День и ночь в анклаве

Антон сидел молча какое-то время и смотрел на экран. В голове не укладывалось всё то, что он увидел. Он перемотал до того места, где Катя лежала на животе и была отчётливо видна её поясница. По центру была выбита татуировка. Антон нажал на паузу и посмотрел на неё. Тату в виде контура сердца, образованного небольшими красными сердечками. В верхней части рисунка они были небольшие, и к низу увеличивались. Такая же татуировка была у Кати.

Антон всё выключил, убрал диск в сумку и пошёл спать. Катя лежала на боку, спиной к нему. Он лёг на спину и положил руку ей на попу и стал ощупывать. «Все на месте?» – спросила Катя. «Да», – только и ответил он. «Давай спать», – сказала Катя в полусне.

Глава 2

3.

Весь следующий день Антон никак не мог сконцентрироваться на работе. Мыслями он постоянно возвращался к увиденному. Образ, где Катя показывала всем свою промежность и своё лицо в конце ролика, стоял перед ним очень отчётливо. Он пытался найти доказательства того, что это был не порнофильм. В смысле, конечно, это был порнофильм, но Антон пытался найти доказательства, точнее, убедить самого себя, что это порно не фильм для распространения, а домашнее любительское порно. Так сказать, на память о бурной молодости, чтобы в старости было что вспомнить, попивая ром и покуривая сигару, когда надо будет посидеть с внуками. Антон пересмотрел достаточно порно, как и любой парень, и теперь он придирчиво рецензировал ролик с Катей, считая, что тот не годится для публичного показа. Антон решил оценить здраво: «Во всех порнофильмах, тех самых порнофильмах, которые имеются в виду, девушке обязательно куда-нибудь вставляли. Это факт, – насколько он мог судить по имеющемуся багажу знаний. – Кате же никто никуда не вставлял. Просто засунули руку в неё, сбрызнули на лицо и показали всему миру её ВСЁ. Блииин». Антон хлопнул ладонью по столу.

Неужели его жена снималась в порно? Это не укладывалось в голове. Если такое было, то это было явно до того, как они стали жить вместе. «Интересно, где это всё снималось, как распространялось, сколько человек и, главное, в каких странах видели его жену?» – думал Антон. «А что, если её видели и запомнили те, кто живут в этом же городе?» – ужаснулся Антон. «Блииин, какой позор, – он закрыл лицо ладонями, – что о нём подумают окружающие? Да какие окружающие? Мужики, которые видят их вместе на улице, в метро, в магазине? Смотрят и говорят: «Смотри, эта девка в порнухе снималась. А этот лох даже не знает, сколько концов знали её дырки. Нашла телёнка и нежно целует в щёчку перед сном: «Спокойной ночи, милый». Ха-ха-ха». «Позор, это просто позор», – крутилось у Антона в голове.

Он не знал, что делать. Сразу предъявлять всё жене он не хотел. Что это даст? Раскрытие того, что она точно не хотела ему говорить. И что дальше? Лучше пока не обнажать проблему, если не знаешь, как с ней дальше жить вдвоём, когда оба знают о ней и выхода из неё в принципе нет. Кроме того, как ни ужасался Антон ситуации, он хотел посмотреть и остальные ролики. Если же всё сразу рассказать Кате, то будет выглядеть глупо предъявление к ней каких-либо претензий и дальнейший просмотр видео. Антон решил пока ничего не говорить. Во всяком случае, пока не посмотрит всё.

Вечером дома он старался вести себя как обычно, но мимолетом взглянул на неё и, что называется, смотрел на Катю и пытался представить её порноактрисой. Не получалось. Да, конечно, она была очень любвеобильной, среди её знакомых было много мужчин. В общем кругу знакомых она достаточно раскрепощённо общалась с теми, чьи жены не входили в общий круг: она сразу притягивала внимание мужчин, даже если были и другие девушки; позволяла обнимать себя, а также лёгкий флирт, который явно был наигран. Когда она возвращалась с вечеринок или корпоративов, где были мужчины с её работы, она всегда была хорошо навеселе и говорила, как она отжигала танцы с кем-нибудь или как страстно её обнимали под медленную музыку, уже изрядно подпив.

