Крылья для землянки

Основой здоровья горианца считалась не физическая, а психическая стабильность. Оказалось, что испытывать сильные негативные эмоции, даже чувство вины – недопустимо. Если это происходило, то следовало попросить опекуна о наказании, которое помогало от него избавиться. Когда Лиска узнала, что это наказание может быть физическим, у неё буквально зашевелились волосы на голове. Она никак не могла сопоставить такое варварство с высокоразвитой цивилизацией на Горре.

– Дейке, я, честно говоря, в ужасе от того, что услышала сегодня о наказаниях, – призналась она, когда её опекун за ужином спросил о причинах эмоционального перевозбуждения. К этому она тоже привыкла не сразу – что он чувствовал все её эмоции и постоянно интересовался этим.

– Почему? – спокойно спросил он, отправляя в рот большую ложку салата. Лиска, невольно порозовев от смущения, отвела глаза:

– Ну, вот ты, например, мой опекун. То есть если я что-то не так сделаю, поругаюсь с кем-нибудь или прогуляю уроки – ты что, будешь меня наказывать?

– Ну, это зависит от проступка. Ты же не ребёнок, маленькая, я рассчитываю, что мы многое можем уладить разговором, – сказал горианец, и в его эмоциях она уловила нотки смеха.

– То есть на взрослых это всё же не распространяется? – с облегчением уточнила Лиска, робко улыбнувшись. Она уткнулась в свою тарелку, всё ещё смущённая, и тоже положила в рот ложку салата.

– Нет-нет, – посерьёзнел Дейке. – Я не хочу, чтобы ты заблуждалась на этот счёт. Распространяется, ещё как. На всех распространяется. Правда, такие ситуации – редкость, чтобы взрослая женщина довела до того, что её опекун стал бы хвататься за ремень. Тем более, что опекун – это, как правило, муж.

Лиска поперхнулась салатом:

– Ты сказал ремень? – взвыла она, вытерев губы салфеткой. – Ты это серьёзно?

– Только в уводе, конечно, – уточнил горианец, без тени смущения глядя прямо на неё.

– Какая разница, – тихо сказала Лиска. – Я умру, если ты так сделаешь.

Она уже знала, что такое увод. Дейке делал это с ней десятки раз, чтобы что-то показать или объяснить. Он уводил её в десятки разных мест на Горе, показывая планету – оказалось, это так прекрасно и удобно. И очень реально. Сначала ты смотришь телепату в глаза, а потом весь мир вокруг исчезает, и ты переносишься совсем в другое время. Иногда, правда, и не перемещаешься – все зависит от того, кто тебя уводит, и зачем.

К глазам горианцев Лиска быстро привыкла – ртутно-серебристый цвет, как у Дейке, оказался довольно распространенным, и скоро взгляд опекуна перестал пугать. Она научилась видеть в нём оттенки его эмоций, вместе с телепатическими сигналами: смешинки, легкую издевку, поддержку, тепло.

– Ну, во-первых, не умрёшь, – с легкой улыбкой ответил Дейке. – Во-вторых, разница есть: наказание в уводе не физическое, это лишь иллюзия. А, кроме того, я понимаю, что тебе это незнакомо и непонятно, и учитываю психологические последствия. Поэтому, если мне придётся тебя наказывать, я постараюсь использовать альтернативные методы.

Лиска всё ещё смотрела прямо на него, и Дейке телепатически рассмеялся:

– Хорошо. Давай договоримся: если ты не пойдёшь вразнос и не совершишь преступления, не буду я поднимать на тебя руку.

– Ладно, я поняла, – вздохнула она, наконец. Её брови какое-то время оставались сдвинутыми, отражая беспокойство, но потом всё же засмеялась вместе с ним, усмотрев столько тепла в его взгляде, что под ним все её опасения казались совершенно безосновательными.

* * *

Тот разговор живо вспомнился Лиске, когда она вдруг услышала про помолвку. Она уже знала из уроков традиций, что опека должна переходить к жениху. А он может оказаться не таким мягким и мудрым, как её нынешний опекун. Скорее всего, не окажется, ведь Дейке недавно исполнилось восемьдесят, а её жених наверняка будет моложе.

Когда её пре-сезар впервые упомянул о своём возрасте, она просто не могла поверить, а теперь понимала, что это совсем не преклонные года для горианца, а просто зрелые. Мужчина моложе пятидесяти считался совсем зелёным, и не было никаких причин полагаться на его умудренность опытом. А её жених…

– Кто он? – испуганно спросила она, круглыми глазами глядя на Дейке. Она не ожидала, что помолвка состоится так быстро.

