скачать книгу бесплатно
За два часа полета я лишь однажды проснулась, чтобы съесть сэндвич с курицей и выпить стаканчик вина. И то и другое раздавали приветливые бортпроводницы.
– Бесплатное вино в эконом-классе – это серьезная заявка на успех! – оценила я сервис национального перевозчика Молдовы.
– Ну, за успех! – Петрик аккуратно приложился своим стаканом к моему и завертелся, вывинчиваясь в проход.
Я было подумала, что ему стринги жмут, но увидела, что Петрик пошел в хвост самолета чокаться с Караваевым.
Тот, судя по выражению лица, и рад был бы оказаться неузнанным, но слиться с креслом не сумел. Куда ему, от зоркого глаза Петрика не смог укрыться даже настоящий хамелеон, которого Петрик как-то снимал для буклета мини-зоопарка!
Помнится, они с хамелеоном разошлись во мнениях относительно того, какое количество дублей может выдержать безропотная жертва фотографа-перфекциониста: Петрик уверенно ориентировался на бесконечность, а хамелеон сбежал уже через час, но был опознан как инородная заплатка на шторе и возвращен на лобное место под софитами.
Хамелеона мне тогда было жалко.
– А теперь, похоже, пора жалеть Караваева! – подсказала мне интуиция, подающая голос редко, но метко.
– Не виноватая я, он сам пришел, – пробормотала моя совесть.
– Ой, бросьте, они взрослые мужики, сами разберутся! – припечатал здравый смысл.
– Лишь бы без мордобоя! – вздрогнула я.
Однажды Петрик уже промахнулся с объектом пылкой страсти – по ошибке выбрал настоящего мужика и банально получил в глаз. Это не особо травмировало его морально, но пробило дыру в нашем бюджете, не предполагавшем покупку дорогого тонального крема оптом и брендовых солнцезащитных очков очень сложной конфигурации – чем попроще расплывшийся на пол-лица синяк прикрыть не получилось.
Мне не хотелось начать визит в Кишинев с поиска магазинов, где можно прикупить ведро тоналки и маску сварщика: такой амбал, как Караваев, способен одним ударом кулака изменить рельеф фейса Петрика, как Тунгусский метеорит – лицо Земли.
– А вот и я! – Все еще нормально рельефный Петрик вернулся из забега в хвост авиалайнера целый, невредимый и довольный. – Мишель передает тебе привет.
– Уже Мишель?
Петрик привстал, обернулся и игриво пошевелил пальчиками. Я тоже поднялась, оглянулась, нашла взглядом Караваева и фыркнула. Приветливый «Мишель» был мрачен, как распорядитель похорон.
– Мишка, Мишка, где твоя улыбка? – напела я, подтолкнув локтем Петрика.
– Мишка еще просто не осознал своего счастья, – самоуверенно ухмыльнулся мой друг.
Хороший пресс-тур похож на пулеметную ленту, практически без пустот заполненную патронами, в роли которых выступают новые места, события, люди и впечатления.
Такой пресс-тур, продолжая аналогию с оружием, непременно выстрелит – организаторы во множестве получат вожделенные публикации.
Минус у насыщенного пресс-тура только один: для журналистов это сомнительный отдых в стиле «пикник на передовой». Вроде и кормят тебя, и поят, и развлекают, а ты все строчишь и строчишь, не отрываясь от гашетки, то есть планшетки…
К вечеру первого дня в Кишиневе мой блокнот разбух от записей, а голова – от впечатлений.
Несмотря на то что нас всюду, за исключением церквей и музеев, щедро поили бодрящим местным вином (а может, и поэтому тоже), не оставлявшее меня с утра желание зафиксироваться в пространстве на неподвижном объекте типа «кровать» только усиливалось. Когда уже в сумерках нас привезли в отель, мной владел лишь один порыв – тот самый, относительно которого были сомнения у мямли Гамлета: упасть, забыться, умереть, уснуть, без вариантов!
И мне было практически все равно, где спать и с кем, так что я не примкнула к протесту столичных коллег, возмущенных проживанием в двухместных номерах.
– Это просто неприлично! – зудела тощая столичная дамочка, весь день с удивительной изобретательностью находившая поводы для недовольства буквально на ровном месте. Про себя я назвала ее Московской Хныксой. – Жить с незнакомым человеком? Ходить перед ним в неглиже? Слушать его храп?!
– Донимать его своим нытьем?! – в тон подсказал ей жизнерадостный журналист-сибиряк – щекастый и вихрастый, как повзрослевший, но не изживший младенческую пухлость купидон.
