скачать книгу бесплатно
Раскусив падчерицу, мужчина улыбнулся. Медленно растянув рот и оскалив полусгнившие зубы, отчим вновь начал говорить:
– У неё были такие сладкие соски. Большие такие, розовые. Знаешь, как они твердели, когда я трогал её? Интересно, каковы на вкус твои соски? – Сказав это, он начал неугомонно смеяться и раскашлялся.
После этих слов Лену охватила ярость, ранее ей неведомая. Это мерзкое, ненавистное существо позволило себе говорить грязные слова о её матери. Потеряв над собой контроль, девушка ответила:
– Ты не будешь так говорить о моей матери и обо мне своим вонючим ртом! – она не кричала, но была очень близка к этому. – Не твоё поганое дело, какая у меня грудь!
Лена очень постаралась, чтобы её голос не дрогнул и показался как можно грубее. Она сама удивилась, как осмелилась сказать подобное, но получилось у неё плохо. Хотела ещё что-то сказать, но не нашла подходящих слов.
Отчим пристально посмотрел девушке в глаза. Пьяный, затуманенный и в то же время злобный взгляд встретил отпор. Девушка, не отводя глаз, смотрела с такой сильной ненавистью, о которой и сама не подозревала.
– Тихо, тихо, девочка. Зачем ты кричишь? Если начну кричать я, то не я, а ты закроешь свой ротик, который ты так ярко накрасила. Ты должна воспринимать это как комплимент, а не оскорбление. – Закончив, он опять глотнул пива.
– Мне не нужны твои грязные комплименты.
Лена аккуратно отодвинула обувь в сторону, взяла с подставки сумочку и направилась в свою комнату, пытаясь не обращать внимания на отчима. Не успев сделать и трёх шагов, она увидела, как мужчина подорвался с места. Табуретка опрокинулась, и он преградил ей дорогу, упёршись свободной рукой в стену на уровне шеи девушки.
Лена почувствовала букет зловоний, исходящих от мужчины. От него несло не просто перегаром. Затхлостью, немытостью, и хуже всего: от него исходил запах мочи. «Господи, когда он последний раз мылся и стирал свои вещи?» – подумала Лена. Вслух же она сказала:
– Дайте мне пройти. – Её требование прозвучало твёрдо, но не настолько, насколько ей хотелось. – Я очень устала и хочу отдохнуть.
Лена старалась стойко смотреть отчиму в глаза, но, сама не ведая того, всё равно отводила взгляд.
– Отдохну-у-у-ть? – протяжно и с улыбкой спросил он. – Что ты имеешь в виду?
Мужчина чувствовал, что падчерица боится его, и ему это нравилось. Он начал воспринимать происходящее как своеобразную игру.
– Хочешь сказать, ты сильно устаёшь? С чего бы это? Если хочешь, мы можем расслабиться вместе. На вот, выпей. – Он протянул ей бутылку к самому лицо с недоброй ухмылкой.
Лена, приложив немало усилий, убрала его руку от себя.
– Не твоё дело! – Она не пыталась пройти, просто стояла.
– Ах, не моё дело? И это после всего, что я сделал для тебя и твоей мамаши?! – Теперь им овладела настоящая злоба. Мужчина почувствовал прилив ярости и… Возбуждения. Ему вдруг захотелось. Её…
Своей рукой отчим обхватил Лену за талию. Крепко прижав её к себе, он попытался поцеловать её в губы. Девушка с отвращением отвела лицо. Двумя руками она упёрлась отчиму в грудь, и ей кое-как удалось вырваться из его объятий.
– Тьфу! – Лена смачно плюнула мужчине в лицо и попала точно в глаз.
Мужчина, не выражая никаких эмоций, поставил бутылку на пол. Рукавом свитера он вытер слюну.
