Внеклассное чтение про Черного лорда

скачать книгу бесплатно

Внеклассное чтение про Черного лорда
Лина Люче

Все волшебное королевство сходит с ума по Черному лорду – персонажу самой популярной романтической новеллы для юных девиц. Феи, ведьмы и даже юные попаданки мечтают упасть в его объятия. Принц крови, раздосадованный бегством невесты с вампиром, настроен мстить всем женщинам сразу с помощью полюбившегося им образа. Но как только он вживается в него по-настоящему, судьба сводит новоиспеченного соблазнителя с привлекательной женщиной, которая далеко не в восторге от героя «розовых» романов.

Лина Люче

Внеклассное чтение про Черного лорда

© Лина Люче, 2020

© Издательство «Aegitas», 2020

Глава 1

Тем погожим весенним утром любому обитателю дворца, от короля до самой младшей горничной, хотелось бы оказаться где-то подальше. Не только потому, что день выдался очень теплым и в стенах дворца с самого утра стало душно. Просто очень уж безрадостное предстояло торжество: вроде и свадьба у принца, а всем известно, что по расчету – нечего праздновать, тоска одна. И люди переглядывались, не понимая: к чему все это?

Традиции – традициями, но монаршая власть давно уж ничего не решала в королевстве. Монарх триста лет как был весьма номинальной фигурой, с тех самых пор, как после восстания союза фей и волшебных животных все управление перешло к совету из пятнадцати лордов – по числу родовых вотчин. Волшебное королевство превратилось в республику, каждый лорд избирался аристократами своего рода.

Но атрибуты королевской власти решили сохранить – это и практично, и красиво, особенно когда надо подбавить государственности при всяких международных контактах. Ведь пятнадцать лордов нет-нет, да и перессорятся между собой – то вампиры с эльфами не разговаривают, то верховная ведьма наложит вето на государственный бюджет накануне нового года, то гоблинский лорд объявляет импичмент министру культуры.

А законы-то принимать надо, и за культурой следить неусыпно, не говоря уже о бюджете. Вот и приходилось королю иногда снова превращаться в самодержца, пока эти пятнадцать меж собой не договорятся. Иной раз по три дня без перерыва приходилось монарху править, а во время политического кризиса прадеду нынешнего короля, сказывают, целый месяц выпало исполнять обязанности.

Было бы и два, если бы сам монарх не возмутился и не пошел сиятельным лордам мозги вправлять, и, говорят, одному в пылу спора даже засветил скипетром по макушке. Оказалось, удивительно действенное средство: с тех пор, как члены королевской семьи приняли его на вооружение, длительных кризисов уже больше не случалось. Попугают денек-другой лорды друг друга – и сразу мириться. Даже пословицы в народе пошли: «а скипетр и ныне там», «не доводи ссору до скипетра» и «утро скипетра гуманнее».

Жаль, плачевную ситуацию с женитьбой младшего принца Маркала решить скипетром все не удавалось. Сколько не стучал им король по мраморному полу в библиотеке, требуя от сына остепениться, тот все сидел за своими книгами и в сторону девушек поглядывал в лучшем случае с недоверием, словно не понимал даже: что за существа такие и на что годятся. А когда принцу пошел четвертый десяток, ходить дольше без невесты стало просто неприлично.

Старший отпрыск короля женился в двадцать – и такое-то не рано получалось для принца, ведь мало кому из королевской семьи удавалось дольше двух-трех лет после совершеннолетия выдерживать осаду легиона невест. Секрет успеха заключался не только в королевском воспитании и обаянии, но еще и в том, что все отпрыски по мужской линии урождались чудо какими красавцами: волосы – пшеничные, глаза – синие, фигуры – стройные, кость, правда, тонкая и рост средний, но ведь и негоже сиятельной персоне смахивать на гоблина.

