Десять писем

– Здравствуй, Ричард.

Он повернулся в мою сторону, и я смогла рассмотреть гораздо больше. Годы и пара инфарктов не оставили на нем заметного следа. Если даже что-то и было скрыто под завесой превосходства, то окружающим нужно было сильно постараться, чтобы это узреть. Даже я, прожившая с ним не один год и видевшая его в моменты слабости, не знала всех демонов, живущих в нем. Именно его я считала главным претендентом на «Оскар» за непревзойденные актерские таланты. Я в этом деле, можно сказать, стажер.

– Вивиан. – Его губ коснулась легкая улыбка, не затронувшая холодных глаз. – Я рад твоему возвращению, – сказал отчим, раскидывая руки в стороны и приглашая меня в свои объятия.

Я подчинилась. Он крепко обнял меня и по-отечески поцеловал в макушку.

Алекс, наблюдавший за счастливым воссоединением семьи, сидел со скептическим видом, будто говоря мне: «Не верю. Старайся лучше».

Семейный ужин проходил пока на удивление спокойно. Я с огромным энтузиазмом рассказывала о своей учебе в Лондоне, о стилях интерьера и своих личных предпочтениях. И была очень удивлена, когда в ответ на мой комментарий, что барокко не совсем в моем вкусе, Ричард спросил:

– Как твоя комната, Вивиан, тебе все понравилось?

– Да, спасибо, все отлично, – немного сконфуженно ответила я, удивившись вопросу.

– Надеюсь, ты осталась довольна. Алекс занимался ее ремонтом.

Мои брови взлетели вверх, и я изумленно уставилась на брата, показывая всем своим видом: «Серьезно?». Он, в свою очередь, сверлил взглядом отца и, наконец, обратив на меня внимание, надменно произнес:

– Поверь, я не напрягался.

Ах, ну конечно, король отдал приказы несчастным холопам.

– Хорошо, что ты уточнил, а то я уже разволновалась, что ты стоял и всю ночь штукатурил стены лично, – усмехнулась я.

Почему-то образ Алекса, стоящего в синих штанах с обнаженным торсом, испачканным белой краской, вызвал глупую улыбку на моем лице.

Он нахмурился, но никак не прокомментировал мой выпад.

– Я заметила, у нас новая управляющая. Где Сью? – спросила я, когда молодая девушка в черном платье и белом переднике, расставив тарелки с закусками, вышла за дверь.

– Сью пришлось уйти по семейным обстоятельствам, – нехотя ответил сводный брат, посматривая на часы и снова возвращаясь взглядом ко мне. – Глорию я нанял по рекомендации друга. Надеюсь, проблем с персоналом не возникнет? – явно намекая на мои не самые лучшие отношения со Сью, спросил он.

– Нет. Глория мне нравится, – честно ответила я, в душе радуясь, что старая корова, которая везде совала свой нос, больше здесь не работает.

– Твои вещи доставлены? – спросил Ричард, глядя на Алекса.

– Почти.

– Хорошо. Надеюсь, твой визит не затянется.

Мой брат усмехнулся.

– Выгоняешь из дома родного сына?

Ричард, явно не торопясь с ответом, положил столовые приборы и самым что ни на есть аристократическим движением промокнул губы салфеткой.

– Не говори ерунды, – наконец сказал он. – Тебе гораздо удобнее было жить в городе.

– Да, – подтвердил Алекс. – Площадь квартиры немаленькая. Обещали за пару-тройку месяцев управиться. А пока, – он перевел взгляд на меня, – я могу присмотреть за младшей сестренкой.

Я отчетливо услышала скрытую угрозу в этой, казалось бы, безобидной фразе, а обращение «сестренка» вызвало бурю протеста в моей душе. Я даже не подумала, что Алекс уже живет отдельно и, видимо, в его квартире идет ремонт, раз он временно перебрался сюда. Почему он просто не снял апартаменты в Нью-Йорке? Зачем он здесь? Чтобы следить за мной? От этих мыслей стало тревожно.

– Что с японцами? – отвлек меня от беспокойных мыслей брат, аккуратно разрезая стейк из говядины на мелкие кусочки.

– Пока ничего, – устало выдохнул Ричард, откидываясь на спинку кресла и жестом руки приказывая Молли (так звали обслуживающую нас девушку) налить ему еще воды. – Они перенесли подписание на пару недель, хотят внести коррективы.

