скачать книгу бесплатно
– Тогда давайте возьмем «Рыжик», он вкусный и не дорогой, на вид он конечно не очень красивый, зато в нем замечательный крем и нежные коржи, – объясняла ему девушка.
Рябинин в этот момент сравнил ее с этим «Рыжиком» и улыбнулся своему сравнению:
– Хорошо, Рыжик, так Рыжик. Про конфеты не забудь и сахар.
Расплатившись за продукты, он попросил Дашу помочь сложить их ему в машину. Он дал подержать ей торт и пакет с конфетами, фруктами и сахаром. Сел в машину, поблагодарил ее за помощь, и стал прощаться. Мотор уже гудел, когда Даша хотела отдать ему торт и пакет:
– Вы забыли, продукты к чаю.
– Это тебе, за помощь, – тронулся с места Рябинин, и уже отъезжая добавил, – может быть, еще как-нибудь зайду, чаю попить.
Он специально не стал провожать ее домой и говорить ей, что покупает часть продуктов для нее. Она бы их не взяла, это он понял сразу, девушка была гордой и независимой. Он решил воспользоваться эффектом неожиданности, и у него это получилось.
Заполнив свои пустые желудок с холодильником, Рябинин начал наводить порядок на столе. Он мыл посуду, а сам по рекомендации Еремеева складывал в стопочки и раскладывал по полочкам полученные вечером сведения: Первое – думал он, – отпадает подозреваемый Кондратьев, так как во время кражи он находился в беседке с Антоновым и еще какими-то парнями. Квартиру Поздняковых ограбили между одиннадцатью вечера и часом ночи, если подтвердит слова Даши, эта тетя Валя. То у Кондратьева полное алиби. Еще хорошо бы найти тех, с кем он сидел в беседке. Второе – куда могли деться эти «тайные друзья» Антонов и Кондратьев? Опять же надо искать тех троих из беседки. Третье – где искать Генку Долгалева по кличке «Долгий». В том, что кража это его рук дело Рябинин не сомневался, но кто был его подельником? Кондратьев средний – отпадает. Конечно, какую-нибудь глупую аферу провернуть это в его вкусе, но на ограбление вряд ли бы он пошел. Старшему, из братьев Павлу Кондратьеву, еще срок мотать полтора года. Значит надо искать в другом направлении.
Когда вся посуда наконец-то была перемыта, а стол красовался своей пустотой, Рябинин мысленно поблагодарил себя за подвиг, совершенный сегодня, и с чистой совестью пошел на диван. Включив телевизор, он стал искать шумовой фон. По одному каналу шел детектив, по-другому мелодрама, на третьем показывали боевик. Решив, что под мелодраму он уснет быстрее, Рябинин переключил на нее. Под любовные переживания героев фильма, его мысли начали путаться, одна находила на другую, теряла свою логическую нить, переплеталась с третьей, потом вдруг яркой вспышкой возникала снова, но уже была далека от первоначальной.
Он снова шел по дремучему лесу, где петляла узкая тропинка, опять лез через бурелом разрывая свою одежду и кожу, опять видел черную гладь озера. И вдруг из него вынырнула худенькая русалка с миндалевидными глазами непонятного цвета и почему-то мужским голосом спросила:
– Вы все еще кипятите? Тогда мы идем к вам!
Рябинин вздрогнул и открыл глаза, на экране шла реклама стирального порошка, который, кстати, он забыл вчера купить. Выключив телевизор, он снова погрузился в сон.
И снова он шел по лесу…
***
С утра до самого обеда шел дождь, Рябинин сидел за своим рабочим столом и с усердием заполнял бумаги для возбуждения уголовных дел. Так как Еремеев все утро призывал их к наведению порядка в томах картонных папок. А когда, наконец, отпустил всех, то его как в фильме про Штирлица, попросил остаться. И это было плохим знаком.
Приближалось время обеда, а эти проклятые дела никак не убывали. Если он их все же одолеет когда-нибудь, решил для себя Рябинин, то причислит себя к «Героям России», и в знак благодарности напьется в стельку, а потом все воскресенье будет спать, отключив все телефоны, и даже дверной звонок. Если ему опять не будет сниться этот дурацкий лес и озеро, которые стали его преследовать.