В кого пошел Маркал, никто сказать не мог, да только выглядел он совершенно иначе. Гоблином, конечно, называть было бы чересчур, хотя в детстве, бывало, дразнили, но здоровенный рост и склонность к полноте, которую усугублял сидячий образ жизни и любовь к сладкому – все складывалось так, что к своему совершеннолетию, к шестнадцати годам, принц стал отвратительно нехорош собой. Шелковые рубашки и мантии трещали на его плечах, а стулья, бывало, не выдерживали веса. Не всегда вовремя вымытые и постриженные волосы торчали кое-как, а карие – материнские – глаза смотрели угрюмо исподлобья.

Новенькие горничные пугались, но, попривыкнув, уже не обращали никакого внимания, зная, что принц безобиден. Даже королевские поварихи и швеи никогда не флиртовали с его высочеством, не говоря уж о фрейлинах и придворных дамах. Хотя все они до единой до сих пор розовели и опускали в пол глаза, стоило старшему брату появиться где-то поблизости. Даром, что тот давно был счастливо женат, воспитывал подросших уже детей и разменял пятый десяток.

Маркал казался чужим в королевской семье. Он не отличался разговорчивостью, как отец и брат, улыбчивостью, как мать, а все его интересы крутились лишь вокруг книг и различных диковинных наук, таких как экономика, менеджмент, маркетинг и ведение бизнеса. Поначалу король еще пытался склонить сына к приличествующим сиятельной персоне алхимии, зельеварению, привить интерес к магическим искусствам и хоть как-то обучить азам фехтования, но все было впустую.

Младший принц, правда, согласился освоить этикет, хоть и ворчал то и дело о его бесполезности, с удовольствием занимался языками, географией, вампирологией и ведьмологией, в юности месяцами пропадал в вотчинах гоблинов, волшебных животных и фей, но вместо невесты привез во дворец только несколько бизнес-планов.

До двадцати пяти лет, как последний проклятый купец-попаданец, принц налаживал четыре торговых старт-апа сразу, а потом каким-то неизвестным образом склонил лордов принять закон о всеобщем свободном товарообмене в волшебном королевстве, после чего переключился на производство и начал покупать себе заводики.

Король поначалу страшно ругал сына за его бестолковые причуды и за то, что он вмешивался в дела лордов, правда, через год после принятия нового торгового закона в казну внезапно поступило едва ли не вдвое больше налогов. А все дело в том, что тролли с гоблинами перестали скрывать доходы, феи открыли свою вотчину для вампирских товаров, а вампиры стали закупать сырье у гоблинов и темных. И как это наладилось, монарх никак не мог понять, но по всему выходило, что благодаря Маркалу.

И богиня с ними, с этими вампирами и феями, но главное – содержание королевской семьи выросло, фарфор в столовой обновили, и четырем принцессам справили новый гардероб, а королю даже отреставрировали скипетр. Было за что спасибо младшенькому сказать, чего уж там. Голова-то у Маркала была хорошая, приходилось признать, но во всем остальном сын проявлял удручающие странности.

Тем утром, пока король заново продумывал все эти мысли у себя в спальне, размышляя, почему так кошки скребут на душе из-за долгожданной сыновней свадьбы, сам принц одевался в праздничный наряд в своей гардеробной и переживал в связи с этим бурю неприятных эмоций.

– Нет, эта не подходит.

Маркал раздраженно содрал с себя белоснежную рубашку, которая за неделю стала мала так, что пуговицы посыпались в разные стороны.

– Не изволите казнить, ваше высочество, но накануне свадьбы можно было бы столько и не жрать-с, – с деланной лизоблюдской интонацией пропел его камердинер – стройный симпатичный молодой человек, который находился подле принца уже лет десять и давным-давно превратился в лучшего помощника, какого только можно себе представить. Должно быть, потому ему многое было позволено – в том числе подобная дружеская ехидца.

Правда, это не означало, что слуга не мог за это получить в ухо: Маркал замахнулся, пытаясь треснуть Афрона, но не достал – тот ловко увернулся и подал другую рубашку.

– Чертова свадьба, – пробормотал принц себе под нос.

– В свадьбе есть кое-что приятное, изволите ли видеть… ближе к ночи, – мечтательно закатил глаза Афрон.

– Перестань, – еще более раздраженно отрезал Маркал, застегивая манжеты. – Ты же знаешь, что этот брак формальный и ничего ближе к ночи не будет.

