скачать книгу бесплатно
– Есть одна контора в Пассаике, – сказал Джей тогда.
– Контора?
Когда мы только начинали, договорились сразу: удалять негативные отзывы владельцам бизнеса – не наша забота. Если кому-то влепили одну звезду, значит он того заслужил, пускай отмывается сам. Нам хватит за глаза частных лиц и голых задниц, без разрешения слитых в сеть.
– Не, это другое, – сказал он, – чуваки типа частных детективов. Лезут везде, собирают информацию. Ну и насобирали, на свою голову. Один человечек просит уничтожить все, что лежит у них на компах и на разных аккаунтах в сети. Обнулить этих ребят виртуально.
– Он сказал, что именно искать?
– Нет, не сказал. Придется гробить все.
– Для этого нужно физически вторгнуться в офис, что тянет на статью, не говоря уже, что мы это не умеем.
Джей улыбнулся своей рыжей улыбкой и назвал сумму. Все мои вопросы отпали.
Когда он сказал про частных детективов, в моем воображении нарисовались обильно курящие и пьющие суровые мужики времен сухого закона. В шляпах, с кобурой под мышкой, отвыкшие удивляться, обнаружив у себя в ванной наспех расчлененный труп.
На проверку они оказались похожими на нас с Джеем. Двое парней в джинсах и серых толстовках, сидящие в пыльном офисе, на втором этаже, над прачечной и маникюрным салоном «Фатма». Еду они заказывали у китайцев, а на единственном подключенном к интернету компе смотрели с утра до вечера порнуху.
Возле двери у них висела допотопная камера слежения, а сигнализация отключалась кодом из шести цифр.
Компроматы, или что там еще было, хранились в трех картонных коробках с лазерными дисками, а также на тяжеленном компе, который мы с Джеем не без труда перетащили к нему в багажник.
На одном полулегальном хакерском форме, доступ на который по-хорошему не было никакого шанса получить, я нашел инструкцию по сборке простого глушителя радиоволн, на случай если у них в офисе стояло нечто посложнее стандартной сигнализации для магазина. Эту штуковину мы спрятали в прачечной под горой забытой одежды.
Часть аванса, заплаченного клиентом, уплыла рассыльному из китайского ресторана, который не заметил, как Джей приправил снотворным курицу Сечуан.
Когда стемнело, мы разбили камеру бейсбольными битами, перерезали кусачками все сетевые провода и вынесли два компа, коробку с дисками и на всякий случай несколько папок каких-то бумаг, которые показались подозрительными. Покидая Пассаик со всем этим добром, мы оба чувствовали мандраж, словно украли миллион долларов и собираемся переспать с командой чирлидерш.
Избавиться от чужой и потенциально опасной информации помогли пара молотков и промышленный шредер, который Джей купил со вторых рук и установил в гараже. Его предки не особо интересовались, зачем нужен этот агрегат, впрочем, в их доме и без того было достаточно рухляди непонятного назначения.
Посидев пару ночей в сети, я обнаружил штук пятнадцать аккаунтов, принадлежащих Райзману и компаньону. Просматривать все, что они там хранили, было лень, поэтому поудалял все, до чего смог добраться, а потом сменил их пароли на длинные строки случайного мусора.
Глава 5
Джей в очередной раз набрал номер своей девчонки, и со злостью швырнул телефон на приборную доску.
– Стерва, – повторил он.
– Так что с деньгами?
– А что с ними? Нужны деньги – иди и заработай, при чем здесь я?
– Пошел ты, Джей!
– Сам иди в жопу, Розита!
Некоторое время мы сидели молча.
– Знаешь, кто заказал почистить офис Райзмана? – спросил он наконец.
– Ты не говорил.
– Мой двоюродный брат. Он большая шишка, работает у помощника кандидата в сенаторы. Кто-то пытался шантажировать его жену.
– Опять сиськи?