После обеда он поехал к Антоновым. Его проводили в зал, где была идеальная чистота и порядок. Даже книги в шкафу стояли по алфавиту и по росту. Его напоили чаем с пирожками, которые имели идеальную форму и были совершенно одинаково подрумянены. Чайные ложечки имели схожей рисунок с чайными чашками. И от этих правильных форм и правильной речи матери «пропавшего студента», Рябинина начинало тошнить. Ему не хватало воздуха и хотелось побыстрее закончить беседу и выбежать в мир хауса.
«Если бы меня окружала такая атмосфера, я, наверное, тоже бы пропал», – решил Рябинин, а сам спросил:
– Ваш сын был аккуратным человеком? – и тут же осекся. Слава Богу, что мать не заметила, что он спросил о нем в прошедшем времени. Она, похоже, была погружена в свои мысли и слушала Рябинина в пол уха.
– Ромочка, очень хороший сын, заботливый, внимательный, послушный, всегда учился на одни пятерки. Как в комнату к нему заглянешь, он над тетрадками, или на компьютере занимается. Он и музыкальную школу закончил с отличием, и спортом занимался, ему прочили блестящее будущее. Мы с мужем ему репетиторов нанимали по языкам, так он и тут преуспел, английский, французский, немецкий, итальянский в совершенстве знает. Думали, поедет в Москву поступит в МГИМО, но он поехал в областную столицу и поступил в медицинский. Хотя, вы знаете, я за ним раньше не замечала наклонностей к медицине. До сих пор ума не приложу, почему он выбрал именно медицинский?
– Скажите, Ирина Петровна, – перебив, направил её в нужное русло Рябинин, – раньше он пропадал из дома на день, два?
– Ну, что вы, нет, конечно! Это впервые. Я чувствую, что с ним случилось что-то ужасное, – зарыдала она, и стала вытирать слезы белоснежным накрахмаленным носовым платком, с кружевом по краю.
Рябинину показалось, что и в кружевах прослеживался рисунок, гармонирующий с чайным набором.
– Ромочке, конечно не нравилось, что мы с папой очень сильно опекаем его. Но он старался никогда не подавать виду, что его это раздражает. Он умел сдерживать себя. Иногда я перегибала палку, а потом спохватывалась, и думала, что я наделала, сейчас он сорвется и уйдет из дома хлопнув дверью. Но к моей радости ничего подобного не происходило. Он успокаивал меня, старался не обидеть, деликатно обходил все острые темы, конечно, он мог поступить вопреки моим запретам и просьбам по-своему, но делал это так умело, что я этого даже не замечала.
– Скажите, а кто приходил к нему на день рождения? – снова прервал ее Рябинин
– Ребята приезжали из института, они вместе с Ромой учатся. Они неделю назад вместе приехали с практики: Андрей Тихомиров, Слава Караулов и Максим Самохин, – стала перечислять женщина, загибая пухлые ухоженные пальчики. – Я их видела впервые, да и Рома у нас не любит рассказывать о себе или своих друзьях. Из него коленным железом никакую информацию не вытащишь. На общие темы он может разговаривать, поддерживать беседу, причем он очень интересный человек, у него обширный кругозор, он ориентируется в разных областях знаний. Причем если говорит о чем-то, то значит знает об этом наверняка, и может апеллировать существенными фактами и доказать свою правоту. И сделает это не навязчиво, не в виде спора, а спокойно, аргументируя каждое свое слово так, что собеседник в конце концов сам согласиться с ним и даже не вспомнит, что некоторое время назад был сторонником другой версии. А вот о личном, он никогда не рассказывал, дневники не вел.
– В котором часу ребята ушли от вас? – снова перебил Ирину Петровну Рябинин.
– В 20.40. – без запинки ответила Антонова, – я же в заявлении указала. Парни засобирались домой. Я хотела оставить их ночевать. Но Максин Самохин сказал, что он на машине и они утром будут дома.
– А они много выпили? – снова задал вопрос Рябинин.
– Нет, бутылочку сухого вина и двести грамм водки. Но водочку в основном пил папа Ромы и Слава Караулов. Максим Самохин не пил совсем, так как был за рулем, вино осталось еще, – добавила она и поспешила принести доказательства из холодильника.
Но Рябинин остановил ее, сказав:
– Не надо, я вам верю. И спросил следующее: – У Романа еще были друзья, или девушка, с которой он встречался?
