Потерянная связь

Ощущения были непередаваемые: стоя в абсолютно пустом пространстве, я, тем не менее, свешивался с подоконника и наслаждался ветром, дующим прямо в лицо. Удовольствие длилось ровно до тех пор, пока я не услышал почему-то очень отдаленный, но, несомненно, стук в мою входную дверь. Сердце снова ушло в пятки. Удивительные свойства этого пространства могут сыграть со мной злую шутку, ведь если я могу взаимодействовать со своим миром, то по логике и он может взаимодействовать со мной. На автомате прокручивая в голове всевозможные ругательства, я параллельно думал, куда можно спрятаться так, чтобы на меня нельзя было наткнуться, но вдруг в голову пришла гениальная мысль.

Пол в этом измерении был всегда на одном уровне: ну не могу же я провалиться сквозь него, если вылезу через окно? Или все же могу? Сделав несколько глубоких вдохов, я снова перевесился через подоконник. Рукой достать до пола не было никаких шансов, поэтому, предельно аккуратно перевесив ногу, я помотал ею в пространстве туда-сюда. Опять слишком далеко. Придется вылезать целиком, и в худшем случае я повисну на руках на высоте второго этажа без малейшего понятия, куда можно безопасно упасть.

Однако возня со стороны прихожей усиливалась, и мне ничего не оставалось, кроме как проверить свою догадку опытным путем. Зачем-то я крепко зажмурился и закинул вторую ногу, встав на колени лицом к кухне. Все так же приглушенный, но уже достаточно громкий звук упавшей в коридоре двери заставил меня рефлекторно вздрогнуть, из-за чего колено поехало на скользком после дождя подоконнике и я сорвался вниз, даже не успев зацепиться руками, как планировал изначально. Только спустя пару секунд я понял, что «сорвался» – громко сказано: под седалищем у меня все так же была твердая поверхность. Слегка шероховатая и прохладная, наверное, от ветра. «Для простого курьера я что-то слишком головастый» – с гордостью подумал я, поднимаясь на ноги.

Из квартиры не доносилось никаких звуков, что было странно, поэтому я решил пока не высовываться и тихонько двинулся от окна, все еще переживая, что пол может внезапно кончиться. Ощупывая носком тапка каждый сантиметр перед собой, я отошел метров на десять, прислушался, и только тогда остановился, решив переждать вторжение в свое жилище в относительной безопасности.

Сидел я так долго: время прошло в рассуждениях о природе этого мира, и каждый раз, порываясь встать и направиться в сторону своей квартиры, я удерживал себя вполне весомым аргументом – подожду подольше, и они точно уйдут, не останутся же они ночевать у меня. Но время шло, и ждать уже становилось невыносимо. В голове то и дело возникали картины перевернутой вверх дном квартиры, разбросанных вещей и обчищенных ящиков, и я наконец подорвался с места, сгорая от смеси любопытства и страха. Но не успел сделать и шага, как тонкие безобидные USB-шники, про которых я уже думать забыл на нервах, вдруг закачались и сплелись в стену передо мной, а те, что были прямо возле моих ног, окутали последние так крепко, что аж кости захрустели. Словно во сне я наблюдал, как пальцы разжимают телефон и тот летит на пол, рассекая голубоватую дымку. Я зажмурился, готовясь к долгому полету и боли от падения: я даже представил хруст костей в ребрах и потоки крови, змеей выползающие из лопнувшей плоти. И в какой-то момент желудок действительно взлетел вверх, как от падения, волосы во всех возможных местах встали дыбом, но когда за всем этим не последовало боли, я решился приоткрыть глаз.

Ничего не изменилось. Только хватка проводов на моих лодыжках слегка ослабилась, но я все еще не мог оторвать ногу от пола. Телефон ожидаемо пропал, и сколько я не вглядывался в просветы между змеевидными отростками, ничего даже отдаленно похожего не увидел. Мир постепенно чернел, и связано это было не с моим ускользающим сознанием. Ум мой был трезв, как никогда, а сердце колотилось неожиданно громко, эхом отдаваясь в ушах, из-за чего, как бы я не прислушивался, никаких звуков вокруг себя не обнаруживал.

