Желание или защита

Я улыбаюсь, стараясь не выдать ни одной эмоции на своем лице. Может быть, я мало что понимаю в хоккее, но для меня все выглядит так, что Деклан ничем не лучше других детей. Вообще‐то, мама с папой всегда говорили, что Ноа талантлив для своего возраста. Именно поэтому они оплатили ему курс, специальные занятия по силовому катанию в прошлом году.

Но в этом деле я новичок, так что… как знать.

Глава 5

Митч

Вечером, на следующий день после моей подработки помощником тренера, которая закончилась полным провалом, кто‐то звонит в мою дверь. Швейцар не впустил бы никого просто так, поэтому предполагаю, что это Брюс. Он мой единственный друг.

Обычно меня бы разозлило его внезапное появление, но мне надоело сидеть дома весь день. К тому же я уже отменил два звонка из исправительного учреждения Висконсина, то есть от своего отца. Он уже давно перестал быть мне отцом, и сейчас уже ничего не исправишь. Вместо меня он выбрал наркотики и алкоголь очень, очень давно.

Ругаясь себе под нос, я скидываю одеяло с ног и ставлю на паузу старый фильм с Джоном Уэйном, который я смотрел уже много раз. Старые вестерны напоминают мне о спокойном и приятном времени, когда меня взял под опеку мой дедушка. Мы жили вдвоем и проводили вместе каждый вечер – за домашкой, хоккеем или за просмотром старых фильмов. Я никогда не видел свою бабушку. Она умерла при родах. Но дедушка всегда хорошо о ней отзывался. Я думаю, одинокий старикан был рад тому, что взял надо мной опеку и ему не было так одиноко.

Я всегда задумывался над тем, что было бы, будь мой отец хоть немного похож на Джона Уэйна. Крутого ковбоя, готового посадить всех плохих парней в округе и сделать мир чуточку лучше. Но, увы, мне не повезло. Вместо этого мой отец был одним из плохих парней.

Теперь эти фильмы – лишь воспоминания наших коротких дней с дедушкой, прежде чем он скончался. Тогда я вновь остался в одиночестве…

Поднимаясь со своего роскошного дивана, я прохожусь по прохладному мраморному полу своего пентхауса и открываю входную дверь. Я вижу Брюса, который, как обычно, стоит на пороге и улыбается. На нем повседневная, но приятная одежда – темные джинсы и коричневая кожаная куртка.

– Одевайся, – говорит он, прежде чем протиснуться внутрь, – в этом ты похож на бездомного.

Я оглядываю себя: спортивные штаны с пятном, футболка с дыркой и шлепанцы. Уверен, мои отросшие волосы и борода выглядят не лучше. Я контрастирую со своим современным и искусно обставленным пентхаусом.

– Зачем это?

– Ты идешь со мной на вечеринку команды. В качестве пары. – Он ухмыляется, засовывая руки в карманы.

Я смотрю на него и вижу, как он переводит свой взгляд на коридор, будто бы молча умоляя меня пойти в спальню и надеть что‐нибудь поприличнее.

– Насколько я знаю, ты больше по длинноногим брюнеткам, Брюс.

Он ухмыляется.

– Да, но, думаю, тебе я сейчас нужен больше, чем какой-нибудь хоккейной зайке.

Я морщусь от этого термина и сразу думаю о женщинах, которые готовы наброситься на любого профессионального хоккеиста. Брюс отвечает на это смешком.

– Да ладно тебе, Митч. Вся команда на твоей стороне, чувак. Мы рядом. И все хотят, чтобы ты пришел на вечеринку.

Я скрещиваю руки на груди. Мы оба знаем, что это ложь.

– А что, если у меня уже были планы на вечер?

Брюс смотрит на диван позади меня. На нем ворох из подушек и одеял. Кофейный столик рядом с диваном, который, как говорил дизайнер, изменит мою жизнь, весь заставлен пакетами из доставки и коробками с недоеденной пиццей. Словно издеваясь, экран телевизора застыл на сцене, подчеркивая очевидный факт того, что я устроил себе марафон фильмов Джона Уэйна.