Точнее, сначала ожидала, но потом, когда всё закрутилось, когда каждый день на новой планете был расписан поминутно, она предположила, что у неё будет больше времени. Занятия по горианскому, занятия по телепатии, истории Горры, этикету, обычаям… под вечер каждого дня ей казалось, что больше информации она воспринять не в силах, но каждое утро вскакивала с жаждой узнать ещё больше. Готовности снова резко менять свою жизнь, Лиска и в помине не чувствовала, и всё её естество сопротивлялось даже этому разговору. Да что там, она просто до смерти перепугалась. А Дейке просто мягко смотрел на неё, терпеливо дожидаясь, когда его подопечная возьмёт себя в руки.

– Кто он? Сколько ему лет? – повторила она, облизав сухие от страха губы.

– Это твоё предложение, смотри информацию сама. Её там не так много, предупреждаю. Обычно знакомятся лично, тогда уже всё и узнаешь, – мягко пояснил Дейке, подтолкнув к ней её коммуникатор.

Поворачивая экран к себе, Лиска ощутила, как в животе что-то переворачивается. Там, внутри, царили лишь ужас и неготовность. Целый месяц она жила в раю, и вот теперь пришла пора расплачиваться.

– Я хотя бы не обязана буду к нему переезжать? – запоздало забеспокоилась она, всё ещё не взглянув на экран.

– Нет, конечно, это не совсем прилично, – пояснил Дейке. – Ты остаешься жить здесь, просто будешь с ним встречаться каждый день.

– Ладно, – Лиска прикрыла глаза, выдохнула и перевернула коммуникатор, посмотрела на экран. «Виер эс-Никке, 37 лет. Доктор медицины» – карточка и впрямь оказалась лаконичной. Прерывисто вздохнув, девушка потерла лицо:

– Это ничего, что он в два раза старше меня, да?

– Маленькая, ты же знаешь, что мы живём долго. И ты тоже сможешь прожить…

– Двести пятьдесят – триста лет, знаю, – перебила Лиска. – Кстати, почему ты об этом не сказал, когда уговаривал меня лететь на Горру? Это бы лучше всего подействовало.

– Я об этом не подумал, – быстро ответил Дейке, и вдруг она впервые отчетливо ощутила, как он врёт. И с большим удивлением посмотрела на опекуна.

Тот спрятал глаза:

– Ты уже умеешь различать ложь? Я и не знал, что твои занятия по телепатии продвинулись так далеко… ты молодец.

Лиска смотрела на опекуна, который вдруг стал копаться в бумагах на столе так, словно искал архиважный документ. Он продолжал прятать от неё глаза, и продолжал бормотать ерунду про её успехи на занятиях, но её возмущение от этого лишь возросло:

– Дейке! Ты солгал мне! – наконец, прямо сказала она.

Горианец замер, вздохнул и, наконец, поднял на неё взгляд:

– Ну… да. Прости. Пойми, я очень хотел, чтобы ты полетела со мной, но я не хотел, чтобы ты меня потом проклинала. Я старался не соблазнять тебя прелестями жизни на Горре, а дать минимальную взвешенную информацию.

Он скосил взгляд на её коммуникатор и с тяжёлым вздохом добавил:

– Тебе, возможно, будет нелегко найти с ним общий язык… наверняка, будет нелегко, хотя вы и подходите друг другу – иначе не было бы предложения.

Лиска смотрела на опекуна, и чем больше она на него смотрела, тем больше у неё сворачивался холодный комок в животе:

– Ты с ним встречался уже, да?

Дейке не отвёл глаза, но слегка прикрыл их:

– Ну, да.

– И он не хочет помолвки, так? Его тоже заставили?

– Да.

– И он не хочет помолвки, потому…

– Потому что ты землянка.

– Дейке?

– Малыш, я не должен говорить больше, чем…

– Пожалуйста. Объясни мне прямо сейчас. Мне и так тяжело, – закричала она, вскочив с кресла. Если что-то и мучило её за месяц пребывания на Горре, так это недомолвки. Её учителя, Дейке, Меркес – все периодически смотрели на неё, словно на ребенка, ляпнувшего по незнанию какую-нибудь пошлость. И часто ничего не говорили вместо того, чтобы объяснить.

