скачать книгу бесплатно
– Всегда найдутся люди, готовые взять на себя роль творца! – как бы невзначай бросил Дофин. – Удел таких людей забвение. Забвение и мрак.
Епископ незаметно вздрогнул. Он устремил проницательный взгляд на Дофина. Но лицо принца выражало безмятежность. Подозрительное выражение, появившееся на лице епископа, исчезло, уступив место сосредоточенности.
– Ваше высочество всё ещё нуждается в моей помощи? – тихо спросил у принца Лануа.
– Я уже высказал мнение по этому поводу, – так же тихо ответил Дофин. – Мне не ведомы ваши деяния и помыслы, однако я достаточно хорошо знаю, что вы человек могущественный. Очень могущественный. Именно эта причина послужила поводом для нашей встречи. Я знаю, вы преданы герцогу Бургундскому. И это меня беспокоит. Очень беспокоит. Герцог слишком тщеславен. Он только и занимается тем, что строит козни против короля. Его попытки расшатать трон Валуа бывают порою весьма болезненными. Ко всему прочему, – продолжал так же тихо принц Людовик, бросая при этом многозначительный взгляд на епископа, – мне известно, что именно ваше преосвященство оказывает герцогу Бургундскому помощь в таких попытках. Я не вижу другой причины, за исключением той, которая заключена в старой дружбе. Ведь ваше преосвященство прежде служили канцлером герцога Бургундского? Не так ли?
Лануа молча кивнул головой. Он продолжал слушать Дофина с той же сосредоточенностью и вниманием.
– Я готов предложить вам свою дружбу взамен дружбы с герцогом Бургундским.
– Иными словами, – после короткого молчания заговорил Лануа, – ваше высочество предлагает мне предать дружбу с герцогом Бургундским?
– Моё высочество предлагает вашему преосвященству сделать достойный выбор. А выбор заключен в очень простых вещах. Вы остаётесь с герцогом Бургундским и соответственно пребываете в стане моих врагов. Или же вы переходите в стан моих друзей. И становитесь одним из тех, на кого я могу положиться. – В конце речи Дофин бросил выразительный взгляд на Лануа. Тот прекрасно понял значение этого взгляда. На губах Лануа появилась незаметная усмешка. Для Дофина стало очевидным, что его скрытая угроза понята. Он так же осознал, что на епископа она не произвела должного впечатления. Приходилось убеждаться в том, что этого человека нелегко запугать. И тем ценнее могла стать его помощь.
– Ваше преосвященство готово дать мне ответ сейчас? – придав голосу безразличие, поинтересовался Дофин.
Лануа снова незаметно усмехнулся.
– Выскажусь откровенно, ваше высочество. Необходима серьёзная причина для подобного шага. Весьма серьёзная причина. Я много лет трудился во благо герцога Бургундского, и он платил мне тем же. Бросить старого друга в угоду вашему высочеству…едва ли достойный поступок. Ко всему прочему он начисто лишен смысла. Ваш отец всё ещё молод и здоров. Вы обладаете не такой уж большой властью. В отличие от герцога Бургундского. Я бы не захотел стать врагом герцога Бургундского, не имея при этом достаточно сильного защитника. А таким защитником может стать лишь один человек…король Франции.
– Святые и грешники, – приглушённо воскликнул Дофин, – ваше преосвященство слишком умны. Вы достаточно умны для того, чтобы возглавить нашу церковь…
– Возглавить церковь? – Лануа устремил удивлённый взгляд на Дофина. Становилось понятно… его преосвященство не ожидал услышать подобного предложения. А принц, почувствовав интерес собеседника, с лёгкой непринуждённостью продолжал говорить.
– И не только, ваше преосвященство. Полагаю, вы могли бы получить право продажи церковных должностей. Ко всему прочему, такая привилегия принесёт немалый доход. Вы станете почти таким же могущественным человеком, как и сам король. Кто повелевает церковью, тот повелевает всеми умами наших подданных. Разве это не достойное вознаграждение за преданность?
Чуть помедлив, Лану кивнул.
