Флирт или вбрасывание

Остальные гости за нашим столом дружелюбно болтают, некоторые уже выходят танцевать. Я не обращаю внимания ни на кого кроме Ноэль. Несмотря на то, что я старательно отвожу глаза, я слышу ее тихий разговор с бабушкой. Она так мило с ней болтает. Как же мне хочется оказаться на ее месте.

Покончив с основным блюдом, я снова проверяю время. Остается тринадцать минут. Вполне достаточно для танца. Я встаю из-за стола и подхожу к Ноэль. Я знаю, что она чувствует мое присутствие своей спиной: это видно по тому, как она выпрямляется, расправляет плечи и резко замолкает.

Я протягиваю руку в сторону дружелюбной бабули.

– Не окажете ли вы мне честь потанцевать со мной?

Бабушкины глаза тут же загораются. Затем она охает и чуть наклоняется, чтобы потереть свою лодыжку.

– Ох, я бы с радостью, но в последнее время у меня разболелась лодыжка. Почему бы тебе не пригласить Ноэль?

Я ухмыляюсь и поворачиваюсь к девушке.

– Сегодня твой счастливый день, ангел, – сам не знаю, зачем я провоцирую ее. Наверное, потому что это весело. – Не окажешь ли ты честь потанцевать со мной?

Губы Ноэль сложились в прямую линию, а по глазам я вижу, что ее мозг работает над тем, чтобы придумать причину для отказа. Но она слишком долго ждет ответа, и ее бабушка пользуется случаем.

– Она с радостью! Давай, Ноэль. Не отказывай бедняге без пары.

Ноэль быстро оглядывает бабушку, уже не так мило, как до этого.

Мне очень нравится эта бабуля. Из нее получается отличная сваха.

Бабушка и Ноэль переглядываются. Между ними происходит безмолвный диалог. Лишь по бровям и мимике можно понять, что происходит.

Ноэль, видимо, проигрывает молчаливый спор, потому что резко встает, едва не опрокидывая стул снова.

Женщины. Просто. Очаровательны.

Диджей выключает предыдущую песню, и из динамиков льется медленная мелодия. Я беру руку Ноэль, замечая, что ее ладонь почти такая же, как моя. Как и рост, ее руки идеально мне подходят. Я вытаскиваю ее на танцевальную площадку. Она слегка упирается, глядя через плечо на бабушку. Бабушка закатывает глаза и делает жест рукой, который как бы говорит: не смей оставлять этого человека одного на танцполе.

Пока Ноэль отвлеклась, я обхватываю ее за талию и упираюсь ладонью в изгиб ее спины. Она поднимает на меня глаза, и я снова поражаюсь ее росту. Мне почти не нужно наклонять подбородок, чтобы смотреть прямо на нее, и от этого я едва сдерживаю довольный вздох. Я могу смотреть прямо в ее глаза цвета карамели. Наверное, она ростом почти под сто восемьдесят сантиметров. А это значит, она всего на пятнадцать сантиметров ниже меня.

Высокие парни почти всегда выбирают себе миниатюрных девушек. Но они так много упускают. Честно говоря, нам, спортсменам, высокие девушки только на пользу. От них не портится осанка.

Ноэль изучает мою шею взглядом так, будто никогда не видела мужскую шею. Она всячески старается не смотреть мне в глаза. Ее тело напряжено в моих руках.

– Почему ты не смотришь на меня?

Ее глаза наконец поднялись и встретились с моими.

– Если посмотрю тебе в глаза, то могу превратиться в соляной столб.

Я киваю.

– Прямо Содом и Гоморра.

Ноэль улыбается уголком рта.

– Я удивлена, что ты понял отсылку.

– Это моя любимая библейская история.

Она тут же удивленно приподнимает брови.

– Что? Почему?

– Отлично показывает, что случается, когда женщины не подчиняются указаниям, – говорю я, прекрасно зная, что это раздражает мою спутницу. И по не понятной мне самому причине мне нравится видеть ее раздраженной.