В первый день, когда Дейке сказал, что живёт один с сыном, она спросила, развелся ли он, и горианец вздрогнул. «Нет», – негромко ответил он, ограничившись этим. А потом она узнала, что разводов на планете почти не практиковалось. И если он жил с сыном один, это означало, что его жена умерла.

Ещё все смотрели на неё дико в первые дни каждый раз, когда она пыталась солгать – потом оказалось, что это невозможно в обществе телепата более высокого порядка. Недоговорить можно, но прямую ложь сразу чувствовали.

Лиска постоянно чувствовала, что делает что-то не так, и, как правило, не обманывалась. Оставалось радоваться тому, что она жила фактически под домашним арестом – если бы ей пришлось выходить на публику, она бы моментально опозорилась. Но Дейке сразу пояснил, что в первое время кругом её общения останется он и преподаватели. На вопрос Лиски, почему, он лишь сослался на внимание прессы и нежелательную шумиху. А потом хотел сказать что-то ещё, но передумал.

Многие её вопросы пугали преподавателей. Больше всех – Даллеку эс-Трей, её учительницу горианского. Эта женщина стала первой и пока единственной горианкой, с которой Лиска познакомилась. К её удивлению, Даллека оказалась всего на несколько сантиметров выше её. Разница во внешности почти не ощущалась, если не считать синих волос и крыльев её учительницы. Узнав, что горианка замужем, Лиска осведомилась, какого роста её муж.

На что Даллека пожала плечам в замешательстве:

– Наверное, где-то два тридцать пять. А что?

– А как вы целуетесь? – вырвалось у Лиски, и она тут же пожалела об этом. Горианка поперхнулась, потом гневно раздула ноздри и, наконец, взяв себя в руки, сказала:

– Я отвечу только потому, что ты землянка. Он поднимает меня на руки, когда хочет поцеловать. И больше никаких интимных вопросов!

Лиска хмыкнула, не понимая, с чем связано такое ханжество.

– А если Вы хотите его поцеловать? – всё же не удержалась она.

– Довольно! – бросила Даллека, заливаясь краской.

Лиска уже знала, что если её учителя и Дейке чего-то не договаривают – скорее всего, это что-то неприятное. И сейчас ей было страшно как никогда – даже когда она соглашалась лететь на Горру, ей не было настолько не по себе. Но она чувствовала, что правду знать важно.

– Дейке, пожалуйста, объясни мне всё, – негромко сказала она, поставив локти на поверхность стола, прижав ладони друг к другу, касаясь указательными пальцами своего носа. Её сердце колотилось от волнения и страха, и её опекун, вне всяких сомнений, чувствовал эти эмоции и в данный момент анализировал их, решая – стоит ли продолжать разговор.

– Хорошо, – наконец, произнесли его большие, слегка асимметричные губы. Эта асимметрия в лице Дейке, из-за небольшого шрама под левой скулой, завораживала её. Она давно хотела спросить, откуда шрам, но не решалась. Всегда находились более важные вопросы – как сейчас.

Несмотря на то, что Дейке сказал «хорошо», он ещё долго молчал, глядя своими серебристыми глазами куда-то мимо неё, и Лиска снова начала нервничать и ерзать на стуле. Они беседовали на террасе, служившей одновременно столовой. В плохую погоду сверху опускалась раздвижная конструкция из пластика и дерева, делая это помещение продолжением большого дома Дейке, но в хорошую, как сейчас, это было место на открытом воздухе, где приятно было пить горианский холодный чай и смотреть на скалы, виднеющиеся вдали. Там, как она уже знала, располагался центр самого большого города на Горре, где она ещё не была и, по правде говоря, не стремилась. Её не прельщала мысль о том, чтобы оказаться среди скопления незнакомых горианцев и, по правде говоря, Лиска вообще ещё не чувствовала себя готовой оказаться вдали от Дейке, от этого дома, где чувствовала себя в безопасности и в тепле.

– Ты, конечно, заметила, – наконец, сказал её опекун, отрывая от трусливых размышлений, – что не у всех горианцев есть крылья.

– Да. Это связано с какой-то генетической особенностью?

– Нет, это связано с болью и риском.

– Я не поняла, – растерялась Лиска, часто моргая.