– Слова вашего высочества заслуживают самого пристального внимания, – не мог ни признать Лануа, – однако вы забываете, что лишь король способен возвеличить меня до такой степени.
– Отнюдь, – бросая многозначительный взгляд на Лануа, возразил Дофин, – скорее это вы забываете, что преданность доказывается деяниями, а вовсе не пустыми словами. Это лишь определённое неудобство, которое ваше преосвященство, судя по слухам, вполне способен… разрешить.
– И если мне удастся…разрешить это неудобство? – всё так же внимательно глядя на Дофина, спросил Лануа.
– Вы получите всё, о чём мы говорили! – не задумываясь, подтвердил Дофин и тут же выразительно добавил. – И не забывайте, что в нашей игре герцог Бургундский лишний. Мне не нужен ещё один претендент на трон.
– Меня такое положение дел вполне устраивает, – на губах Лануа заиграла мрачная улыбка, когда он произносил эти слова.
– Следовательно?
– Ваше высочество может полностью рассчитывать на меня! – Лануа легко поклонился. На лице Дофина появилось довольное выражение. Он протянул руку Лануа.
– Вот и отлично! Надеюсь, очень скоро услышать приятные вести от вашего преосвященства!
– Вы их услышите! – Лануа пожал протянутую руку.
Сразу после этого рукопожатия, Дофин обратился к молчаливому свидетелю этого разговора – Тристану. Он коротко приказал следовать в Тур, где принц облюбовал себе укромное местечко. Слова были сказаны нарочито громко и больше предназначались для слуха Лануа. Он их услышал и вероятно сделал необходимые выводы. Едва Дофин покинул церковь, как возле Лануа незримо появились два человека. Первый был ни кто иной, как…Монтегю. Второго человека со шрамом на лице звали Артен. Оба являлись преданными слугами…ордена. Оба стали на колени и по очереди поцеловали руку с перстнем на указательном пальце Лануа. Лануа жестом приказал им подняться. Как только это произошло, Лануа очень тихо произнёс:
– Вы слышали весь разговор с его высочеством. Он меняет все наши планы. Мы должны в самое короткое время разработать и осуществить суть этого разговора. Герцог Бургундский ничего не должен узнать. Пусть думает, что всё так, как и было прежде. Для нас самое главное сейчас…Дофин. Орден будет действовать от его имени, но преследуя свои собственные цели. Подготовьте всё необходимое. И держите меня в курсе всех событий.
Оба поклонились и, пятясь назад, бесшумно покинули церковь. Оставшись один, Лануа показал своё истинное лицо. На нём застыло торжество.
– Глупцы, ничтожные глупцы, – прошептал Лануа, – вы и вправду надеетесь повелевать орденом? Вы и вправду думаете, что столетия, потраченные на могущества нашего ордена и укрепление его рядов, будут брошены в угоду вашим ничтожным амбициям? Вы лишь средство для достижения цели. И ничего больше. Но сейчас…пусть будет так, как вы того желаете!
Лануа перестал говорить и внимательно оглянулся вокруг себя. Церковь была пуста. Убедившись в этом, Лануа негромко проронил:
– Заприте двери!
Неизвестно откуда вынырнули два монаха. Один из них сразу же запер двери. Второй же подошёл к каменной статуе, на которой было изображено распятия Христа. Он упёрся в неё плечом и стал давить. Послышался лёгкий шум. Распятие стало медленно сдвигаться влево. Несколько мгновений и распятие остановилось, открывая путь вниз. Монах, сдвинувший статую, снял со стены факел и первым спустился в образовавшуюся дыру. Вслед за ним последовал Лануа. А за главой ордена последовал третий монах. После того как он исчез в отверстие на полу, статуя начала сдвигаться, возвращаясь на прежнее место. Спустившись по лестнице, все трое оказались в подземелье. Они двинулись дальше, не издавая ни звука. Подземный коридор привёл к глухой стене. Монах, шедший с факелом, привёл в действие потайной механизм. В стене открылась сквозная ниша. Один за другим все трое согнувшись, перешагнули на другую сторону и…оказались в маленьком некрополе. Перед ними ровными рядами возвышались усыпальницы. Некоторые из них были выполнены в форме часовен. Другие украшали статуи и узорные ограды. Посреди некрополя возвышался небольшой мавзолей, сооружённый из красного камня. На фасаде мавзолея латинскими буквами было выведены четыре слова: «Славься отец наш, Анатас!».
