скачать книгу бесплатно
– Я, – вполне дружелюбно подтвердил Вован, с детским интересом ожидая продолжения.
Баба посмотрела на его прозрачный пакет с сосисками и уперла руки в боки.
– Что в кармане?
– Кетчуп, – простодушно ответил Вован.
– Кетчуп, значит, – зловеще повторила баба, мрачнея пуще прежнего. – Опять, значит…
– Валька, Валька, ты не горячись, сейчас милиция приедет, разберется, – дернула ее за рукав баба номер два. – Слышь, Валька, не надо, не связывайся, не марай руки!
– А я замараю, – с вызовом сказала Валька, вздымая распаренные красные кулаки и нависая над сжавшимся Вованом, как кариатида. – Ему, значит, можно марать, а мне, значит, нельзя? Ты каким дерьмом, сволочь такая, белье мне загадил?!
Гадить на соседское белье из Вовановой квартиры мог только жилец, которого, впрочем, как раз не было дома. Опять параллельный мир проявился, сразу понял Вован. Где-то там его непутевое второе «я» что-то напортачило, а прорвало, как обычно, сюда.
– Да это же не я, – покрутив головой, попытался объяснить Вован разъяренной бабе. – Меня и дома-то не было! Это, наверное, опять напортачило мое параллельное альтер эго!
– Ты свое дерьмо хоть как назови, пятна все одно останутся! – не дослушав, завопила соседка.
Вован невольно попятился. Дородная Валька размахнулась и неловко, но чувствительно двинула его в ухо.
– Милиция! – неуверенно воскликнул Вован, отталкивая от себя разъяренную бабу.
– Милиция! – басом заревела Валька, с размаху шлепнувшись пышным задом на крыльцо.
– Милиция! – молодцевато рявкнул над ухом Вована участковый Василь Михалыч, вызванный еще с полчаса назад, но удивительным образом подоспевший вовремя.
– Милиция, – встревоженно прошептал себе под нос водитель незаметно подкатившей к дому синей «десятки».
Машина неуверенно притормозила у подъезда, помедлила и проехала мимо гомонящих участников конфликта, набирая скорость.
Черный «Мерседес» Севы Панчукова мирно катил в потоке машин, следующих по оживленной городской магистрали в сторону Грушевского моста.
В душе самого Севы мира не было. Хотя бы потому, что он не знал, за каким чертом катится на улицу Гагарина, являющуюся, согласно Люсиным записям, последним местом жительства кота Клавдия и его хозяйки. Хотя нет, за каким именно чертом – это как раз было ясно: за тем самым Клавдием, в мохнатые персидские лапы которого само собой, как спелая груша, свалилось заокеанское наследство. Но совершать налет на квартиру и с криком «Кот или жизнь!» вырывать четвероногого наследника из рук любящих хозяев Пончик не собирался. Впрочем, теплилась в Севиной смятенной душе смутная надежда на то, что кота иногда выпускают погулять на улицу. И если это так, то лупоглазая Маргарита Сильфида с формами изможденной топ-модели, мирно дремлющая на заднем сиденье «мерса», может пригодиться как приманка.
Впрочем, могло бы получиться и лучше. Сева мечтательно прищурился, воображая персидского очаровашку, с самым сиротливым видом восседающего на крышке канализационного люка посреди бескрайней грязной лужи. Конечно, в этой ситуации Сева не будет раздумывать, как не раздумывал простой русский дед Мазай, выручая из беды простых русских зайцев. Разумеется, Пончик просто обязан будет спасти несчастное животное. Подобрать, обогреть… Подогреть, обобрать…
Тут мечтателю пришлось срочно раскрыть глаза: впереди длинно скрипнули тормоза, и Сева вспомнил, что он за рулем. Так и в аварию попасть недолго, и самому покалечиться, и «мерс» помять!
Между тем «Мерседес» был единственным четвероногим другом, к которому Пончик питал искреннюю привязанность. В пропахшем табаком уютном салоне верного «мерса» Сева не раз находил прибежище, спешно унося ноги из квартиры – эпицентра разрушительных семейных скандалов.