Она хмыкает и немного отстраняется от меня, а затем слегка приоткрывает рот. Наверняка, чтобы сказать какое-нибудь язвительное замечание. Но я приподнимаю одну руку и слегка касаюсь пальцем ее пухлых губ. Я чувствую, какие они мягкие, и мне хочется прильнуть к ним своими губами.

– Ш-ш-ш. Я знаю, что это отличная мысль. Тебе не нужно меня переубеждать.

Вдруг Ноэль резко высовывает язык и тычет им прямо мне в палец. Это достаточно детский прием, который должен меня отпугнуть. Но я лишь умиляюсь этому забавному жесту. Я убираю руку и провожу ладонью по ее пояснице.

Ноэль вздыхает и хватается за мою руку, поднимая ее чуть выше.

– Так вот что ты думаешь? Женщины – это питомцы, которые должны сидеть, молчать и позволять мужчинам указывать им, что делать?

– Конечно, нет. Лично мне больше нравится, когда они облизывают мои пальцы.

Она возмущенно хмыкает, снова пытаясь отстраниться.

– Я не облизывала твои пальцы.

Я крепко обнимаю ее за талию, а ее руки соскальзывают с моих плеч на грудь. Мне кажется, так она пытается сохранить дистанцию между нами, но мне приятно от ее прикосновений. Все-таки мои мышцы на груди – это один из моих козырей.

– Тогда что, скажи на милость, ты пыталась сделать?

Она на мгновение задумывается, затем в уголках ее губ вновь мелькает улыбка, как будто она вспомнила что-то забавное.

– Мы с младшими в семье так делали. Когда кто-то из нас закрывал другому рот рукой, стараясь заткнуть, мы просто облизывали его руку, и он тут же убирал ее. – На этих словах Ноэль морщит свой хитрый носик. –  Если подумать, это как-то мерзко.

Я усмехаюсь.

– Сколько у тебя братьев и сестер?

Этот вопрос вызывает у нее искреннюю, светлую улыбку.

Надо запомнить: ей нравится говорить о семье.

– У меня их трое.

– Дай угадаю, ты старшая?

Она колеблется, прикусив нижнюю губу.

– Как ты догадался?

Я усмехаюсь и кружу ее в танце, когда музыка становится громче.

– У тебя это на лбу написано. Целеустремленная, ответственная, серьезная, но при этом со скверным характером.

– Совсем не скверный. – Ноэль понижает голос и переходит на шепот. – Нормальный у меня характер.

Судя по лицу, Ноэль на меня обиделась.

– Не волнуйся, ангел, – шепчу я в ответ. – Я люблю плохих девочек.

– Ну ты и свинья, – говорит она, все еще раздраженная, и снова пытается оттолкнуться от меня. С тяжелым вздохом Ноэль меняет тему. –  А сколько у тебя братьев и сестер?

– Одна, – отвечаю я, притягивая ее поближе к себе, пока она отвлекается. От Ноэль исходит пьянящий запах, чуть более пряный, чем обычно. На этот раз она пахнет не как сахарное печенье, а как булочка с корицей.

– И дай угадаю, – копирует она слова, которые я ей сказал. – Ты младший капризный сын.

Я запрокидываю голову назад, и прямо из груди у меня вырывается громкий смех, привлекающий внимание окружающих.

– Вообще-то я старший.

– Быть не может.

Я медленно качаю головой из стороны в сторону.

– У меня есть сводная сестра, которая намного младше меня. Большую часть своей жизни я был единственным ребенком.

– Ого. – Ноэль кажется удивленной. – Насколько младше?

– Намного.

– Моей младшей сестре всего пятнадцать лет. Разница в возрасте может ощущаться странно, но в то же время это забавно.

Я улыбаюсь, наслаждаясь тем, что она рассказывает о своей семье.