Брюс вновь переводит взгляд на меня, вздернув бровь.

– Что? Это же классика.

– Иди. Переоденься. Сейчас же. – Он тоже складывает руки на груди.

Я вздыхаю.

– Мне нужно в душ.

Он поднимает руку и смотрит на свои дорогие часы.

– У тебя пятнадцать минут, чтобы помыться и одеться.

– Ладно. – Побежденный, я иду по коридору в главную спальню.

– И больше не смей разговаривать со мной таким тоном, юноша! – кричит мне в спину Брюс.

Затем я слышу, как он включает фильм и как Том Чейни говорит:

«Не провоцируй меня. Там, в яме, гремучая змея, и я тебя туда брошу».

Двадцать минут спустя я сижу на пассажирском сиденье старого «Шевроле», принадлежащего Брюсу. Только не спрашивайте меня, почему он отказывается расстаться со своим драндулетом. Вратари – странные люди.

Я поправляю воротник своего пальто и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Брюса.

– Так, а где же все‐таки будет эта вечеринка?

Брюс не отрывает взгляда от дороги, его плечи слегка напряжены.

– Ох, я совсем забыл спросить, как прошла вчера тренировка! – Он выдавливает из себя фальшивый смешок. – Малыши в коньках тебя умилили?

– Ну, во-первых, им где‐то двенадцать, а не три года. И прошло это просто ужасно, – я решаю ему не врать. – Почему ты увильнул от вопроса?

– Я не увиливал. – Он включает поворотник и перестраивается. – Эй, не хочешь заехать за кофе?

Наклонившись вперед, я нажимаю на старые часы на приборной панели его пикапа.

– В восемь вечера?

– Ой, а что, у тебя животик заболит? – дразнит он, тыкая меня в бок.

Я вновь собираюсь спросить его, где вечеринка, но он успевает нажать кнопку на радио. Оно оживает и заполняет пространство веселенькой песней в стиле восьмидесятых.

– Чувак! Вот это песня! – Брюс начинает громко подпевать. В песне поется что‐то про женщину, что ей нужен герой и что она держится за него.

Я закатываю глаза и наконец сдаюсь. Он либо избегает вопроса, либо у него серьезные проблемы с концентрацией внимания. А может, и все вместе.

Он заворачивает на улицу с роскошными историческими постройками и паркуется у одного из пентхаусов. Дорога заняла где‐то пятнадцать минут, так что это, наверное, дом одного из наших игроков. Но здесь я еще не был. Вообще, я был в гостях всего лишь у двоих ребят. У Реми, нашего капитана, и у веселого высокого блондина, который сидит рядом со мной.

Старая стальная дверь скрипит, когда я выхожу из машины и закрываю ее. Она просто умоляет, чтобы ее смазали. Я смотрю на Брюса и подхожу к дому.

– Чей это дом?

Брюс что‐то бормочет сквозь кашель.

– Что?

– Это дом Уэста, – тихо говорит он, надеясь, что я не услышу.

– Ну уж нет! – Я поворачиваюсь обратно и хватаюсь за ручку автомобиля, пытаясь открыть дверь. Но она уже захлопнулась.

Обернувшись к Брюсу, я вижу, как он довольно улыбается и позвякивает ключами.

– Уэст не так уж и плох. Вам просто надо узнать друг друга получше.

– Ты специально скрыл от меня, что мы едем к нему. – Я скрещиваю руки и опираюсь на его машину.

– Я же не дурак, – говорит мне он, тоже принимая такую позу. – Я прекрасно знал, что ты не придешь, если бы я сказал. А тебя нужно было как‐то вытащить из пентхауса.

– Да уж, бедный я, сидел бы себе в роскошном просторном пентхаусе. В окружении пиццы и бесконечного марафона фильмов с Джоном Уэйном.

