скачать книгу бесплатно
– Типичное интеллигентское чистоплюйство! – зло перебил его младший брат. – Ты же медик, Павел! Тебе ли не знать, что пока болезнь не зашла далеко, ее можно лечить консервативными методами, а уж когда гангрена, тогда резать!
– Видимо, мы расходимся с тобою в диагнозе, – холодно возразил Павел Алексеевич.
Сергей замер.
– Значит, вы не поедете?
– Не поедем.
Младший Заблудовский несколько секунд стоял посреди комнаты, медленно покачиваясь, перенося тяжесть с пятки на носок.
– Ну что же, вольному – воля, спасенному – рай, – сказал он устало. – Мы с Аней уезжаем завтра.
Сергей сделал шаг к двери, потом остановился, обернулся, и… слезы вдруг потекли у него из глаз.
– Павел! Сима! Обнимемся же! Ведь мы, быть может, и не увидимся больше никогда! – дрожащим голосом произнес Сергей. – Кто же знает, когда и чем это все кончится?
И он бросился к брату. Павел Алексеевич хотел что-то ответить, но почувствовал, что еще мгновение, и он тоже разрыдается как ребенок.
– Сима! Сима! Иди к нам! – говорил Сергей. – Дай обнять тебя!
Серафима Георгиевна сорвалась со своего места, кинулась к братьям и заключила их в свои объятия.
– Благослови вас господь, – шептала она. – Благослови…
Москва, наши дни
Через неделю я позвонил Беклемишеву.
– Здорово, старик! Я по нашему научному делу. Можно будет к тебе заехать?
– Можно.
– А когда?
– Да в любое время. График у меня свободный. Аньки нет сейчас, мы тут с Василием вдвоем холостякуем. Он поругался со своей девушкой и на время вернулся под отчий кров. Так что когда хочешь, тогда и заезжай.
– Тогда я сегодня и заеду, – объявил я, – чтобы не откладывать дело в долгий ящик.
– Правильный подход, – одобрил Антон.
…Когда я подъехал к беклемишевскому дому на Сущевском Валу, уже смеркалось. Беклемишевы жили в просторной трехкомнатной квартире, которая когда-то принадлежала Аниным родителям.
Домофон не работал, и я беспрепятственно проник в обшарпанный подъезд, залитый холодным светом одинокой люминесцентной лампы. Со стен свисали какие-то провода, дверцы многих почтовых ящиков не запирались, а на стенах красовались рекламные объявления, сулившие самый быстрый в мире интернет. В стоявшем на полу картонном ящике валялись бесплатные газетки «У нас на Сущевке» и прочий бумажный спам. Я направился к лифту. Кабина внутри тоже была обклеена рекламой и покрыта разнообразными рисунками и надписями. Я нажал кнопку шестого этажа.
Вход в маленький предбанник, куда выходили две двери, был забран массивной черной решеткой. Рядом на стене прилепились звонки, но номера квартир замазали, судя по всему, во время последнего косметического ремонта. Я ткнул наугад в нижнюю кнопку. Почти сразу одна из дверей отворилась, и на грязный кафельный пол упала полоса света, а затем в коридорчик высунулась голова Беклемишева.
– Проходи! – Антон отпер замок и впустил меня в предбанник.
Пол в прихожей весь был заставлен обувью, главным образом мужской. Особенно выделялись две пары кроссовок невероятных кислотных цветов, видимо, Васькины. У стены громоздились какие-то коробки, а в углу свалены были зонтики разных фасонов и цветов.
– Ты уж извини, – сказал Антон, входя вслед за мной в квартиру и закрывая входную дверь, – у нас тут беспорядок…
– А Аня где? – поинтересовался я, снимая плащ.
– На конференции в Новосибирске, в пятницу вернется.
Я знал, что благодаря усилиям мужа Анна не оставила науку и смогла продолжить свои занятия. И это вызывало у меня чувство уважения к Антошке.
В этот момент дверь одной из комнат отворилась, и оттуда выглянул молодой человек в черной майке с надписью Don’t Be Afraid, на голове у него красовались большие беспроводные наушники. Это был Вася.
– Здравствуй, Василий! – я помахал ему рукой.