– Ну теперь ты пожалеешь…
Лена испугалась и отпрянула назад. Отчим подался вперёд и крепко схватил девушку за руку. Без особых усилий он потянул её к себе. Свободной рукой Лена ухватилась за старый настенный светильник и, сорвав его со стены, что есть мочи ударила по голове похотливого ублюдка.
Отчим взвыл от боли. Его левое ухо начало кровоточить. Мелкие осколки стекла торчали из кожи. Он не ожидал, что хрупкая девушка может причинить ему такую боль. Отшатнувшись назад, мужчина споткнулся о табурет и с запутавшимися ногами упал на пол. Воспользовавшись моментом, Лена устремилась вперёд. Наскочив ногой на грудь отчима, девушка попыталась забежать к себе в комнату, но он успел схватить её за голень прежде, чем она с него спрыгнула. Лена упала и сильно ударилась подбородком о порог. Она приглушённо вскрикнула, прикусив язык. Слёзы потекли из глаз девушки. Боль, обида, злость и страх – всё соединилось внутри одновременно.
Лена попыталась вырваться из хватки отчима. Она пыталась ползти, но он крепко сжимал её ногу. Она чувствовала, как отчим перевернулся и начал ползти следом за ней.
Мужчиной овладели ярость и возбуждение. Теперь им управлял не разум, только самые низменные инстинкты. Он уже чувствовал, как будет наказывать эту мелкую шлюху. Её аппетитные формы, обтянутые джинсами, напрочь выкинули из его головы здравый смысл. Теперь он знал, чего хочет. Он собирался показать, что бывает с такими, как она, за неуважение к старшим.
Мужчина продвинулся вперёд и схватился за джинсы девушки сзади. Потянув на себя, он надеялся снять их, но они слишком плотно сидели на ногах. Отчим выругался, теперь он начинал злиться ещё сильнее.
– Не сопротивляйся, дура. Твоя мамаша никогда не сопротивлялась. Она сама раздвигала передо мной ноги.
Лёжа на животе, Лена подогнула под себя свободную ногу и резко выпрямила. Ступня ударилась о голову мужчины, и он вскрикнул от боли. Она, не теряя ни секунды, развернулась на спину и прицельно ударила ему в лицо ещё раз. После этого девушка придвинулась ближе, облокотившись на руки, и со всего размаху принялась колотить ногами, целясь в промежность растерянному отчиму.
Он тут же схватился ниже пояса и скрутился в приступе боли.
– Тварь, сука! Тебе конец! – Мужчина попытался встать, но резкий прилив боли посадил его обратно на пятую точку.
Лена быстро встала и вошла в комнату. Она с силой захлопнула дверь и закрыла щеколду. Такого она терпеть не в силах. Слёзы горечи и обиды, страха и ненависти стекали по её щекам. Лена рыдала, уткнувшись лицом в подушку и пытаясь заглушить всхлипы. В этот момент мысли о серости и одиночестве жизни заполнили всю её изнутри.
– Что, думаешь, тебе это поможет? – раздался голос за дверью.
Девушка верила, что он не пойдёт дальше того, куда уже зашёл. Она очень надеялась, что её удары отрезвят его и принудят оставить её в покое. Некоторое время за дверью была тишина, и Лена продолжала лежать, не вставая с кровати.
После послышался стук в дверь.
– Открывай по-хорошему или я выбью дверь!
Лена встала с кровати и принялась укладывать оставшиеся вещи в сумку. Большинство необходимого она собрала ещё несколько дней назад и вывезла из дома. «Господи, быстрее бы выбраться отсюда». Лена молила Бога, чтобы отчим больше не лез к ней. Девушка взяла сумку с вещами и в последний раз осмотрела стены. С уходом из жизни матери они перестали быть для неё тем уголком счастья, которым были при ней. Ещё раз подумав о предстоящих судебных тяжбах, которые её ждут после возвращения, девушка решила не ждать утра и уехать сегодня.