– Рути три года.

Ноэль удивленно вздыхает.

– Три?

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не ухмыльнуться, глядя на ее шокированное выражение лица.

– Девушка моего отца намного моложе его.

– Боже мой. Она, наверное, одного возраста с тобой.

– Она моложе.

Светлые брови Ноэль вновь приподнимаются:

– И каково это? Странно, наверное.

Я пожимаю плечами, вернув себе самообладание. Маску самодовольного пофигиста. Да, мой отец завел новую семью. Он бросил нас с матерью, чтобы встречаться с девушками вдвое моложе себя. Ничего особенного.

– Раньше было странновато, но теперь нет, – вру я. – Это весело – иметь младшую сестру, которую можно баловать. – Не буду врать, я действительно люблю баловать Рути.

Взгляд Ноэль становится мягче, но не от сочувствия, а, возможно, от любопытства.

Теперь, когда мы поддерживаем нормальный разговор, мне хочется говорить еще больше.

– Я всегда хотел брата. Думаю, это было бы здорово. Было бы с кем играть в хоккей.

– Девочки тоже могут играть в хоккей, – утверждает она. – Может быть, Рути когда-нибудь будет играть в хоккей.

Я ухмыляюсь при мысли о Рути с ее упругими каштановыми кудряшками в хоккейном шлеме и маленьких хоккейных коньках. Интересно, познакомятся ли они когда-нибудь с Ноэль.

Музыка затихает, и я неохотно позволяю девушке выскользнуть из моих объятий.

Я провожаю Ноэль обратно к столику и выдвигаю для нее стул.

– Простите, дамы. Но сейчас я нужен для аукциона.

Ноэль смущенно смотрит на меня, нахмурившись, но бабушка машет мне рукой и говорит:

– Повеселитесь там!

Глава 6

Ноэль

Теперь, когда одеколон Колби не помутняет мой разум, я снова могу сосредоточиться. В конце концов, парфюм – это так типично, как я могу повестись на такое? Я напоминаю себе, что одеколон – это не моя слабость. Я предпочитаю мужчин, которые пахнут книгами. Как, например, Декстер Хоторн.

Я вздыхаю.

Или как кто-то, кто недавно сражался в битве с Сауроном. Я была бы впечатлена, будь это аромат с нотками волшебства. Это я могу понять. Но уж точно не простой одеколон, разлитый по бутылочкам и проданный за заоблачные деньги.

Бабуля похлопывает по моему плечу, выводя меня из ступора.

– Дорогая, аукцион начинается. Ты приготовила свой номер?

Наклонившись над стулом, я достаю свой клатч и кладу его себе на колени. Я вынимаю маленькую табличку с номером, которую я получила, когда регистрировалась на мероприятие, и приподнимаю ее, чтобы ей было видно.

– Поняла. – Она кладет свой номер на стол и осторожно касается моей руки, утягивая ее вниз. – Осторожно, кто-нибудь может подумать, что ты делаешь ставку.

Я усмехаюсь.

– И правда.

На сцену падает свет прожекторов, звучит приятная энергичная музыка, и на сцену выходит ведущий сегодняшнего вечера.

– Дамы и господа, меня зовут доктор Леман, и я президент Детской больницы округа Колумбия. От имени всего нашего персонала, семей и детей, которым помогут ваши пожертвования, я искренне благодарю вас за то, что вы здесь, а также за вашу щедрость.

Зал аплодирует, даже дети за отдельным столиком хлопают и улыбаются.

– Что ж, давайте приступим к веселью. Наш первый лот – это оплаченный отпуск в роскошном спа-салоне и винодельне в долине Напа. Ставка начинается с одной тысячи долларов.

– О-о-о, – довольно протягивает бабушка, глядя на меня с приподнятыми бровями, а затем поднимает табличку над головой.

– Тысяча долларов от человека под номером одиннадцать, – говорит доктор Леман в микрофон, а затем бросает взгляд на другой конец комнаты и заявляет: – Тысяча сто.