Своевременно перестроившись в другой ряд – благо там как раз образовалось свободное местечко, – Сева злобно покосился на «шестерку», в чей топорный белый зад он едва не въехал. Ну, разумеется, баба за рулем! Чего еще ждать, какого соблюдения правил дорожного движения! А рядом с бабой-водилой сидит баба-пассажирка, это уже почти катастрофа: небось всю дорогу точат лясы, перемывая кости своим несчастным мужикам!
Сева снова вспомнил законную супругу Люсю и еще больше помрачнел. На примере этого экземпляра женской породы Пончик считал всех представительниц слабого пола существами крайне вредными. Для мужчин, во всяком случае.
Подождав, пока за злополучной «шестеркой» образуется буферная зона из пары других автомобилей, Пончик вернулся в средний ряд. Он предпочел бы держаться от машины с бабами подальше, но «жигуленок» упорно следовал в том же направлении, что и сам Сева.
– Коляну ничего не говори, – предупредила я Ирку, разглядывая свои ладони: морковка окрасила их не хуже хны, так что я слегка смахивала на индийскую танцовщицу. – Знаю я Коляна! Он за меня испугается, будет водить на работу и с работы за ручку и поминутно звонить мне по телефону, в том числе и по сотовому. Мало мне переживаний, так еще и расходы будут! Надо сначала разобраться, что к чему.
– Как ты думаешь, может быть, тебя с кем-то перепутали? – предположила Ирка, часто поглядывая в зеркало заднего вида. – Знаешь, как это бывает?
– Как?
– Как в том анекдоте: пастор идет на встречу со Штирлицем. У двери нужно назвать пароль. Пастор стучится и конспиративным голосом говорит: – «Слоны идут на Север!» – «Слоны идут на фиг! – орут из-за двери. – А Штирлиц живет этажом выше!»
– Смешно, – даже не улыбнувшись, сказала я. – И с кем, по-твоему, меня могли перепутать? С пастором? Или со Штирлицем?
– Со слоном, – засмеялась Ирка. – С карликовым таким слоном в черной шерстяной попоне!
Она снова глянула в зеркало:
– Тьфу, пропасть, мне теперь погоня мерещится!
– Сама ты слон, – беззлобно огрызнулась я. – Нет, завещание точно было мое, полный инвентарный список. – Я тоже беспокойно оглянулась. – А что, эта черная машина давно за нами едет?
– От самого перекрестка, – ответила Ирка. – А может быть, тебя ради выкупа умыкнули?
– Выкупа не просили.
– Это у тебя не просили, а у родственников? Может, им уже прислали письмо с угрозой убить тебя, если не откупятся. – Ирка добавила газу, пытаясь оторваться от черного «Мерседеса».
Подозрительный «мерс» висел у нас на хвосте как приклеенный.
– Ага, и в доказательство серьезности своих намерений хотели приложить к письму мое ухо, – хмыкнула я, невольно пощупав упомянутый опухший орган. – Хотя нет, путаю, по уху меня звезданул кое-кто другой, – с укором посмотрела я на подругу.
– Это мог сделать маньяк, – задумчиво сказала она.
– Ирка! – возмутилась я. – Не надо перекладывать свою вину на других! Мое ухо – твоих рук дело!
– Да отстань ты со своим ухом, я сейчас совсем о другом говорю. Точно, это маньяк!
– Это? – я оглянулась на «мерс».
– Да нет же, твой похититель маньяк, – ответила подруга. – А в «мерсе», скорее всего, просто зажравшийся жлоб, которому обидно глотать пыль за «шестеркой». Держись!
Прямо из среднего ряда, опасно подрезав автобус справа, Ирка бросила машину в первый попавшийся поворот, утопила газ, на хорошей скорости объехала жилой квартал и оказалась далеко позади черного «мерса». Странно, я-то раньше думала, что отрыв от погони подразумевает опережение преследователей, а не отставание от них! Впрочем, Иркин хитрый маневр удался: подозрительный автомобиль благополучно проследовал по ходу движения, не обратив на нашу «мертвую петлю» никакого внимания. Должно быть, человеку было просто по пути с нашим авто.