Все трое двинулись по узкой дорожке между усыпальницами в сторону мавзолея. Когда они подошли к нему, там находились около двух десятков мужчин в монашеских рясах. Все они преклонили колени, приветствуя приближение главы ордена. Лануа со своими провожатыми прошёл мимо склонённых монахов и остановился у двери ведущей внутрь мавзолея. Один из сопровождающих его монахов открыл дверь и вошёл внутрь. Второй же остался у двери. Лануа последовал за первым. Внутренне убранство мавзолея состояло из небольшого четырёхугольного стола. В дальнем конце стола было сооружено кресло. На стенах висели факелы. Ничего больше, за исключением ещё двух дверей, здесь не имелось. Лануа неторопливо прошествовал в кресло. Опустившись в него, он сделал своему провожатому выразительный знак рукой, на которой сверкал перстень. Провожатый быстро вышел из мавзолея. Очень скоро он вернулся обратно, ведя за собой ещё одного монаха. Тот прошёл к Лануа и, опустившись перед ним на колени, поцеловал руку главы ордена. Тишину мавзолея нарушил холодный голос главы ордена:
– Рассказывай, брат мой!
Монах поднялся с колен и, откинув капюшон со своего лица, с преданностью и почтительностью… подобострастно заговорил.
– Нам удалось выяснить точное место пребывания нашего врага, отец!
– Не торопись, брат мой. Говори медленно и не пропусти ни единого обстоятельства, позволяющего нам судить об угрозе ордену. Значит, вам удалось найти их? – задавая вопрос, Лануа бросил на стоявшего перед ним человека проницательный взгляд. На лице его собеседника не дрогнул ни один мускул, когда он утвердительно кивнул.
– Да, отец! Долгие годы наших поисков, наконец, увенчались успехом. Отпрыск Д,Арманьяков был отдан монахине по имени сестра Мария. По всей видимости, она получила ещё и немало золота. Так как покинула Францию и долгое время странствовала. Мы проследили её путь до Лиона. Там она села на корабль, который шёл на Константинополь. Узнав об этом, мы незамедлительно последовали туда. Прибыв в Константинополь, мы стали опрашивать всех подряд о монахине с ребёнком. Мы занимались этим несколько месяцев. Потом мы отправились вглубь Византии. Однако ничего так и не удалось узнать о судьбе этой женщины. Потратив бесполезно целый год на поиски в Византии, мы лишь смогли выяснить одно очень важное обстоятельство, – продолжал рассказывать монах. Глава ордена следил за его рассказом с неослабным вниманием. – Корабль по пути заходил лишь в один порт. Чанаккале. Этот порт находится в Османской империи. Сознавая всю бесполезность предыдущих поисков, мы отправились туда под видом бродячих монахов францисканцев. Уже в первый месяц по прибытия в Чанаккале мы напали на след монахини. Мы нашли старика, который приютил монахиню с ребёнком. Он утверждал, что она щедро заплатила за ночлег. Ко всему прочему, она совсем не говорила на фарси. Она изъяснялась знаками и говорила, что прибыла из Франции. Монахиня пробыла у этого старика несколько дней, – продолжал рассказывать монах, – и, судя по всему, оттуда отправилась караваном в Константинополь. Мы нашли людей, которые сопровождали её. Они утверждают, что по пути слуги турецкого султана отобрали у неё ребёнка.
– Отобрали ребёнка? – Лануа отчётливо вздрогнул, когда услышал эти слова.
– Да, отец! Турки отобрали у монахини трёхлетнего мальчика. Впоследствии мы получили подтверждение этим словам. Мальчик был насильно отобран у монахини. Сама же монахиня после этого случая ушла с цыганами. Мы сразу же направились на её розыски.
– А мальчик? Что с ним стало?