Его взгляд снова устремляется к другому столику.

– Тысяча двести!

Торги продолжаются, и бабуля ухмыляется.

– Ничего страшного, я чувствую, что по ходу вечера найдется что-нибудь получше.

– Наверное, они приберегли хорошие вещи напоследок, – шепчу я ей. – Мне нужно выиграть что-нибудь хорошее для Арлингтонского университета.

Бабушка похлопывает меня по плечу свободной рукой.

– Мы обе уйдем с чем-то хорошим. Я это чувствую.

Мы с бабушкой ждем, пока на аукцион выставляют несколько путевок, скоростной катер и несколько произведений искусства. Наконец, на торги выносят картину одного из современных американских художников: пестрое поле, полное бизонов, и ярко-голубое небо. Она идеально впишется в корпус факультета истории. Я делаю ставку и выигрываю картину с запасом в четыреста долларов.

Меня переполняет радость от того, что нашла идеальный товар и уложилась в бюджет. Именно поэтому я едва улавливаю, когда доктор Леман объявляет следующий лот.

– Приготовьте свои таблички, вам уж точно не захочется пропустить наш следующий лот!

Вдруг на сцену выходит Колби, своей типичной самоуверенной походкой. Только сегодня он выглядит в десять раз привлекательнее. Все благодаря идеальному черному смокингу.

Он… выглядит потрясающе.

Другого слова не подберешь.

Колби Найт должен носить смокинг, неохотно признаюсь я себе.

– Команда «Ди Си Иглз» была достаточно любезна, чтобы подарить вам вечер с одним из игроков! Все именно так, вы не ослышались: наш следующий победитель проведет вечер с самим Колби Найтом!

Колби расстегивает пиджак, ловко снимает его, одним движением руки перекидывает его через плечо, принимая свою коронную позу. По залу проносится несколько свистков. От женщин, конечно же.

Доктор Леман объявляет, что торги начинаются с одной тысячи долларов. Мое сердце уходит в пятки, когда я вижу, что моя бабушка поднимает руку.

– Бабушка! Что ты делаешь? – Я пытаюсь выхватить у нее табличку. Ну вот и все: она настолько состарилась, что голова у нее уже не работает. Дальше будет только хуже.

С удивительной для женщины ее возраста силой бабуля вырывает табличку у меня из рук.

– Оставь меня в покое, из-за тебя я проиграю. – Она возмущенно хмыкает и снова делает ставку. Женщина, сидящая в двух столиках от нас, которую бабушка только что обошла в ставке, недовольно глядит в нашу сторону. Бабуля оглядывается в ответ.

Новый участник торгов, мужчина лет пятидесяти, одетый в галстук «Ди Си Иглз», обходит обеих.

Хмурая женщина снова делает ставку, за ней следует еще несколько человек. Колби стоит уже пятнадцать тысяч долларов, а бабушка спокойно сидит на своем месте.

Еще мгновение и человек в галстуке «Иглз» скоро будет объявлен победителем.

В тот самый момент, когда мне кажется, что бабушка наконец пришла в себя… она делает ставку в последнюю секунду. Выиграв вечер с Колби за целых восемнадцать тысяч долларов.

– Продано! Прекрасной юной леди за девятнадцатым столиком! – Доктор Леман подмигивает бабуле, и Колби довольно ухмыляется.

Вскоре он уходит со сцены, и бабушка поворачивается ко мне. Она буквально сияет от счастья. Я давно не видела ее такой довольной.

– Бабуль, о чем ты думала? – Я смотрю на нее, всерьез подумывая о том, чтобы записать ее на прием к психиатру.

– А ты чего так кипятишься? Это лучшая покупка за долгое время. – Она расслабляется в своем кресле, положив табличку на стол.

– Это большие деньги, бабуль.

Она отмахивается от меня.

