Штормовой предел

– Тоже, командиры! Входят в гавань на буксирах! А мы, бывало, обстенив паруса, на трехдечном корабле задним ходом влетали в Кронштадтскую гавань!

А то, позабыв об учебном плане, предавались воспоминаниям о временах Лазарева и Нахимова, с которыми хаживали в моря и дрались с супостатами. В такие минуты в классах стояла такая тишина, что было слышно, как летит муха!

Свободного времени отводилось два часа перед сном. Формально оно предназначалось для «приготовления уроков», то есть надо было сидеть у своей конторки и не разговаривать, а заниматься чем угодно, не мешая другим, хотя бы решая шахматные задачи или читая книги.

Так пролетел первый год. А потом к Миклухе внезапно нагрянула первая любовь. Случилось это на училищном балу. Дело в том, что балом Морского училища традиционно открывался столичный зимний сезон. Поэтому среди петербургской публики бал в Морском училище пользовался известностью и популярностью. Заботливые маменьки вывозили на этот бал целые выводки своих дочек и родственниц, впервые выезжавших в свет. Народу бывало очень много, до шести тысяч человек и больше, так что являлось опасение за целость балок и приходилось принимать меры безопасности. Морская молодежь умела придать своему празднику соответствующую обстановку. Гости веселились напропалую и танцевали до упаду. Впрочем, приезжающие на бал красавицы и их маменьки обращали свой взор прежде всего на гардемаринов, ведь те были как-никак без пяти минут флотскими офицерами! На младших кадетов особенно не глядели. Но те особенно из-за этого не расстраивались, а веселились как могли.

Перед балом ротные помещения трудами кадетов превращались в уютные гостиные, буфеты и танцевальные залы. Для этого мобилизовывались все местные художники под предводительством корпусных офицеров, понимавших толк в рисовании. Каждое помещение, точно по волшебству, превращалось в подводное царство, царство льдов, тропический уголок, хвойный лес – насколько хватало фантазии и средств. Главная трудность заключалась в том, чтобы не повториться и не походить на прошлые годы.

К восьми часам вечера все уже было готово к приему гостей, которых собралось до четырех тысяч. Все кадеты и гардемарины были налицо: кто стоял у входных дверей и проверял билеты, кто находился в буфетах, кто в танцевальных залах, а кто просто толкался по всем направлениям или ждал приезда своих знакомых. Миклуху определили находиться на подхвате в танцевальном зале, чему он был, конечно, рад. Что толку проверять билеты!

Перед этим Миклуха вместе с Юнгом и Серебренниковым, под присмотром своего прямого начальника – фельдфебеля Дубасова, готовили к празднику в Столовом зале знаменитый бриг «Наварин»: ставили паруса, поднимали новый флаг на гафеле и длинный вымпел на грот-брам-стеньге.

Состоявшие распорядителями старшие гардемарины имели особые значки из лент цветов Андреевского флага, пропущенных под левый погон, в виде аксельбантов, и завязанных бантом с лежащим на нем золотым якорем. С таким знаком ходил и старший их кадетского взвода – фельдфебель Федор Дубасов и его неразлучный друг гардемарин Владимир Андреенков.

Наконец съезд начался… Потекли бесконечные ряды одетых в зимнее пальто и ротонды дам в чепцах и теплых платках, в сопровождении офицеров и штатских. Вся эта вереница торопилась попасть в классы, где были устроены раздевальни, и оттуда роскошно одетой толпой направлялась в главный зал. Каких тут только не было туалетов: белые, голубые, розовые, зеленые, всех оттенков и цветов радуги, декольтированные и закрытые, с драгоценными украшениями и без них. Из этих туалетов выглядывали то строгие лица мамаш и тетушек, то веселые и сияющие девичьи личики. Мужчины были тоже во всем блеске своего величия, морские мундиры перемешивались с сухопутными, кое-где мелькали и фраки. Каких только эполет тут не было, каких лент и орденов!

Эта красивая и пестрая картина в первый раз Миклуху совершенно ошеломила: он никогда еще не видел столь блестящего зрелища. Как ни велик был зал, но места не хватало, и с большим трудом удавалось продвигаться вперед. Тем не менее младшие кадеты успешно шмыгали между протискивающимися сквозь толпу взрослыми.

Огромный зал был полон парами, красиво кружащимися под плавные звуки музыки. Один танец сменялся другим, и казалось, что все сливается в одно непрерывное движение.

Роскошь туалетов – шелка, бархат, кружева и драгоценности, запах духов, блеск военной формы – пьянили души маленьких кадетов и наполняли их восторгом. Миклухе казалось, что он попал в какое-то волшебное царство, и он долго не мог оторваться от этого зрелища.