– Я так и знал. Я говорил, что это дерьмовая затея, и что им нельзя верить, – разозлился Алекс. – Давай пошлем их. Я долгое время веду переговоры с китайцами. У нас есть определенные наметки, как достичь прогресса. Ты знаешь, чего я добиваюсь.

– Я знаю, Алекс, и именно поэтому я против. Ты руководствуешься личными мотивами, а это не очень хорошая политика для будущего корпорации.

– Дело не в личных мотивах. Хотя я считаю, неважно, какая мотивация, главное – результат!

– Важно, если конечный результат мы видим разный. Хочешь сказать, дело не в Эмили?

Кто такая Эмили? Мне стало не по себе от звучания незнакомого женского имени.

– Нет, – процедил Алекс. – Я уже тысячу раз говорил, что дело не в ней. Не только в ней. В Америке ежегодно ампутируют конечности около двумстам тысячам жителей. Наши новейшие разработки стоят от пятидесяти тысяч долларов. Согласись, не каждый может позволить себе это удовольствие. Не за горами кибер-эпоха. И я хочу, чтобы наша компания вошла в нее первой. Я добился того, что через пару месяцев на рынок выйдет новый протез, импульсы у которого будут считываться не с мышц, а непосредственно с нервных окончаний, но ты же знаешь, что проблему с ограниченным запасом энергии я не решил. Шестнадцать часов – это очень мало. У китайцев есть решение. Ты должен мне доверять.

Фармацевтическая корпорация «Miller Health Corp.», помимо производства лекарств, давно занималась протезированием конечностей. И я слышала, что благодаря Алексу за последние пять лет компании значительно усовершенствовать их. О чем сейчас был спор? Я не понимала. Лично меня речь брата впечатлила. Ричарда – нет.

– Китайцам я не доверяю, и ты слишком торопишь события. Поэтому, нет, Алекс. В ближайшее время я не намерен возвращаться к этой теме. Надеюсь, ты меня понял. Я полечу в Японию и лично решу этот вопрос.

Я видела, что мой сводный брат в корне не согласен с его решением, но спорить больше не стал и, налив себе еще виски, выпил его залпом под укоризненным взглядом отца.

– Алекс, может, и мне нальешь, раз такое дело? – Решила я немного разрядить обстановку.

– Воды? – предложил он, очевидно, издеваясь.

– Пф-ф, вода не мой напиток.

– На ближайшее время это будет твой самый любимый напиток, – парировал Миллер-младший.

Я лишь закатила глаза.

– Кто такая Эмили? – Я поняла, что не смогу уснуть без ответа на этот вопрос. Алекс молчал, видимо, обдумывая, стоит ли сообщать мне такую ценную информацию.

– Младшая сестра моего приятеля. У нее саркома. Возможно, лечение окажется неэффективным и придется ампутировать ногу. Я хочу быть к этому готов.

Мне стало стыдно за собственные мысли, в которых я уже ярко нарисовала обнаженную Эмили в одной постели с Алексом.

– Мне очень жаль. Надеюсь, она поправится, – искренне сказала я.

– Я тоже очень на это надеюсь. Тяжело будет девочке в двенадцать лет лишиться ноги.

В гостиной воцарилась тишина, нарушаемая лишь звоном столовых приборов и тихим, почти бесшумным шорохом одежды передвигающейся прислуги. Я без особого энтузиазма жевала потрясающе приготовленное мясо и думала, что это, действительно, ужасно: остаться без ноги в таком юном возрасте. Алекс однозначно заслуживал уважения за проявление такого чувства, как сострадание. В отличие от Ричарда, который, видно, не жаловал тему чужих мучений.

– Почему в прессе до сих пор нет ничего о твоем предстоящем назначении? – спросил тот. – Ты согласовал дату мероприятия?

– Согласую на неделе. Прессой займется Мур.

– Что за назначение?

– Алекс будет назначен на должность президента корпорации. Формально он и так выполняет соответствующие функции, но требуется официальное подтверждение, – абсолютно бесстрастным голосом ответил мне Ричард, но я слишком хорошо его знала и могла заметить еле уловимые нотки гордости.

Я не была удивлена. Мой сводный брат всегда ставил себе цель и четко шел к ней. Казалось бы, с таким отцом сложно сбиться с намеченного пути, но по Алексу было видно, что он буквально горел идеей совершенствования методов протезирования и, судя по всему, даже в противовес мнению отца. Пока последнее слово оставалось за Ричардом, но думаю, до поры до времени. С Миллером-старшим очень тяжело прийти к компромиссу. Он неприступен. Но когда-то и Троя пала.