– У меня много денег. Знаешь, чего мне действительно не хватает?

– Э-э… парня?

Бабушка фыркает от смеха.

– Правнуков! Мне не нужен парень, милая. А тебе нужен.

И тут меня наконец осеняет. Она хочет устроить вечер с Колби… для меня. Ну уж нет.

– Бабушка.

– Ты пойдешь.

– Нет. Не пойду.

Ее глаза становятся печальными, как у котенка.

– Это мое предсмертное желание.

– Ты не умираешь. – Я отворачиваюсь от нее, стараясь не смотреть в грустные бабушкины глаза.

– Умру когда-нибудь, – говорит она.

Я снова смотрю на нее, и выражение ее лица говорит о том, что она настроена совершенно серьезно и не намерена принимать отказ.

Ну что ж, бабушка скоро узнает, что она не единственная упрямая женщина в нашей семье. Потому что я не собираюсь на свидание с Колби Найтом.

В понедельник утром я заканчиваю первую лекцию и проверяю телефон, как только все мои студенты выходят из аудитории. У меня один пропущенный звонок от бабули, еще один – от агента «Иглз», который хочет назначить вечер с Колби Найтом. Я возмущенно вздыхаю, отчего несколько локонов падают мне на лицо. Не могу поверить, что бабушка дала им мой номер телефона. Ладно, вру, в это не так уж и сложно поверить. У этой женщины нет границ, и, судя по всему, она отчаянно нуждается в правнуках.

Помимо пропущенных звонков, я замечаю, что у меня есть еще пять непрочитанных сообщений. Два из группового чата с Мэл и Энди и три сообщения от незнакомого номера.

Первыми я открываю сообщения Мэл и Энди, думая, что остальные – это либо спам, либо реклама от различных сервисов, на которые я подписана.

МЭЛ

Пожалуйста, ради всего святого, ответь на сообщения Колби.

ЭНДИ

Да, умоляем! *картинка с милым котом в сапогах*

– Сообщения Колби? У него даже нет моего номера… – бормочу я про себя. И тут до меня доходит, что он скорее всего взял мой номер у агента «Иглз». Мэл и Энди ни за что не дали бы ему мой номер. Женская солидарность и все такое. Дружба у нас на первом месте.

Выйдя из группового чата с девочками, я открываю чат с незнакомым номером.

НОМЕР НЕИЗВЕСТЕН

Привет, ангел.

Я издаю протяжный недовольный стон.

НОМЕР НЕИЗВЕСТЕН

Ты же понимаешь, что любая другая на твоем месте была бы очень рада ужину со мной?

НОМЕР НЕИЗВЕСТЕН

Это просто ужин. Я знаю, ты любишь поесть. И это бесплатно.

НОЭЛЬ

На самом деле, это обошлось в 18 тысяч.

КОЛБИ

18 тысяч пошли на благотворительность. На благо деткам.

КОЛБИ

Вечер со мной – это дополнительный бонус. Я даже готов провести с тобой ночь. Бесплатно. Можешь не благодарить *гиф с подмигивающим Джимми Фэллоном*

НОЭЛЬ

Я не пойду с тобой на свидание.

КОЛБИ

Это не свидание… это вечер с «Иглз».

НОЭЛЬ

Аукцион выиграла бабушка, поэтому именно у нее будет вечер с тобой.

Телефон в моей руке неожиданно звонит, и я чуть не роняю его. Мне звонит Колби. Ненавижу, когда так делают. Я принимаю вызов, но только для того, чтобы мы могли закончить этот разговор, и он перестал писать мне. И Мэл. И Энди.

– Что, Колби?

– Доброе утро, доктор Вудкок, – он обращается ко мне по фамилии, как всегда.

Я глубоко вздыхаю и упираюсь спиной в стол, скрестив ноги.

– Тебе так нравится моя фамилия?