Лицо рассказчика помрачнело, когда он услышал эти слова.
– Нам пока не удалось уничтожить нашего врага. Мы предприняли все необходимые меры, но так и не сумели с ним встретиться. Но мы знаем, где именно он находится и где находится его мать.
– Вы знаете и не умертвили его? – угрожающий голос главы ордена отозвался эхом в каменном мавзолее.
– Мы не смогли, отец наш! Мальчик в трёхлетнем возрасте был отдан в мамлюки. С той…
– Что ещё за мамлюки?
– В Османской армии существует особые воины – мамлюки. В них набирают детей убитых или захваченных христиан. Этих мальчиков воспитывают как настоящих воинов. Их учат всему. Начиная от обращения всеми видами оружия, заканчивая ловким управлением лошадью. С утра до вечера, год за годом, полководцы султана выковывают их тела для будущих битв. Лучшие из лучших попадают в особый отряд. Сами турки его именуют «диким отрядом». Отец…наш враг состоит в этом самом отряде. Все эти годы, он только и делал, что сражался. Он побывал в десятках сражений и покрыл себя славой. Сами турки его прозвали «Азар», что означает тысяча. Он один из немногих, кто пользуется особой привилегией. Несколько раз в год ему позволяется видеться с матерью. Многие даже ради золота не соглашаются помочь нам. Их пугает этот человек. Всем известно, чего стоят воины мамлюки из «дикого отряда».
– Он считает монахиню своей матерью?
– Да, отец!
– Следовательно, она ему ничего не рассказывала? Если ей вообще что-то известно.
– Так и есть, отец! Наш враг даже не подозревает о том, кем он является на самом деле!
Лануа задумался. Некоторое время стояла тишина, затем раздался повелительный голос:
– Необходимо всё устроить так, чтобы никто ничего не заподозрил. Наш враг должен похоронить свою тайну вместе с собой и своей матерью. Для этого…мы должны убить монахиню. Нужно устроить это убийство во время его очередного приезда. Если он считает её своей матерью, то не станет терпеть и попробует отомстить обидчикам. Важно, чтобы убийство осуществили люди султана. Мы заплатим им столько, сколько они попросят.
– Это в наших силах, отец Вальдес! – рассказчик не смог скрыть радостной улыбки. – Я знаком с янычарами. За деньги они уничтожат весь табор.
– Хорошо. Заплати им, сколько требуется, и ничего не говори о сыне монахини. Он сам их найдёт. Пусть будут готовы. Пусть возьмут двадцать человек, тридцать…мы должны исключить любую возможность спасения нашего врага. Однако это вовсе не значит, что до той поры мы не можем его умертвить. Используйте все наши возможности. Следите за ним днём и ночью. Как только представится подходящий случай, нанесите смертельный удар. Сгодится любой способ, для того чтобы убить его. И вот ещё что, – Лануа бросил весьма выразительный взгляд и, лишь потом закончил: – О нашем разговоре никто не должен знать. Это касается и наших братьев. Некоторые из них могут сболтнуть лишнего, другие же недостаточно осмотрительны. Во всех случаях ответ должен быть один – мы прекратили поиски. Наши враги мертвы. Тебе понятно, сын мой?
– Повинуюсь, отец! Никто из наших братьев в Париже не будет знать истинного положения дел, – монах склонился в поклоне.
– Иди! Иди и уничтожь нашего врага. Орден воздаст тебе по заслугам за преданность!
– Он будет убит, отец Вальдес!