Когда наступила полная темнота, я почувствовал резкую боль в ногах, перемещающуюся все выше и выше: провода щупальцами охватывали каждый сантиметр тела, и, кажется, одновременно с этим поднимали меня наверх. Когда холодные объятия сжали грудь и послышался хруст в районе ребер, я по-настоящему запаниковал, судорожно открывая и закрывая рот в рефлекторных попытках заполнить легкие до упора. Мне не показалось: тело мое действительно двигалось вверх – домашние тапочки мягко соскользнули с оторванных от пола ног и неловко шлепнулись где-то рядом. В мозгу промелькнула неуместная мысль: хорошие были тапки, удобные. Подарок друга на новоселье. Внезапная тоска по дому и злоба на тех, кто у меня этот дом отнял, заполнили меня без остатка, и я остервенело задергался во все стороны сразу, совершенно не думая, к чему это может привести.

Как и ожидалось, необдуманное распыление драгоценных сил оказалось совершенно бесполезной затеей. Словно в наказание за своеобразный бунт, жгуты сжались еще сильнее, и мы ускорились. Ветер бил куда-то в затылок, и, помимо страха стать пюре в стальной хватке пластиковых змей, в моем сознании ожил страх высоты, притащив с собой знакомых: тошноту, головокружение и разноцветные пятна в глазах. Такого калейдоскопа ощущений я вынести уже не смог. Резко захлопнув веки, я беспомощно обмяк, решив дождаться остановки на конечной. Почему-то я был уверен, что она была. И я не ошибся.

***

Нина Александровна устало растянулась на неприятном кожаном диване, включив любимую телепередачу. Морщинистое обвисшее плечо привычно прилипло к блестящей коже – в том месте, где старательно связанное пенсионеркой покрывало обнажало подлокотник. Старуха раздраженно цокнула языком и отдернула руку, в который раз проклиная свою натянутую улыбку, когда сын вручал ей на юбилей «модный и современный» предмет мебели. «Как в порнофильме, ей богу…» – отстраненно подумала она, колупая ногтем темное покрытие дивана.

Раздумывая о том, что же она такого упустила в воспитании сына, Нина Александровна то и дело возвращалась мыслями к странному соседу, с которым сегодня утром препиралась на лестничной площадке. Вроде нормальный парень был, работящий, а когда успел в преступные схемы-то вмешаться? По ту сторону тонкого экрана раздался оглушительный выстрел, и старушка рывком села. Сериал, всегда заставлявший бабулю нестись к телевизору с любого конца квартиры, теперь вхолостую мелькал яркими картинками. Пенсионерка встала и прошлась по комнате, сама не понимая, что же заставляет ее так волноваться за чужого человека. Да еще и эта возня на этаже сбивала с толку. Два громилы притащились под вечер в ее дом и стучались в квартиру соседа явно не с добрыми намерениями.

Поняв, что мыслями дело не продвинешь, старушка прошаркала к двери и глянула в глазок, надеясь, что хулиганы покинули подъезд, но сразу же отдернула голову и в страхе прижалась к стене, заметив по пистолету у каждого в руке. Стараясь успокоить бешено колотящееся сердце, Нина Александровна зашептала под нос ругательства и на цыпочках двинулась по коридору за стационарным телефоном. Дело приобретало совсем дурной оборот, и бабуля не собиралась и дальше терпеть произвол в нескольких метрах от своего жилища.

Вызвав полицию и заспешив к глазку, боясь упустить новые подробности, старушка вздрогнула от грохота за дверью. «Уже убивают?!», – сокрушенно подумала она, – «Надо было раньше, раньше вызвать… Что ж я, карга старая, тормозила?!».  Несмотря ни на что, пенсионерке было искренне жаль паренька, ввязавшегося в неприятную историю, ведь знала она соседа не первый год, и если он и связался с криминалом, то точно не по своей воле. Ей вдруг мучительно захотелось повернуть время вспять и взять назад те слова, что наговорила ему утром, но внезапно все звуки разом стихли. Послышался детский крик и грохот этажом выше.

– Дебильные таджики… – пробормотала Нина Александровна, прижав к груди носовой платок, – Нарожают отпрысков, лишь бы побольше. О других бы подумали…

За дверью было по-прежнему тихо, только настенные часы отмеряли секунду за секундой. Какое-то время в подъезде ничего не происходило, но затем послышалась приглушенная возня и тихие переговоры. Старушка резко вздохнула и прильнула к глазку: ступая прямо по выломанной двери, как по мосту, двое мужчин в веселых футболках и коротких летних шортах медленно, но уверенно входили в недра Володиного жилища.