Наше внимание вдруг привлекает голос Реми из‐за парадной двери.

– Чем вы тут занимаетесь? Тут ужасно холодно. – Он открывает дверь шире. – Тащите свои задницы сюда.

Недовольно промычав, я отрываюсь от пикапа и следую за Брюсом внутрь дома Уэстона Кершоу. Его милая красотка-невеста встречает нас, когда Реми закрывает дверь у нас за спиной.

– Брюс! Ты пришел! – она визжит от радости и по‐дружески крепко обнимает его. Она делает это так, словно они уже кучу раз проводили время вместе.

– Привет, пискля! – Он крепко обнимает ее в ответ и поднимает, как маленького ребенка.

– А ну опусти мою женщину на землю! – Уэст появляется в коридоре, шутливо косясь на Брюса. Все смеются.

Все, кроме меня. Я заметно напрягаюсь от одного только взгляда на идеального мальчика. У Уэста есть идеальный дом, семья, прекрасная невеста… Я думаю, его лабрадорчик тоже недалеко затерялся. У каждого идеального человека есть такой.

Но, к сожалению, так как я у Уэста дома, мне нужно быть вежливым с ним. Я улыбаюсь, по крайней мере, я пытаюсь выдавить из себя улыбку. Выглядит это, наверное, будто я скалюсь, потому что Уэст сводит свои светлые брови.

– Я, кстати, Мелани.

Я опускаю голову, чтобы получше рассмотреть девушку. Ее голос добрый и милый, как у принцессы.

Миниатюрная невеста Уэста улыбается и протягивает мне свою тонкую руку.

– Вроде бы, мы официально не знакомы.

Мы виделись однажды, когда я сказал что‐то мерзкое про нее, просто чтобы позлить ассистента капитана. Отлично сработало, кстати. На секунду я отвлекаюсь, засмотревшись в ее большие голубые глаза. Они горят добротой и гостеприимством. Я сразу же жалею о словах, которые сказал больше года назад.

Вот черт, она, как и Уэст, добрая и популярная.

Ее жених, кстати, громко кашляет, заметив, что я слишком уж долго смотрю на Мелани. Я быстро жму ей руку.

– Митч.

– Рад тебя видеть, Митч, – коротко говорит Уэст. Тон у него шутливый, но это по‐прежнему меня раздражает.

– Брюс меня похитил и отвез сюда, – объясняю я, чтобы подчеркнуть, что приехать к нему домой и зависать тут, словно мы лучшие друзья, было не моей идеей. Нет уж. Меня сюда притащили насильно…

Уэст усмехается и проходит мимо нас, подзывая нас жестом. Проследовав за ним, мы входим в просторную гостиную, где расположились все остальные парни из нашей команды. В их компании я замечаю тренера Янга. Кто‐то сидит на огромном диване и играет в «Нинтендо Свитч», остальные собрались у обеденного стола.

Увидев каминную полку, окруженную семейными фотографиями, я стараюсь не закатить глаза.

Девушки и жены на кухне с Мелани оживленно болтают и хихикают. Судя по всему, всем очень комфортно в этой компании. Мне становится неуютно, когда я смотрю на то, как все расслабляются, будто бы это их второй дом. Вторая семья.

Именно из‐за этого чувства я придумывал кучу отмазок, лишь бы не посещать подобные мероприятия. Я знал, что все приведут своих любимых партнеров. Я чувствую себя лишним, хотя в нашей команде есть те, у кого тоже нет отношений, и они так себя не чувствуют. В голову вновь закрадывается мысль: «Ну почему я не могу быть нормальным?».

Черт. Именно такую хрень из меня попытается вытащить мозгоправ на нашей первой сессии в четверг.