Не успела она подумать об этом, как дверь с грохотом и треском распахнулась. Пьяное тело ворвалось в комнату. Отчим сходу ударил Лену по лицу ладонью. От неожиданности она вскрикнула и упала на кровать. Лицо горело от сильной пощёчины.
– Отстань, урод! – сквозь слёзы крикнула девушка, надеясь, что её кто-нибудь услышит.
– Заткнись, сука! Я покажу тебе, что бывает с теми, кто не слушается родителей.
Он залез на девушку сверху и сел ей на живот. Своими руками отчим схватил руки девушки и прижал их кровати так, чтобы она не могла вырваться. Наклонившись к её лицу, когда между ними оставалось всего пара сантиметров, отчим заглянул Лене в глаза.
– Нравится? – шёпотом спросил он.
Лена молча отвернула голову в сторону, пытаясь освободить руки из его хватки. Наблюдая за её безуспешными попытками, мужчина высунул язык и медленно провёл им по щеке девушки. От отвращения она еле сдержала рвотный позыв. Лена замерла, выжидая подходящий момент.
– Лежи смирно, тебе это даже понравится.
Отчим выпрямился, расслабил свои руки и, спустив их вниз, без проблем разорвал кофту на девушке.
– Посмотрим, что тут у нас…
От возбуждения мужчина учащённо дышал. Лена видела, как из-под его штанов что-то выпирает, и поняла, что другого момента у неё может и не быть.
Неимоверным усилием мышц пресса и с несвойственной ей ловкостью девушка поднялась и со всей силы укусила мерзавца за живот. Он изрядно выпил сегодня, прежде чем начинать к ней домогаться, и сейчас это сыграло ей на руку. Отчим вскрикнул от боли и, отстранившись назад, со всего размаха ударил девушку по лицу так, что она слетела с кровати. Несмотря на дикую боль, она быстро сориентировалась и тут же схватила вазу, стоящую на письменном столе. Затем со всего размаха попыталась разбить её отчиму об голову, но тот успел увернуться, перекатился на кровати и свалился на пол.
– Сука! Долбанная сука! Я убью тебя, тварь малолетняя!
Лена, не теряя ни секунды, подбежала к отчиму. Держа вазу за узкое горлышко, она замахнулась и ударила со всей силой. В последний момент отчим опять увернулся, и Лена попала ему по лопатке. Мужчина не сдержал крик, прогнулся, пытаясь встать, но повторный удар пришёлся ему точно по голове. Ударившись о затылок, толстое стекло разбилось, и в разные стороны разлетелись крупные осколки. После этого подонок перестал шевелиться, и из раны на голове сочилась кровь. В какой-то момент Лена испугалась, что убила его. Но изо рта отчима послышались глухие стоны, и девушка почувствовала облегчение.
Через мгновение Лена взяла себя в руки, схватила сумку и вышла в прихожую. Быстро обувшись, она сняла порванную кофту и, будучи в одном бюстгальтере, надела куртку прямо на голое тело.
Вытирая слёзы, девушка ещё раз осмотрела квартиру. Мысленно она попрощалась с детством и юностью, проведёнными здесь. Лена чувствовала, что больше сюда не придёт. По возвращении она решила менять свою жизнь, и начать нужно будет с полного избавления от отчима и продажи этой старой квартиры.
Лена начнёт новую жизнь. Она знала, что именно так и будет.
3
Виктор сидел в подъезде и курил. «Чёртовы сигареты, скоро половина зарплаты будет на них уходить». Он снова был пропитан злостью на весь окружающий мир и населявших его людей. В то же время он отчаялся. Сегодня Виктор вновь сорвался. Последние четыре месяца он как мог держал себя в руках. Более того, он был практически спокоен всё это время. Ненависть и презрение, которое он испытывал к людям последние три года, на время затихли. В какой-то момент он даже начал верить, что срывов у него больше не будет. Но сегодня это опять случилось.