– Вивиан, расскажи еще о Лондоне. Тебе понравилось там жить? Завела друзей? – Отчим решил вернуться к более безопасной теме.

Как я успела заметить, про клинику никто и слова не сказал. Вероятно, эта часть моей жизни, в которой я чуть не подохла от ломки и одиночества – не самая подходящая тема для обсуждения за столом знати.

– Понравилось. У меня осталась в Лондоне подруга Лекси. Она стилист.

– Не густо, – усмехнулся Алекс.

Я пристально посмотрела в его льдистые глаза.

– У меня есть близкий человек, – сказала я, с наслаждением наблюдая, как злая усмешка покидает его красивые черты лица и превращается во что-то злое и опасное. – Мы познакомились в клинике.

Воздух в гостиной резко сгустился осязаемым облаком. Молчали все, даже Молли застыла и не шевелилась, чувствуя угрозу, исходящую от моего, сейчас крайне недоброжелательного сводного брата.

– Кто он? – требовательно спросил Алекс.

– Мой лучший друг.

Градус драматичности момента неуклонно повышался, пока брат нещадно сверлил меня взрывоопасным агрессивным взглядом. Я, не отрываясь, смотрела в ответ. Только если его взгляд выдавал раздражение, непонимание и злость, мое лицо было абсолютно бесстрастным. Меня не волновало, что он подумает. И это был второй обман.

– Ничего не меняется, Вивиан, – язвительно начал он. – Ты все так же не умеешь выбирать правильных друзей. Тебя отправили туда не дружбу заводить. Хотя какая дружба, в таких местах одни…

– Алекс, – перебил его Ричард. – Остынь.

– В каких – таких? – Не обратила я на отчима никакого внимания. – Просвети.

– Дай подумать. – Он показательно задумчиво постучал указательным пальцем по губам.

– В таких, где слабохарактерные наркоманы, готовые за дозу на…

– Алекс! – рявкнул его отец, ударив кулаком по столу так, что подпрыгнули тарелки. – Успокоился, я сказал!

Я поднялась из-за стола. Во мне рос гнев в арифметической прогрессии. Внутренняя стерва взяла меч и надела доспехи, готовясь к самым кровавым расправам. Ее щеки раскраснелись, а глаза налились кровью, пока она, размахивая мечом, готовилась к показательному наказанию. Настоящий ангел возмездия.

Но все это было лишь в моей больной голове. За эти годы я прекрасно научилась держать себя в руках, поэтому, никак не выдавая своих истинных эмоций, оперлась руками о стол и, слегка наклонившись к сводному брату, спокойно сказала:

– Да, Алекс, там люди зависимые и с дерьмовым прошлым, прям как я, но они ни хрена не слабые. Не у всех хватит сил признать свою зависимость, пойти лечиться и начать все сначала. Ты ни хрена не знаешь о них и об их прошлом, чтобы сидеть здесь и разглагольствовать в подобном ключе. А один из них вообще самый лучший человек из всех, кого я знаю. Поэтому, прежде чем ставить себя выше кого-то, задумайся: а так ли это на самом деле?

По мере того, как я говорила, Алекс мрачнел все больше, а его взгляд из-под нахмуренных бровей становился все жестче. Он так сильно сжал стакан в руке, что тот в любой момент грозил превратиться в горку стеклянных крошек.

– Достаточно, – твердо сказал Ричард, прерывая нашу битву взглядов.

Я решила, что на сегодня с меня хватит и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошла в свою комнату, на ходу бросив:

– Приятного аппетита сильным и независимым.

Глава 2

Пять лет назад. Клиника «Les Alpes». Швейцария

Я сидела на большой террасе, подперев рукой щеку, и задумчиво вертела в руках зеленое яблоко, скользя пустым взглядом по заснеженным вершинам гор. Я уже была когда-то здесь. В этих горах. Несколько лет назад. Сколько точно – сложно вспомнить. Наверное, эти разноцветные таблетки замедляли работу головного мозга. Я давно это подозревала. Все две недели, что находилась здесь не по своей воле.