Уэст останавливается напротив Колби Найта. Он неплохой парень, исключая тот факт, что он лучший друг Уэста и они постоянно ведут себя как девочки‐подростки. Кстати о девушках. У меня такое чувство, что Колби привлекает гораздо больше женского внимания, чем Уэст. Даже я могу признать тот факт, что его лицо как с обложки журнала. Это напрягает… Будто бы с картины сошел.

Прежде чем я успею избежать разговора и подойти к столу с едой, Колби замечает меня и кричит в мою сторону:

– «Машина» Митч! Чувак. Я так рад, что ты наконец пришел к нам на вечеринку команды! – Он поднимает бокал с пивом, приветствуя меня. – Как там твоя подработка?

Я перевожу взгляд с него на Уэста, а затем на Брюса с Реми. Замечаю, что они все замерли, ожидая от меня ответа. Что‐что, а это – последнее, о чем мне хочется рассказывать. Неужели нельзя просто проигнорировать тот факт, что я облажался и меня отстранили? Позорище.

У Реми серьезное выражение лица, он слегка сводит брови. Я понимаю, что этого разговора мне никак не избежать. Я неловко потираю шею. Мне сразу становится жарко, и все тело будто бы начинает чесаться.

– Дети вредные, каток старый. Ах да, еще на лед вышла чья‐то мама и на меня накричала.

Брюс не сдерживается и заливается смехом, заставляя еще пару людей обратить на нас внимание. Отлично. Это именно то, что мне было нужно, Брюс. Больше внимания. Я смеряю его серьезным взглядом, и он успокаивается.

У Колби очень хорошо получается не выдать свои эмоции, но я все равно вижу, как он прикусывает свои щеки, чтобы не засмеяться.

По лицу Реми, как обычно, невозможно угадать, что он думает. Он спрашивает:

– Почему? На ней были коньки?

– Неа, – я качаю головой, – она была в кедах. И решила прочитать мне лекцию про то, как нужно вести себя с мальчиками.

Услышав это, Уэст поднимает одну бровь.

– Ты что, нагрубил детям? – в его вопросе слышен обвиняющий тон.

Я удивленно смотрю на него.

– Конечно же нет, Уэст, я же не монстр какой‐то, – фраза звучит злее, чем я ожидал. Я кашляю и добавляю: – Я повысил на них голос, да. Но один из ребят ударил другого клюшкой прямо в шею. Специально.

Все четверо меняются в лице.

– Вот черт, – шепчет Брюс, драматично растягивая последнее слово, – это жестко. Может, она этого не видела.

– Наверное, хотя это даже не ее ребенок сделал.

Колби скрещивает руки с удивленным лицом.

– Да уж, когда я был ребенком, молодежный хоккей был не таким жестоким.

– Реально, – соглашается Реми. – Удачи тебе с этими дикарями, чувак.

– Спасибо, – монотонно отвечаю я. – Может, возьмем что‐нибудь поесть?

– Кто‐то хочет выпить со мной пива, пока я не ушел к своей девушке? – Уэст улыбается, когда вспоминает про нее.

Колби ухмыляется ему в ответ и ударяется с ним кулаками, показывая жестом взрыв после этого. Я закатываю глаза, но они этого не замечают.

Затем Уэст вспоминает, что задал нам вопрос, и смотрит на всех с ожиданием. Брюс отвечает:

– Да, окей. Я возьму себе выпить после того, как поем.

Уэст переводит взгляд на меня, ожидая ответа. Я неловко кошусь на Брюса и Реми и делаю вывод: никто не сказал ему, что я не пью.

– Э-э, я возьму себе бутылку воды?

Он смотрит на меня с любопытством, но не делает никаких дурацких замечаний на этот счет.

– Да, конечно. Эй, Мэл, можешь кинуть мне бутылку воды?

Она достает воду из холодильника и бросает ее Уэсту в руки. Ему не составляет труда ее поймать, и затем он отдает воду мне. Надо сказать, что бросок был отменный. Я впечатлен.

Уэст кивает мне, а затем уходит на кухню.