– А зря, – со вкусом цокнул языком камердинер. – Невеста – а-ааагонь.

– Да забирай, – равнодушно качнул головой Маркал. – Хоть этой ночью, если девушка не против.

– Ваше высочество, но ведь – хххрудь! – Афрон приосанился и показал ладонями воображаемые достоинства невесты, – Я б даже сказал, если желаете: с-с-сиськи! И еще, позволите-с заметить… – он перевел ладони за спину и вниз, но Маркал уже отвернулся.

Он бы посмеялся с Афроном в другой ситуации – его камердинер умел паясничать как профессиональный шут, но в тот день было совсем не весело. Как и все последние недели. Маркал с тоской посмотрел в окно. В отблеске света где-то между стеклом и рамой ему почудился фейский профиль. Делия. Дели. Деля. Лия. Де-ли-я. Почти год он ложился спать с этим именем и вставал, распевал на все лады, писал и обводил в блокноте – буквально сошел от женщины с ума, и теперь она мерещилась ему на каждом шагу.

Он не хотел признаваться ни себе, ни самым близким друзьям, но затея со свадьбой как минимум наполовину была предназначена для нее и только немного – для того, чтобы соблюсти традиции и успокоить отца с матерью. Где бы Делия ни была – ему хотелось бы, чтобы она услышала, что у него все хорошо, что он счастлив и женится. Что ему больше нет дела до нее, хоть это и неправда.

Он по-прежнему мысленно говорил с ней, а иногда даже вслух, когда оставался один, а еще ему снились ее крылья и тонкое красивое лицо. Каждый раз, просыпаясь после таких снов, он злился на сбежавшую возлюбленную с новой силой и хотел жениться еще скорее – хоть на оборотне, хоть на попаданке – хоть на ком-нибудь. Взвесив все за и против с друзьями, Маркал остановился на втором варианте.

Попаданки, молоденькие и не очень иномирные девушки всех мастей, проваливались в их мир со скоростью две-три штуки в год. Правда, потом многие из них возвращались к себе обратно, столкнувшись с какими-нибудь особо хмурыми темными лордами или обнаружив, к своему изумлению, что загадочные и сексуальные вампиры хотят от молодых девушек не столько секса, сколько крови, а иногда забываются и могут ненароком выпить до смерти. Хотя в остальном они, конечно, существа дружелюбные.

А еще почему-то все попаданки из немагических миров думали, что в волшебном королевстве только и дел, что мужа искать и заклинания учить, в крайнем случае. А выяснялось, что магическая академия хоть и была, да не для всех – туда экзамены держать надо или платить немалые деньги, особенно тем, кто нуждается в обучении с нуля.

Да и учителя – не молодые красавчики-колдуны, падкие на «хрудь» и готовые жениться на первой попавшейся адептке, а ведьмы – весьма злые и строгие, как в учебе, так и в вопросах нравственности. Вот и убирались попаданки восвояси, разочарованные и обиженные, примерно с такой же скоростью, как появлялись – благо, открыть обратный портал мог каждый колдун-юнец из тех, которые крутизну бедер и грудей очень уважали и брать оплату натурой никогда не гнушались.

Впрочем, замужество с принцем вполне могло задержать какую-нибудь из особо мечтательных иномирных натур – такую гипотезу выдвинул его друг, лорд Ульрис Кетим, когда Делия сбежала со своим ненаглядным вампиром. И Маркал, хоть и не сразу, но согласился воплотить эту затею.

Кетим, темный маг и член совета лордов, был единственным, посвященным во все подробности перипетий его любовной драмы. Задолго до того, как Делия разбила принцу сердце, он делал намеки Маркалу о том, что его увлечение зашло за опасную черту. Но тогда принц не слушал. Советы друга он оценил с большим запозданием – но когда понял его правоту, нашел в себе силы прийти и попросить о помощи.

Благодаря магии, чувству юмора Кетима и его уничижительным рассказам о женщинах, Маркал довольно быстро оправился. Другу удалось донести до его сознания, что эти вертихвостки всех родов и мастей будут пудрить мозги всякому мужику, будь он маг, принц или даже гоблин, до тех пор, пока он не возьмет под контроль свои чувства. А как только возьмет – все они могут вполне оказаться доступными и сгорающими к тому же от желания. Были бы деньги и обаяние.