Первые дни были самыми страшными. Я натурально сходила с ума и постоянно думала, что умру раньше, чем стрелка часов отсчитает свои очередные шестьдесят секунд. На второй неделе появились небольшие проблески вменяемости. Детоксикация организма и антидепрессанты сделали свое дело. Боль была уже не такой сильной, а иногда впав в полную апатию, я оставалась безразличной ко всему окружающему миру, чувствуя лишь вселенскую усталость.

Меня ничего не интересовало, а взгляд чаще всего оставался равнодушно безликим даже к окружавшей меня живописнейшей природе. И именно таким взглядом я наградила появившийся передо мной поднос с едой. Запеченную курицу с овощным салатом и стакан свежевыжатого апельсинового сока с торчащей из него гламурно-розовой трубочкой.

– Ты мало ешь. – Прозвучал приятный мужской голос, и мне пришлось поднять голову.

Передо мной стоял парень приблизительно моего возраста в простой белой футболке и синих шортах. У него было худощавое телосложение и заметно осунувшееся лицо, будто он резко потерял в весе. Но взъерошенные светлые волосы, местами выгоревшие, и легкий прищур глаз от палящего солнца делали его образ по-мальчишески милым. А когда на мой пристальный взгляд он отреагировал широкой улыбкой, показывая очаровательные ямочки на щеках, я окончательно убедилась в его привлекательности.

Не смущаясь моим молчанием, он спокойно сел напротив и, подперев подбородок рукой, внимательно посмотрел мне в глаза.

– Тебе нужно хорошо питаться, чтобы поправиться.

Ну вот. Плюс один в копилку тех, кто хотел бы меня вылечить.

– Считаешь, я больна? – Не отрывая глаз от его лица, я положила надоевшее мне яблоко на стол.

– А ты так не считаешь? – вопросом на вопрос ответил он, забирая мое яблоко со стола и подкидывая вверх, чтобы затем ловко перехватить его другой рукой.

Я проследила за полетом.

– Нет, – процедила я сквозь зубы, ожидая очередную лекцию о стадии отрицания. Как оказалось, вокруг одни психологи с красными дипломами и степенями магистра, знающие меня лучше, чем я сама.

– Ну, нет, так нет. – Легко пожал он плечами и, перестав подкидывать, вонзил зубы в плотную мякоть.

Вот как. Хорошо, ты меня удивил.

– А ты болен?

– А ты как думаешь?

– А ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?

– Нет.

– Что – нет? Не болен или не всегда?

– Не всегда.

– Черт, похоже, ты все-таки болен. – Раздражалась я от бесполезного диалога, пока парень, улыбаясь, хрустел уже ненавистным мне яблоком.

– Похоже, да. – И неожиданно громко расхохотался, увидев мою реакцию на свой ответ. На нас даже стали оборачиваться из-за соседних столиков.

А потом так же резко его смех оборвался, и лицо приняло серьезное выражение. Откинув недоеденный фрукт на поднос и игнорируя правила приличия, до которых, собственно, мне тоже не было никакого дела, незнакомец вытер рот рукой и в упор уставился на меня.

– Здесь все больны, – сказал он самую очевидную вещь.

– Пожалуй, соглашусь, – протянула я, оценивая его переменчивое эмоциональное состояние, и, откинувшись на спинку стула, скрестила руки на груди. – Как тебя зовут?

Он слегка улыбнулся.

– Зови меня друг.

Друг, значит. Друг с насыщенным, глубоким цветом глаз, так идеально вписывающимся в окружающий пейзаж.

Настоящее время. Нью-Йорк

На следующее утро я стояла в ванной комнате перед зеркалом и критически рассматривала в нем девушку, отдаленно напоминающую меня. Первой красавицей Америки мне не стать. На голове гнездо, под глазами залегли темные круги, а губы искусаны до мелких кровяных трещин. Такое чувство, будто это место вытягивает из меня все жизненные силы.

Вчера я долго не могла уснуть, раз за разом прокручивая в голове не самое удачное завершение дня. Алекс никогда не отличался ангельским терпением, но за прошедшие сутки он превзошел сам себя.

Отчасти я его понимала. С детства сводный брат был загнан отцом в жесткие рамки. Куча правил и требований, которым приходилось соответствовать. В нем бурлила бешеная энергия, которая не могла найти выхода. Пока Ричард сдерживал его порывы, но рано или поздно этот снаряд разорвется, посеяв настоящий хаос среди мирных жителей. И я не боялась взрыва. Я боялась не оказаться в радиусе поражения.