Его вообще не волнует, что он там единственный парень в окружении девушек. Наверное, пока Мелани там, остальное его не интересует. Я не понимаю, как можно проводить с ней все свое время. Они друг другу не надоедают? Вот мои родители надоедали друг другу. Может, у других все не так.

Вчетвером мы подходим к столу с едой и начинаем накладывать себе в тарелки мясо с сыром. Поднимая голову, я замечаю, как Колби открыто пялится на худенькую блондинку с короткими кудрями. Она держится за руку с Мелани. Я вижу ее впервые. Однако Колби очевидно знаком с девушкой, он драматично подмигивает ей с открытым ртом. Она отмахивается и отворачивается от него.

Брюс и Реми усмехаются.

– Все еще пытаешься расположить Ноэль к себе? – спрашивает Реми, качая головой.

Колби выпячивает грудь, все еще смотря на ту блондинку.

– Скоро она поддастся мне. Мое время пришло, парни.

Брюс, видимо, замечает мое недоумение и объясняет:

– Ноэль – лучшая подруга Мелани. Колби уже год как глаз на нее положил, а она его просто презирает.

Колби откусывает салями и говорит нам с набитым ртом:

– От ненафисти к любфи один фаг, друвифе!

Я толкаю его в плечо.

– Это отвратительно.

Он усмехается и кладет оставшийся кусок салями мне в тарелку. Я морщусь от отвращения и выбрасываю недоеденный кусок в мусорку рядом со столом.

– Может, ей блондины не нравятся, – Брюс двигает бровями. – Уверен, со мной она бы сходила на свидание.

Взгляд Колби резко становится стальным, и он смотрит на Брюса. Я его еще никогда таким не видел, даже с оппонентами на льду. Что самое настораживающее, он все еще отлично выглядит, даже с таким недовольным лицом.

Брюс поднимает руки вверх, чтобы показать, что он сдается.

– Чувак, я просто шучу.

Можно увидеть, как Колби расслабляется. Он накладывает еще еды себе в тарелку. Реми наблюдает за происходящим и хмурится. Наверное, он думает о том, какие же психи в его команде, а ему приходится быть капитаном.

– Ладно, пойдем поиграем в «Нинтендо», – говорит Колби, указывая подбородком в сторону дивана.

Я неохотно следую за ними. Но всю оставшуюся вечеринку я просто смотрю в телефон, отсчитывая приличное количество времени, чтобы попросить Брюса подкинуть меня до дома.

Глава 6

Митч

Я сижу в своей машине в полной тишине. Посмотрев на часы, я понимаю, что ровно через тридцать две секунды мне придется выйти из моего уютного автомобиля и зайти в здание, где находится офис моего психолога.

Я не хочу ворошить прошлое, копаться в старых чувствах и воспоминаниях. Почему нельзя просто двигаться дальше и забыть о прошлом? Зачем сыпать соль на старые раны?

Чертова терапия. Я фыркаю себе под нос.

– Пустая трата времени, – шепчу я, открывая дверь машины и выходя на улицу.

На макушку мне падает пара капель дождя. Конечно же сегодня идет дождь. Самая худшая погода – дождь зимой. Теплый дождливый день жарким летом – это всегда прекрасно, но ледяной дождь посреди зимы? М-да.

Я пригибаюсь и бегу в сторону здания. На одной из стен висит вывеска, на которой написано, на каком этаже каждый офис. Я заглядываю в переписку с терапевтом.

– Доктор Кертис, точно.

Прочитав вывеску, я поднимаюсь на третий этаж. С каждым шагом внутри меня растет тревога. Имя доктора Кертиса можно увидеть на табличке у первой двери на этаже. Перед тем как постучать, я глубоко вздыхаю.

Мужчина открывает мне дверь с теплой улыбкой на лице.

– Митч Андерсон, добро пожаловать.