– Деньги есть, – с готовностью сообщил на это Маркал так, словно готовился к очередной сделке. Но тут же вздохнул. – Но посмотри на меня.

– А ты – на меня. И тем не менее, проблем с женским вниманием вот уже лет десять как не имею, – невозмутимо парировал Кетим.

Быстро пробежавшись по хлипкой на вид фигуре и невыразительному лицу друга, Маркал сузил глаза. В целом он понял, что тот имеет в виду, хотя и не знал пока, как применить. Он был уверен только в своих деньгах и титуле – но и этого, если верить Кетиму, хватало выше крыши. Через пару недель кандидатка в невесты была найдена.

Ему ровесница, тридцати лет отроду, фигуристая, кареглазая, длинноволосая попаданка из немагического мира, провалившаяся во сне и очень желавшая задержаться. Последовав совету Кетима просто «слушать трескотню и не перебивать», Маркал очень быстро узнал о ней все, что его интересовало. Девушка Настенька полжизни витала в облаках, толком не интересуясь ни своей семьей, ни работой.

В своем неволшебном мире она была замужем, но мужа не любила, детей не имела и не хотела, карьеры не делала. Все мечтала, мечтала о чем-то этаком – книжки читала. Но не ученые книжки, не для дела какого, а все фэнтезийные, все про любовь. И вот дочиталась до того, что и сама попала в волшебный мир. А зачем? Только и знает, что для любви. А тут – он – судьба, стало быть.

Тем более что полгода Настя уже помыкалась, в волшебную академию пыталась поступить и не смогла, подрабатывала швеей в магазине у фей – за гроши, страдала от неопределенности. Она уже начинала понимать, что волшебный мир вот-вот станет для нее хуже, чем неволшебный – там-то уже все устроено, а здесь только она и видит, что общежитие для попаданцев и магазин. А работать приходилось каждый день по десять часов, да без выходных, чтоб хватало на еду и кредит отдавать за шелковые фейские платья.

Пару недель он присматривался, искал второе дно – думал, вдруг ведьма какая обернулась попаданкой и шутит над ним, или даже хуже – шпионит, козни строит против королевской семьи. Девушка казалась слишком простой, каких, он думал, не бывает: ничего в голове, кроме «волшебства» и любовных дел. А волшебство у нее в мыслях какое-то странное – чтобы палочкой взмахнуть и все исполнилось.

Попытки завести разговор о вампирологии или хотя бы о зельеварении в общих чертах натолкнулись на полное непонимание. Про то, сколько лет нужно ведьме собирать и экономить энергию для сотворения простейших заклинаний, попаданка тоже не слышала. Объяснять все это ей Маркалу было скучно, тем более что Настя почти не слушала и постоянно перебивала, стоило ему заговорить о чем-либо. От разговоров спасала только еда, и принц взял за правило угощать свою невесту при каждом удобном случае – пока они оба жевали, можно было молчать и уши заодно отдыхали от щебетания.

И чем больше он ее кормил в лучших ресторанах королевства, тем нежнее девушка смотрела на него, так что в какой-то момент он даже испугался – ну, как на самом деле влюбится? Неловко может получиться. Кто бы знал, что эти рестораны так действуют? Может, там в еду подмешивают что-то, если пара приходит? Фейский совет что-то такое затевал лет пятьдесят назад, когда несколько особо романтичных натур среди могущественных волшебниц решили, будто все должны друг друга любить. Но тогда они отравляли своим любовным зельем колодцы, это довольно быстро выплыло наружу, и воду им запретили загрязнять.

Теоретически феи могли предпринять вторую попытку с ресторанами, размышлял он, но Настя все-таки не походила на человека под действием зелья. День или два принц очень переживал, поглощенный чувством вины – нельзя так вот с девчонкой-то, пусть дура, пусть щебечет, но живой человек ведь. Сам-то знает, как это больно, когда влюбишься, а потом оказывается без взаимности. Она ведь, и правда, не знает, что романтика – это душа. Думает, что рестораны.