– Друг у него есть, он с ним со школьной скамьи дружит, – это Юрка Кондратьев. Не знаю только, что у них общего, какие такие интересы? – с раздражением в голосе выпалила она. – Но они украдкой встречаются, поправ все мои запреты. Вот и в тот день он звонил ему и звал в беседку соседнего двора. Они часто там собираются и думают, что я об этом не знаю. Но я тридцать лет работаю с детьми в школе, и все их уловки знаю наперед, только виду не подаю, пусть думают, что они самые умные. Тут хоть под присмотром, а то найдут другое место, и ищи их потом. Вы только Роме, когда он найдется, не говорите, что я знаю про них, – попросила Ирина Петровна. – А на счет девушки, у него ее не было, я бы знала. Хотя он пользуется большой популярностью у женского пола. Связи конечно были, но так ничего серьезного.
– Но, а вы сами, что думаете по этому поводу? Куда он мог отправиться? Может в последнее время вы за ним замечали, что-нибудь необычное? – поинтересовался Рябинин.
– Ума не приложу. Он не мог совершить какой-то необдуманный поступок. С ним что-то случилось, я чувствую, – снова заплакала женщина. Тем более, что он взял билет на поезд, ему нужно было сегодня уезжать на учебу. А насчет необычного, не знаю. Хотя, когда он приехал с практики, он как будто повзрослел лет на десять. Нет не в физиологическом плане, – пояснила женщина, – а морально. Как только приехал сразу за компьютер сел, в Интернете, что-то искал. Потом в библиотеку несколько раз ездил. Я попыталась узнать, что его интересует. Но он заулыбался и сказал: «Знаешь мам, а почему ты мне никогда сказки не рассказывала?»
– Странно, а вы действительно не читали ему сказки? – спросил ее Рябинин, а сам подумал, «что ему только сумасшедшего не хватало. Парню 24 года исполнилось, а он сказками интересуется».
– Читала, конечно, когда Ромочка совсем маленьким был, а лет с трех детские энциклопедии больше и классиков.
«Не повезло парню с родителями, тут у кого хочешь «крыша поедет», если ему в три года Толстого «Войну и мир» прочитать или «Капитал» Карла Маркса», – утрировал в мыслях Рябинин, выходя из квартиры Антоновых.
Перед уходом он попросил мать пропавшего, разрешить осмотреть его комнату, но там ничего наводящего на мысль о загадочном исчезновении парня не нашлось. Все вещи лежали на своих местах. Сумка, собранная вероятно заботливой матерью стояла приготовленной к отбытию студента. На столе не было никаких бумаг, записей или какой-либо другой «ниточки», которая могла бы привести к разгадке. Рябинин перекинул с компьютера Антонова несколько папок и файлов себе на флешку, чтобы дома их еще раз просмотреть. Но ничего полезного или указывающего на исчезновение студента в них не было.
Прошло уже две недели, а новостей об Антонове не поступало. Придется ехать в институт, где учатся друзья-товарищи пропавшего студента, решил Рябинин. Он уже сделал запрос в ВУЗ, чтобы ему прислали характеристики на всех четверых. Они были практически безупречны. Все подавали большие надежды и являлись лучшими студентами факультетов. И это наталкивало Рябинина на мысль «доверяй, да проверяй», как настоятельно рекомендовал начальник отдела Еремеев. Уж слишком все было идеально в жизни этого Антонова: идеальные родители, идеальные знания, идеальные друзья (ну кроме Кондратьева, но это было исключением из правил, скорее подтверждающим это правило), сам весь идеальный с головы до ног, ну просто ангел, а не человек.
Воображение Рябинина рисовало ему образ хилого, забитого, и задавленного родительским диктатом паренька, которому на вид можно было дать лет восемнадцать, скорее всего в очках с толстыми линзами, с немытыми волосами, торчащими в разные стороны. Но когда он увидел фотографию Романа Антонова, он был крайне удивлен, на «ботаника» он похож не был. Как это он забыл характеристики девушки Даши о том, что все девчонки в него влюблены, а в компаниях он везде «свой парень».