Поприветствовав меня, он отходит в сторону, чтобы пропустить меня внутрь. Я снимаю свое влажное пальто и вешаю его на вешалку у входа.

– Присаживайся, куда тебе будет удобно, – говорит он мне, подходя к большому письменному столу в углу просторного помещения. Помимо стола, в центре комнаты также расположен диван, рядом два кресла. Весь офис оформлен в спокойных и холодных тонах. Диван серый, а ковер, устилающий пол, синего цвета. Даже фотографии, висящие на стенах, подходят по цвету – на них изображено океанское побережье. Если честно, я удивлен, что у него не играет какая‐нибудь дурацкая музыка, чтобы наверняка добиться успокаивающей атмосферы.

Диван выглядит довольно удобно, поэтому я решаю присесть на него. Доктор Кертис перебирает какие‐то бумаги, лежащие на столе, а затем берет планшет и присаживается в одно из кресел напротив меня.

– Как вы сегодня? – спрашивает он нарочито спокойным голосом.

– Нормально, – на самом деле не нормально. Меня все это жутко раздражает. Я мог бы сейчас быть в зале, тягать железо, посвятить это время тому, чтобы стать сильнее. Ну или мог бы тренироваться на катке в компании одного из тренеров. Но нет, я здесь, в этом идиотском синем офисе, болтаю с психологом.

У мужчины дергается уголок губ, будто бы он читает мои мысли и пытается не засмеяться.

– Расскажите немного о себе. Что‐то, что нельзя нагуглить.

Я откидываюсь на спинку дивана.

– Это сложно. Гугл расскажет практически все обо мне.

Он усмехается.

– Возможно, он скажет мне ваш рост, вес, дату рождения. Но уж точно не расскажет, что внутри.

– Да на самом деле очень даже расскажет. Он скажет, что я – злой хоккеист, который всегда получает штрафные и дерется.

– Это верно. Но это – всего лишь общественное восприятие. А как вы себя воспринимаете? Какие у вас интересы и хобби? Кто ваши друзья? Хорошие ли у вас отношения с родителями? На что вы злитесь? – Он выдерживает паузу, а затем продолжает: – Вот, что мне хотелось бы узнать. Настоящего Митча.

– Ладно, – начинаю я, раздражаясь еще больше, чем пять минут назад, когда я только вошел сюда. Этот мужик решил сразу перейти к делу. – Интересуюсь я хоккеем, мое хобби – хоккей. Большинство людей мне не нравится, – ворчу я. – Ну, думаю Брюс – ничего. Он наш вратарь. С родителями я не общаюсь. Вообще. Точка.

Мужчина что‐то печатает в планшете.

– Когда в последний раз вы говорили со своими родителями?

Я сжимаю челюсть и чувствую знакомую боль в висках. Пора бы уже ответить на его достающие вопросы и закончить это поскорее.

– Моя мама бросила нас, когда я был маленьким. Я не слышал о ней до тех пор, как не подписал контракт с НХЛ. Она позвонила и попросила денег, после этого я не отвечал ни на один ее звонок.

Доктор Кертис тяжело выдыхает.

– Мне жаль, что вашей мамы не было рядом, Митч.

Я безразлично пожимаю плечами.

– Да я ее особо и не помню.

– А что насчет отца?

– Он сидит в тюрьме с тех пор, когда мне было десять. Раньше я звонил ему где‐то раз в месяц. Когда учился в школе. Дедушка говорил мне, что он не стоит моего времени, но я был дураком и не слушал его. А затем папаша стал просить у меня заплатить за него залог, когда у меня появились деньги. Так что да, мой дед все‐таки был прав.

Доктор Кертис кивает.

– Тяжело, наверное, было жить без отца и матери.

– У меня был дедушка. Ему я обязан всем, что у меня есть, – признаю я. Хоккей – недешевый вид спорта, но он копил на то, чтобы я продолжал ходить, зная, что мне это важно.