Не смея и пошевелиться, Нина Александровна до боли в глазах всматривалась в коридор, вспыхнувший в свете ламп, и только слегка моргнула, когда из-за не тревожимого никем датчика резко вырубились светильники. Раздавался глухой скрип половиц, все так же слышались переговоры, но в поле зрения пенсионерки было пусто. Лишь прямоугольный проем, как открытая рана, странно растянулся в линзе глазка, показывая все свои внутренности, и, если не считать лежащую дверь, в квартире был идеальный порядок. Не похоже было, что буквально пару минут назад сюда кто-то врывался. Как будто бы сосед просто решил заменить дверь, и вот сейчас из квартиры выйдет, переваливаясь с ноги на ногу, полноватый мастер, дружелюбный и улыбчивый семьянин, и, сделав дело, распрощается с заказчиком, выпорхнув из подъезда за новой игрушкой для дочурки.

Нина Александровна так размечталась, что сперва не заметила, как на периферийной области глазка зашевелились тени. Когда движение стало очевидным, бабуля прищурилась и облегченно охнула. Двое мужчин в форме настороженно поднимались по ступенькам, тихо перешептываясь. Этажом ниже выглядывало любопытное лицо консьержки.

– Полиция! Есть кто дома? – высокий, почти детский голос эхом облетел этаж, и его обладатель, не получив ответа, почесал бритую щеку.

Когда оба сотрудника исчезли за углом соседской квартиры, на душе у Нины Александровны вдруг стало спокойно. Не доносилось никаких звуков, в квартире как будто бы никого не было. Когда мужчины снова показались в проеме с озадаченными лицами, старушка не выдержала и быстрым движением отперла дверь.

– Добрый вечер! Быстро же вы прилетели… – запричитала бабуля, – Что там с соседом моим стало? Не убили часом? А то как я вам звонила: смотрю – бугаи такие стоят с пистолетами! Самыми настоящими! Уже не знала, что и думать. А тут еще и дверь ломать начали!

– Здравствуйте, уважаемая… – полицейский зашуршал пальцами по сумке у себя в руках и выжидающе уставился на пенсионерку, необычайно высоко подняв брови. Дождавшись имени и отчества старушки, он выдал протяжное «угу», – Бугаи, говорите?

Бабуля, не сдерживая эмоций, несколько раз кивнула.

– Да, да, они самые! Я сейчас стояла, в глазок смотрела, – Нина Александровна понизила голос, – так они зашли к Володьке и ходят там, шушукаются. Как же вы их не видели? Спрятались, может?

– Давайте еще раз посмотрим, Нина Александровна.

Говоривший с бабулей страж порядка кивнул своему коллеге и снова перешагнул порог квартиры, сдвинув ногой несчастную дверь. Пенсионерка терпеливо ждала в своем коридоре, присев на стул возле входной двери и чутко прислушивалась к любым шорохам, которые с каждой минутой все увеличивались. Становились громче и разговоры, и когда оба мужчины вышли на свет подъездных ламп, не стесняясь пинать попавшие под ноги щепки, старушка все поняла без слов.

– Ну что, Нина Александровна, все чисто.

– Да как же так? А в окна смотрели? Может, в окно вышли негодяи?

– И в окна смотрели. Они заперты изнутри. Вы уверены, что были здесь все это время? Может что-то упустили?

Но Нина Александровна пропустила вопросы мимо ушей. Широко раскрыв рот и прижав к груди руки, старушка проигрывала в голове одну и ту же картину, и не могла поверить, что бандиты сумели улизнуть в такой короткий срок. Что-то здесь не сходилось, и как бы ни старалась, она не могла перестать думать о том, какая опасность теперь может грозить ее дому в виде двух вооруженных громил, связанных с криминалом и наверняка спрятавшихся где-то поблизости. Последнее, о чем подумала пенсионерка, прежде чем облегченно рухнуть в резко протянутые руки полицейского, это дурацкий кожаный диван, подаренный сыном. Ну как в порнографии же, честное слово…

Часть 3

Наконец-то открыв глаза, я огляделся по сторонам. Вокруг было все так же темно, как будто я и вовсе не поднимал веки. Я уже не понимал, движемся ли мы вверх, вниз или вбок, и движемся ли вообще, но в какой-то момент меня резко тряхнуло, и хватка проводов начала ослабевать. Вздрагивая от щекотки всякий раз, когда чертово щупальце скользило по животу и бокам, я извивался, как змея, потихоньку высвобождая конечности.