– Не так сильно, как моя. – Он делает паузу, а затем я слышу улыбку в его глубоком голосе. – Я могу поделиться своей фамилией, знаешь ли.

– Колби, – говорю я предупреждающим тоном, теряя терпение.

Я слышу, как он вздыхает в трубку.

– Вы, Вудкок, просто невозможны. Твоя бабуля отказывается назначать дату встречи. Говорит, чтобы наш агент связался с тобой. И что в итоге? Ты тоже не хочешь. Вы обе точно знаете, как лишить меня мужского достоинства.

Окинув взглядом высокий потолок лекционного зала, я качаю головой.

– Думаю, твое достоинство было использовано слишком много раз и улетучилось само собой.

Его глубокий смех раздается из динамика.

– Знаешь, я нечасто это делаю, но тебе я готов предложить неограниченный доступ к моему достоинству.

Я громко недовольно рычу в трубку.

– Ладно, ладно. Без шуток. – Я слышу, как он делает глубокий вдох. – Ты знаешь, что мы должны сделать фотоотчет вечера с «Иглз» для детской больницы? Что мне теперь, фотошопить кого-то на фото?

Меня заполоняет чувство вины. Но его затмевает другое чувство: раздражение. Кто просил бабушку мне помогать? Она должна была дать выиграть кому-то другому. Кому-то, кто действительно хотел бы пойти на ужин с Колби. Это не его вина. Но и не моя.

– У меня день рождения в пятницу. Ты же не оставишь меня ужинать в одиночестве в мой день рождения?

Я поджимаю губы, понимая, что мне придется пойти с ним на ужин, иначе я покажусь просто ужасным человеком.

– Ладно.

– Да! – радостно восклицает он, заставляя меня убрать телефон от уха, чтобы не оглушить себя.

– Напиши мне детали встречи. И не звони мне больше.

– Приятно, что ты так же рада нашему свиданию, как и я, – поддразнивает меня он.

– Это не свидание, – говорю я и вешаю трубку, прежде чем он успевает возразить.

– Свидание?

Я подпрыгиваю от удивления, услышав глубокий голос с британским акцентом. Поднявшись из-за стола, я бросаю взгляд на дверной проем и вижу Декстера Хоторна, прислонившегося к дверному косяку. Сегодня на нем коричневый твидовый жилет с деревянными пуговицами и такие же брюки. На нем все будет выглядеть сногсшибательно. А если еще представить его в костюме Леголаса. Так, я, кажется, замечталась.

– Ох, ничего. Никакого свидания.

Я смотрю вниз на свои ноги и заправляю локон за ухо. Стоп, почему я опускаю взгляд? Я уверенная, образованная женщина, и я готова посмотреть ему в глаза, гордо расправив плечи. И мне абсолютно все равно, кем по крови этот мужчина приходится принцу Уильяму.

Он отталкивается от дверного проема и делает шаг вперед.

– Я зашел поговорить с вами о нескольких студентах, которые пытаются перевестись из вашей группы в мою.

Я надменно фыркаю.

– Дайте угадаю, ребята хоккеисты?

– Как вы узнали? – Декстер сводит брови.

Я хватаю свою сумочку и перекидываю ее через плечо.

– Они говорили со мной о продлении сроков сдачи исследовательской работы.

– А, – его идеальные губы растягиваются в ухмылке. – И вы не пошли им навстречу?

Я не улыбаюсь, не желая сдавать позиции. Но мне также не хочется, чтобы он посчитал меня грубой. Самым спокойным тоном, на который я способна, я спрашиваю:

– Вы думаете, мне стоит продлить сроки сдачи для спортсменов? – Я делаю паузу. – Но как же остальные студенты? Это кажется несправедливым по отношению к ним.

Он слегка склоняет голову, соглашаясь с моей точкой зрения.

– Да, я согласен. Просто ребята, учащиеся по спортивной стипендии, учатся по чрезвычайно жесткой программе, и вы могли бы быть немного снисходительнее, – говорит он.