Сам бал открывался полонезом. Затем следовал не менее традиционный катильон, после чего шли уже падекатр, падепатинер, венгерка, полька и, наконец, мазурка. Но, конечно, венцом танцев был вальс.

На балу Миклуха и увидел красивую девушку, которая пришла с несколькими подругами и маменькой. Девушка казалось ему такой красивой, что он, при всей своей дерзости и смелости, так и не решился пригласить ее на танец, побоявшись отказа – девушка была не только постарше его, но и выше почти на целую голову. Пока кадет Миклуха терзался сомнениями и вздыхал в дальнем углу зала, около красавицы нарисовался гардемарин Андреенков, который и протанцевал с красавицей весь вечер.

Между тем незаметно время перешло за полночь, и, утомленные всеми впечатлениями, теснотой и жарой, Миклуха, Юнг и Серебренников решили вместе идти домой к Миклухе, благо кадетов после бала всегда отпускали к родителям и маму он предупредил загодя. Быстро сбегав в роту за шинелями, они вышли на набережную и полной грудью вздохнули свежий морозный воздух. Была лунная ночь. Всего несколько дней тому назад выпал снег, и потому улицы и крыши Петербурга казались в темноте совершенно белыми. Друзья направились с Васильевского острова на Кирочную улицу, где снимала квартиру мать Миклухи. Расстояние было большое, но от полноты чувств кадетам хотелось пройтись пешком и подышать свежим воздухом. Да и как красива набережная Невы в такую ночь! Ровный ряд огней газовых фонарей, слабо освещающих гранитные плиты панелей, дворцы, особняки, Адмиралтейство, Исаакиевский собор… На другой стороне реки темнела Петропавловская крепость. Нева еще не замерзла, и по ней плыли, медленно налезая друг на друга, большие льдины, издавая какой-то особый треск.

– Точно какие-то сказочные чудовища борются между собой! – сказал Петя Серебренников, и друзья с ним согласились.

– Ребята, я люблю Петербург, но я еще сильнее люблю его в сегодняшнюю таинственную ночь! – провозгласил Миклуха.

Юнг с Серебренниковым рассмеялись:

– Казак, ты становишься сентиментальным! Может, ненароком в кого-то влюбился? – подал голос Юнг.

Миклуху даже пот прошиб, неужели так все заметно!

– Еще чего, – сказал он как можно небрежнее, – настоящие казаки на девчонок и не смотрят!

И поскорее, пока друзья не продолжили опасную для него тему, начал говорить об их будущей флотской службе. Эта тема была понятна и приятна всем. Поэтому дальше разговор велся уже о том, на чем лучше служить – на броненосцах или миноносцах и чем служба на Балтике лучше службы на Черном море.

А вдоль набережной навстречу друзьям летели роскошные сани, попадались и скромные извозчики, везущие закутанных в меховые воротники шуб сонных седоков. Кое-где в окнах роскошных особняков еще виднелся свет, и там, по-видимому, шло веселье. Проходя мимо, кадеты невольно вытягивали шеи, чтобы увидеть, что же происходит за этими зеркальными окнами и спущенными шторами.

Так друзья незаметно подошли к Летнему саду, свернули на набережную Фонтанки, потом на Сергиевскую улицу, дошли до Воскресенского проспекта и наконец оказались дома. Мама Миклухи, Екатерина Семеновна, предупрежденная, что ребят отпустят поздно, уже их ждала.

– А ну-ка, руки мыть, танцоры, и за стол! – приказала она без долгих разговоров.

Плотно поужинав, мальчишки улеглись спать. Возбужденные праздником, они еще некоторое время обменивались впечатлениями, но затем усталость взяла свое. Скоро из детской уже слышалось дружное посапывание. Екатерина Семеновна осторожно прикрыла дверь. Пусть мальчишки хорошо выспятся, ведь после бала им даден целый день отдыха…

Уже позже Миклуха узнал, что понравившуюся ему девушку зовут Надеждой. Отец ее, вице-адмирал Сергей Фаддеевич Кисель-Загорянский, служит комендантом Архангельского порта. Кроме того, позднее ему удалось узнать и печальную новость – красавица Надежда Кисель-Загорянская ответила взаимностью расторопному гардемарину Андреенкову, который теперь с девушкой не только встречается, но, как говорили осведомленные кадеты, по выпуску собирается венчаться. Узнав об этом, Миклуха погрустил три дня – срок вполне достаточный. Потом решил немного подождать и влюбиться на следующем балу в кого-нибудь еще.