Однажды она принесла с работы мыло в виде женских половых органов и сказала, что ей подарил один коллега, который вернулся из отпуска в одной из южных стран. Она при всех сказала: «Зачем мне это? Я же девушка. Вот если бы в виде члена, тогда можно в руках потереть, а так». Коллега, как она сказала, только этого и ждал, тут же достал из кармана мыло в виде мужского полового органа. «Вот это по мне», – сказала она при всех и попросила её сфотографировать вместе с коллегой и его подарком. Фото, конечно, было забавное, но всё-таки…

Антон никогда не препятствовал такому поведению с её стороны и ничего не говорил ей по поводу этого. Да, в глубине души, его немного коробило. В большей части не из-за самого поведения, а из-за того, что подумают или что думают о нём другие. Но ему нравилось, что его жена была центром мужского внимания. Он даже гордился тем, что у него такая женщина. И вот этот диссонанс каким-то необъяснимым образом делал её всегда желанной и привлекательной. Но с годами, увеличивающимся бытом и рутиной, таких сексуальных зарядов становилось всё меньше. Меньше стало встреч, вечеринок, общих празднеств. Все погрузились в себя, свои дела, семьи, в свой маленький мир.

Он продолжал пристально смотреть на Катю. Она заметила это. «Что?» – то ли встревоженно, то ли испуганно спросила она. «Всё хорошо, – ответил он. – Любуюсь тобой». Катя улыбнулась, подошла к нему и поцеловала. «Я сейчас посмотрю кино и спать, очень устала», – сказала она. «Хорошо, – ответил Антон, – я поработаю немного».

Он действительно дождался, пока Катя не ляжет спать. Фильм хотелось посмотреть без напряжения, без страха, что она просто не спит и может в любой момент прервать процесс. Антон запустил диск и включил «2. Сдача экзамена».

На экране был класс. За столом преподавателя сидел взрослый мужчина, не тот, что в первом сюжете, другой. За одной из парт сидела Катя и писала что-то на бумаге. Волосы были заплетены в косички. Поверх – белая короткая футболка. «Девушка, вы последняя остались», – преподаватель грозно посмотрел на Катю. «Ой, да. Простите, конечно», – сказала она впопыхах и встала из-за стола, смотря на лист бумаги. Сделав шаг по направлению к преподавателю, она остановилась и, развернувшись к нему боком, положила листок на другую парту, наклонилась, прогнувшись в пояснице, и вновь начала писать. «Простите, ещё немного», – она посмотрела на него и выпятила таз. На Кате была юбка плиссе красного цвета, подол которой был чуть ниже ягодиц. На ногах были белые чулки с кружевным верхом. Из-за позы Кати кружевной кант был отчётливо виден. Преподаватель бегал взглядом по её телу, как с горки на горку. Он не торопил её, но она уже буквально через минуту подошла к его столу, и положив перед ним исписанный и исчерканный лист, встала в такую же позу, только уже лицом к нему. Чуть шире расставив ноги и с мольбой посмотрев на преподавателя, она сказала: «Скажите, где и в какое время. Я готова на всё. Я просто не знаю, но если сейчас не сдам, то это конец».