– То, что они могут попасть маленькой шайбой в большие ворота, не означает, что у них будет больше времени на выполнение заданий, чем у остальных. – Я скрещиваю руки, стараясь казаться спокойной, а не раздраженной.

Он легкомысленно хихикает, и я расслабляюсь.

Я встречаю его взгляд и напоминаю себе, что нужно немного сбавить тон. Будь повежливее, Ноэль. Ты слишком дерзкая, и, наверное, поэтому он никогда не приглашал тебя на свидание.

Я неловко кашляю и улыбаюсь. Надеюсь, это заставит его подумать, что я пошутила.

– Думаю, им пойдет на пользу, если у них будет образование, на которое можно будет рассчитывать в случае спортивной травмы.

– Доктор Вудкок, вы занимаетесь спортом? – спрашивает меня Декстер с абсолютно спокойным лицом.

Я лениво пожимаю плечами, делая вид, что ожидала этого вопроса.

– Конечно, – быстро отвечаю я. – Я качаюсь.

Под этим я имею в виду, что сплю под утяжеленным одеялом. Удивление на его лице бесценно, поэтому я не признаюсь ему в этом. Я и правда качалась. В прошлом. Как-то раз Энди заставила нас с Мэл попробовать потягать тяжести во время одной из наших ночевок. Это было ужасно.

Глаза Декстера быстро скользят по моему телу вверх-вниз. Когда они вновь встречаются с моими глазами, я ожидаю увидеть томный взгляд, как у Колби, будто он откровенно разглядывает меня. Вместо этого Декстер выглядит совершенно неубежденным. Видимо, мой высокий рост и худое тело его не впечатляют. На мгновение я чувствую себя неловко и раздраженно. Меня выводит из себя то, что доктор Хоторн смотрит на меня как на младшую сестру.

Потратив минуту на то, чтобы изучить его так же пристально, я понимаю, что он так же долговязый, как и я. Рыбак рыбака.

– А вы занимаетесь спортом?

Внутренне я снова ругаю себя. Остынь, Ноэль. Так ты его точно не охмуришь. Будь спокойна, будь уравновешенна. Подумай, что бы сделала Кейт Миддлтон? Вероятно, он предпочитает именно такой типаж женщин.

Декстер усмехается.

– Конечно, я получал стипендию за спортивные достижения в университете.

– И чем же вы занимались? – мой голос звучит намного громче, чем мне бы хотелось. Кейт Миддлтон бы так точно не поступила. Такими темпами Декстер никогда не увидит во мне желанную женщину. У меня слишком острый язык. Многим парням это не нравится. За исключением Колби. Он, кажется, наоборот расцветает с каждым моим оскорблением. Вот гаденыш.

– Играл в пиклбол[2].

Из моих уст вырывается смешок, который я не успеваю сдержать. Когда я вижу его обиженное выражение лица, я маскирую свой смех под кашель.

– Ого, здорово. – Я поднимаю брови, стараясь выглядеть впечатленной. – Вам было сложно совмещать пиклбол с учебой?

Он переминается на ногах.

– Не особо. Как вы и сказали, я рад тому, что окончил университет, ведь карьера спортсмена у меня не сложилась.

Можно ли вообще построить карьеру, играя в пиклбол?

Я меняю тему:

– Что ж, вы – потрясающий учитель истории, и им повезло быть у вас в группе.

Отличная работа, Ноэль. Я воображаемо похлопываю себя по спине.

Парни обожают комплименты. Декстер распрямляет плечи и слегка приподнимает подбородок, и мне кажется, что он подбоченился. Поскольку комплимент удался, я продолжаю:

– Я справедливый преподаватель, и дала им достаточно времени, чтобы все выполнить. Если они не будут затягивать с этим, это не должно быть проблемой.

Декстер… То есть, доктор Хоторн снова опускает подбородок в едва заметном кивке.