Все встало на место по счастливой случайности, когда он заметил ее с подругой – они сидели за столиком в одном из его любимых кафе, которое он же ей и показал, и предложил ходить туда, когда Настенькиной душеньке угодно, расплачиваясь за завтраки и обеды его неограниченным кредитом у владельца. Маркал подошел не подслушивать – поздороваться, но, заслышав о чем речь, замер позади в трех шагах.

Его невеста щебетала о том, что принц вот-вот сделает ей предложение – и надо, конечно, соглашаться, но как же жаль, что он «та-акой жирный, что хоть режь его, как корову». И вот она теперь даже не знает – на этого принца соглашаться или другого какого-нибудь найти? Подруга-фея, хоть и была намного младше его Настеньки, выглядела посерьезнее. Она с вежливым интересом слушала ее щебетание, но не забывала кушать и по сторонам смотреть. Фиалковые глаза скрестились со взглядом Маркала в самой середине фразы о жирном принце и теоретической возможности его замены в будущем.

Вернее всего, если бы фея его не заметила, Маркал бы молча ушел, но уже будучи застигнутым на месте, он был вынужден закончить то, что начал – подойти и поздороваться. Когда он шагнул к их столику, фея успела лишь выпрямиться, потупить взгляд и – надо отдать ей должное – слегка покраснеть. А его невеста лишь вздрогнула от неожиданности, но тут же выдала широкую улыбку и без всякого стеснения прощебетала:

– Любимый! А мы как раз о тебе говорили.

Ее глаза, словно живущие отдельно от искусственной улыбки, тревожно изучали его лицо, пока она пыталась понять, слышал он беседу или нет. Но в тот момент у него было выражение, которым его наставник по этикету гордился бы до пенсии – эта мина называлась «королевская бесстрастность» и приличествовала она как официальным мероприятиям, так и неловким ситуациям вроде теперешней.

– Здравствуй, милая, – после паузы выговорил он, не спеша. – Какой приятный сюрприз.

Слегка наклонив голову в знак приветствия, когда фея тоже подняла глаза, Маркал позволил Насте познакомить их, а затем, сохраняя на лице то же выражение, обратился к своей невесте с любезнейшей просьбой уделить пару минут, раз уж они встретились столь внезапно к общему удовольствию.

Аккуратно вывести разговор на брак по расчету он не смог, да и не видел уже смысла проявлять обходительность, хотя особо не сердился. Ее слова, конечно, полоснули по живому в первое мгновение, но затем нахлынуло облегчение: значит, он не виноват перед ней, она не влюблена, и они оба заинтересованы в том, что может произойти дальше.

– О чем ты хотел поговорить, любимый? – с обворожительно фальшивой улыбкой поторопила его Настя, когда фея испарилась и Маркал, предварительно отодвинув стул подальше от стола, тяжело опустился на него. Он старательно отводил глаза от девушки, невесть почему испытывая неловкость тогда, когда это чувство следовало бы испытывать ей.

– О коровах, любимая, о коровах, – немного устало и меланхолично выдавил он, подзывая жестом официанта, чтобы заказать себе фруктового пива. Но в последний момент передумал и попросил воды: аппетит внезапно пропал.

– О каких коровах? – изумленно переспросила девушка, а ее щеки внезапно покраснели и взгляд метнулся в сторону. Она нервно тряхнула головой и отбросила тщательно завитые пряди светлых волос за спину. А потом снова улыбнулась и посмотрела на него, но ее взгляд неуловимо поменялся и стал заметно холоднее, словно девушка уже готовилась перейти в атаку.

– Ну, о тех, которых режут, если они не годятся в женихи, или сначала они все-таки годятся, а режут уж потом, – терпеливо пояснил Маркал, когда официант отошел. И, не позволяя побледневшей и уже приоткрывшей рот девушке начать оправдываться, поднял руку с полными загорелыми пальцами в воздух, – не волнуйся, солнышко, у меня и в мыслях нет упрекать тебя. Я, правда, предпочел бы, чтобы ты воздержалась от нелестных замечаний в мой адрес, но если ты не в состоянии – достаточно будет не говорить этого хотя бы в лицо. И да, я хотел бы жениться на тебе.