– Мы не рождаемся с крыльями, маленькая. Они выращиваются искусственно, и их можно вживить в спину. Эта операция довольно опасная: есть риск инфекции, и не у всех крылья приживаются. Период восстановления растягивается на недели, учиться летать тоже непросто, это часто занимает несколько месяцев.

Лиска молчала, ошеломленно переваривая новую информацию. Такое ей и в голову не приходило: она была уверена, что крылья у Дейке с рождения, как и у его сына.

– Это даёт какие-то привилегии?

– В целом да. На космофлот без крыльев почти не берут, но самое главное – можно жить там, – Дейке указал на гряду скал на горизонте. – Можно работать в правительстве, можно служить Сезару и делать карьеру в Сезариате.

– Почему там нельзя жить и работать без крыльев?

– Так там все устроено. Перемещаться между скал пешком не получится – всё очень высоко, да и опасно для бескрылого человека. Там кругом открытые взлётные площадки и заграждений нет, падение – верная смерть.

– Но зачем так всё устроено? – всё ещё не понимала она.

– Потому что у Сезара есть крылья, и ему так удобно, – ответил Дейке.

Лиска снова замолчала, пытаясь это всё осмыслить. А потом до неё вдруг дошло, что Дейке говорит об этом не просто так. И она подняла глаза на опекуна:

– Я так понимаю, у моего жениха есть крылья?

– Да, он врач медицинского центра при Сезариате, – кивнул её собеседник. – Хочешь чего-нибудь выпить?

– Может, сока, если ты тоже будешь.

– Я принесу, – Дейке встал, и Лиска проводила его взглядом, глубоко задумавшись. Она съежилась на стуле, поджав под себя ноги. Её совершенно не прельщала вся эта история о помолвке. Какой-то незнакомый мужчина, который даже не хочет знакомиться с ней. Она совершенно психологически, да и эмоционально, к этому не готова, не может толком говорить по-гориански, не знает половину правил и законов, не знает ни своих прав, ни обязанностей, с традициями знакома лишь в общих чертах.

– А крылатые парни на бескрылых обычно не женятся? – спросила она, когда её собеседник вернулся с двумя стаканами сока из тука – красный, кисловатый, напоминающий грейпфрут, он нравился ей больше всех. Ей стало тепло от того, что Дейке помнил об этом, и она послала ему телепатическую улыбку, и тут же получила от него такой же ответ.

– Обычно нет, – подтвердил он её предположение, правда, слегка споткнулся на этом вопросе, словно его что-то смутило.

– Это мезальянс и сопряжено с массой сложностей. Но такие браки случаются, – медленно добавил Дейке.

– Странно тогда, что меня подобрали ему в пару, – Лиска отпила сок, почти не чувствуя вкуса.

– Я думаю, из поиска принудительно выключили этот признак, – пояснил Дейке, отводя глаза.

– Прекрасно, – кислым, как сок тука, голосом отозвалась Лиска, качаясь на стуле. – Теперь это все причины, по которым он меня ненавидит, или есть ещё что-то?

Она больше шутила, чем серьезно спрашивала, но при одном лишь взгляде на лицо Дейке резко перестала качаться. Передние ножки стула со стуком опустились на каменный пол:

– Ну что ещё? – хрипловатым от замешательства голосом спросила она.

– Э-э-э, – выдавил Дейке, старательно пряча глаза. – Я скажу, но только не принимай близко к сердцу, ладно?

– Говори, – процедила Лиска, внимательно глядя в его лицо.

– Проблема еще в том, что ты не девственница.

До того момента, как Дейке произнёс это, старательно пряча глаза, Лиска даже не могла представить, что может так краснеть. Её щеки буквально загорелись, и она физически ощутила, как горячая волна дошла до ушей и распространилась вниз, по шее.

– Почему ты в этом уверен и… какое это имеет значение? – ошеломлённо спросила она, прижимая ладони к щекам. Чёрт, это не должно так её смущать, размышляла она. Какого дьявола она должна оправдываться за такое? В конце концов, она совершеннолетняя, и не давала обета хранить целомудрие. Наверное, всё дело в том, что она не готова обсуждать с Дейке свою интимную жизнь, подумала Лиска.

– Я сканировал тебя, помнишь?

– Ах, да…

С её губ сорвалось тихое ругательство. Это произошло ещё на корабле, в первый же день, после того, как она согласилась лететь на Горру. Дейке тогда объяснил, что сканирование – не чтение мысли, а вроде просмотра жизни на кинопленке, или ускоренной перемотки. Он сказал, что его интересуют лишь моменты, которые могли травмировать её психику, и Лиска, пожав плечами, согласилась, после того, как горианец пообещал, что больно не будет, и она ничего не почувствует.