Я успокоилась, пожав плечами, спросила у подруги:
– Ты как, поужинаешь с нами? Я вчера грибы тушила в сметане, кое-что еще осталось.
– Давай, – с готовностью согласилась Ирка. – Дома мне одной скучно, Моржик в Голландии, я и не готовлю почти. Томке овсянки с мясом наварю, ну и за компанию сама ее тоже ем. Ничего, съедобно, вкусно даже, но хочется какой-нибудь человеческой пищи.
Моржик – это Иркин супруг, третий и, хочется надеяться, последний: уж больно много общих усилий мы приложили, чтобы придать ему этот статус! На начальном этапе нашего знакомства у Моржика было два имени: Монтик и Сержик, но однажды всем нам надоело в них путаться, и мы образовали одно комбинированное. А Томка – это овчарка мужского пола, кобель по кличке Томас, наряду с персидским котом Тохой доставшийся мне после развода с первым мужем. Моя любимая собака совершенно неуправляема и невыносима в быту, и потому, а также по причине недостатка площади в нашей с Коляном новой квартире проживает у Ирки – хозяйки большого дома на окраине города. А Колян, если кто еще не понял, это мой второй муж. Чрезвычайно любимый.
Ирка припарковала свою белую «шестерку» под осыпающимся сиреневым кустом, мы вежливо поздоровались с бабками во дворе и вошли в мой подъезд.
– Привет, кыси, – радостно сказал Колян, одной рукой распахивая перед нами дверь.
В другой руке у него была вилка. Очень плохой признак! Я нахмурилась, предчувствуя недоброе.
– М-м, грибочки! – принюхиваясь, оживленно произнесла Ирка.
– Ага, были грибочки, – согласно кивнул мой муж, энергично чавкая.
– Как это – были? Утром еще полкастрюли оставалось! – встрепенулась я. – Стоп! Что это у тебя на вилке?
– Говорю же: грибы, – потупился Колян.
– Ясно, значит, еды в доме нет. – Обреченно вздохнув, я смирилась. – Ну и кто побежит в магазин?
– Бросим монетку!
– Хорошо, – согласилась я. – Будет орел – пойдет Колян, решка – Ирка, а если на ребро станет – я сама схожу.
– А если в воздухе зависнет? – съязвил муж.
– Тогда Тоха.
Я принесла специальную гадальную монетку – дореволюционный серебряный двугривенный, найденный лично мной в студенческие времена на археологических раскопках, каковыми вполне можно было считать сбор скудного урожая на колхозном картофельном поле.
Колян размашисто подбросил монету вверх, металлический кружочек попал точно в одинокую лампочку, и она шумно разбилась. Осколки стекла посыпались вниз вместе с монетой.
– Ой! – вскрикнула Ирка.
– Спокойно, – сказал Колян. – Все остаются на своих местах! Стойте тихо, сейчас я включу свет в прихожей и вымету осколки.
– Там где-то монета, ты ее не выметай, – предупредила я. – Мы еще не выяснили, кто идет за покупками!
– Монеты там нет, она тут, у меня на голове, – подала голос Ирка.
– Почему – на голове? – удивилась я.
– Потому что на нее упала!
– И не отскочила?
– Отскочила, но я ее поймала и снова на голову положила.
– Зачем?!
– Чтобы шишки не было!
– Зря, стало быть, подбрасывали, – раздосадованно сказал Колян, сметая с пола стеклянный мусор. – Все гадание насмарку!
– А ну-ка, дай сюда голову! – Я потянула Ирку в освещенную прихожую. – Так, судя по ссадине, монета упала на ребро!
– Значит, тебе идти! – радостно заметил Колян.
Я не стала спорить, быстро собралась и вышла из квартиры, оставив дверь слегка приоткрытой: Тоха любит посидеть на порожке, осматривая и обоняя окрестности. Дальше лестничной площадки он обычно не уходит, поэтому против таких прогулок я не возражаю.