В одну минуту я испытывала ненависть к нему за скотское поведение по отношению ко мне. А в следующую представляла порочные сцены с его участием такого масштаба, что будь сейчас на дворе 16 век, инквизиция явилась бы по мою душу. Что со мной не так?

«Алекс красивый! – трогательно прощебетала наивная дурочка внутри меня. —И ты его хочешь».

– Он козел, – фыркнула я, полностью игнорируя вторую часть предложения.

Я наклонилась ближе к зеркалу. От вчерашнего солнца на носу у меня появились небольшие веснушки.

Улыбнувшись сама себе, я решила: к черту Миллеров! Я ни за что не испорчу себе сегодняшний день. У меня были грандиозные планы – по максимуму опустошить счет Алекса. Специально для меня он сделал карточку и привязал ее к одному из своих личных счетов. Вчера после ужина он торжественно вручил мне ее, не забыв напомнить, что все мои расходы полностью контролируются. Пока я жила в Англии, сводный брат такой ерундой не занимался. Хотя, если подумать, самые крупные суммы – за квартиру и учебу пролетали мимо меня и оплачивались напрямую кем-то из двух глубокоуважаемых мужчин нашей семьи. За все время проживания на другом континенте я не совершила ни одной серьезной покупки.

Приняв душ, я начала сушить голову феном, наряду с этим мысленно составляя приблизительный список необходимой мне одежды. Он вышел весьма внушительным. Большую часть своего гардероба, не подходящую для нынешнего образа жизни, пришлось оставить в Лондоне. Наверное, гардеробная Лекси сейчас ломилась от обилия в нейе вещей. Подруга была еще той шмоточницей и никогда не упускала возможности залезть ко мне в шкаф.

Надев короткие джинсовые шорты и белую футболку, я вышла из комнаты и начала неторопливо спускаться вниз по лестнице, на ходу набирая сообщение Лекси и параллельно соображая, сколько сейчас времени в Соединенном Королевстве. Не отрываясь от телефона, я остановилась на последней мраморной ступени и, заметив какое-то движение впереди, подняла голову. Тишину холла разорвал оглушительный визг, разнесшийся эхом по вестибюлю, и копна черных, как смоль, волос врезалась мне прямо в лицо.

– Боже, Ви, я не могу поверить, что это ты! – заорала мне прямо в ухо Беатрис Холл, сжимая меня в удушающих объятиях. Она обнимала меня так крепко, что казалось, когда в моих легких закончится кислород, я не смогу вздохнуть.

От неожиданности я не сразу сообразила, что стою столбом. Я обняла Трис в ответ, и меня сразу окутал ее любимый аромат от знаменитого дома Chanel. Почему-то в ее объятиях мне стало так уютно и хорошо, будто я вернулась в наше беззаботное прошлое.

Но чувство радости быстро сменилось чувством глубочайшего стыда. Трис – моя лучшая школьная подруга. Мы были с ней не разлей вода до тех пор, пока наши интересы совпадали. В последний год учебы наши пути разошлись. Вместо перспективной дороги с красочным будущим я выбрала гнилое болото, затянувшее меня так быстро, что, не успев оглянуться, я оказалась по самые ноздри в дерьме. Но Беатрис боролась за меня до последнего.

Звонила мне. Звонила много раз в то время, когда я уже вышла из клиники и переехала жить в Лондон. Даже писала мне на электронную почту. Я ни разу не ответила. Не могла. Я сменила номер и зажила новой жизнью. И даже когда меня охватывали сомнения, и я хотела ей позвонить, в последний момент я думала, что уже не нужна. Теперь мне начало казаться, что я заблуждалась.

Подруга выпустила меня из объятий и, сделав шаг назад, принялась внимательно рассматривать с головы до пят. Вернувшись взглядом к моему лицу, она сказала:

– Как всегда, красотка, – и широко улыбнулась. – Мы столько лет не виделись, почему ты не позвонила мне, как прилетела?

– Я вернулась только вчера, и надо было поприсутствовать на семейном ужине, – пожала я плечами, преодолевая последнюю ступень и становясь теперь с ней одного роста.

– Ты куда-то уезжаешь? Если ты сейчас занята, – замялась Трис, – мы могли бы встретиться позже.