Через пару секунд движения уже ничто не сковывало, и я, разминая затекшие мышцы, медленно побрел вперед, выпучив глаза, как идиот. Видно лучше не стало, зато пальцами вытянутой руки я нащупал стену и двинулся вдоль нее, но, обнаружив все четыре угла, понял, что доставили меня сюда явно не классическим путем. Поползав с минуту по пыльному полу, я, наконец, оставил всякие попытки не то что выбраться, а даже понять, где оказался, и, найдя лбом стену, развернулся и прижался к ней спиной. К центру комнаты двигаться я пока что опасался, услышав оттуда какие-то шорохи, но так как они больше не повторялись, я обмяк и сполз по стене, прижав колени к побородку.

Думать ни о чем не хотелось. Съеденная полчаса назад шаверма уже казалась чем-то очень далеким, и желудок снова зашевелился, требуя новой порции топлива. Я вздохнул и откинул голову назад. В глазах стало влажно, а в носу защипало, поэтому я протяжно всхлипнул.

– Знаешь, – послышался глухой голос неподалеку, – тебе повезло еще.

Я вздрогнул. Голос показался мне смутно знакомым, и я не выдержал, хоть и порядком струхнул.

– Почему?

– Ты сам пришел.

Приподнявшись на руках, я сел чуть повыше, и снова обвел взглядом пространство. Мне даже начало казаться, что глаза привыкли к темноте, потому как посреди комнаты виднелось что-то белое. Боясь, что это плод моего воображения, я вытянул шею, всматриваясь, и внезапно вспомнил, почему голос собеседника показался мне таким знакомым. Словно боясь спугнуть зашевелившиеся наконец мозги, я замер в неудобной позе и зажмурил глаза, забыв про пятно на полу.

– Ты…я тебя знаю. Кажется, Денис? Я телефон у тебя купил…вчера.

Мой собеседник не выразил никакого удивления, что в свою очередь удивило меня.

– Тут нет никого, кто бы меня не знал. – вздохнул он. – По крайней мере из заключенных

– Что мы здесь делаем?

– Сидим, – последовал простой ответ.

Только сейчас я стал замечать, насколько у него изменился голос. Буквально вчера это был здоровый мужик с мягким баритоном, однако сейчас со мной разговаривал кто-то измученный, и может даже больной – в голосе чувствовалась сипотца. На мгновение мне стало его жалко: к гадалке не ходи – он такой же узник, как и я, но жалость мою быстро задавила злоба.

– Ты что-то знаешь? Так говори, кого строишь из себя?!

Денис неожиданно тоже разозлился.

– Что ты до меня дое**лся? Я устал.

– Ты первый начал, – я нахмурился.

– Я устал, – почти шепотом повторил Денис и зашуршал.

Белое пятно по центру пришло в движение, и я снова вытянул шею. В месте, где только что сидел Денис, была дверь – тусклый свет, идущий из-под нее, образовывал ровный квадрат. Вблизи это оказалось колонной, пронизывающей комнату по центру, как шампур шашлык, и, подобравшись к ней вплотную, я ощупал ее со всех сторон.

– Наивный… – донеслось из угла.

Я только отмахнулся, хоть Денис, вероятно, и не мог этого увидеть. Дверца действительно не поддавалась, хоть в щель и пролезало полногтя, и отмучившись минуту, я с рычанием выдохнул и вернулся к стене.

– Новичков сверху закидывают, там что-то вроде распределительного центра, – пробормотал Денис, – Я заныкался, чтобы сразу не пугать. А то тут такие кадры могут появляться.

Подавив раздражение, я набрал полную грудь воздуха и спросил:

– Если ты тут бывалый, почему не расскажешь все сразу?

– Все равно не поверишь, – почему-то горестно вздохнул он, – а если поверишь, то не поймешь до конца.

– А ты попробуй, – вкрадчиво протянул я.

– Скоро сам прочувствуешь. Я спать хочу. Не шуми тут особо.

Я расстроено отвернулся от Дениса, скрестив руки на груди и прижавшись к стене плечом. «Ишь важный какой!», – подумал я, прямо как в нашу первую встречу. – «Что же я такого должен прочувствовать?». Внезапно стало страшно, даже ноги похолодели, но чем дольше я пытался сфокусировать мысли на том, что меня ждет, тем больше я чувствовал усталость. Глаза сами начали закрываться и, сдавшись, я лег прямо на пол и уснул, сунув нос в сгиб локтя.