Преподаватель пристально посмотрел на Катю, затем взял исписанный ею лист и стал разбирать написанное. «Дорогая моя, – сопровождал он чтение своими комментариями, – вы не сдали мне первый раз экзамен, сейчас говорите, что не готовы, но готовы на всё. Зачем нам такие студенты?» Он взглянул на Катю и продолжил свой поучительный монолог. Стол преподавателя был без переднего щита и стоял отдельно от первой в ряду парты. Преподаватель уставился в лист, пытаясь разобраться в почерке. Катя нагнулась, встала на четвереньки, тут же оказалась у ширинки брюк преподавателя. Сделав всё неожиданно и быстро, она не дала строгому цензору её каракуль разобраться в ситуации и что-либо предпринять. Вцепившись одной рукой в край брюк, второй она молниеносно расстегнула пуговицу пояса и молнию ширинки, затем оттянула как можно ниже край трусов, ухватилась за его член, и он исчез за её щеками. Преподаватель сдавленно выдохнул: «А-а-а-а». Катя как можно сильней потянула за край штанов, чтобы освободить место для манёвров. Голова и рука, сжимавшая член, работали быстро.

Преподаватель закрыл глаза, откинул голову и тихо простонал. Кате пришлось шире открыть рот. Она заработала им ещё быстрее.

В первом видео ролике не было резких переходов и, соответственно, монтажа. В этом же, со сцены, когда Катя решила заслужить оценку и отработать отсутствие знаний, монтажа было достаточно. В основном, как это и водится в подобных сценах, начинается детальная съемка с нескольких ракурсов. У преподавателя на удивление оказался достаточно большой член. Катя с ловкостью фокусника за несколько секунд прятала его у себя целиком и тут же показывала, что вот он, с ним всё в порядке. Антон округлил глаза, когда увидел, какие трюки проделывала Катя.

Периодически она причмокивала, когда доставала его. Крупным планом снимали, как Катя поступательно быстро работает то головой, то рукой. Камера показала лицо преподавателя. Он закатил глаза и открыл рот. Показали лицо Кати. Она вся была в вожделении. Когда работала рукой, то губами нежно целовала.

Антон стал мять свой член. Он у него уже стоял. В голове промелькнула мысль, что это чудовищно – смотреть, как собственная жена делает минет другому, и возбуждаться. Антон убрал руку и продолжил просмотр. Катя увеличила скорость. Преподаватель стал протяжно стонать, сильнее, ещё сильнее. Катя не останавливалась. Сделав пару поступательных движений рукой, она провела языком и вновь проглотила ЕГО. Преподаватель начал отрывисто вскрикивать. Катя стала активно работать рукой и позволила принять всё в себя, но в какой-то момент открыла рот, так что стало понятно, что преподаватель кончил. Камера крупным планом сняла рот Кати. Он был до губ заполнен оргазмом преподавателя.

Тот улыбался. Неожиданно он резко вскочил и, вытаращив глаза на Катю, прошипел ей в лицо: «Даже не смей сплевывать! Кто это потом всё будет убирать?! Поняла меня?!» Катя закрыла рот и вытерла рукой подбородок. «И вообще, – продолжил преподаватель, – вы спровоцировали меня, я ни о чём таком не просил. Предмет вы не знаете. Приходите на комиссионную пересдачу. До свидания».

Ролик закончился. Последние кадры с наполненным Катиным ртом потрясли его. Он молча и неподвижно смотрел на экран. Никаких мыслей, никаких эмоций. Просто шок. Он не знал, как на это реагировать. Одно дело, когда это делает какая-то девушка или женщина, другое дело, когда это делает (пусть и делала) твоя жена. И одно дело, если она это делала с тем, с кем хотела, чтобы доставить удовольствие, как, например, ему в первые годы их совместной жизни, когда весь его оргазм она принимала в себя, и совсем другое дело, когда она это делала с абсолютно незнакомым человеком, чтобы показать это массе незнакомых мужчин.