– Я собралась по магазинам, – сказала я, тепло улыбнувшись. – Поехали со мной? Заодно расскажешь, какой грустной была твоя жизнь последние пять лет из-за отсутствия в ней меня.

Беатрис звонко рассмеялась.

– Договорились.

Рик отвез нас в Мидтаун, где мы за несколько часов обошли большую часть торговых комплексов центральной части Манхэттена. Я оторвалась по полной, накупила одежды на год вперед и подарила Трис комплект провокационного нижнего белья от Lise Charmel, в котором она планировала соблазнять своего парня Нейта. Себе я тоже взяла пару комбинаций из их последней коллекции. Соблазнять мне было некого, но внутренняя стерва с сердечками в глазах трепетно хлопала ресницами и томно нашептывала одно имя.

Завершением моей великой миссии стало посещение флагманского магазина Tiffany & Co. Это десятиэтажное торговое здание на Пятой авеню покорило меня своим размахом. Я питала слабость к украшениям и никогда не оставалась равнодушной к роскошным ювелирным изделиям престижного американского дома. Мы провели там почти два часа, и уже под конец, когда от блеска драгоценных камней рябило в глазах, я все же сделала выбор в пользу лаконичного браслета из белого золота с бриллиантовыми вставками.

Мы сгрузили все свои покупки Рику в машину и, купив кофе, решили прогуляться по Вашингтон-Сквер-парк. Казалось, в этом парке собралась добрая половина жителей Нью-Йорка.

– Расскажи о Нейте, – попросила я Трис, рассматривая группу студентов, которые, расположившись на траве, усердно что-то записывали в своих тетрадях под диктовку грузного усатого мужчины.

– Мы познакомились год назад в DLA, – начала воодушевленно она. – Ты же знаешь, я всегда хотела попасть в эту юридическую компанию и стать выдающимся адвокатом.

– Считай, первая цель достигнута. Или ты уже самый выдающийся адвокат Америки? – улыбнулась я, отпивая горячий кофе. Почему мы взяли именно его в такую жару?

Подруга заливисто рассмеялась.

– Пока нет, но Нейт – да! За два года стажировки он успел добиться невероятных успехов. Он был допущен к делам корпорации вашей семьи, а ты сама понимаешь, стажеров туда не берут. Многие считают, у него талант, – задрав повыше подбородок, с гордостью произнесла она. – Поскольку стажировка в этом году окончилась, твой брат очень хочет, чтобы он занимался только делами корпорации и ушел из DLA, но Нейт пока отвергает его предложение.

– Алекс? – переспросила я, останавливаясь напротив фонтана, в который сейчас двое мальчишек опустили свои босые ноги и весело хохотали. В такую жару хотелось нырнуть туда с головой.

– Да. – Трис остановилась рядом со мной.

– Значит, он и правда талантлив, раз сам Александр Миллер обратил на него внимание. – Я повернулась к ней лицом, улыбнувшись уголками губ. – Он же чертов педант, не говори, что твой парень такой же.

– Поверь, он совсем не такой. – Беатрис взяла меня за руку и потянула к ближайшей лавочке.

Под знойными лучами солнца дерево скамьи нагрелось и казалось обжигающе горячиме. Я вытянула ноги вперед, надеясь слегка загореть, и стала мечтать о прохладном лимонаде вместо теплого капучино.

– Я слышала, у Ричарда было два инфаркта, – осторожно начала Трис, сняв солнечные очки и облокотившись локтем о спинку скамейки.

Я перевела на нее взгляд. Беатрис никогда не загорала. Ее густые черные волосы, алебастровая кожа и выразительные синие глаза полностью оправдывали прозвище «Снежная королева». Она очень мало кого к себе подпускала и на всех смотрела свысока. Но почему-то этой чести удостоилась я. Если узнать ее поближе, то снежная королева – всего лишь оболочка. На самом деле она очень добрый и ранимый человек.

– Да, – ответила я, выплывая из своих размышлений. – Ему уже гораздо лучше.

– Мне очень жаль. Он прекрасный человек, надеюсь, он полностью поправится. – Подруга накрыла мою руку своей.

Я промолчала, но руку не убрала.

– Тебе понравилась жизнь в Лондоне? – Решила она сменить тему.

– Очень, – улыбнулась я.

– Почему тогда вернулась?

До нас неожиданно донеслись отголоски мелодии. Я покрутила головой, но источник этого великолепия в поле моего зрения не попал. Играли на саксофоне.