***

Уже который день подряд утро не было добрым, чему я совсем не был удивлен. Ноги у меня закоченели, – еще бы! – в одних-то носках и шортах на холодном каменном полу. Руки тоже были ледяными, и от неудобной позы, которую я принял во сне, еще и затекли так, что после пробуждения я потратил несколько секунд на то, чтобы заставить их двигаться. Через какое-то время я понял, почему проснулся. Стало заметно светлее, так, что я уже четко видел свернувшегося в противоположном углу Дениса, укутавшегося в свою белую кофту. «Везучий…», – я лишь потер свои голые локти и спрятал ладони в рукава футболки.

Но было еще что-то непривычное, чего я спросонья не заметил. Появились звуки. Сначала нарастающие, отдаленные – что-то похожее на приближающийся поезд, но по мере того, как я прислушивался, звук становился громче и четче. Через минут десять это стало похоже на скрежет металла, к которому примешивались ритмичные звуки булькающей жидкости. Захотелось пить.

– Начинается… – застонал Денис, медленно поднимая голову и разминая плечи.

Я хотел было спросить, но быстро прикусил язык. Не ответил вчера, не ответит и сегодня. Упрямый осел.

– Ты там живой?

– Тебе-то какое дело? – я оскалился, поплотнее обняв себя руками.

– Да никакого в общем-то, – протянул Денис и, цепляясь за стену, встал. – Но рекомендую быть готовым. Не так больно будет.

– Что ты такое несешь?… – еле слышно прошептал я, тем не менее, повинуясь.

Мы встали рядом, молча уставившись на черный квадрат, обрамленный по периметру светом, ставшим еще ярче, чем вчера. Скрежет приближался, и когда я уже устал стоять, дверь приоткрылась. Из щели повылезали блестящие металлические жгуты, устремившись ко мне и Денису. Последний стоял ровно и даже не шелохнулся, когда его заметно исхудавшую фигуру обвили щупальца, зато я, только увидев переливающиеся в свете ламп движущиеся змееобразные отростки, прерывисто вздохнул и маленькими шажками попятился к стене. Одна змеюка крепко обвила меня за талию и притянула ближе к люку, остальные прижали руки к телу, полностью сковав движения. Какое-то время мы зависли перед раскрывающейся дверцей, а затем поплыли вниз.

Вид под нашей коморкой открывался совершенно необычный: бескрайнее пустое поле, которое я видел и раньше, теперь было усеяно высокими постройками на длинных бетонных ногах, уходящими вверх так далеко, что не было видно крыш.

– Это блоки. – подал голос Денис, – Такие же, как у нас.

– Зачем здесь держат людей? – предпринял я еще одну попытку разузнать побольше, но Денис больше не проронил ни слова.

На «улице» было холодно, и когда мы прибыли в помещение, я, особо не думая, что ждет меня дальше, только облегченно вздохнул. Отовсюду бил яркий белый свет, а стены украшали такие же жгуты, что держали нас с Денисом, делая комнату похожей на гараж безумного робототехника, и когда мой сокамерник вдруг задержал дыхание и зажмурился, желание задавать вопросы у меня пропало окончательно. Я завращал глазами, ища невидимую угрозу. Сзади что-то непрерывно жужжало, но в один момент настала тишина. Я кинул взгляд на Дениса, по-прежнему скукожившегося и явно напуганного.

– Я боюсь иголок, – как-то по-детски проскулил он.

Вник я не сразу: куда-то в низ спины вонзилась, как мне показалось, приличных размеров игла, и я сразу забыл, как думать. Помещение задрожало от наших с Денисом воплей. Невероятное жжение в спине разливалось по всему телу, заставляя конечности непроизвольно вздрагивать. Где-то на периферии сознания я отметил, что жжение ощущалось еще и от теплой струи крови, ползущей по голой холодной коже. Уже совсем не соображая от боли, я начал дергать головой туда-сюда. Близость смерти ощущалась как никогда, и, уже готовый провалиться в спасительную пелену, я вдруг почувствовал, как лечу в чьи-то объятия.

– На первый раз хватит, – пронзительный женский голос больно уколол в ухо.

Меня отпустили, и я приземлился спиной вниз, тут же без стеснения застонав в полный голос. Плотный звук из сорванных связок уже не выходил, и я хрипел, нелепо размахивая руками в попытке перевернуться на бок, как упавший жук. Когда мне это наконец удалось, я не удержался и зарыдал, размазывая сопли и слезы по неровному бетонному полу ладонями, которые почему-то никак не мог угомонить.