Антон ещё раз посмотрел названия файлов. Тот, что с названием «9. Комиссионная сдача», навёл его на определённые мысли. Но перед ним было ещё шесть файлов, и он не хотел нарушать порядок просмотра. «Катя –студентка», – подумал он, и его посетила одна мысль. Он посмотрел в «Свойствах» файла дату создания мультимедиа. Закусив верхнюю губу, Антон задумался. «Та-а-ак, – Антон стал считать, – значит, Кате был двадцать один год, таа-а-ак». Он посмотрел даты создания мультимедиа всех видеофайлов. Все они были созданы в течение одного года с небольшим разбросом по датам. Антон задумался снова. «Я с ней познакомился, когда ей было двадцать четыре. Она, как сейчас помнится, говорила, что работала в разных местах, в том числе в каком-то клубе. Надо будет между делом расспросить её более подробно… так, невзначай», – подумал про себя Антон.

Он отключил всё, сложил как обычно медленно и аккуратно, чтобы ничего не забыть и не поцарапать диск. «Надо, кстати, на флешку записать, а то вдруг чего», – решил он и пошёл в комнату. Катя уже спала. Он лег рядом с ней и смотрел в потолок. «Жена-порноактриса», – в груди он почувствовал одновременно и смятение, и волнение от предвкушения чего-то не то чтобы возбуждающего, но осуждаемо-приятного. Он закрыл глаза. Перед ним стоял кадр с переполненным Катиным ртом.

Глава 3

4.

– Когда у тебя зарплата, Антон? – Катя стала накладывать ужин по тарелкам.

– Должна, по идее, на этой неделе быть, – Антон вытянул голову и посмотрел на тарелку. – Мне чуть-чуть совсем. Считай, вчера экватор месяца был. Думаю, до пятницы придёт.

– Хорошо, надо распланировать расходы с учётом того, что я на следующей неделе в отпуск ухожу, – Катя поставила тарелки на стол. – Ты кофе сейчас или потом?

– Сейчас. Вот кофе хочу, а есть не особо, – он полил овощи наршарабом. – Вы со Златой летите?

– Да, но билеты пока я одна взяла, – Катя присоединилась к нему, поставив турку на плиту. – Надеюсь, у неё всё получится. Отдыхать приятнее не одной, хоть там и клёво, но всё-таки вдвоём веселее.

– По мне, так и одному нормально, – Антон задумался и посмотрел на Катю, вспомнив вчерашнее видео.

– Ну-у, ты мужчина, – Катя ела не спеша. – Вам всё проще, даже отдых.

– Я так понимаю, вам этот городок прямо зашёл? – посмотрел на Катю Антон.

– Не то слово. Маленький, старинный, красивый, м-м-м, – Катя посмотрела вверх и погрузилась в воспоминания. – Если бы ты только знал, как там клёво было отдыхать. Я прямо уже жду не дождусь. Квартиру уже тоже сняла, на весь период. Я тебе фото покажу – закачаешься. Двухэтажный дом, квартира на втором этаже, две комнаты, балкон во двор. Хата – огонь. По цене тоже отлично. Деньги, конечно, есть. Можно и дороже, но зачем?

– Да, если в отпуск, то обязательно улетать, уезжать и в отрыв, – утвердительно покивал Антон. – Иначе отпуск – не отпуск.

– Это опять же, если средства есть, – Катя задумалась. – Я как вспомню, как после института было. Просто жесть. Пока нормальную работу нашла… Какой там отпуск, на что бы поесть, да где бы поспать следующий месяц.

– Ты же в клубе каком-то ночном работала? – Антон прищурился и стал вспоминать, что говорила Катя. – Или в баре?

– Бар в ночном клубе, – сказала Катя и сама прищурила глаза. – Ох, как вспомню…Та ещё работёнка. Без договора, тупо что заплатят и что сама сберегу, недоливая и разбавляя. А иначе никак.

– Ты, помнится, говорила, вы там с сестрой работали, – Антон насадил на вилку брокколи и стал собирать соус.

– Да, она мне предложила, – Катя смотрела перед собой, но как будто в пустоту. – Она уже там работала и предложила мне. Я, конечно, согласилась, хоть какая-то работа … и деньги. Ух-х, да, время было …

– Стриптиз был? – Антон как можно беззаботнее спросил её.