Сидя на холодной бетонной лестнице зассанного подъезда, мужчина вытягивал одну сигарету за другой. Докуривая, он сминал маленькие бычки и кидал их в кучу мусора, валявшегося на лестничном пролёте. Он думал о выпивке. Сам Господь Бог не в силах познать, как хочется сейчас приложиться к стеклянному горлышку и хлебнуть «огненной воды». И чем крепче и горче была бы жидкость, тем лучше. Горькая, как его никчёмная жизнь. Даже одна рюмка принесла бы ему неслыханное блаженство, и всё бы вновь встало на свои места. Скорее всего после этого исчезла бы проклятая дрожь в руках, а может, и гнев внутри немного бы унялся.
Но Виктор прекрасно понимал, что он обманывает себя. Одной рюмки, конечно, будет недостаточно. Он не пил уже два года. Два тяжёлых, продолжительностью в вечность года.
Поначалу и он, и его семья думали, что в их дом придёт долгожданный мир. Что-то похожее происходило, когда он начал трезвым возвращаться домой с работы. Дети постепенно перестали в испуге прятаться под кровать, а на лице жены больше не появлялось новых синяков. Всё так и было, но только вначале.
Относительно долгое время он и его жена в безмолвии ждали. Ждали, что он опять сорвётся, вновь придёт домой пьяным и всё начнётся по новой. Но он, на удивление себе самому и остальным, держался. Он действительно хотел избавиться от алкогольной зависимости, и у него это кое-как получалось. Вот только если он не пил, то это не значило, что пить ему не хотелось. Жажду алкоголя он безуспешно пытался заглушить сигаретами. Две-три пачки медленно убивали его каждый день. Но жирным плюсом от замены водки сигаретами было то обстоятельство, что, выкурив хоть десять пачек, он бы не стал набрасываться на жену и детей.
В тот период Виктор с ними почти не общался. Он замкнулся в себе, и окружающие видели, как тяжело ему даётся отказ от алкоголя. Тем не менее, отдавали должное. Без врачей, кодировки и ещё каких-либо дополнительных методов мужчина добровольно отказался от того, без чего жизнь свою представить не мог.
На решение это его подвиг ужасный случай, случившийся в их семейной жизни. Однажды утром он проснулся в состоянии ужасного похмелья. В глазах всё двоилось, в горле пересохло, а голова раскалывалась острой болью, но лежащую на полу жену он узнал сразу. Она была неподвижна, а лицо её было едва узнаваемо из-за множества побоев и спёкшейся крови. Вокруг тела сидели трое плачущих детей. Когда они увидели, что их отец проснулся, они испугались. Виктор видел, как внушает неподдельный страх своим собственным детям, и от этого на душе стало жутко.
«На этот раз ты убил её. Господи, ты убил её», – говорил он себе, не в силах встать с кровати. Он лежал, уверенный, что его жена мертва. Виктор проклинал себя, он даже представить боялся, что будет с ним и с детьми после того, как сюда приедут полицейские. С огромным трудом, превозмогая похмельный синдром, мужчина сел на кровати. Он попытался встать, но к горлу подступила тошнота. Тогда он медленно сполз с кровати и на четвереньках стал пробираться к распластавшейся на полу женщине.
Дети, увидев приближающегося отца, испуганно попятились от тела матери. Дочка начала громко рыдать, закрываясь от родного отца, как от чего-то страшного. Только старший сын Виктора, десятилетний Лёша сидел, пытаясь своим телом закрыть маму. От страха зажмурив глаза, он сказал отцу:
– Пожалуйста, не делай ещё хуже. Ей и так очень больно. – Он тоже плакал, и эпизод этот отпечатался навсегда в душе Виктора. Он будет продолжать жить с этим очень долго и вряд ли когда-нибудь сможет заглушить в себе боль, причинённую этим зрелищем.