Я уже запомнила его имя – Денис. Это было нетрудно: на каждой из многочисленных дегустаций сегодняшнего дня парнишка подчеркивал, что является практически тезкой древнегреческого бога виноделия. Я оценила это простое и элегантное обосновывание неутолимого интереса к содержимому бутылок.
– Донимать его своим нытьем! – послушно повторила Хныкса, и все засмеялись.
К жалобам Хныксы присоединились только изрядно потрепанный провинциальный плейбой – диктор какой-то небольшой околостоличной радиостанции – и пожилой фуд-блогер из породы «упитанных, но невоспитанных». Их резоны были ясны: мужики успели положить глаз на симпатичных игривых журналисток из братской Белоруссии и явно надеялись под покровом тьмы продолжить ощупывание уже не глазами.
– А тут такой облом! – без малейшего сочувствия к обманувшимся донжуанам хихикнул Петрик.
У него-то все было в шоколаде: ориентируясь исключительно на паспортные данные о половой принадлежности гостей и ничего не зная об особенностях сексуальной ориентации конкретно Пети Карамзина, организаторы опрометчиво поселили моего друга в одном номере с нашим новым знакомым Мишелем. Петрика это вполне устроило, а Караваев еще был не в курсе постигшего его счастья в личной жизни, потому что неразумно задержался в ресторане, где все мы ужинали.
Я не без сочувствия к несчастному «легионеру» представила, как он, расслабленный винцом, вваливается среди ночи в номер, где его встречает Петрик в коротком черном кимоно, идеально подчеркивающем длинные белые ноги…
Ой, что будет!
Мне, кстати, повезло даже больше, чем Петрику: незнакомая журналистка, с которой поселили меня, должна была прилететь поздно ночью. Так что я без помех выбрала в двухместном номере лучшую кровать, без спешки приняла душ и спокойно уснула.
Дверь я заперла, резонно полагая, что моей соседке при заселении выдадут собственную карту-ключ, но среди ночи была безжалостно разбужена настойчивым стуком.
– Иду! – недовольно буркнула я, шагая к двери и на ходу завязывая пояс гостиничного халата, чтобы раньше времени не шокировать незнакомую даму знанием того, что я сплю голой.
Но за дверью была совсем не дама.
Вернее, не совсем дама.
Там был Петрик, тоже облаченный в гостиничный халат. В дверь он стучал ногой, а руками прижимал к левой половине лица сложенное вчетверо махровое полотенце.
– Мишель все-таки дал тебе в глаз? – вздохнула я, пропуская друга в свой номер.
– С чего ты взяла? – Петрик рухнул в кресло.
– Ну, ты врываешься ко мне среди ночи, прижимая к лицу гигантский тампон из полотенца…
– Ты все неправильно поняла! Полотенце – это всего лишь шумоизоляция, – объяснил Петрик. – Под ним у меня мобильник, в котором Анжелка, а ты же знаешь, какой у нее пронзительный голос и как она орет в трубку, когда волнуется. Мне не хотелось разбудить Мишеля, он что-то неприветлив, должно быть, очень устал…
Я посмотрела на часы, которые показывали, что карета уже с полчаса как превратилась в тыкву, и резонно поинтересовалась:
– А что в такое время ночи у тебя в мобильнике делает Анжелка?
– Бьется в истерике! – с удовольствием объяснил Петрик и зажмурился, явно наслаждаясь аудиоспектаклем.
– Ее бросил любовник?
– Вовсе нет.
– Она поправилась на полкило?
– Холодно.
– Сломала ноготь?
– Все еще холодно.
– Ее уволили?
– Уже теплее!
– А, то есть проблема имеет отношение к работе, – смекнула я. – У нас в офисе появилась новая красотка-сотрудница?
– Даже не знаю, что сказать.
Петрик уронил свое шумоизолирующее полотенце, ласково напел в трубку: «Курочка, я перезвоню!» – спрятал замолчавший мобильник в карман халата и продолжил:
– Ты почти угадала, только все наоборот. Не появилась новая сотрудница, а пропала старая.
– Кто?
– Ты!
– Я? – Я посмотрелась в зеркало над столом. – Чего это я старая?! И я вроде как на месте!
– Ошибаешься. – Петрик показательно построжал и заговорил с узнаваемыми интонациями Тигровны: – Ты, Люся, вовсе не на месте, потому что таким, как ты, Люся, самое место в местах лишения свободы!
– Это еще почему? – Я на всякий случай присела, пока не на нары – на кровать. – Что я сделала?
– Ты украла ожерелье скифского царя! – уличил меня Петрик.
Но тут же выпал из образа, чтобы посетовать:
– Боженьки, какие восхитительные были времена: хоть весь увешайся золотыми украшениями – никто не скажет, что ты не мужик!