– Здрасте, – ответил Вася и скрылся.
Я не был уверен, что он узнал меня. Раньше я бывал у Беклемишевых довольно часто и хорошо помнил Ваську – милого четырехлетнего ребятенка. А потом мы стали встречаться с Антоном реже, и я не видел, как Вася вырос и превратился в здорового парня. А однажды встретил его с отцом на парковке возле супермаркета и ахнул – сын был выше папаши на голову!
– Ну проходи, – сказал Антон.
– Куда проходить?
– Известно куда. На кухню! Чай пить будем.
– Сейчас, только руки помою…
Когда я пришел на кухню, Антон уже хлопотал вокруг заварочного чайника, сыпал туда заварку и бросал какие-то травки. Я сел и… тут увидел на столе прадедову книжку «Проблемы спермотоксинов и лизатов» с вытисненным на обложке портретом. «Как она сюда попала?» – удивился я, но тут же сообразил, что никакой загадки тут нет, просто у Беклемишевых была такая же. Из книжки торчали разноцветные бумажки-закладки. Было видно, что Антон подошел к делу серьезно, подготовился к разговору. И это тоже вызывало уважение.
– Сейчас все будет, – деловито проговорил хозяин. – Слушай, а может, водочки выпьем?
– Нет, прости, я за рулем. К тому же, боюсь, ничего не пойму на нетрезвую-то голову.
– Ну ладно.
– Но ты выпей, если хочешь.
– Да ну! Что же я один-то буду?..
Через несколько минут все приготовления были закончены, и Антон наполнил чаем две гигантские кружки, не меньше чем по пол-литра, на которых по-английски было написано «Размер имеет значение».
– Старик, ты что? – всполошился я. – Я же лопну!
– Не лопнешь, – твердо сказал Антон, – разговор нам предстоит долгий, и надо запастись горючим.
Он пододвинул ко мне одну из кружек и уселся напротив.
– Значит, у вас тоже есть такая книга? – спросил я, кивнув на том прадедовых трудов.
– Как не быть? Тут вот и слова есть… От Серафимы Георгиевны…
Антон раскрыл книгу и пододвинул ко мне. На титульном листе я увидел сделанную каллиграфическим почерком надпись. Фиолетовые чернила сильно выцвели, но слова можно было легко различить. «Дорогому Антону Григорьевичу в знак глубокого уважения и в память об авторе. С. Заблудовская. 1/II-38 г.».
– Я прочитал предисловие, которое твой предок написал, – сказал я.
– Да?
– Проникновенно. И что, сможешь ли ты в доступных выражениях объяснить мне, что такое изобрел… Нет, наверное, это не очень подходящее слово!.. Что открыл мой уважаемый прадедушка?
– Попробую. Но предупреждаю, я объяснить могу только в самом общем виде.
– А мне для начала и надо в самом общем… Расскажи мне, что такое лизаты?
– Лизаты, а правильнее – гистолизаты, – это такие особые препараты, главным действующим началом которых являются продукты распада тканей отдельных органов.
Антон старался говорить медленно и членораздельно, видимо, полагая, что от этого его слова станут понятнее. Но это совсем не помогло.
– Я ничего не понял, – честно признался я.
Он улыбнулся:
– Хорошо, тогда немножко по-другому… Ткани любого организма, в том числе и человеческого, состоят из клеток.
– Так! Ну только идиота из меня не делай, а? Настолько и я учен, что из клеток…
Антон расхохотался:
– На тебя, брат, не угодишь! То слишком сложно, то слишком просто. Ты про обмен веществ в организме слышал?
– Слышал.
– Значит, так, в клетках непрерывно идут два процесса – синтез и анализ, то есть создание и расщепление различных веществ, прежде всего белков. Это понятно?
– Пока да.
– По сути дела, это вообще даже не два процесса, а две стороны одного. Но чтоб было понятнее, мы их разделяем. Оставим пока синтез в покое и поговорим о распаде. Высокомолекулярные продукты распада белков ядовиты. И если бы организм не умел их нейтрализовывать, то быстро погиб бы… Ну представь на минуту, что в огромном городе вроде нашего вдруг перестанет работать канализация и прекратится вывоз мусора. Что случится?