Глядя на сына, мужчина и сам, едва сдерживая слёзы, проговорил:
– Ну что ты, Лёша. Что ты, сынок… Я не причиню ей зла. И вам я никогда не сделаю ничего плохого. Я просто хочу разбудить маму (только бы она была жива).
Подобравшись ближе, он услышал её лёгкое посапывание, увидел, как поднимается и опускается грудь женщины. «Значит, жива». Немного приободрившись, Виктор подобрался к жене и обратился к сыну:
– Лёша, дай я осмотрю маму.
Ему было до безумия стыдно. Он видел, как его старший сын недоверчиво смотрел на него и медленно отодвинулся в сторону. Виктор приблизился к жене и посмотрел на её лицо. Оно было практически неузнаваемо. Огромная гематома полностью закрывала левый глаз, видимо, последствия точного удара правой. Нос сломан и смещён в сторону, под ним размазанная засохшая кровь. Губы женщины были разбиты, с нижней медленно вытекала струйка крови. Волосы Тамары были растрёпаны и частично налипли на лицо. Виктор не хотел осматривать её худое тело. Он и так догадывался, что там тоже полно побоев.
Изо рта избитой женщины послышался сдавленный хрип. Она приоткрыла правый глаз, и из него потекла слеза. Сказать она так ничего и не смогла, только что-то прохрипела.
«Что я наделал». Виктор заплакал и даже не стыдился своих слёз. Он в отвращении попятился от тела женщины, пока не упёрся спиной в кровать. Дети услышали всхлипы отца и молча смотрели на него. Мужчина сидел, закрыв лицо руками, и тихо плакал, жалея о случившемся и не в силах ничего поменять. Когда закончились слёзы, он продолжал сидеть, опустив голову и не поднимая взгляд.
Через какое-то время дети помогли подняться матери с пола и аккуратно уложили её в постель, бережно накрыв одеялом. Как во сне, Виктор слышал её отчаянные стоны. Каждое движение отдавалось ей болью. Дети не говорили ничего, просто любя помогали маме, не удостоив отца просьбой о помощи. Слов и не требовалось. Вчера Виктор дошёл до крайности, даже они это понимали.
Мужчина не знал, спит его жена или нет. Он нашёл в себе наконец силы и встал. Стараясь двигаться бесшумно, чтобы не пугать детей, лежащих рядом с матерью, он проследовал в кухню и открыл холодильник. Там он достал все свои запасы спиртного и, подойдя к раковине, принялся сливать туда содержимое бутылок. Он ни секунды не жалел о проделанном, он знал – с алкоголем покончено.
Пока он так стоял, в дверном проёме появилась его пятилетняя дочь. Она не плакала, просто молча смотрела на отца. Когда Виктор посмотрел на неё, она проговорила:
– Папочка, а у меня никогда не будет мужа. Я не хочу, чтобы он бил меня так, как ты бьёшь маму.
У мужчины от этих слов подкосились ноги. Опрокинув бутылку в раковину, он сел на пол и, изо всех сил сдерживая слёзы, закрыл лицо руками. Дрожа всем телом, он жестом позвал дочь. Она не подошла, а лишь с жалостью смотрела на него.
Услышав плач, из комнаты прибежал Лёша.
– Лиза, – обратился он к сестрёнке. – Пойдём к маме.
Она последовала за ним, ещё раз взглянув на отца перед уходом. Так продолжалось до самого вечера. Виктор не выходил из кухни, пытаясь унять дрожь и взять себя в руки, а дети не отходили от матери, которая до наступления темноты не вставала с кровати.
Каким-то чудом никто не узнал о произошедшем в их семье. Дети привыкли молчать о том, что происходит у них дома, а потому не проговорились и на этот раз. Сама Тамара, руководствуясь неизвестно чем, ни к кому не обратилась, кроме знакомого доктора, который помог ей вправить нос, не задавая лишних вопросов. От соседей скрыть побои, конечно, не удалось. Но в их доме о таких вещах принято молчать, не одни они такие.