«Да, такой может пропасть только по причине, а не просто так», – сделал вывод Рябинин. Надо искать. Чем больше он узнавал об этом пропавшем студенте, тем сильнее ему хотелось встретиться с ним, чтобы убедиться, в том, что он на самом деле такой идеальный. Еще этот сон, который повторялся каждую ночь, как рекламный ролик, и действовал ему на нервы. Рябинин почему-то был уверен, что если он найдет парня, то сон, в котором он бродил по лесу перестанет его преследовать.
***
Сентябрь начался с бесконечных дождей, если дождя не было с утра, то он шел к обеду или к вечеру. Машины по улицам ездили одинакового серого цвета, потому, что мыть их было делом неблагодарным и совершенно бесполезным. Во дворах стояли лужи, которые превратились уже в целые озера, и чтобы добраться до своего подъезда люди лавировали между ними, как канатоходцы, вместо баланса используя сумки, кульки и пакеты. Рябинину выписали командировку на четыре дня поездки в областную столицу. По такой погоде ехать ему туда совершенно не хотелось. Он сначала взял билет на поезд, но потом подумал, что бегать по незнакомым улицам, да еще и по дождю, дело нелицеприятное, и решил ехать на своей «шестерке». Если вечером он выедет, то к утру будет в столице, решил он, сдал билет, и стал готовиться к поездке.
Еще один плюс в поездке своим ходом, заключался в том, что на машине он мог вернуться на день, а то и на два раньше, а на сэкономленное время отдохнуть от работы, и все-таки попытаться поговорить с женой, и повидаться с дочкой. Сходить с ними в парк или кафе, а может быть и в кинотеатр на мультики. Тем более его так загрузили работой, что он им не звонил уже больше месяца.
«Вот вернусь из командировки, и начну новую жизнь», – дал себе обещание Рябинин, в сто первый раз.
Открыв атлас автомобильных дорог, он стал искать кратчайший путь. На машине он туда еще не ездил. Был несколько раз по делам в городском УВД, и Линейном отделе, и то ехал на поезде, а у вокзала его встречали, а потом обратно доставляли. Но теперь ему предстояло самостоятельно найти в огромном городе медицинский институт, а потом возможно и общежитие, или того хуже, квартиры где они проживают. Нужно было переговорить с каждым свидетелем лично, потом с преподавателями и другими студентами. Иначе мать пропавшего скоро сведет с ума не только самого Рябинина, но и Еремеева и начальника УВД тоже.
Она каждый день либо приходила сама с самого утра, либо посылала отца пропавшего студента, если же они по каким-то причинам не приходили сами, то звонки раздавались поочередно: сначала у начальника, потом у заместителя начальника, потом у Рябинина. Если никто из них не мог с утра дать им вразумительного ответа, то тоже самое происходило в обеденное время и вечером. И поэтому Рябинина разгрузили, как смогли, отдав часть его дел другим оперативникам, и даже разрешили заполнить личные дела позже, когда найдется этот загадочный Антонов, а параллельно с ним и Кондратьев. Заявление, о пропаже которого принесла его сестра Даша, через день после посещения Рябининым их квартиры. Так как ни на работе, ни дома, ни у своих приятелей он тоже больше не появлялся.
Всю ночь Рябинин провел за рулем своей «шестерки», в напряжении всматривался в стену дождя, он уже пожалел, что сдал билет на поезд. «Сейчас бы спал вытянувшись на полке и не вглядывался в каждый указатель, чтобы не проскочить заветный поселок под названием Дубки, где ему нужно было повернуть направо, насколько он помнил. Дело в том, что атлас он не стал укладывать в сумку с вещами, а решил положить на обувную полку в прихожей, чтобы взять его с собой в салон, а не рыться потом в сумке в багажнике. И как следовало ожидать, взял сумку, ключи от машины, пакет с бутербродами, термос с кофе, и не взглянув на полку, загрузил все в машину и выехал из города. Об атласе он вспомнил только на кольцевой развилке, но возвращаться уже не стал.
В одиннадцать утра он отыскал медицинский институт и уже разговаривал с ректором. Ничего нового он не услышал. Антонов Роман один из лучших студентов за последние двадцать лет в его практике. Пользуется популярностью и уважением, как среди учебного контингента, так и среди профессорско-преподавательского состава. Умен, приятен в общении, никогда не кичится, и не выставляет на показ свои достоинства, скромен, благожелателен, надежен. О таких говорят, добавил он, «что я бы пошел с ним в разведку, так вот я молодой человек, с ним бы не только в разведку пошел, а куда угодно, на северный полюс, на Луну, на Марс», – заключил профессор медицинских наук.