– Хуже. Криминал какой-то в прошлом. Наняли Райзмана, он раскопал. А теперь всё чисто и ничего нельзя доказать. Он пригласил меня в следующие выходные на свадьбу дочери, в южном Джерси, ну знаешь, с понтами, знаменитостями и прочей ерундой. А эта сучка решила выкинуть очередной фокус.
Последнее, похоже, относилось к подруге Джея.
– Слушай, Розита, ты не хочешь туда сходить?
– Вместо твоей девушки?
– Нет, дебил, вместо меня. Она заказала номер в гостинице и ужин, а теперь дуется, потому что я должен пойти на свадьбу. Прикинь, мы из-за этого уже два дня не трахались.
«Слишком много информации», – подумал я, – «Даже для меня слишком много…»
– Девчонкам невозможно угодить, – сказал он, – сами не знают, чего хотят, и постоянно обижаются. А кузен мой важный человек, неудобно динамить. Но фишка в том, что он меня никогда не видел, а мы с тобой похожи. Ну того, немного, издалека. Скажи ему, что ты – это я, подари конверт с чеком, поулыбайся, попей апельсинового сока, на девок посмотри. Тебе так или иначе по вечерам нечем заняться.
Звучало все это адски неправдоподобно, но в то же время логично и убедительно. Действительно, а что мне терять?
– Я ненавижу свадьбы. И не умею врать. Это очень плохая идея.
– Да ладно, Розита, все будет пучком, ты же друг мне, верно?
На обратном пути Джея прошибло на задушевные разговоры. О том, какие все девчонки дуры, особенно симпатичные, малолетние и ничего в этой жизни не понимающие. А других ему и не удавалось привлечь своими рыжими, беспардонными и безотказными методами.
– Вот бы поиметь зрелую женщину, – вздохнул он, вглядываясь в темную дорогу, – такую, которая знает, что хочет от жизни, и не готова тратить драгоценное время, соблюдая закон трех свиданий. Лет тридцать, когда мозги уже оформились, а задница еще не отвисла. Иногда проезжаю мимо школы, смотрю на этих мамашек с детьми и…
Не знаю, отчего я так дико устал. Хотелось добрести до комнаты и упасть носом в подушку. А по дороге прихватить на кухне чего-нибудь хрустящего, питательного и не требующего приготовления. Времени слишком мало, информации слишком много, а мне ничего в этом мире не нужно, кроме как пожрать и чтобы от меня все отстали. И какого хрена я согласился пойти на свадьбу неизвестно к кому? Зачем выслушиваю фантазии Джея? Он говорит – тридцать лет. Дальняя станция на орбите жизни. Семья, работа, обязательства, свадьбы, поздравления, деловые знакомства, ссуды, заморочки, курсы повышения квалификации… Я мог бы открыть окно, высунуться в прохладную влажную ночь и, срывая голос, проорать «Нееет!!!»
Вместо этого мечтал, как уеду из Джерси без возврата, а потому, если и опозорюсь со свадьбой, Джеем, и прочей ерундой, забуду об этом, как о страшном сне, едва поднимусь на борт самолета, летящего я еще не придумал куда.
Нашу жизнь можно представить в виде шарика, надутого, словно гелием, беспочвенными ожиданиями. Поначалу он упругий, бодрый, и восторженно тянется к потолку, не подозревая, что обречен с каждой минутой терять высоту полета и оптимизм. Не говоря уже о случае, когда кто-нибудь догадался проткнуть его булавкой.
Так вкратце выглядит теория эпического облома жизни. С практикой мне предстояло столкнуться неделей позже, в одном из городков южного Джерси, прильнувших к океанскому побережью, населенных бывшими кинозвездами, поднявшимися в люди потомками эмигрантов, владельцами малого бизнеса, менеджерами, снобами и прочими скучными людьми.
Свадьба, на которую Джея снисходительно пригласили, оказалось ортодоксальной. С решетчатой перегородкой поперек лужайки, разделяющей места для мужчин и для женщин. С хасидским ансамблем вместо ди-джея. Со страшными тетками в длинных юбках и париках вместо бассейна и девиц в бикини. С виноградным соком вместо выпивки, пресными куриными ногами вместо свиных стейков. С блеющим заклинания раввином, напускным весельем на пустом месте, кучей пахнущих нафталином и приторными духами родственников, и, конечно же, без всякого блэк-джека и шлюх.