В результате вся процедура заняла не более получаса, всё это время он держал её в уводе и, действительно, никаких неприятных ощущений не возникло. Позже она пару раз возвращалась к этому мыслями, стесняясь того, что он мог увидеть какие-то некрасивые сцены или интимные подробности, но решила, что многого за полчаса Дейке не смог бы просмотреть. И вот – на тебе.

– Когда я давала согласие на сканирование, я не предполагала, что ты будешь кому-то рассказывать обо мне такие вещи, – тихо сказала она. К её горлу подступил комок, а к глазам – слезы, с которыми пришлось спешно бороться.

– Я никому не рассказывал, Лис, это базовые пункты твоей анкеты… позволь мне объяснить, – негромко сказал Дейке, поднимаясь из-за стола. Лиска резко вскочила и отвернулась, подходя к перилам. Стоя спиной к нему, она быстро вытерла слезы, хотя и знала, что это бесполезно: он чувствовал все её эмоции и понимал, не глядя, когда она плакала.

– Послушай, помолвка всегда сопровождается поиском и анкетированием. Если бы я не передал информацию – было бы второе сканирование психологом и долгая нудная беседа, вот и всё.

Дейке шагнул вперёд, и теперь стоял прямо позади неё, по всей видимости, не решаясь прикоснуться.

– Ты даже не предупредил меня, – прошептала она, слегка повернув голову.

– Прости. Я думал, поиск будет идти дольше, и мы успеем поговорить. Мне жаль, что всё происходит так быстро.

– Мне, чёрт возьми, тоже, – процедила она, резко повернувшись. – Так в чём проблема, объясни, наконец? Вместо невинного ангела с крыльями ему подсунули развратную инопланетянку с неполной комплектацией?

На лице Дейке не дрогнул ни один мускул, но в его эмоциях Лиска успела уловить легкий смешок и одновременно что-то болезненное – он переживал за неё. Ей снова стало от этого тепло и стыдно за свой резкий тон: её опекун ведь не был виноват во всём происходящем. Он заботился о ней, как мог.

– Молодые девушки на Горре выходят замуж девственными. Но у них просто нет других вариантов, – заметил он ровным тоном, спокойно воспринимая её полуистерическое состояние.

Лиска закрыла глаза:

– Значит, это серьёзно, насчёт телепатического слияния?

– Очень серьёзно. Первый сексуальный контакт с телепатом теперь, когда твои способности раскрыты, свяжет тебя с ним на всю жизнь.

– О, боже.

Она прерывисто вздохнула. О слиянии ей уже приходилось читать в одной из книг по телепатии, которые рекомендовал её преподаватель. Мучительно долго продираясь сквозь текст со словарём, Лиска поняла, что слияние позволяло супругам углубить телепатический контакт, обмениваться мыслями, сильнее чувствовать эмоции друг друга и, самое главное, сохранять чувства друг к другу. Но она не поняла тогда, что это раз и навсегда. А что, если произойдёт ошибка?

Виер

Виер эс-Никке впервые за целый год взял три дня отдыха подряд. Он не планировал отпуска, но из-за чувства повышенной ответственности просто не мог позволить себе оперировать в таком состоянии, в какое погрузился после разговора с главным юристом Сезариата. Когда пришло уведомление о помолвке, Виер был уверен, что произошла ошибка, ведь он никаких заявок не подавал, а поиск пары не мог осуществляться без заявки от мужчины.

Но ознакомившись с письмом в приложении во время обеда, он мгновенно вспотел и лишился аппетита. В сухом официальном тоне там говорилось, что он подобран в пару землянке и, следовательно, не вправе отказываться.

О программе заселения землян на Горру говорили уже два года, и теоретически об этом знали даже птицы зоши в застывших горах. Практически же Виер понятия не имел, что программа уже идёт. К тому же, он был уверен, что речь идёт о детях, которых будут усыновлять горианцы, и пройдёт ещё некоторое время, прежде, чем дойдёт до подбора пар и помолвок. Перечитав письмо, он заметил приписку снизу о соблюдении режима секретности.

Отложив коммуникатор, он сжал челюсти и выругался. Возможно, именно в этом была причина его «везения» быть подобранным среди многих миллионов других горианцев. Если круг пришлось сузить до сотрудников Cезариата и, может быть, офицеров космофлота, также имевших доступ к секретным сведениям, шансов получалось гораздо больше. Ознакомившись с анкетой невесты, Виер выругался еще как минимум дважды.

Во-первых, внешность девушки на фото абсолютно не соответствовала его вкусам, во-вторых она прибыла на Горру всего месяц назад. Это означало, что общаться им придётся через переводчик, что она, скорее всего, не имеет элементарных навыков телепатии и, конечно, не имеет понятия о правилах приличия. Его взгляд скользнул по следующей строке, и он презрительно улыбнулся: три сексуальных контакта, в девятнадцать-то лет. Это что, патология?

Он шёл к юристу с полной уверенностью, что найдёт понимание. В конце концов, вообще непонятно, по каким параметрам их подобрали в пару, если в расчёт не принимали половину показателей. Но разговор с представителем Сезара сложился далеко не так, как ожидал и хотел бы Виер. Беседа состоялась очень короткая, и суть её свелась лишь к тому, что помолвка с землянкой не обсуждается. Расторгнуть её можно через три месяца в общем порядке, но ни днём раньше.

Эс-Никке прилетел домой в таком бешенстве, которое ошеломило его самого. Он в жизни не сталкивался с таким вопиющим ограничением прав свободного горианца одной лишь «волей Сезара», хотя теоретически знал из уроков юриспруденции, что правитель планеты в любой момент может ограничивать любые права при веской необходимости, кроме, может, права на жизнь. Ему хотелось разбить что-нибудь в порыве ярости, хотя он и понимал, что жениться на этой девчонке его никто не заставит.

И все же он отказывался понимать, как его, уважаемого человека, могут заставить три месяца разыгрывать фарсовый спектакль с участием какой-то дикарки с планеты, о которой никто никогда бы и не услышал даже, не будь эти земляне генетически схожи с горианцами. Стремление Сезара доказать это родство, смешать кровь землян и горианцев и показать родившихся и выросших здоровых детей, было понятно. Это, с одной стороны, позволило бы добавить на Горру новой крови и снять остроту эпидемий генетических заболеваний, а с другой – предъявить права на захолустную планету и в дальнейшем сделать её зоной своих интересов.

Такую логику Виер разделял, и, в отличие от многих, не имел ничего против появления на Горре землян. Но принудительных помолвок он не ждал – это было… дико, и по-первобытному нелепо!

Час спустя, когда он выпил стакан сяши и перестал нарезать бессмысленные круги по квартире от злости, не находящей выхода, на его коммуникатор пришло уведомление о необходимости назначить встречу по поводу помолвки – с пре-сезаром землянки Дейке эс-Хэште и координатором программы, Лаэлией эс-Вельте. Немного подумав, Виер пригласил обоих к себе домой, и они прилетели тем же вечером.

Едва взглянув на мужчину, Виер понял, что он офицер, хотя эс-Хэште прилетел в гражданской одежде. Но его габариты свидетельствовали о регулярных тренировках, а тот факт, как бесшумно и точно он приземлился при таком-то росте и весе, наводило на мысли об элитных частях космофлота. Лаэлия, полноватая деловитая женщина, приземлилась с куда меньшей грацией – она, пожалуй, могла бы даже клюнуть носом в его дверь, если бы Дейке не поддержал.

– Эста, – негромко произнес Виер, приветствуя Лаэлию легким поклоном.

– Эсте, – отозвалась она, едва обозначив деловой поклон головы.

По правде, чиновников Виер ненавидел, а офицеров космофлота – недолюбливал. Первые всегда пребывали в полуобмороке от собственной значимости, которую, как им казалось, придаёт близость к Сезариату. Вторые во главу угла ставят свои мускулы и дисциплину, мозги уже потом. И те, и другие всегда претендуют на то, чтобы всем и всеми управлять. А управлять, по мнению Виера, следовало бы совсем другим людям, таким как он.

Врачам, учёным, исследователям, учителям, инженерам – тем, кто делает что-то полезное в жизни и тем, кто творчески работает головой, а не тупо выполняет инструкции, написанные неведомо кем и неведомо для кого, и неизвестно по какой логике. Вот, живой пример того, как это работает: есть правительственная программа – значит, можно лишать людей базовых прав, отрывать от работы, буквально врываться в их жизнь, учиняя полный хаос, размышлял Виер.