– И еще, – добавил он, – пришли отчеты о прохождении практики в маленьком городишке Латуринске, где они стажировались у моего давнишнего приятеля Ильи Петровича Губкина. Так он им всем дает буквально «золотые характеристики», ну а Антонову просто «платиновую инкрустированную бриллиантами чистой воды», и вы знаете, я ему доверяю на все сто пять процентов, и даже больше, чем себе, – добавил он. – Илья Петрович никогда не ошибается в людях, – и поднял указательный палец вверх, как восклицательный знак.
Насчет остальных студентов интересовавших Рябинина ректор уже так не распалялся, кроме, пожалуй, Андрея Тихомирова, по его словам мальчику не повезло в жизни. Все доставалось ему тяжелым трудом, включая саму жизнь. Взяли его конечно по большому счету из жалости, но он не подкачал, и добился превосходных успехов. – «Сейчас является «Российской надеждой» не побоюсь этого слова в области кардиохирургии», – заключил ректор.
– Вы знаете, а ведь они чем-то похожи, эти два мальчика, – задумавшись, признал он. – Я никогда на это не обращал внимание, а теперь вдруг подумал. Не внешне конечно, а внутренне. Есть в них некая внутренняя сила, мужской характер или стержень. Они никогда не ищут легких путей, и в то же время не идут по головам на пролом. Никогда не перекладывают ответственность на других, наоборот берут ее на себя. И в равной мере то, что я говорил об Антонове я могу повторить и о Тихомирове. Единственное различие их в том, что Антонову все дается очень легко, он не прикладывает никаких усилий, а Тихомирову приходиться очень много работать над собой, чтобы не отставать. Но это наоборот еще больше приветствуется и уважается.
Вячеслава Караулова он охарактеризовал, как везунчика. Он знает, где и когда нужно остановиться, как к кому подойти, что сделать. Он, конечно, учится на отлично, но выдающимся никогда не станет. Он боится идти на риск, взять на себя ответственность, ищет, где поспокойнее. Очень любит спорт, но сам ничем не занимается. Предпочитает наблюдать со стороны по телевизору. Так же дела обстоят и в обучении, да и скорее всего в медицинской практике тоже так будет.
Максим Самохин, по мнению ректора, был баловнем судьбы, но у него своя семейная трагедия. Он богатейший наследник своего деда Самохина Юрия Евгеньевича, доктора медицинских наук, академика в области фармакологии. Но дед не торопится расстаться со своими деньгами, он конечно, позволяет своим родным, а точнее сыновьям, их женам и своим внукам жить не тужить, вкусно есть, безмятежно спать, но и расслабляться им не дает. Что называется, «держит в ежовых рукавицах», заставляет работать и учиться, при этом лишает их дополнительных благ, созданных его именем. У него есть принцип: «Никто не будет почивать на его лаврах, каждый должен пройти свой путь». И он этому принципу неукоснительно следует. Конечно, случались моменты, о которых он не знал, и двери перед его отпрысками открывались при упоминании его магического имени, но это были незначительные уловки, в сравнении с тем, какое унижение испытывали они «имея все, и в то же время не иметь ничего». «Хитренький дедушка», позаботился о завещании, в пользу того, кто, по его мнению сам добьется успехов и продолжит дело, начатое им. Но это завещание не видел никто, это были лишь его слова, и за неимением другой информации, вся семья старалась оправдать надежды деда и стать тем самым успешным наследником.
Рябинин узнал, что учился Максим на «отлично», и не был лишен некоторых способностей в области медицины, хотя и особого рвения не проявлял. Он был человеком амбициозным, эгоистичным, в некоторой степени осторожным и хитрым. Знакомился и дружил только с нужными людьми своего круга, которые в дальнейшем смогли бы помочь ему в продвижении по карьерной лестнице. У него была цель, как и у всех остальных, и он также как все не отклонялся от заданного курса. И с Романом Антоновым дружил, видимо от того, что тот пользовался большой популярностью среди студентов и преподавателей.