Я сидел за столом рядом с хмурым мужиком, временами хлебавшим из блестящей фляжки и представлял себе, как вел бы себя сейчас Джей. Мужик предлагал выпить и мне, но я побрезговал и отказался. К счастью, хасидский ансамбль не гнушался пользоваться усилителями, и поддерживать разговор на общие темы не пришлось.
Через полчаса после церемонии я задумался о том, чтобы по-тихому слиться. Конверт был вручен, поздравления приняты, сок выпит, а взятый напрокат черный костюм с галстуком пока еще не испорчен, в отличие от моих барабанных перепонок. Буфер терпения к ханжеству и влажной духоте, от которой не спасал даже ветерок с океана, заполнился процентов на девяносто.
Я протиснулся меж прыгающих в танце мужиков, держась решетчатого заборчика зашел в дом, пересек гостиную и оттуда спустился на парковку, отведенную для особо важных гостей. Миниван маменьки, на котором я сюда добрался, был втиснут на соседней улице. Я снял пиджак, расстегнул ворот неуютной синтетической рубашки, мечтая переодеться в привычные джинсы и застиранную футболку. Пошарил в кармане брюк в поиске ключей, споткнулся о камень и едва удержался на ногах, рискуя приложиться подбородком к нагретому за долгий весенний день асфальту. Выругался, поднял взгляд и увидел ее обувь.
Лакированные туфли на высоченном каблуке. Выше тонкие смуглые щиколотки. Строгое платье, расстегнутое ровно на пуговку ниже, чем принято на ортодоксальных сборищах, приятно облегающее небольшую грудь. Черные волосы, собранные в аккуратную прическу.
Она смотрела на меня с полуулыбкой на полноватых, изящно изогнутых губах, прислонившись задницей к бетонной ограде, сжимая меж пальцев сигарету. Не тонкую женскую сигарету, а обычную, с фильтром.
Я подошел к ней и спросил, над чем она смеется. Она ответила, что надо мной, и выпустила в сторону струйку дыма. Даже на каблуках она была заметно ниже меня, и я смотрел сверху вниз на ее ресницы и идеально ровный нос. Ей же дохрена лет. Никак не меньше двадцати пяти. А может и больше. А я даже не пьяный. Пора было сказать что-то, но я не знал, что.
– Ненавижу свадьбы. Будь моя воля, не пришел бы на свою собственную.
Она подняла бровь.
– Да, именно так. У нас в семье кого не вспомнишь – все разведенные. Два брата маменьки, сестра отца, даже бабушки и дедушки с обеих сторон. Думаю, это наследственное. Поэтому я решил, что никогда не женюсь. Покажу метафорический средний палец адвокатам по семейному праву. Потому что прочим представителям человечества от института брака нет никакой пользы.
Кого же напоминала мне ее улыбка? Сходу и не сказать. Странная такая, на пол-лица. То ли ухмылка Брюса Виллиса времен «Криминального чтива», то ли улыбка Мона Лизы.
– Я Карла, – сказала она.
– А я Энди.
К дьяволу Джея Коэна с его рыжими многоходовками. Я не собираюсь посылать пакет ложной информации в эти черные бархатные глаза. Хочу подбирать к ней только правильные пароли.
– Ты со стороны невесты?
– Не совсем. Долго объяснять.
Она затушила сигарету о бетонную кладку. Руки у нее были сильные, с крепкими пальцами и темным лаком на коротко обстриженных ногтях. Такими руками дают по морде или собирают автомат, но никак не красят ресницы. На безымянном пальце блеснуло кольцо.
– Ты замужем? – спросил я, удивляясь собственной наглости.
– Сколько тебе лет, мальчик?
– Двести девяносто девять.
– А выглядишь на пятнадцать.
– У нас в семейном склепе низкая влажность и правильная температура, поэтому я неплохо сохранился.