После этого случая Виктор больше не прикасался к спиртному. Ему ужасно этого хотелось, особенно спустя пару месяцев, когда произошедшее стало понемногу забываться. Но как бы организм ни требовал, мужчина твёрдо решил противиться этому. Он курил, много ел и не мог найти себе места, но ни водки, ни любимого им самогона в его жизни больше не было. Позже стало немного легче. Через несколько месяцев с ним вновь заговорила жена. Ещё через какое-то время даже перестала бояться.
На то, чтобы наладить с супругой более-менее нормальные отношения, ушло около полугода. Порой она даже ему улыбалась, хотя прекрасно помнила всё, что он с ней сделал.
Время шло, Виктор даже начинал верить, что теперь в их жизни начнётся новый этап. Жажда выпить никуда не делась, но он научился её сдерживать ради своих детей. Вот только ничто не проходит бесследно, и спустя полтора года мирной жизни у него начались «срывы».
Они происходили, когда Виктор был совершенно трезв. В этом и была вся проблема. Он всё чаще приходил домой раздражительным, озлобленным и нервным. Ему всё тяжелее становилось держать себя в руках. Каждая мелочь в действиях окружающих могла в ту же секунду вывести его из себя. Иногда он просто не мог держать себя под контролем, становился агрессивным буквально в считаные мгновения. И, как это обычно бывает, больше всего агрессии было направлено в сторону жены, чаще всего находящейся рядом с ним.
Первый раз он взъелся на неё из-за элементарного вопроса о выданной зарплате, когда она просто спросила, сколько ему заплатили в этом месяце. Виктор ответил ей так резко и грубо, что жена, быстро отойдя в сторону, испугалась, не пьян ли он. Но он был абсолютно трезв в тот и последующие дни. Просто сам не заметил, как в нём стали происходить изменения, как он постепенно становился другим, совсем не таким, как прежде. Спиртное, будь то пиво, водка или коньяк, он больше не употреблял, но что-то внутри него стало из-за этого меняться. Вот только далеко не в лучшую сторону.
В итоге изменения эти сказывались на окружающих, в первую очередь на супруге. Начались ссоры, скандалы, постоянные крики в их доме. Дети вновь начали плакать из-за неспокойных родителей. Виктор не бил жену, но подозревал, что постепенно может сорваться на ней. Он стал таким раздражительным, что еле сдерживал себя. На подсознательном уровне мужчина чувствовал, что сорвётся. И больше всего боялся, что сделает это трезвым. Ведь с алкоголем он мог покончить, но если ударит жену трезвым, то остановиться будет гораздо сложнее.
Так или иначе весь последний год совместной жизни они прожили, постоянно скандаля и ругаясь. Тамара тоже старалась не усугублять ситуацию, она прекрасно помнила, как он чуть не убил её в прошлый раз. Но неосознанно всё-таки умудрилась ухудшить их и без того натянутые взаимоотношения.
Она углубилась в религию. Шло время, и с каждой неделей она становилась всё набожнее. Её нарастающий интерес к церкви начинал казаться нездоровым не только Виктору, но и окружающим её людям. Большую часть свободного времени она проводила в храмах, возвращаясь с иконами, свечками и прочей церковной утварью. Мужа вид этих икон приводил в бешенство. Каждый месяц он находил в углу новую икону какой-нибудь Божьей Матери и задавал ей наводящие вопросы, порождающие очередные ссоры.
Всё это, вместе взятое, привело их двоих к тому, что сегодня он её наконец ударил. Снова, спустя несколько лет. Он не хотел этого, но ему пришлось. Она никак не могла заткнуться по поводу будущего их детей. Как он ни настаивал, она гнула своё. Вот и получила. Он не был пьян, но был взбешён и всё-таки сорвался. Схватив жену за волосы, он дал её сильную пощёчину. Щека женщины раскраснелась, а из зажмуренных глаз потекли слёзы.