Остаток времени Рябинин провел опрашивая друзей-приятелей Антонова, которые видели его последними. Все трое в показаниях были убедительны. Поздравили Антонова, посидели с его родителями, но гипперопека его матери их быстро утомила, и они под предлогом того, что пора и честь знать, вышли в соседний, двор посидеть в беседке. Антонов позвонил своему школьному другу Юрию, он пришел к ним в беседку, вместе посидели, выпили бутылку вина, купленную по дороге к беседке. Где-то в половине двенадцатого вечера, пришла сестренка этого Юры, и они вместе ушли за пьяной матерью, вернулся он минут через пятнадцать. В половине первого ночи, вся троица загрузилась в машину к Максиму Самохину и отправилась в столицу. А Роман Антонов остался с этим Юрой в беседке. Вечером следующего дня, когда выспались и отошли от длительной поездки, пытались дозвониться ему, но его телефон отвечал: «что абонент находится вне зоны действия сети», и так продолжается по сей день. А когда Антонов не прибыл на занятия, то они связались с его родителями и узнали, что он пропал, вместе с этим Юрием Кондратьевым. Больше им добавить было нечего.
Только Тихомиров, как показалось Рябинину, был искренне обеспокоен пропажей Антонова. Он старался припомнить каждую мелочь, каждую деталь, чтобы хоть чем-то помочь следствию. Он поведал ему о том, что Антонов жертвуя собой, спас ему жизнь, что без специального оборудования, провел уникальную операцию и практически раздробленный и оторванный палец собрал и пришил. Причем очень удачно. Он показал свою правую руку, где еще свежи были темно-розовые рубцы. Но палец двигался, и все его функции были сохранены, а значит, Тихомиров мог осуществить свою мечту, стать хирургом – кардиологом. Но он был не единственным спасенным Антоновым, еще был мальчик Витя Силиванов, с разорванным кишечником и внутренним кровотечением, которого тоже спас простой студент Антонов. И девушка по имени Тоня Белова, которую он спас в лесу, где они с Антоновым заблудились. Причем сделал это с вывихнутым плечом в полуобморочном состоянии, что трое суток ему показались одной ночью.
Что ж подвел итог Рябинин, ничего нового он опять не узнал. Антонов оказался еще лучше, прям легенда какая-то, «Супермен» да и только. А по делу никаких зацепок. Придется ехать в этот Латуринск, будь он не ладен, наводить справки там, поговорить с Губкиным и этой девушкой Тоней, может быть они что-то прояснят в этом темном деле.
Глава 9 «В гостях у сказки»
«Прощай сэкономленное время, прощай жена и мечты о новой жизни», нудило в мозгу Рябинина, ехавшего по направлению к Богом забытому Латуринску. Дождь то прекращался, то вновь поливал как из ведра. Дорога была вся в выбоинах и канавах, наполненных до краев грязной водой, поэтому приходилось красться в час по тридцать километров. Рябинина переполняло чувство гнева, которое выходило наружу в виде нецензурной брани, и он в ней по примеру Николая Васильевича Гоголя давал оценку русским дуракам (имея в виду себя) и дорогам.
«Если я буду ехать с такой скоростью, то, пожалуй, доберусь туда дня через три, если не лопну от злости раньше», – думал Рябинин.
Дорога пролегала между поселками и деревнями с перекошенными, деревянными домишками, которые подмигивали Рябинину своими подслеповатыми окошками. Но чем дальше он отдалялся от цивилизации, тем реже они встречались на его пути.
В одной из таких деревенек, Рябинин увидел светящуюся вывеску «АЗС».
«Надо наполнить бак бензином, а не то не ровен час встану где-нибудь», подумал он.
Егор подъехал к ней, но ничего общего с современными автозаправочными станциями она не имела. Рядом с современной неоновой вывеской стояли два старых бензовоза и деревянный циферблат счетчика литров. На одном из бензовозов висела от руки криво написанная табличка «АИ – 93», на другой – «диз. топлива». Почему-то «топливо» в данной деревне имело женский род. И скорее всего АИ – 93, подразумевало АИ – 76, но выхода у Рябинина все равно не было. На всякий случай он залил полный бак и «поплелся» по бездорожью дальше. Указатель показывал стрелкой налево и сообщал, что до Латуринска осталось 182 км.
