скачать книгу бесплатно
Глава 3
20 декабря, два года назад
Ресторан «Цинтин», Гонконг
Оливер уставился на полуночное звездное небо Гонконга за окном и изо всех сил старался игнорировать сотрудников ресторана, которые закрывали заведение на ночь и, казалось, просто не замечали его.
Единственное, что удерживало его терзающееся сердце в грудной клетке, были плотно скрещенные на груди руки, а красиво завернутый, но уже порядком измятый подарок, который он сжимал в кулаке, был единственным препятствием, которое не давало ему со всей силы ударить этим кулаком об стену.
Она не пришла.
Впервые за многие годы Одри не пришла…
Глава 4
20 декабря прошлого года
Голубые креветки, икра, устрицы «Роял Кабанон» и юдзу
– Тебе повезло, что я вообще здесь.
Брошенный упрек отчетливо прозвучал на фоне приглушенных разговоров гостей ресторана «Цинтии» и звона дорогого серебра по не менее дорогому фарфору. Одри повернулась к Оливеру, на лице которого было написано нейтральное недовольство, расправила плечи в своем льняном пиджаке кремового цвета и пригладила руками юбку:
– Тем не менее ты здесь.
У Оливера вырвался гортанный ворчащий звук – оттуда, где предполагалось наличие делового галстука. Дресс-код и подобные условности не касались таких постоянных – или, возможно, таких богатых – посетителей, как он.
– Наверное, я медленно учусь, – сказал он подозрительно спокойным тоном. – Или просто наивный оптимист.
– Не такой уж наивный. Я ведь приехала.
– Не похоже, что ты особо рада этому.
– Твое электронное письмо не оставило мне другого выбора. Я не знала, насколько искусным ты стал в эмоциональном шантаже.
– Это был не шантаж, Одри. Я просто хотел знать, приедешь ли ты. Чтобы не тратить впустую еще один день и не лететь сюда из Шанхая.
– А использовать мертвого друга как предлог показалось тебе достойным?
Потому что это была единственная причина, почему она вообще прилетела сюда: отношения, которые связывали Оливера с ее недавно умершим мужем. И Одри изо всех сил пыталась избавиться от ощущения, что она должна была каким-то образом завершить эту дружбу.
Оливер слегка прищурил карие глаза, но не сказал никакой колкости в ответ. Вместо этого он пристально смотрел на нее, почти подначивая ее продолжать.
– Тут новый ковер, – бесцельно объявила Одри, отчаянно пытаясь противостоять его взгляду. Стилизованные яркие стрекозы оживляли пол, где раньше красовались таинственные восточные узоры. Она погрузила заостренный мысок своей туфли в плюшевую роскошь и наблюдала, как он исчезает в ворсе ковра ручной работы, сотканного в провинции Шаньдун. – Симпатичный.
– Жерар получил еще одну звезду ресторанного рейтинга «Мишлен». – Оливер пожал плечами. – Новый ковер показался подходящим способом отметить это.
– Миссис Одри…
Одри подавила желание исправить это обращение к себе, повернулась и обхватила обеими ладонями протянутую руку метрдотеля:
– Мин-Гуа, как приятно видеть вас снова.
– Вы прекрасно выглядите, – сказал Мин-Гуа, поднося ее руку к своим губам. – Нам не хватало вас в прошлое Рождество.
Оливер искоса поглядывал на нее, пока они шли к своему постоянному столику. В том конце ресторана, где рождественских украшений – вернее, их китайских версий – было заметно больше. Размер счета, который они получали в конце этого дня, был достаточно внушительным, чтобы оправдать дополнительный праздничный шик и гирлянды и осторожное перемещение нескольких соседних столов в другие залы, однако в этом году казалось, что в жертву было принесено гораздо больше столов, чем когда-либо. Это сулило им полное уединение в западной части ресторана между огромным террариумом, в котором было полно специально увлаженных растений и светящихся стрекоз, и гигантским окном – от ковра до потолка, – которое служило наружной стеной ресторана.
Охлажденное шампанское «Кристаль» располагалось, как всегда, в центре столика между двумя большими диванами с изогнутыми спинками. Единственная мебель, которая действительно была достойна стоять в лаунж-зоне. Конечно, ближе к ночи они развалятся – каждый на своей стороне, – насытив желудки изысканными блюдами и напитками, умы – хорошей беседой, обсудив все, что случилось за год.
По крайней мере, так это обычно происходило.
Но теперь все было уже по-другому.
Внезапно это уединенное пространство, по которому она так тосковала, начало вызывать у нее клаустрофобию, а охлажденное шампанское «Кристаль» напоминало дешевую сцену обольщения. Да и сама мысль, что она могла бы заняться чем угодно, вместо того чтобы нервничать и ерзать на краю своего диванчика ближайшие десять – двенадцать часов…
Как нелепо.
– Так за чем же ты охотишься в этот раз? – спросил Оливер, плюхаясь на свой диванчик и подхватывая бокал, на четверть наполненный шампанским. Настолько непринужденно, что Одри задалась вопросом, не практиковал ли он этот маневр. Когда он откинулся на спинку, белая рубашка натянулась на его торсе и темные брюки немного задрались, обнажив загорелые лодыжки. – Страдивари? Гварнери?
– Скрипка Тесторе 1714 года, – пробормотала Одри. – В настоящий момент она должна находиться в Юго-Восточной Азии.
– В настоящий момент?
– Она часто меняет владельцев.
– А они знают, что ты ищешь ее?
– Полагаю, что да. Отсюда и накрученные ею воздушные мили.
– Какие глупцы. Разве они не в курсе, что ты всегда добиваешься своего мужчины… или инструмента?