– Минуточку! – Я заволновалась. – Ты не шутишь, мужик? Какая кража ожерелья? Вчера утром оно было в редакции, и только ленивый его там не примерил!
– Вот именно! Ты тоже его надевала и, говорят, никак не хотела потом снимать.
– Я просто ждала, пока меня с ожерельем запечатлит профессиональный фотограф! – Я шумно выдохнула и попыталась успокоиться. – Ты можешь толком объяснить, что случилось?
– Толком? В пересказе Анжелки? – Петрик скептически хмыкнул. – Ладно, попробую. Как я понял, из сейфа в редакции бесследно пропали меч и ожерелье… Хотя нет, не так: сначала из редакции пропал сам сейф!
– Сейф вынесли при пожаре, я видела, – кивнула я.
– А кто вынес?
– Не знаю, какие-то люди с замотанными мордами.
– Бедуины?!
– Офигел?! Какие бедуины?!
– Бедуины заматывают морды.
– Грабители поездов на Диком Западе тоже заматывают морды!
– Да, это явно более подходящий пример, – охотно согласился Петрик. – Короче, по всему выходит, что злая шутка с дымовой шашкой была лишь частью коварного плана. «Пожар» позволил злоумышленникам беспрепятственно вынести из многолюдной редакции сейф – его нашли на заднем дворе, за мусорными баками, уже вскрытым. А золотые побрякушки скифов пропали! И ожерелье, и меч.
– Понятно, что пропали, они были просто прелесть, – я кивнула. – Непонятно, почему в этом обвиняют меня! Ясно же, что я никак не могла упереть тяжелый сейф!
– Во-первых, у тебя могли быть здоровенные мускулистые помощники, – Петрик поиграл собственными номинальными бицепсами. – А во-вторых, ты вспомни, кто неоднократно во всеуслышание заявлял о своей готовности поджечь редакторскую, чтобы полюбоваться выносом этого самого сейфа?
– Я заявляла, но это же была шутка!
Я схватилась за голову.
– Следователю теперь это будешь объяснять, – развел руками Петрик. – В редакции все уверены, что это ты коварно сперла золото скифов и сразу же вывезла его из страны, воспользовавшись удачно подвернувшимся заграничным пресс-туром.
– Тогда не я одна, а мы вместе! – Я попыталась перевести стрелки. – Я и ты, мой мускулистый друг и помощник!
– Э, нет, не пытайся по-братски разделить со мной свой тюремный срок, – не сдрейфил Петрик. – На пожаре меня вовсе не было, и о моем отъезде в Молдову никто не знает, я даже Анжелке об этом еще не сказал. Она думает, что я дома сижу.
– Хитрый ты.
– Не хитрый, а добрый: не хотел, чтобы бедная девушка умерла от зависти.
– Так…
Я энергично потерла лоб, пытаясь пробудить сонный разум, но тщетно.
– И что мне со всем этим делать?
– А ничего, – пожал плечами мой друг. – Ты же еще не подключила роуминг? Вот и не подключай, поживи чуток без телефона. Прямо сейчас ты вне зоны доступа и никакие разборки тебе не грозят. А к тому моменту, когда мы вернемся, специально обученные служивые люди, весьма вероятно, уже найдут настоящего похитителя побрякушек.
– Неплохой план, – согласилась я, поскольку ничего лучше не придумала, да и спать хотела, как ноябрьский медведь. – Тогда давай, до свиданья! Увидимся утром за завтраком. Пламенный привет Мишелю.
– Кстати, о Мишеле…
Петрик явно был не прочь поговорить о новом знакомом, но беспощадная я грудью выдавила его из номера.
С моей грудью это не так уж сложно.
Закрыв дверь, я вернулась в постель, немного побила подушку, мстительно представляя на ее месте сплетницу Анжелку, и легла спать.
– Кстати, сейф не обязательно было тащить со второго этажа по всем коридорам и лестницам, – без тени сна в голосе задумчиво молвил мой здравый смысл. – Он ведь стоял у французского окна, которое как раз выходит на задний двор. Вполне реально было вывалить Железного Чурбана за низкий подоконник. Пожалуй, с этим ты справилась бы даже без мускулистых помощников.
– Глядишь, и вскрывать коробочку не пришлось бы, от удара о землю она сама распахнулась бы, – против воли вовлекаясь в преступный сговор, поддакнула я.
– Но получилось бы слишком шумно, все бы услышали, – включилась в процесс планирования моя совесть. И спохватилась: – То есть это причинило бы неудобство другим людям!
– Конечно, только поэтому преступники вынесли сейф на руках! – саркастически заметила я. – Чтобы никого не обеспокоить лишним шумом! Такие добрые!