Когда Тамара в ужасе закрылась от него руками, он понял, что она ждёт продолжения. Тело жены содрогалось от страха, и это заставило Виктора вовремя остановиться. Он отпустил её и, схватив пачку сигарет, выбежал в подъезд.
Вдыхая горький дым, мужчина погрузился в размышления. Он услышал, как сверху кто-то спускается по лестнице. Подняв голову, Виктор увидел соседку сверху – пожилую женщину. Она отвела взгляд, всем видом показывая, как он ей противен, и молча пошла своей дорогой. Все в подъезде хорошо его знали. Они понимали, что лучше его не трогать, иначе беды не миновать. И это его тоже разозлило. Плевать он на всех хотел.
Затушив очередную сигарету и выкинув бычок, Виктор поднялся, отряхнул штаны и зашёл обратно в квартиру. Скинув тапочки, он прошёл к себе в комнату. К счастью, дети были в школе, а ему дали выходной перед отъездом. Не самый лучший в его жизни. Тамара сидела в кресле. Слёз в глазах он не увидел, но по её виду было понятно, что она плакала всё это время. Взгляд, наполненный пустотой и отдалённостью, был устремлён в пол.
– Я не хочу тебя больше видеть, – сказала она тихим и хриплым голосом, после чего губы её начали дрожать. – Я больше этого не вынесу.
Виктор посмотрел на неё печальным взглядом. Где-то в глубине души, в самой потаённой части сознания, там, куда он не мог добраться уже много лет, он хотел извиниться. Мужчина хотел подобрать нужные слова, как-то загладить свою вину. Может, он хотел всё исправить, повернуть вспять и начать всё сначала. Но было уже слишком поздно. Проблемы в их отношениях зашли слишком далеко, и, вернувшись из командировки, он скорее всего не увидит ни её, ни детей. От этих мыслей сжималось сердце, совсем немного, но в то же время опять начинала охватывать злость.
Раздражённый, он прошёл в кухню, налил себе в стакан воды из-под крана. Выпив половину, он вылил остальное в раковину и вернулся в комнату. Подойдя к жене, он проговорил:
– Я постараюсь всё исправить. Мне очень тяжело, но я держусь. Когда я вернусь, всё будет по-другому.
Женщина не смотрела на него, её глаза словно остекленели. А в самых уголках вновь начали скапливаться слёзы – капли отчаяния, сопровождавшие её много мучительных лет замужней жизни. Сейчас ей ничего не хотелось, кроме того, как остаться одной. Она считала недели, затем дни, а теперь и вовсе часы, когда он исчезнет из её жизни хотя бы на несколько месяцев. Женщина воспринимала это как награду за долгие годы унижений, что причинил ей супруг. А там… Что будет дальше, как быть ей и что будет с детьми? Неважно, по крайней мере не сегодня.
Она взглянула в зеркало, висевшее на стене. В нём она увидела худую, преждевременно постаревшую женщину. От этого стало ещё больнее. Слёзы с новой силой покатились по её щекам.
Виктор смотрел на неё и испытывал противоречивые чувства: злобу, немного жалости и отчаяние. Так они и просидели, пока он наконец не встал и не собрал остатки своих вещей. Он не хотел уезжать сейчас. Дети были в школе, и он хотел с ними попрощаться, но, смотря на жену, понял, что не может больше находиться дома. Стены будто давили на него со всех сторон, а молчание, повисшее в воздухе, начинало нервировать. Вновь почувствовав злость, Виктор сухо попрощался с женой. Она на него даже не взглянула.
По дороге он постоянно размышлял, может, стоило бы зайти к детям в школу. Но так и не решился. Не так они сильно его любят, чтобы искренне обрадоваться отцу. От этого стало горько, и он опять разозлился на жену. Несомненно, именно она настраивала их против него.