– Я сомневаюсь, что они вообще меня знают. Ты забываешь, моя работа основывается на анонимности.
– Анонимность. – Оливер фыркнул, срезая кончик с одной из сорокадолларовых сигар, лежащих на подносе рядом с шампанским. – Я готов держать пари, что специалист со степенью магистра по антикварным струнным инструментам представляет собой гораздо больший интерес для плохих парней, чем для кучи головорезов из Интерпола с твоей фотографией и навигатором GPS в потных ладонях.
– В тот день, когда моя кредитная карта будет заблокирована без объяснения причины, я начну верить тебе. А пока… – Одри подлила себе шампанского. – Хватит о моей работе. Как у тебя дела? Все еще богат?
– До омерзения.
– По-прежнему раздражаешь своих конкурентов?
– Довожу до белого каления.
Несмотря ни на что, трудно было проигнорировать это неподдельное ликование: выводить из себя соперников доставляло Оливеру искреннее удовольствие. Он спускал немало денег на то, чтобы донимать их. Хотя это была совсем не пустая трата, если это отвлекало внимание конкурентов от того, чем он действительно занимался. Одри сдержанно улыбнулась.
– Я не знал, увижу ли это сегодня. – На долю секунды его глаза метнулись к ее губам. – Мне этого не хватало.
Этого было достаточно, чтобы стереть улыбку с ее лица.
– Да, после похорон Блейка вообще было не до веселья.
Оливер вздрогнул, но поспешил спрятать свои эмоции за большим глотком шампанского.
– Не сомневаюсь.
Хм… Странно…
– Так как ты поживаешь? – Он попробовал снова.
Она пожала плечами:
– Хорошо.
– А если честно?
– Волокита с налогами была настоящим кошмаром, кроме того, дом был куплен в кредит под залог бизнеса, так что распутывать все это было не так весело, но у меня получилось.
Он моргнул:
– А в личном отношении?
– В личном отношении у меня умер муж. Что ты хочешь от меня услышать?
Он нахмурился.
– Ты… справляешься?
– Ты спрашиваешь меня о финансах?
– Вообще-то нет. Я спрашиваю, как у тебя дела. У тебя, Одри.
– И я сказала, что хорошо.
Рука с бокалом, наполовину наполненным шампанским, взлетела вверх.
– Ладно. Сменим тему.
И что же это будет? Единственная причина для продолжения их встреч была навсегда обращена в пепел в крематории. Не похоже, чтобы Оливер это помнил.
«Почему тебя не было на похоронах твоего лучшего друга?» Как насчет такой темы? Но она не собиралась принимать этот вызов.
Одри поднялась:
– Может, это была не самая удачная…
– Вот и мы! – Мин-Гуа появился в сопровождении двух официантов, несущих первые закуски для рождественской дегустации с морской тематикой. – Голубые креветки «Обсиблю», икра, устрицы «Роял Кабанон» и юдзу.
Одри поняла только слова «креветки», «икра», «устрицы» и не более.
Она вежливо опустилась обратно на свой диванчик. Высококвалифицированному персоналу потребовалось несколько секунд, чтобы разместить первое блюдо на столе, а затем они снова остались одни.
Оливер проигнорировал еду и пододвинул к ней небольшой сверток в оберточной бумаге.
Одри посмотрела на сделанную на скорую руку слегка помятую подарочную упаковку.
– Хм…
– Я ничего не жду взамен, Одри.
Он что, всех видел насквозь?
– Я не предполагала, что мы будем делать друг другу подарки в этом году.
– Это с прошлого года.
Она помедлила еще одно мгновение, затем пододвинула сверток к себе, но не открыла его. Вместо этого она отложила подарок в сторону, натянуто улыбаясь.
Оливер пронзил ее своим пристальным взглядом:
– Мы с тобой давние друзья, Одри. Мы встречались каждое Рождество на протяжении многих лет. Ты хочешь сказать, что приезжала сюда только из-за Блейка? – В его ореховых глазах мелькнула боль.
– Странно продолжать это сейчас, когда его больше нет.
Одри не хотела говорить неправильно. Но ее никогда не оставляло смутное чувство, что это было именно так.
– Сейчас все по-другому. Но нашей дружбе не нужно меняться. Наши встречи с тобой никогда не были простой вежливостью по отношению к жене приятеля. Насколько я могу судить, мы тоже друзья.
Пф-ф-ф. Бессмысленные слова.
– Мне не хватало тебя на похоронах твоего приятеля.
Внезапно у него на щеках выступил густой румянец.
– Мне очень жаль, что я не смог приехать.
Ага, конечно.
– Полагаю, из-за экономического спада полет оказался тебе не по карману. – Они потратят в четыре раза больше на все сегодняшние блюда. Но одной из сильных сторон Оливера всегда было мужество, которое он проявлял, становясь мишенью для нападок. Он сжал губы и промолчал. – Или просто очень напряженная неделя в офисе?
– Одри… – Он практически прошипел ее имя.
– Оливер?
– Ты же знаешь, я бы обязательно прилетел, если бы мог. Ты получила цветы, которые я послал?
– Полбутика цветов? Да. Они стояли в каждом уголке часовни. И они были прекрасны. – Она вынуждена была признать это. – Но это были лишь цветы.
– Послушай. Одри, я вижу, что ты расстроена. Могу я попросить тебя просто поверить, что у меня были свои причины, веские причины, чтобы не лететь в Сидней, и что дома в Шанхае я устроил собственные поминки по своему старому другу. – Одри заметила, как он сделал акцент на слове «старый», – вместе с бутылкой чиваса. Так что у Блейка было двое похорон в тот день.