С этими словами Маркал достал их кармана платок, обтер слегка вспотевшее лицо и залпом выпил большой стакан воды, который принес официант, старательно делавший вид, что не слышал их беседы на столь интимную тему.

Настя смотрела на него округлившимися глазами и какое-то время просто хватала ртом воздух, пытаясь понять смысл всего сказанного.

– И ты… все равно хотел бы жениться на мне? – уточнила она с недоверием и уже нескрываемым легким отвращением. Маркал мог бы биться об заклад, что знает, о чем она думает.

– Да, солнышко. Я предлагаю тебе руку, только без сердца. И, полагаю, для тебя будет облегчением узнать, что и без остальных частей тела тоже.

– Так ты хочешь формального брака по расчету? Ты меня не…

В глубине глаз Насти сначала отразилось облегчение, но следом тут же вспыхнуло что-то яростное, словно она была обманута в лучших чувствах. Несколько мгновений Маркал соображал, что бы это могло быть, а потом его внезапно осенило: она думала, что он на крючке.

По его губам скользнула легкая улыбка:

– Нет. Я тебя не люблю и не хочу. Ты симпатичная, пойми правильно, но мое сердце принадлежит другой женщине.

– Это оскорбительно! – выпалила она внезапно, скрестив руки на груди. Наманикюренные пальчики правой барабанили по левому предплечью.

Маркал чуть выше поднял подбородок, холодно изучая ее взглядом и отчеканил:

– Воля ваша, сударыня. Не смею задерживать.

Он не спеша поднялся из-за стола и пошел к выходу, на самом деле не имея ни малейшего желания уговаривать девушку далее. Удивительно, но он, не любивший больше всего на свете пустой траты времени и срыва планов, сейчас абсолютно равнодушно отнесся к тому, что после трех недель ухаживаний за раздражавшей его невестой их липовый брак не состоится. И, вероятно, именно потому что он был так равнодушен, Настя все же догнала его.

– Прости меня. Прости меня, пожалуйста, – забормотала она, схватив его за руку так, чтобы со стороны казалось, будто они все еще влюбленная парочка и не могут расцепить пальцев. – Я хочу за тебя выйти и… я согласна на любые условия.

Эти слова она сопроводила тем, что легонько потерлась щекой о его предплечье, и Маркал изумленно посмотрел на девушку сверху вниз:

– Все условия я уже озвучил, дополнительных не будет.

Созерцая себя в зеркало во весь рост в новой рубашке – на размер больше обычного, принц с неудовольствием заметил, что такой широкой его фигура, пожалуй, не была прежде никогда. С раздражением он понял, что с завтрашнего же дня придется все-таки сесть на диету – толстеть дальше совсем не хотелось, довольно было того, что уже сейчас он смотрит на себя в зеркало безо всякого удовольствия.

Но последняя неделя выдалась такой нервной, что Маркал совсем потерял контроль над количеством сливочных ирисок, которые глотал во время вечерней работы над документами, и числом выпитых стаканов пива в процессе деловых переговоров. Впервые в жизни он рисковал более чем половиной всего наработанного за жизнь состояния – а заработал он огромную сумму, которая позволила бы лет двадцать содержать все королевское семейство, если бы вдруг их сняли с государственного довольствия.

Уж больно соблазнительно выглядела сделка. Она позволяла ему из простого принца, не имевшего ничего, кроме титула, превратиться в настоящего землевладельца, лорда одного из красивейших замков королевства, последний владелец которого умер более десяти лет назад. С тех самых пор и замок, и вся вотчина управлялись из рук вон плохо на общественных началах, местное производство сливочного эля постепенно приходило в упадок, проигрывая конкурентную борьбу разносортному фруктовому пиву.