– Конечно, кому нужен ночной клуб без стриптиза в то время, – Катя уставилась в тарелку, собирая соус. – Да и сейчас, наверно, тоже.

– Вам предлагали? – Антон стал внимательно изучать остатки в тарелке.

– Да-а, – не сразу протянула Катя, – всем предлагали. Я же уже говорила тебе об этом.

– Ну-у, мы же общаемся, – шутливо ответил Антон. – Я что-то забыл, ты что-то вспомнила.

– Нечего больше вспоминать, – Катя опять смотрела, как будто в никуда. – Просто работа, трудно, но жить-то охота было. Обидно, что ни стажа, ни трудовой, ни больничных, ни-че-го.

– Ты и про сестру вообще практически не рассказывала, – Антон с любопытством посмотрел на Катю.

– Нечего рассказывать и нечего вспоминать. Позвонит раз в год и ладно, – Катя встала из-за стола и убрала тарелку в мойку, повернулась, взяла пустую тарелку Антона и тоже положила её в мойку.

– Э-э-э, я ещё соус не весь доел, – Антон протянул по направлению к Кате руку.

– Завтра доешь, – Катя включила воду и рассмеялась. – Кофе наливать?

– Завтра попью, – улыбнулся Антон. – Да, наливай.

Выпив кофе, они распланировали расходы с учетом того, что в отпуске Катя улетает. Потом она предложила вместе посмотреть какой-нибудь фильм. За фильмом и разговорами время перевалило за девять вечера. Катя сказала, что ещё почитает и пропала в смартфоне. Антон традиционно сел за работу, грубейшим образом нарушая правило – не нести работу домой и не смешивать их. Он был бы и рад, но система управления большинства организаций в государственном масштабе как будто специально ставила задачи в таком количестве и с такими сроками исполнения, что закрадывалось ощущение, что кто-то специально создает условия для массового профессионального выгорания населения. Как можно было соблюдать рекомендации по научной организации труда, если в самой организации труда отсутствовал научный подход и действовали только принципы «Неожиданно», «Срочно» и «Это оставьте, необходимо другое»? И волей-неволей приходилось подчиняться. А что, как говориться, делать? У всех, ну или у большинства, были дети, кредиты, да и просто хотелось нормально жить, есть, отдыхать и заниматься любимым делом. «Мы все трудовые проститутки, – сказала однажды Катя. – И часть будет прогибаться, так как у ряда из нас выбора-то особо и нет. Почему? Потому что выбор тебя приводит примерно в такое же болото. Ну-у, плюс-минус».

Когда он закончил работать, Катя уже спала. Или, точнее, он работал, пока Катя не уснула. Выполнив обычную процедуру, Антон запустил файл «3. Отдел милиции».

На экране был мужчина (опять другой), сидевший за столом в форменной рубашке с коротким рукавом, на плечах – погоны полковника. Судя по названию файла, Антон догадался – полковника чего. Лицо и тело не то тучное, не то массивное. Чересчур волосатые руки. В дверь его кабинета постучали, монтаж, фокус на двери, она открылась, и заглянула Катя: «Разрешите?» «Да, входите», – ответил полковник. Катя зашла и закрыла за собой дверь. У Антона член сразу встал. Хорошо уложенные вьющиеся волосы, на голове – фуражка, губы ярко-красно накрашены. На теле – только китель, застегнут, рубашки под ним не было. На плечах – погоны майора. На ногах – чёрные чулки и черные туфли на высоком каблуке. Катя подошла к полковнику. Было видно, что чулки заканчиваются кружевным кантом. Вид у Кати был не то что возбуждающим. Она была идеальная секси, она была «бомба», и Антон уже захотел её.

– Так, вы подавали ходатайство на присвоение вам досрочно следующего специального звания, – сказал полковник Кате, изучив её и остановился на кружеве чулок, которые выступали из-под подола кителя (оператор передал направление и внимание взгляда полковника).