Глава 11
Таньги решается на вылазку
Покинув дворец, Таньги миновал особняк Пти-Мюс. Затем обошёл аббатство Сен-Мор, имевшее вид крепости. С массивной башней, бойницами, амбразурами, небольшими железными бастионами и гербом аббатства на широких саксонских воротах, между двух выемок для подъемного моста. Следующие четверть часа Таньги провёл бесцельно слоняясь в непосредственной близости от аббатства. При этом он выказывал показную расслабленность, а глаза с неусыпным надзором следили за всем, что происходило в пределах видимости Таньги. Не раз он поднимал голову кверху и с досадой поглядывал в сторону полной луны, что уютно расположилась на небе. Каждый такой раз, Таньги вполголоса бормотал проклятие. Благодаря луне вокруг всё ещё было светло. И это несмотря на поздний час. Его такое положение дел никоим образом не устраивало. По прошествии этого короткого времени и лишь убедившись в том, что ничего подозрительного не происходит, он спустился на набережную Сены. У кромки воды его ждал паромщик. Таньги без излишних слов уселся в лодку и закутался в плащ. Паромщик же, так же молча, отчалил от берега. Лодка медленно поплыла вдоль берега реки. Вокруг царила относительная тишина. Лишь изредка до них доносились возгласы развеселившихся школяров, что так часто собирались на берегу. Таньги полностью погрузился в размышления. До конца пути он не проронил ни единого слова, равно как и сам паромщик. И лишь когда нос лодки ткнулся в песок и последовал небольшой толчок, он прервал молчание.
– Возьми, – Таньги поднялся и, вытащив из кошелька пистоль, протянул паромщику. Тот принял монету, не преминув оценить щедрость такого поступка благодарным кивком.
– Получишь столько же, если дождёшься моего возвращения!
Паромщик снова кивнул. Перебравшись на нос, Таньги спрыгнул с лодки на песок и сразу же направился вдоль берега. Достигнув полуразрушенных построек, он остановился и огляделся по сторонам. Вокруг всё ещё было светло. И, тем не менее, Таньги никого не увидел. Он ещё раз огляделся и уже после этого гневно пробормотал:
– Клянусь памятью королевы,…этот жирный монах испугался. А я глупец полагал, что он ставит бутылочку вино и жаркое…выше своего страха. Где ты…брат Калиостро? – воззвал во всю силу своих лёгких Таньги. Тут же рядом с ним раздался испуганный голос.
– Тише брат мой, ради всего святого…тише. Ваш голос может привлечь внимание. А если это произойдёт, я буду наказан. Вы же не желаете зла своему другу?
– Да где же ты прячешься? Чёрт тебя побери, Калиостро…я не вижу тебя, – как ни вглядывался Таньги, но так и не сумел обнаружить источник, из которого исходил голос.
– Меня зовут Калистор. Брат Калистор. Я вам не раз повторял, досточтимый друг!
Возле построек появилось довольно внушительное по объёму тело, облачённое в рясу. Брат Калистор, испуганно озираясь по сторонам, подошёл к Таньги. Глядя на него с мольбой, он заговорил елейным тоном, свойственным некоторым священнослужителям.
– Брат мой, надеюсь, вы не станете настаивать на своей просьбе. В прошлый раз я был слишком пьян и не сознавал своих глупых речей. Равно, как и своих бездумных обещаний. Благочестие и смирение покинули меня в тот вечер. Но мой добрый друг не станет пользоваться моими слабостями? – в конце речи монах с надеждой посмотрел на Таньги. Тот незаметно для него усмехнулся. Затем, придав голосу сочувственные нотки, ответил:
– Я возможно и не стал бы. Однако королевская стража не так добра как я.
– Королевская стража? – испуганно повторил монах.
– В тот вечер в харчевне находился один из королевских стражей. Он слышал все твои слова и доложил королю. Король пришёл в ярость и хотел арестовать тебя. Он так и сказал, что собирается бросить тебя в темницу. И добавил, что собирается морить тебя голодом до тех пор, пока ты не расскажешь всё, о чём тебе известно.
– Голодом? – раздался слабый голос.
– Но мне удалось убедить короля в том, что ты являешься самым преданным слугой его величества и готов служить ему…за определённую плату. Я обещал королю, что он может положиться на тебя.
– Мой добрый…мой единственный друг!
– Однако если ты, брат Калиостро, не хочешь служить королю…
– Что я должен делать? Приказывайте, мой друг. Обещаю, король будет мной доволен.
– Я и не сомневался в твоём благоразумии, – заверил монаха Таньги и продолжал, понизив голос до шёпота. – Ты рассказывал о встрече неких братьев…того самого ордена…
– Тише, – испуганно прошептал брат Калистор, – заклинаю вас, не произносите вслух ничего. Это слишком опасно.