– Владимир, вы знаете, куда попали? – снова вякнула баба, наконец появившись в поле зрения с табуреткой в руках, которую она шлепнула рядом, чудом не прищемив мне пальцы, распластанные по полу.

Челюсть свело судорогой, поэтому я только резко мотнул головой, продолжая всхлипывать. Баба была неприлично жирной, и когда она приземлилась на низкую табуретку, выставив свою рульку в считанных миллиметрах от моего лица, я испуганно вздрогнул. Несмотря на все не отпускающую боль в спине, я перевернулся на живот и попытался встать хотя бы на колени. Когда мне удалось немного приподняться на руках, жируха задрала ногу и пнула меня в бок. От неожиданности я пискнул и повалился обратно.

– Встанете, когда я скажу, Владимир, – голос хоть и был необычайно высоким для ее внешности, но все же в нем слышалась полная уверенность в себе и спокойствие, заставляющие меня подрагивать мелкой дрожью. – Вы знаете этого человека? Он очень постарался, чтобы вы оказались здесь.

Мне не особо хотелось, но все же, проследив за ее взглядом, я ничуть не удивился, когда понял, что речь идет о Денисе. Зато с осмыслением последних слов я справился не так быстро. А вот Денис, похоже, был сильно напуган – еще сильнее, чем до этого. Периодически смаргивая пот, он умоляюще смотрел то на меня, то на жируху.

– Отпустите меня, пожалуйста! – я не выдержал и снова приподнялся на локте в тщетной попытке заглянуть бабе в глаза, за что ожидаемо получил новый удар по ребрам.

– Мы никого не отпускаем. Нам важен каждый человек. И Ему тоже. – она покрутила головой, словно ища кого-то. Только сейчас я заметил двух амбалов, стоящих у двери, которую, к слову, тоже сначала не замечал, но тетка лишь скользнула по ним взглядом, явно выглядывая другого. В помещении больше никого не было. – Человек, по вине которого вы попали сюда, несет заслуженное наказание за то, что предал наши интересы. Такое не прощается. Я хочу, чтобы вы знали об этом, Владимир.

Так и не успев ничего сказать, я взмыл в воздух на тех же металлических жгутах, взявшихся непонятно откуда. Дениса тоже поволокли к выходу. Вид у него был, мягко говоря, не очень: весь бледный, мужик безумно стрелял глазами налево и направо, словно тоже пытался кого-то отыскать. Весь путь до «дома» мы провели в напряженном молчании, но стоило только серой змеюке отпустить меня, как я накинулся на Дениса, повалив того на пол. Не в силах сдерживать ярость, да и не имея никакого желания этого делать, я с силой надавил ему на горло.

– Постой!… – захрипел Денис, – Я объясню!

– Какая же ты мразь, я тебя убью нах*й сейчас!

Я надавил еще сильнее, перенеся вес на другую сторону и вздрогнул от резкой боли в спине. Денис воспользовался заминкой и вскочил на ноги.

– Я задушу тебя во сне, сволочь… – прошептал я, уткнувшись лицом в пол.

– Я не виноват, – плакал Денис, вытирая дрожащей рукой струящиеся слезы, – Точнее виноват, но я не хотел, правда. Я совсем этого не хотел!…

– Да мне насрать, что ты хотел, конченый ублюдок! – хрипло выкрикнул я, предпринимая еще одну попытку встать, но пол вдруг задрожал и дверца в колонне снова начала открываться.

Вновь заметив блестящую тварь, вытекшую из проема, я попятился к стене и забился в угол, но меня больше никто не трогал. Когда дверь закрылась, у колонны осталась коробка.

– Это обед, – всхлипнул Денис, – Но лучше не стоит…

Не дослушав придурка, я зашушршал содержимым. Внутри, аккуратно завернутый в пергаментную бумагу, лежал ароматный кусок мяса с хрустящим картофелем. Рядом стоял закрытый стакан с непонятным содержимым.

– Охренеть… – я оторвал приличный кусок и засунул в рот. На зубах приятно захрустели специи, рот наполнился долгожданной слюной.

– Володь, не надо…

– Пошел на х*й, – важно сказал я, зажмурившись от удовольствия.

Денис подорвался с места, и когда я дернулся, приготовившись защищать себя и свою пищу, он вдруг побежал совсем в другую сторону. Ловко подковырнув откуда-то взявшуюся крышку в стене, он блеванул и, вернув стену в изначальное положение, сел на пол, вытирая рукавом кофты рот.