– Да, так точно, – сказала Катя, – я считаю, что достойна досрочного присвоения звания.

– Чем вы можете это подтвердить? – полковник показал на Катю кистью руки.

– Встаньте, пожалуйста, к стене, товарищ полковник, – Катя достала из каждого кармана кителя наручники. – Вот там, у окна, между батареей и столом.

Полковник ухмыльнулся и подошел к стене. Катя подошла к нему и пристегнула один наручник к вертикальной трубе батареи и левой руке полковника, а второй наручник – к металлической ножке массивного стола и правой руке полковника. Затем она отошла от него на пару шагов, пристально посмотрела в объектив камеры, изобразила воздушный поцелуй, томно прикрыв глаза, расстегнула китель и отвела его края в стороны, уперев руки в бока. Было видно, что под кителем были только просвечивающие чёрные трусики и чёрный бюстгальтер. Катя расставила чуть шире плеч ноги, опустила руку в трусики и стала вращать тазом, приоткрыв рот и прикрыв глаза. Затем она повернулась к полковнику спиной, выгнула спину и приподняла подол кителя. На Кате были стринги. Она повращала попой, а затем медленно сняла их, выставила попочку, развела ягодицы руками и показала полковнику всё. «Неплохо, – сказал он, – продолжайте, майор». Катя повернулась к нему и подошла вплотную. Оператор сфокусировался на приближающемся лобке. Катя положила трусики в нагрудный карман форменной рубашки полковника, затем нагнулась, присела, расстегнула брюки полковнику, сняла их и трусы полностью. Он остался только в рубашке и туфлях, пристегнутый наручниками.

Катя взяла в руки половой член полковника и, неспешно, но страстно массируя рукой, придала ему твёрдость. Всё это время крупным планом были показаны в профиль Катина голова с милицейской фуражкой и то, что она делала с полковником. Затем Катя сняла фуражку, отбросила её в сторону и, поцеловав край того, что сжимала её рука, стала быстро погружать всё остальное, наклоняясь к телу полковника. Размеры исчезнувшего у Кати во рту были представительными. Полковник застонал. Монтаж. Камера оператора наведена на его лицо. Затем снова на рот Кати и что она делала. Действия Кати оператор показывал со всех сторон. Она работала то рукой, целиком двигаясь по члену или небольшими короткими движениями только у самого края, то практически полностью погружая его в рот. Антон возбудился сам и уже начал мять свою головку, отбросив в сторону мысль, что на экране – его жена.

Затем Катя плавно остановилась, поднялась, подошла к напольной тумбочке и пододвинула её к полковнику. Она катила её за собой, так что камера постоянно фокусировалась на попочке Кати. Она подошла к полковнику, повернулась к нему спиной, нагнулась, вновь раздвинула ягодицы, и оператор показал всё крупным планом. Прогнувшись в пояснице, Катя прижалась к полковнику попочкой и покрутила ею, поле чего своей рукой помогла ЕМУ войти в себя. Затем немного отодвинула тумбочку от себя, так, чтобы было расстояние упереться и при этом быть максимально близко к полковнику. Опираясь руками о тумбочку, Катя стала работать тазом, то погружая полковника в себя, то немного извлекая. Она запрокинула подол кителя на спину, чтобы было видно её попочку.

ОН входил в неё, но активной была она, как если бы сидела на нём в постели. И опять крупные планы того, как полковник проникал в Катю-майора. «Кем ты хочешь быть?» – в предоргазменном состоянии спросил полковник. «Я хочу быть под полковником», – ответила Катя, явно специально выдержав паузу. Она уже работала с такой скоростью, что тумбочка начала немного раскачиваться, а тело полковника впечатываться в стену от каждого Катиного толчка. Наконец полковник громко застонал, и вместе с ним закричала Катя. Оргазм одного поглотил оргазм другой (ну, или предполагаемый оргазм Кати). Катя выпрямилась и повернулась лицом к полковнику. Тот, отдышавшись, сказал: «Вы доказали, что ваше ходатайство может быть рассмотрено. Но это только начало, впереди ещё много согласований в разных инстанциях, и все очень придирчивы к тому, что женщина получает звание досрочно. Если вы готовы проходить все согласования, то я не против». «Всегда готова», – ответила Катя. Видео закончилось.