Некоторое время Миклуха, правда, еще косился при встречах с гардемарином Андреенковым, который, не зная о произошедшей в сердце маленького кадета трагедии, всегда ему весело подмигивал. Проходит бывало мимо, улыбнется и подмигнет. Вечерами перед сном Миклуха немало думал над этими подмигиваниями, а вдруг этот Андреенков каким-то образом узнал о его тайной влюбленности? Но как, ведь Миклуха никому, даже самым близким друзьям, об этом случае на балу не рассказывал? С этими мыслями он обычно и засыпал…

Свободное время воспитанники использовали обычно для углубленного самообразования. Кто-то брал уроки живописи, кто-то учился играть на арфе. Это было весьма модно, так как на арфе играл генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич, и флотские офицеры теперь также старались соответствовать ситуации. Что касается Миклухи, то он, помня о разговоре с братом, налегал, прежде всего, на навигацию (настоящий мореплаватель должен знать ее, как «Отче наш»!) и иностранные языки, поэтому помимо двух обязательных изучал третий.

* * *

В начале июня 1869 года, после пятилетнего отсутствия, в Россию вернулся старший брат Владимира, Николай Миклухо-Маклай. Так уж случилось, что у единокровных братьев были разные фамилии.

Еще в начале 1860-х годов Николай был исключен из Санкт-Петербургского университета за участие в студенческих волнениях, без права поступления в высшие учебные заведения империи. Пришлось уезжать в Германию, где в 1868 году бунтарь с блеском окончил Йенский университет. За плечами его были путешествия на Канарские острова, в Марокко и на берег Красного моря, публикации о которых принесли ему широкую известность в Европе. В память о предке Степане Миклухе, носившем прозвище Маклай, Николай взял себе псевдоним «Маклай», которым подписывал научные статьи. А позднее стал подписываться своей фамилией, добавляя к ней псевдоним, уже известный читателям, и прославив таким образом род Миклухи-Маклая. Со временем Николай стал зваться Миклухо-Маклаем, «а» в первой части фамилии сменилась на «о», а младший брат Владимир так и остался Миклухой.

К моменту возвращения «бунтаря и скитальца» материальное положение семьи Миклух успело выправиться: пароходное общество «Самолёт» стало наконец-то выплачивать дивиденды по ранее выкупленным предприимчивой Екатериной Семеновной акциям. Однако отношения между матерью и старшим сыном оставались напряженными, поэтому общаться с ней Николай предпочитал через сестру Ольгу и младших братьев. Дело в том, что в материальном плане он все еще полностью зависел от матери, положение его было довольно унизительным.

В Петербурге старший брат занимался обработкой собранных в путешествии на Красное море коллекций губок и публикацией научных сообщений. Владимиру он рассказал о встрече с князем Кропоткиным и возможном плане будущей большой полярной экспедиции.

– Кропоткин мечтает покорить Арктику, но меня больше влечет Тихий океан! – сказал он Владимиру и Михаилу.

Николай составил план экспедиции и представил его в Российское географическое общество, но вице-президент общества граф Литке проект «зарубил», сказав:

– Нечего по заморским странам колесить, когда у самих Россия еще до конца не изучена!

– Придется идти на поклон к твоим начальникам! – сказал после этого отказа Владимиру Николай и обратился в Морское министерство с просьбой предоставить ему попутное судно для доставки к месту экспедиции и обратно.

Узнав об этом плане брата, Владимир не на шутку заволновался. Вот бы и ему отправиться в это плавание на военном судне, все же он уже старший кадет! А там, может быть, удастся даже уговорить командира и его оставят вместе с братом на тропических островах! Николай, узнав о мечтах младшего брата, только улыбнулся:

– Моя научная карьера только начинается. Поэтому пока учись, а экспедиций на наш век с тобой еще хватит!

После чего он сразу уехал в Йену готовить монографию об эволюции мозга у рыб. Тем временем прошение Николая Миклухо-Маклая легло на стол управляющего Морским министерством вице-адмирала Краббе. Тот был человеком увлеченным, и самым своим большим достижением в жизни считал участие в научной экспедиции на Арале. Поэтому к прошению Николая отнесся положительно и 21 мая 1870 года доложил императору Александру II о просьбе молодого русского путешественника, причем доложил, как может доложить только опытный царедворец. В нужное время и под хорошее настроение. Результат был соответствующий, император соблаговолил принять Миклухо-Маклая на отправляющийся в сентябре в дальневосточные воды на усиление Тихоокеанской эскадры корвет «Витязь» «без производства довольствия от морского ведомства».

Узнав, что ее старший сын во время проживания в Йене наделал новых долгов, Екатерина Семеновна заявила, что посланный ею чек будет последним и в будущем Николай должен рассчитывать только на самого себя.

Главной проблемой для Миклухо-Маклая перед отправлением в Южные моря стало то, что Морское ведомство не собиралось ради него менять маршрут «Витязя», следовательно, корвет мог доставить его только в Ботавию, а далее предстояло добираться в Новую Гвинею уже самостоятельно.