– За Тохой приглядывайте! – с этими словами я ушла.
– Иди сюда, киска, – сказал Пончик, пряча изящную Маргариту Сильфиду за пазуху.
Машину он припарковал у самого подъезда, дверь в дверь. Старушки на лавочке, конечно, выразили недовольство, но Сева обезоружил их улыбкой и вежливым приветствием: выйдя из машины, он чинно поклонился бабушкам, прижав руку к сердцу, в районе которого под курткой шевелилась Маргарита Сильфида.
– Культурный, – одобрительно сказала добродушная баба Таня из квартиры номер семь, безмятежно лузгая семечки.
– Че ему у нас надо-ть, культурному? – проворчала баба Вера из второй, не отрываясь от вязания. – Венька, поди-тко сюды!
Шестилетний Венька оторвал испачканные песком руки от серебристого значка Севиного «Мерседеса» и послушно протянул бабушке ногу в спортивном ботинке. Старушка сопоставила объемы недовязанного носка и щиколотки внука, кивнула и снова зашевелила спицами.
– Пока все хорошо, – сам себе сказал нервничающий Пончик, поднимаясь по ступенькам лестницы.
Дверь нужной квартиры на втором этаже оказалась приоткрытой. За ней было светло, работал телевизор.
– Не к добру, – прошептал Пончик, замедляя шаг.
Он замер, пристально глядя в щель приоткрытой двери.
Оттуда бесшумно появилось что-то белое. Сердце Пончика забилось громче, под курткой беспокойно заворочалась Маргарита Сильфида. На пороге возник пушистый, как хризантема, крупный кот.
– Клавдий, – тихонько позвал Пончик. – Клаша, котик!
Кот сидел неподвижно, похожий на меховую пирамидку. Затаив дыхание, Пончик сунул руку за пазуху, вытащил наружу Маргариту Сильфиду и потряс ею в воздухе, как колокольчиком. Кошка задрожала и протестующе мяукнула, кот на пороге насторожился, присел на четыре лапы, нервно задергал хвостом и понюхал воздух коротким носом. Пончик, крепко держа Маргариту Сильфиду за голую спинку, поставил кошку на ступеньку и медленно повел ее вниз, не отрывая взгляда от белого кота. Перс плавно двинулся вперед. Маргарита Сильфида напряглась. На лестничной площадке между этажами Пончик позволил коту подойти поближе, быстро оглянулся – никого нет! – и ловко сцапал животное за загривок.
Кот негромко взвыл, добычливый Пончик, уже не заботясь о сохранении тишины, держа в каждой руке по трепыхающемуся зверю, шумно сбежал по лестнице вниз, одного за другим швырнул кошачьих в открытое окошко машины, распахнул дверцу, плюхнулся на сиденье и уехал.
– Это чтой-то было? – подняла голову баба Вера.
– А? – безмятежно отозвалась баба Таня, лузгая семечки.
– Тлах-тах-тах! – радостно прокричал вслед удаляющемуся «мерсу» Венька, целясь в него из палки.
Три минуты на дорогу туда, три – обратно, пять минут на покупки – я обернулась быстро.
Дверь нашей квартиры по-прежнему была приоткрыта, кота на площадке не видно. Должно быть, он испугался чьих-то шагов и скрылся внутри.
– Ваша Кыся пришла, вам поесть принесла, – сказала я, заглядывая в кухню. – Ой! Что это вы делаете?
Колян и Ирка запалили все свечи, которые нашлись в доме, и теперь чинно сидели за пустым столом, будто участники какого-то мистического обряда. В комнате инфернально завывал телевизор.
– Ужина ждем, – загробным голосом отозвался Колян.
– А я думала, духов вызываете. Могли бы хоть чайник поставить. – Я передала из рук в руки пакет с провизией. – А где Тоха?
– На пороге сидит, – все тем же загробным голосом с подвыванием ответил Колян.