– Так вот, брат Калиостро, – не слушая монаха, вполголоса продолжал Таньги, – мне необходимо попасть на эту встречу. Я должен знать, что там происходит. Или, по меньшей мере, слышать весь разговор.
– Вас могут убить…
– А вот это уже не твоя забота. Проводи меня к месту встречи, и я буду считать обещание, данное его величеству, выполненным. Если этот разговор оправдает мои ожидания, ты ещё ко всему прочему получишь полновесный пистоль.
– Надеюсь, вы доживёте до того часа, когда вручите мне деньги, – пробормотал монах и тут же, приложив палец к губам, добавил. – Отныне ни единого слова…иначе мы оба умрём.
Таньги кивнул, а в следующее мгновение последовал за братом Калистором. Тот повёл его в сторону аббатства Бернардинцев. Очень скоро показались все три колокольни аббатства. Брат Калистор всё время петлял, и Таньги начинало казаться, что им никогда не удастся добраться до аббатства. Но он ошибался. Обойдя каменную стену, они подошли к невзрачной на вид калитке. Вслед за монахом Таньги вошёл внутрь и оказался…в саду с двумя часовнями. Миновав сад и часовни, они добрались до небольшого строения без окон. Здесь была единственная дверь. В неё они и вошли и…оказались в кромешной темноте. Таньги не видел даже силуэт впереди идущего брата Калистора. Он едва не упал, оступившись на ступеньке. Понимая, что перед ним лестница, Таньги начал спускаться, прощупывая каждый шаг. Едва лестница закончилась, он упёрся в широкую спину монаха. Тот, по всей видимости, дожидался его прихода. Чуть помедлив, брат Калистор двинулся дальше. Глаза Таньги понемногу привыкали к темноте. Он чутко прислушивался к гулким звукам шагов. Слух помогал глазам двигаться в правильном направлении. Вскоре они вышли к основанию узкой лестницы. Ступеньки лестницы резко уходили вверх. Таньги уже достаточно освоился в темноте и сумел разглядеть все эти детали. Вслед за монахом он начал подниматься наверх. Лестница привела в слабо освещённый коридор со сводчатым потолком. Брат Калистор провёл Таньги в конец коридора. Туда, где находился балкон. Здесь они остановились. Брат Калистор наклонился к уху Таньги и прошептал:
– Разговор состоится внизу, в часовне. Оставайтесь здесь и вы всё услышите. Я вернусь за вами, когда все уйдут.
С этими словами брат Калистор покинул Таньги. Чуть позже и шаги в коридоре затихли. Оставшись один, Таньги вначале огляделся, затем осторожно вышел на балкон и через перила посмотрел вниз. Острый взгляд выхватил хорошо освещённый зал. В центре зала была сооружена исповедальня. Скудная обстановка…Заслышав звук, Таньги отпрянул назад и, прижавшись к стене, медленно опустился на корточки. Иначе его могли увидеть снизу. Под ним начал раздаваться шум шагов. Однако очень скоро всё стихло. Таньги не знал, сколько времени ему придётся ждать. По этой причине, он решил принять более удобную позу. Вначале он приподнялся, а потом сел на холодный пол балкона, предварительно подсунув под себя полы плаща, и обняв двумя руками колени, задумался о цели своего появления в этом монастыре. Все эти годы ему не давала покоя мысли об ордене. Что если в ту далёкую ночь орден не был уничтожен? Что если они уничтожили лишь часть колдунов? Самую незначительную часть? А главным действующим лицам удалось ускользнуть? Что если именно они организовали убийство Филиппа? И почему они забрали с собой наследника Д,Арманьяков? Не приходилось сомневаться в участи ребёнка. Никто, и в первую очередь герцог Бургундский, не позволили бы ему жить. В последние годы он начал забывать обо всём. И вот, неожиданная встреча в харчевне с монахом вызвали у него новые подозрения. Он не поверил своим ушам, когда услышал, как монах похваляется, будто бы состоит в неком ордене. Да ко всему прочему называет его «богоугодным». Если, конечно же, орден, в котором состоит монах, и есть именно то, о чём он думает. В любом случае, он скоро убедится или окончательно расстанется со своими подозрениями. Таньги возлагал мало надежды на сегодняшнюю ночь. Скорее всего, он просто ошибся, и речь идёт о другом ордене. По большому счёту, он здесь лишь для того, чтобы проверить свои подозрения. Таньги пришлось оторваться от своих мыслей. Внизу под ним раздались отчётливые шаги. По звуку шагов Таньги определил, что идёт не один человек, а несколько. Он не успел поразмыслить над последним предположением, когда услышал отчётливый голос. Таньги вздрогнул и покрылся лёгкой бледностью. Рука до боли сжала эфес шпаги. Он узнал бы этот голос из тысячи других. Ибо этот голос принадлежал…Иуде, которого он так долго искал. Голос принадлежал…Монтегю.