После возвращения его в Петербург произошел очередной семейный скандал. Субсидии, предоставленные Николаю от Российского географического общества, составили всего 1200 рублей, тогда как на экспедицию надо было более пяти тысяч. Николай снова просил деньги у матери, но та категорически отказала. Тогда он обратился к ней с просьбой продать полагающуюся ему в счёт наследства долю акций компании «Самолёт», но и на это последовал отказ. Понять Екатерину Семеновну было можно, ведь ей еще предстояло поднимать и выводить в люди младших детей, а тут все деньги уходят на одного старшего, который, по ее мнению, занимается чудачеством и никак не найдет для себя серьезного дела. В результате Николаю пришлось распродавать свою уникальную коллекцию морских губок, одалживать деньги у знакомых. Кое-кто жертвовал безвозмездно. Вице-адмирал Зеленой, например, подарил путешественнику дорогой термометр для глубоководных измерений. Ситуация изменилась, когда предприятием Николая Миклухо-Маклая заинтересовалась великая княгиня Елена Павловна. В результате ее вмешательства удалось добиться изменения маршрута «Витязя».

Владимиру Николай рассказывал:

– Экспедиция, которую я планирую, будет поистине грандиозной. Я буду путешествовать семь или восемь лет и окончательно открою все тайны тропических островов Тихого океана для просвещенного мира.

После слов брата Владимир заметно приуныл. Восемь лет – срок очень долгий, кто знает, что за это время произойдет с кадетом Морского училища. А ведь он мечтал отправиться с Николаем на край света, сразу же по выпуску из училища. Впрочем, младший брат делал все, чтобы старший не увидел его разочарования.

«Витязь» покидал Кронштадт в первых числах октября 1870 года. И Владимир отпросился у училищного начальства побыть с братом несколько последних дней. Хотя это противоречило правилам училища, начальство пошло кадету Миклухе навстречу. Далеко не каждый день старшие братья уходят в многолетние океанские экспедиции на военных кораблях. На корвете Владимир застал предпоходную суету, но командир «Витязя» капитан 2-го ранга Назимов нашел время, чтобы побеседовать с кадетом.

– Закончите училище – и милости прощу к себе на судно, которым буду на тот момент командовать! – напутствовал он его, предварительно насыпав в карманы конфет.

Двадцать девятого октября «Витязь» навестил генерал-адмирал, великий князь Константин Николаевич, который долго беседовал наедине с Николаем Миклухо-Маклаем. После отъезда великого князя Николай рассказал Владимиру, что между ними было решено через год после его высадки: еще одно русское военное судно посетит Новую Гвинею; в случае, если исследователя не будет в живых, оно должно забрать рукописи, упакованные в герметические цилиндры. 8 ноября 1870 года Николай Миклухо-Маклай через Владимира передал письма князю Мещерскому и матери. Последнее гласило: «До свидания или прощайте. Держите обещания ваши, как я свои». Получив письмо старшего сына, Екатерина Семеновна долго плакала, и младшие дети все никак не могли ее успокоить. Уплывшему в полную неизвестность старшему сыну было только 24 года…

* * *

За последующие годы обучения в училище Владимир Миклуха физически очень окреп, став признанным силачом. Теперь он мог на спор креститься двухпудовой гирей и в шутку не раз, ухватившись за заднее колесо, останавливал одноконную повозку.

После окончания учебного года – обязательная летняя морская практика. Майским утром всю роту отправили на портовых буксирах в Кронштадт, где высадили на старую броненосную батарею «Первенец». Сразу же кадетам вручили судовые номера и велели обитать на жилой палубе. Через неделю тихоходный «Первенец» вышел из гавани и направился в Котку. Вся палуба броненосной батареи была заставлена шлюпками-шестёрками для обучения. На расположенном между островами закрытом Коткинском рейде почти никогда не бывает сильной волны, и кадетов там не укачивало. Ежедневно производились учебные тревоги и много времени отводилось на шлюпочные учения. Перед подъемом флага будущих офицеров заставляли лазать через фор-салинг. Вахтенный офицер вызывал по фамилиям, и кадеты по вантам правого борта должны были подняться на фор-марс, а затем по стень-вантам на фор-салинг, далее перейти на левый борт и спуститься по вантам на палубу. Если для опытных матросов это выглядело легкой прогулкой, то для мальчишек-кадетов было серьезным испытанием на смелость и ловкость. После подъема флага корабельный день начинался пробегом под вёслами, причем в шлюпки садились и вылезали из них по выстрелу, что также требовало быстроты и ловкости. Много ходили на шлюпках под парусами.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.