Антон продолжал мять свою головку. Быстро всё достав, отсоединив и выключив, он ушёл в ванну, закрылся и включил душ. Сняв с себя боксеры и закрыв глаза, он начал мастурбировать, представляя себе кадр, где Катя в кителе майора долбит своей попой полковника. Он представил себе то, чего не было в кадре. Как камера наведена прямо на её довольное лицо с приоткрытым ртом и закрытыми глазами, в тот момент, когда она долбила полковника. Антон представил себе вчерашний кадр с переполненным Катиным ртом, из уголков которого стекала удовлетворенность экзаменатора. Антон представил себе довольные глаза Кати, когда она закрывает рот и почувствовал мощнейший оргазм. Какое-то время он ещё постоял с закрытыми глазами. Такого сильного возбуждения у него уже давно не было. Он возбудился и достиг пика экстаза, представляя себе кадры с женой-порноактрисой, когда она была порноактрисой. И ему это нравилось. Он пошёл в постель, плотно прижался к ней со спины, обнял за грудь, поцеловал между лопатками и закрыл глаза.

Глава 4

5.

Новый день распахнул перед Антоном новый взгляд на жизнь или даже новое отношение к той же самой жизни. Он был поражён тем, как он отнёсся к открытию того, чем занималась Катя до знакомства с ним. Его даже не волновало, что принятие этой ситуации произошло так быстро. Если что-то доставляет удовольствие, то какая разница, когда и почему это стало доставлять удовольствие? Открыв новый источник возбуждения, новый источник энергии, вопросы плана: «Почему это возбуждает?» или «Почему это даёт силы?» становятся излишними. Если начать копаться в них, копаться в себе, заниматься самоанализом, вместо того чтобы просто черпать энергию и идти по жизни заряжённым, то докопавшись до причины, можно разрушить и сам источник, и упустить время, которое можно было посвятить новому ощущению себя в мире. Он уже давно понял, что не надо рационально анализировать волшебство иррациональных моментов. Поняв их суть, можно утратить волшебство.

Важным являлось то, что принятая и одобренная им ситуация касалась только его и никак не влияла на кого-либо ещё или на что-либо ещё. «Делай что хочешь», – был девиз Антона, если это «доставляет тебе удовольствие, не причиняет вреда другим и не вызывает угрызений совести». Эти три составляющие его личной свободы он всегда закладывал в основу его поступков в быту. «Какой смысл тратить время на что-то или на кого-то, если от этого не получаешь удовольствие?» – говорил он сам себе. И это касалось именно отношений за рамками работы. В работе Антон прекрасно понимал, что мало кто свободен, и неважно, получаешь ты от какого-то этапа работы удовольствие или нет, её придётся сделать, если работа в целом приносит удовлетворение. Если же нет, стоило задуматься, зачем насиловать себя, если это опять же не крайняя нужда. Кто-то однажды, а может даже и несколько раз, говорил ему, что мы свободны тотально в своей жизни и, если работа нам не нравится, мы можем её бросить. Как выяснялось позже, это декламировали, как правило, мужчины, не озадаченные браком, детьми и ипотекой, или бросившие жену, детей и переложившие обязанность по ипотеке на брошенную жену. И именно в этом заключался их первый акт свободы – бросить обязательства и забыть про них. Антон так не считал, и именно обязательства выдавливали силу и энергию из большинства людей. «Жизнь – это испытание», – говорил он сам себе. Осознание того, чем занималась Катя, доставляло ему удовольствие, и никаких угрызений совести по поводу этого у него не возникало.