– Годный подкат, – сказала она, – тебе следует запомнить его и испробовать на девчонках. Кстати, у меня есть идея.
– Согласен, – сказал я на всякий случай.
– На что?
– Согласен заранее на любую из твоих идей.
Карла подошла со стороны пассажира к жемчужно-розовой спортивной Мазде с открытым верхом и бросила мне ключи. Я не поймал их на лету, пришлось позорно шарить под колесом. Неужели она собирается посадить меня за руль этой самопередвигающейся кучи бабла?
Игрушка взревела мартовской пантерой, едва я коснулся педали газа. Она держалась на дороге, как влитая, плавно покачиваясь на колдобинах, обнимая мою непривыкшую к роскоши задницу упругим сиденьем, обтянутым кожей жемчужно-серого оттенка.
– Почему ты посадила меня за руль? – спросил я на светофоре, перекрикивая шум ветра и классический рок, мягко урчащий из колонок
– Не люблю машины, – бросила Карла, – а машины не любят меня. Не судьба.
Она сняла туфли, зевнула, потянулась. Ногти на ее ногах были выкрашены в малиновый. Услышав деликатный гудок сзади, я вспомнил, что сижу за рулем дорогущей тачки, одетый в костюм и темные очки. Словно в первых минутах лихого фильма о дорожных приключениях парочки, которую ближе к финалу объявят в розыск в пятидесяти штатах.
– В конце улицы сверни налево, – сказала Карла, – там есть дорожка, ведущая на утес.
Глава 6
– Так сколько на самом деле? – спросила Карла, когда мы взбирались по склону, поросшему жухлой травой. По дороге она успела переобуться в кроссовки, и мне было непросто угнаться за ней в костюме и скользких ботинках для торжеств.
– Восемнадцать. Будет. В декабре.
– Чем ты в жизни занимаешься?
– Я бездельник.
– Вот так прямо и бездельник?
Черт, я не могу об этом рассказать. Неужели нельзя придумать за полсекунды крутую альтернативную биографию?
– У моего друга Джея свой бизнес, я помогаю ему. Сетевая безопасность и все такое.
– Вы хакеры?
– Не совсем. То есть, мы не делаем ничего противозаконного, ну во всяком случае…
Ее полуулыбка говорила мне: давай, парень, выкручивайся, рано или поздно ты выболтаешь все секреты.
– А можно сменить тему? – попросил я.
Она рассмеялась.
Солнце провалилось в уютную серость городка у нас за спиной, окрасив на память океан мягкими ванильными бликами. Поднявшийся ветер пригибал к земле высокую траву. По едва заметной тропинке меж пористых валунов мы вышли на утес, под которым урчали волны, печально ухали и взрывались обрывками белой пены, чтобы с новой силой продолжить штурм.
Лицо и руки сразу стали липкими от мелких соленых брызг. Здесь пахло нагретым за день песком, водорослями и ожиданием скорых и необратимых перемен. Я почувствовал спазм в горле, будто проснулись смутные воспоминания о событиях, никогда не происходивших со мной.
Карла подошла к самому краю и посмотрела вниз. Ветер развивал пряди ее черных волос, выбившихся из прически.
– Тебе нравится здесь?
– Не знаю. Не уверен.
Она кивнула.
– Хочешь уйти?
– Нет.
Я смотрел на волны, и догадывался, чего она ждет. Ей ведь ни к чему обычная чушь, которую рассказывают при встрече малознакомым людям. Ей нужно нечто настоящее, жизненно важное, пусть для меня одного.
– Каждое утро, – сказал я, – перед рассветом, я падаю с высокой скалы в ледяную воду. Пытаюсь выплыть, но не чувствую рук и ног, а мысли путаются от холода и отчаяния. Хочу вернуться и начать все снова, но погружаюсь все глубже, в пучину, которой нет дна. Вижу покрытый раковинами остов корабля и полузасыпанные песком терракотовые амфоры. А когда понимаю, что бороться бесполезно, просыпаюсь от собственного беззвучного крика.
