не понимая, что хочу сказать. Не находя нужного слова. – Эльф, ты…
Ладонь медленно скользнула вдоль руки и обхватила тонкое запястье. В пальцы тут же ударил пульс: ее сердце билось так же стремительно, как мое, а тело больше не дрожало от холода. Закрыв глаза, я снова коснулся нежной шеи. Осторожно провел губами к уху, боясь спугнуть девчонку. Боясь нечаянным, непрошеным прикосновением лишить себя новых неясных ощущений, что одновременно вливали в кровь жизнь, но забирали дыхание. Что делали меня таким слабым рядом со сводной сестрой. Открытым и уязвимым. Но этим ощущениям я больше не мог сопротивляться.
Это не был просто поцелуй. Он не был тем, чего я обычно избегал с девчонками – необходимой прелюдией удовольствия. Я познавал своего хрупкого Эльфа почти со страхом, впитывая тепло ее кожи, запах волос каждой клеточкой, запоминая с каждым громким биением сердца. Крепко сжимал ее руку, с новой секундой все сильнее пугаясь растущего в груди желания обладать чем-то очень важным, что было спрятано в ней. Только в ней. В моей юной сводной сестре. Внезапно осознавая, что хочу большего. Ответа в синих глазах, такой же неясной боли, что сейчас сжигала меня изнутри. Я не знал. Только чувствовал, что мне мало, мало, мало… Что мне так хочется… Чего? Сжать ее в руках, как куклу? Мучить, как она мучила меня или…
Я не помню, чтобы когда-то так задыхался от мысли о близости с девчонкой. От того, что можно увидеть, дотронуться… Больнее этого лишь представить ее с другим.
Горло свел болезненный спазм. Я должен отпустить ее, должен. Это просто наваждение, испуг, жалость, чертов страх! Пальцы медленно разжались, отпуская запястье, но ноги отказались отступить. Не знаю, сколько мы простояли так, громко дыша, чувствуя близость наших тел, не замечая, как пронзительно на плите свистит чайник. И как громко из прихожей раздаются голоса родителей…
Мы все же успели отпрянуть друг от друга.
– Настя! Настя, дочка, где ты?! Ты дома, Настя?! Настя!
Батя влетел в кухню, включил свет и остановился как вкопанный, хватая ртом воздух.
– Господи, дочка… – увидев нас, тяжело привалился плечом к дверному косяку и скользнул дрожащей ладонью по бледному лицу. – Слава Богу, ты дома. Слава Богу…
– Конечно, Настя дома, где ей еще быть? Я говорила тебе, что с ней все в порядке. И чего ты, Гриш, в одну секунду как с цепи сорвался?
В кухню вошла мать, бросила сумку на стул. Поездка была ночной, трудной… Сейчас я молился, чтобы она обратила свое внимание на дом, а не на сына с падчерицей, что стояли одни в полутемной кухне.
– Ты же знаешь. Показалось что-то.
– Твое «показалось» будет стоить нам новой поездки и рабочих выходных.
– Извини, Галя, нервы ни к черту.
Мать наконец огляделась. Медленно стянула с шеи платок. Я знал, что пройдет всего пару секунд, и она увидит следы вечеринки.
Осмотрелась. Увидела. Выйдя из кухни, уже через полминуты вернулась, чтобы поднять на меня хмурый взгляд.
– Объясни-ка мне, Стаська, что здесь происходит? Точнее, происходило без нас? – спросила грозно, по-директорски. Сделав шаг к столу, сняла с него недопитую бутылку пива, протягивая перед собой. – Что это?
Плевать! Я с самого начала знал, приглашая в дом друзей, что мне придется за это приглашение ответить.
– Ничего, мам. Вечеринка, как видишь. Была.
Она видела. И сына своего видела насквозь. Это был первый случай, когда я привел в дом такое количество молодежи, не ограничившись лимонадом и конфетами. Не спросив разрешения. Открывал двери спален старшим друзьям, предвкушая, как досажу скелетине. Досадил, твою мать…
– Вечеринка? Видимо, поэтому ты не отвечал на Гришины звонки?!
Из кармана джинсов торчала пачка сигарет и, подойдя ко мне, мать достала ее твердой рукой. Вместе с сигаретами под ноги упала разорванная упаковка презервативов. Я не привык ни от кого прятать взгляд, поэтому и сейчас смотрел выжидающе, кусая губы. Чувствуя стыд лишь за то, что их видит не только она.
Мать не сразу нашлась что сказать. А когда нашлась… Добытые трофеи полетели в мусорное ведро, а дверца шкафа оглушительно хлопнула.
– Не рано ли ты заигрался во взрослого, Стас? Кого ты привел в дом? Что за друзья?
Не самая ужасная реакция родителя, но матери не было нужды обманывать себя: я никогда и не походил на пай-мальчика. У нас был договор об учебе, обо всем остальном ей стоило подумать раньше.
Какая-то мысль мелькнула в ее голове, прокрутились нужные шестеренки, и она тяжело сглотнула.
– Почему Настя плачет? – спросила просевшим голосом, удивленно взглянув на падчерицу. И вдруг требовательно схватила меня за плечо, чего раньше никогда не делала. – Почему она плачет, гаденыш, отвечай! – встряхнула с силой. – Ты что, ты… Твои друзья, они… Настя! – обернулась к скелетине. – Они тебя обидели? Стас тебя обидел?! Господи, девочка…
Слова ударили больнее пощечины, отрезвляя и возвращая силы. Может быть, я и был сволочью, но никогда до этого монстром в глазах матери. Я заметил, как Батя вскинул голову.
Мне казалось, что скелетина промолчит. Спрячется в панцирь, как делала всегда, когда кто-либо в ее присутствии повышал голос, но она ответила. Негромко и взволнованно, как будто боялась стать причиной нашей ссоры.
– Нет. Все хорошо, Галина Юрьевна, правда! Он не обидел!
– Почему же ты плачешь?
– Я… я просто испугалась, вот и все. А Стас, он… он попросил друзей уйти.
Лгунья. Трусливый Эльф. Я и сам на месте матери не поверил бы ее словам. Я посмотрел на девчонку, и мы встретились взглядами. Зацепились друг за друга, глядя исподлобья, при свете точечных ламп отмечая все изменения, произошедшие с нами.