– Экологическая катастрофа.
– Совершенно верно. Спустя какое-то время в таком городе станет невозможно жить. То же самое с нашим телом: если бы продукты жизнедеятельности не выводились бы постоянно из организма, он скоро погиб бы от внутреннего отравления. Это понятно?
– Понятно.
– Как организм наш справляется с проблемой? В результате разнообразных химических реакций сложные ядовитые соединения разлагаются на простые и неядовитые, в том числе на аминокислоты. Слышал про такие в школе?
– Про такие слышал.
– Ядовитые продукты клеточного распада находятся в крови короткое время, но так как процесс не прерывается ни на секунду, то они постоянно присутствуют в определенных количествах…
– Это как неснижаемый остаток в кассе! Деньги приходят и уходят, но в любой момент в сейфе не меньше тысячи рублей. Так?
Антон с интересом посмотрел на меня.
– Браво, маэстро! Вы быстро схватываете суть. Правильно. Примерно так и обстоит дело. В задачке спрашивается, какое влияние на организм оказывают эти постоянно присутствующие в крови продукты распада?
Я задумчиво почесал подбородок.
– Ну, если исходить из вышесказанного, то надо полагать, вредное влияние.
– Да, на первый взгляд может показаться, что продукты распада исключительно вредны для организма. Но на деле все оказывается не так просто. Лет этак сто назад твой уважаемый предок выдвинул теорию, согласно которой продукты тканевого распада могут оказывать на организм и положительное, стимулирующее влияние.
– Это как же?
– Он считал, что эти вещества – внутренние яды – являются постоянным стимулом к размножению и жизнедеятельности клеток.
– Опять не понимаю.
– Ну, например, железы внутренней секреции, выделяющие гормоны, очень чувствительны к химическому составу крови. Если они «чувствуют», что в крови слишком много «вредных» веществ, они включаются и в усиленном режиме синтезируют «полезные». Адреналин, про который все так любят рассуждать, приводит к сужению сосудов и повышению кровяного давления. Но адреналин не выделяется постоянно. Он появляется лишь в ответ на расширение сосудов, вызванное продуктами распада, в частности гистамином… Ну, это очень примитивное объяснение, конечно!
– Так, что-то начинает брезжить. И ты думаешь, это – правда? Ну, в смысле, это работает?
– Сейчас не важно, что я думаю, – сказал Антон, – я тебе пытаюсь объяснить, что думал твой прадедушка.
– Предположим. И что же лизаты?
– Если мы допускаем, что продукты распада способны оказывать стимулирующее воздействие, то из этого вытекает, что можно искусственно инициировать этот процесс, вводя в организм препараты, изготовленные на основе интерэкскретов…
– Интер… чего?
– Ну, на основе продуктов внутриклеточного распада, внутренних ядов. Эти препараты и есть те самые лизаты или гистолизаты.
– Вот это да! Принцип прививки! Мы вводим ослабленные бактерии, а иммунная система включается и продуцирует антитела.
– Ого! Еще сто очков джентльмену на той стороне стола. Улавливаешь правильно. Только в вакцине присутствуют инородные для человеческого организма белки, а в лизатах – свои, родные.
– Но все же, за счет чего восстанавливается работа организма?
– За счет его резервных возможностей. Существует точка зрения, что наши внутренние органы – сердце, легкие, почки – работают лишь на одну треть своей «мощности». Две трети – резерв.
– Постой, Антон… Но если это яды, они не могут… ну, отравить еще сильнее?
– Еще один правильный вопрос задает наш читатель Алексей К. из Москвы, – рассмеялся Беклемишев, – я же говорю, ты быстро соображаешь. Все зависит от дозы, мон шер! Раздражение, вызываемое этими веществами, может привести к улучшению функций организма, а может вызвать их подавление вплоть до…
– До летального исхода?
– Типа того.
– Может, живая вода, а может, и мертвая?
– Начитанный ты, Алексей-царевич, – Антон хлопнул меня по плечу, – ну, это – в общем-то универсальный принцип: одна таблетка снотворного – спокойный сон на ночь, упаковка снотворного – сон вечный.