– Брат мой, вы привезли яд?
– Да, брат мой, – донёсся до Таньги снизу незнакомый голос. – Я выполнил поручение ордена. Яд привезён и находится в Париже. В нужный момент он будет доставлен на место.
– Отлично, – снова раздался голос Монтегю, в котором явственно различалось удовлетворение. – Можем ли мы говорить о том, что сумели получить нужный состав?
– Безусловно, – ответил тот же незнакомый голос, – это так называемый «пузырьковый» яд. Достаточно вылить его в воду и человек, который искупается в ней, умрёт в течение трёх месяцев мучительной смертью. Яд впитывается в кожу. А оттуда проникает в кровь. На коже появляются пузырьки, очень похожие на гнойные пятна. По этой причине действие этого яда принимают за болезнь проказой. Пузырьки сходят вместе с кожей и вызывают адскую боль. Бывали случаи, когда боль становилась причиной преждевременной смерти.
Вновь прозвучал голос Монтегю.
– Отец Вальдес будет доволен тобой, брат мой. А что скажет наш брат прибывший издалека?
В ответ на вопрос Монтегю до Таньги донёсся ещё один незнакомый голос.
– Мы сумели проследить весь путь, брат мой!
«Их трое», – успел подумать Таньги, прежде чем снова услышал ненавистный голос.
– Мы в нетерпенье, брат мой. Удалось узнать, жив ли последний из трёх?
«Последний из трёх? Кого они имеют в виду?» – подумал, было, Таньги, и тут же услышал ответ, который заставил его оцепенеть.
– Отпрыск Д,Арманьков был передан монахине по имени Мария. Нам удалось проследить её путь. Мы точно знаем, что монахиня с мальчиком на руках села на французский корабль, следовавший в Константинополь. Нам удалось выяснить, что корабль прибыл в Византию. По пути он останавливался лишь в одном порту у входа в Дарданеллы. Это город Чанаккале. Даже скорее не город, а крепость. Мы несколько месяцев пытались выяснить, где именно сошла монахиня, но так ничего и не узнали. Лишь один слепой старик сказал, что хорошо помнит монахиню с ребёнком на руках. Она заплатила ему за ночлег, а на следующее утро ушла. Куда, он не знает. Но произошло это в Константинополе. Мы обыскали весь Константинополь, но ни одного следа больше не нашли. Вот и всё, что нам удалось выяснить за эти годы. Скорее всего, и монахиня, и мальчик…погибли, оказавшись в чужих краях. По этой причине мы прекратили поиски и вернулись во Францию.
– Отец Вальдес решит, как именно следует поступить. Встречаемся ровно через месяц в этом месте и в этот час. В особенных случаях, вы вскоре сможете меня найти во дворце Сен-Поль. Я состою при особе герцога Бургундского.
Чуть позже послышались шаги. Постепенно они начали стихать. Вокруг снова наступила тишина. Таньги откинулся спиной к стене. Лицо его выглядело совершенно мрачным. И оно оставалось таким до возвращения брата Калистора. Монах сумел вывести Таньги обратно незамеченным. За что и получил два пистоля вместо обещанного одного.