Доктор Кертис улыбается и смотрит на меня добрыми глазами.

– Вы все еще близки?

– Он умер летом, когда я выпустился из школы. – Я потираю бороду. Я не особо понимаю, как мне поможет то, что я расскажу психологу давние истории из своей жизни. – Ну вот и вся моя печальная история. Довольны?

Мужчина хмурится.

– Конечно же нет, Митч. Мне очень жаль, что вам одиноко и что вы так многое потеряли. Я думаю, никто не заслуживает такого. Особенно с полным отсутствием поддержки.

– Ну, док, я уже взрослый. Я сам уже кашу ем. Я в порядке.

Нахмуренный мужчина переводит свой взгляд от меня к часам на стене.

– У нас все еще осталось тридцать минут.

Мне хочется сорвать эти проклятые часы со стены. Вместо этого я разминаю шею.

– Разговоры о прошлом могут поднять множество тяжелых эмоций, если хотите закончить на этом, мы можем это сделать, – говорит мужчина, протягивая мне визитку. – На ней написан номер моего мобильного. Если решите поговорить со мной снова или что‐то понадобится, не стесняйтесь и звонитемне.

Я киваю в ответ, захватываю свое пальто и сваливаю оттуда.

Глава 7

Энди

Заходя в частный дом своих родителей, – эм, то есть в свой дом, – я опускаю свой рюкзак на пол. Крючки у двери уже заняты рюкзаками, куртками и разнообразной хоккейной экипировкой. Над вешалкой висит большой семейный портрет, и я на секунду останавливаюсь, чтобы полюбоваться улыбками родителей. Я ничего не меняла здесь с тех пор, как переехала. Часть меня хочет оставить все как есть и притвориться, будто ничего не произошло. Будто мои замечательные родители не погибли в той автокатастрофе.

Но даже несмотря на то, что я не чувствую себя здесь как дома, я до сих пор не могу осознать тот факт, что их больше нет. И обстановка в этом доме – это, кажется, последнее, что мне от них осталось. Оглядываясь вокруг, я могу с удовлетворением отметить цвета, которые выбрала моя мама, элементы декора, которыми она украсила стены, когда отец был на работе, а также мебель, в которой они сидели. Я до сих пор могу ярко представить, как мой папа сидит на крыльце рядом с Ноа по утрам. Папа пьет свой кофе, а крошечный Ноа сидит у него на коленках.

И хотя не росла в этом доме, я все равно чувствую, что привязана к нему. После того, как я родилась, мои родители очень долго пытались завести еще одного ребенка. Стоило им отказаться от этой идеи, это произошло. Поэтому у нас с Ноа такая большая разница в возрасте. К тому моменту, как мои родители продали наш дом в Вирджинии и переехали сюда, чтобы отец был поближе к работе и мог проводить больше времени с детьми, я уже училась в старшей школе.

Думаю, нам с Ноа было бы полезно немного оживить это место… сделать это вместе. Внести что‐то свое.

Добавлю‐ка я это в свой бесконечный список дел.

Стянув свои кроссовки, я скольжу по ламинату вдоль коридора. Я ожидаю застать Ронду с Ноа за кухонным островком, где они обычно делают домашнее задание, но вместо этого Ронда, нахмурившись, сидит на диване одна с встревоженным выражением лица.

Увидев меня, она немного оживляется.

– Ах, Энди. Ты пришла.

– Все в порядке? – Я сажусь на диван рядом с ней, и она откидывается назад на подушки.

– Думаю, все нормально. Просто сегодня у Ноа было плохое настроение, когда я забрала его после тренировки. Он и слова мне не сказал. Но мы сделали домашнее задание.

Я расслабляюсь, позволяя себе удобно устроиться на диване. Откинув голову назад, я глубоко вздыхаю, а затем поворачиваюсь к Ронде.

– Так он с тобой обычно разговаривает?

Женщина склоняет голову вбок, наблюдая за мной с интересом.