Маркал видел в этом производстве перспективу, и вотчина на южном краю владений темных магов ему чрезвычайно приглянулась. Но вкладывать нужно было огромные деньги и прямо сейчас. А первые выгоды будут видны в лучшем случае через три-четыре года, а в худшем – он останется с огромным замком и убыточным производством на руках, но об этом сейчас принц предпочитал не думать. Он уже принял решение и подписал все необходимые документы – только вот юристы выли, как волки на луну, вынужденные за три дня до свадьбы переделывать по третьему разу брачный договор с учетом всех его новых приобретений, на которые, разумеется, его жена не будет вправе претендовать в будущем.

Плохо, конечно, что все наложилось на подготовку к торжеству. Даже теперь, перед самым праздником, его ждала еще одна встреча, которую нельзя было отменять – требовалось подписать договор с реставраторами замка, чтобы не оттягивать начало работ. И только после этой встречи он вернется во дворец, чтобы пойти к алтарю с будущей женой.

Вспомнив о невесте и церемонии, он очнулся от раздумий о договоре и правках, которые еще предстояло внести, и подозвал Афрона:

– Где Анастасия?

– Эммм… похоже еще не приехала, ваше высочество, – ответил его камердинер, лицо которого выглядело серьезнее обычного. Оценив это и отсутствие шуток из его уст, Маркал сузил глаза:

– В чем дело, Афрон?

– Ну… видите ли, ваша невеста уже час как должна быть здесь.

– Но ведь до церемонии еще три часа, верно?

– Да, но ее уже давно ждут швеи на подгонку платья и мастерицы по прическам, а там еще все эти женские штучки, – Афрон растопырил пальцы, выразительно помахав ими в воздухе, и Маркал кивнул:

– Да понял я, понял, ты мне скажи вот что: у нас разве обрыв волшебных коммуникаций в королевстве? Или некому уже протянуть нить во всем дворце?

Афрон ответил не сразу. Его глаза смотрели в пол, и лицо, на котором обострились от природы широкие скулы, с каждой секундой все меньше и меньше нравилось Маркалу.

– Видите ли, ваше высочество, ей посылали нити каждые пять минут – и швеи, и подружка невесты. Я сам уже бросал нитку четыре раза и боюсь, что…

– Я понял, – сухо оборвал принц. Он резко повернулся на каблуках, пересек комнату и положил ладони на подоконник, невидящим взглядом уставившись на дворцовую площадь, где все было готово к большому празднику: кругом украшения, деревья в свадебных ленточках, парковка ждет карет с гостями, туда-сюда снуют пажи, лакеи и горничные, завершающие последние приготовления.

Его родители, разумеется, завтракают в столовой внизу, мама, конечно, волнуется, отец радуется. Брат с женой молча не одобряют женитьбы по расчету, но все же поддерживают и даже специально перенесли поездку в честь годовщины собственной свадьбы, чтобы присутствовать на празднике. Его друзья и деловые партнеры приготовили подарки, их жены с утра наверняка уже наряжаются, и все они меньше чем через три часа будут здесь, во дворце – чтобы присутствовать при его позоре.

– Дай мне катушку, – упавшим голосом потребовал Маркал, слегка повернув голову, и, не глядя, протянул руку. Афрон с готовностью положил в его ладонь катушку с нитками, похожими на обычные, но на деле волшебными, предназначенными для связи. Маркал намотал на палец кончик нити в три оборота, затем размотал, снова намотал в четыре и оторвал, запустив в воздух. Волшебная нить поплыла в окно и растворилась – в ту же секунду другая катушка, в кармане у его невесты, должна была завибрировать, предлагая ей ответить – в унисон вибрациям катушки Маркала.

Когда кусочек заколдованного дерева вздрогнул десятый раз, принц щелкнул по нему ногтем, прекращая попытку связи. Он еще несколько секунд постоял у окна, а затем медленно повернулся вокруг своей оси, не глядя на камердинера:

– Сообщи, пожалуйста, отцу. И через полчаса, если она не объявится, начинайте обзванивать гостей. Надо успеть предупредить их до того, как они выедут из дома – хотя бы тех, кто живет рядом.

– Да, ваше высочество. Я все сделаю, не изволите беспокоиться.

В голосе Афрона звучало такое сочувствие, что хотелось бросить в него чем-нибудь тяжелым или сказать нечто резкое. Маркал сдержался.