Примерно полпути Рябинин проехал, за каких-то четыре часа. Уже была глубокая ночь, как машина увязла в глубокой канаве и ни за что не хотела из нее выезжать. Рябинин и ругался, и пинал ей колеса, но машина его не боялась, и на его вспышки гнева не реагировала, сидела себе в канаве и смеялась над своим хозяином. Потом Рябинин решил изменить тактику, и стал уговаривать ее, и даже попросил прощение за свое хамское поведение, но и это не сработало. Дорога была пустынной, за весь вечер и часть ночи Рябинину не повстречалась ни одна машина. «Видимо придется здесь встретить рассвет», – пришло ему на ум, и от такой романтики Рябинину захотелось взвыть волком, но он себя сдержал, – «может быть хоть с утра кто-нибудь поедет по делам, и вытянет его из этого дорожного плена».
Рябинин решил выпить кофе, но оказалось, что вовремя «штормовой качки» по проселочным дорогам, термос опрокинулся и катался по полу машины, из него выскочила пробка, и весь кофе вытек на резиновый коврик.
– Что за напасть? Все против меня! Сговорились? – спрашивал он окружающие его предметы.
Он торопился с отъездом, хотел добраться до этого Латуринска еще вечером, а потому не обедал, решив, что перекусит где-нибудь по дороге или в самом городке. Но ему не встретилось ни одного заведения с названиями «Кафе», «Столовая», «Закусочная». Рябинин съел пол бутерброда, который кофе не успел намочить, но желудку оказалось этого мало, он как всегда завел свою песню и стал требовать от Рябинина, чтобы его хотя бы напоили чем-нибудь горячим.
– Мил человек, – услышал Рябинин в открытое окно, скрипучий голос, – застрял что ли?
Рябинин от неожиданности вздрогнул, в горле словно пересохло, и он в ответ утвердительно закивал.
– Ну, пошли ко мне в гости, коли не боишься, я тебя чаем напою.
Рябинин как загипнотизированный вышел из машины и пошел вслед за черной фигурой в старом дождевике с капюшоном. С дорожной насыпи по тропинке спустились вниз. Дождь, который минуту назад лил, как из ведра, резко прекратился. Черная фигура, шедшая впереди Рябинина, прихрамывала на левую ногу, и опиралась на клюку. Он так до сих пор и не определил, ее пол.
Было так темно, что Рябинин шел скорее на звук, издаваемый шедшей впереди него фигурой в плаще, наступающей на маленькие веточки и сброшенную листву деревьев.
Деревянная избушка возникла, словно из неоткуда. Как только фигура открыла дверь, в комнате загорелась свеча, стоящая на столе, а на улице снова полил дождь. Рябинина словно парализовало, он не мог взять в толк, как свеча могла загореться, если фигура еще к ней даже не подошла. Холодный пот заструился между лопаток Рябинина, он машинально стал нащупывать кобуру с пистолетом, но руки не слушались его, а плетьми поднимались и снова свешивались вдоль тела.
– Проходи мил человек гостем будешь, садись к столу вечерять будем, – снова проскрипела фигура.
Ноги Рябинина стали ватными и словно приросли к полу. Он повернул голову в сторону голоса. Фигура скинула плащ, и постукивая клюкой прошла к столу и села на лавку.
– Садись, чего стоишь к полу прирос что ли? – засмеялась она.
От этого смеха у Рябинина мурашки пробежали по коже.
– Кто вы? – еле выдавил из себя он и не узнал собственного голоса.
– Я, Недоля твоя! – заскрипела фигура, и снова засмеялась. – Эй, Филька, подавай на стол, спишь что ли? – прикрикнула она на кого-то невидимого. – А ты проходи, садись, да не трясись ты, как осиновый лист –снова обратилась она к Рябинину.
Рябинин сел за стол напротив фигуры, чтобы наконец-то определить кто перед ним. Это было существо невысокого роста, одетое в домотканое рубище, с длинными седыми космами и крючковатым носом, на верхней губе был толстый рубец, на бороде сидела мерзкой лягушкой коричневая бородавка, из которой торчали седые волоски, один глаз был перекошен и зиял бельмом. «И все-таки, это женщина», – решил про себя Рябинин.
На столе чудесным образом стали появляться предметы кухонной утвари: медный самовар, берестяные кружки и туесок с медом, блины, сметана, жареная рыба. От всего этого изобилия у Рябинина потекли слюнки, а желудок, предвкушая еду заурчал, как голодный кот. Кто-то невидимый налил ему в кружку кипятку пахнущего разнотравьем.
– Извиняйте, кофю нету! – проскрипела Недоля и снова залилась истеричным смехом, от которого у Рябинина в буквальном смысле слова волосы становились дыбом. Когда она просмеялась, то снова обратилась к нему:
– Бери блинок, Егорушка, Филька большой мастер по ним, в смятанку макай аль в мядок, да чайком запивай, – подставляя к нему поближе миску с блинами, проскрипела старуха.
– Откуда вы знаете, как меня зовут? – поперхнулся и закашлялся Рябинин.
– Как же мне не знать про тебя, коли я Недоля твоя? Я все про тебя знаю, даже то, что ты сам про себя не знаешь, – ответила она.
Рябинин взял блин и макнул его в сметану, но его руки так дрожали, что он боялся, что не попадет блином в рот. Сметана густой каплей сорвалась с блина, и чуть было не упала на джинсы Рябинина, если бы кто-то незримый не преградил ей путь миской. Рябинин выронил блин, и он тоже попал в миску, висящую в воздухе между ним и столом.
– Что это за чертовщина? – опять не своим голосом вырвалось у Рябинина.
– Не бойся, это Филька. Домовой. Он по хозяйству мне помогает. И обращаясь к «невидимке» добавила, – да покажись уже, хватит его пугать, а то не ровен час наложит в штаны с испуга, – снова засмеялась Недоля.
«Невидимка» обрел очертания маленького старичка, ростом с четырехлетнего ребенка, с обширной лысиной и окладистой курчавой бородой почти по пояс. Нос картошкой, расплывшись на пол лица, издавал посапывающий и похрюкивающий звук, длинные косматые брови свисали паклей со лба и закрывали маленькие глазки. Одет он был в пижамную рубаху в синий горошек, перетянутую детским красным, вязаным шарфиком, обут в рванные комнатные тапочки, размеров на пять больше, чем требовалось.
– Садись за стол, что стоишь, как не родной? – снова скомандовала старуха.
Домовой Филька принес большую подушку, взгромоздил ее на лавку и сел на нее рядом с Рябининым.
Рябинин под столом ущипнул себя за ляжку, боль была ощутима, – «если мне больно – значит я не сплю, а если я не сплю – значит я это вижу наяву, а этого видеть нельзя, потому что этого не бывает, значит, из этого следует вывод – я схожу с ума», – решил он про себя. Рябинин зажмурил до боли глаза, с надеждой, что когда он их откроет все исчезнет, и он окажется один посреди дороги в своем милом «жигуленке». Но когда он снова открыл глаза, чуда не произошло, рядом с ним сидел старичок и уплетал блины за обе щеки, а напротив него сидела старуха и дула на дымящийся травяной чай в берестяной кружке. Рябинин протянул под столом руку к своему соседу и стал ощупывать сначала подушку, потом ему попалась нога Домового, она была теплой и костлявой. Филька засмеялся хрюкающим поросенком и одернул ногу:
– До смерти щекоток боюсь, – произнес он тоненьким голоском, – живой я, настоящий, что меня щупать-то.
– Я точно схожу с ума, – уже вслух заключил Рябинин. – Оно и понятно, больше суток не спал, не ел, еще и не такое померещится, – стал успокаивать он себя. – Это сон, страшный сон, сейчас я проснусь, и все исчезнет, как тот лес, что снится мне последнее время.
За столом засмеялись, а Рябинину хотелось заплакать. Потому, что он никак не мог проснуться, а компания исчезнуть.
– Ешь не бойся, когда еще случиться тебе поесть Филькиных блинов со смятанкой. Сам не умеешь, жену из дому выжил, у матери, когда последний раз был? А она ждет все тебя, пирожки с капустой, твои любимые часто печет, все думает, заглянешь к ней, а тебе все некогда. Работа, друзья, тати[3 - Тать – стар. – вор, разбойник.]. Вот и про день рождения друга ты не забыл, молодец, поздравил, а про день рождения матери вспомнил, сынок дорогой? – увещевала его Недоля.
«А ведь и правда, он забыл даже позвонить матери, не говоря уже о цветах и подарке». Рябинина словно обдали кипятком:
