Я тебя чувствую

– Нет, не ожидала даже, что так… после… и сразу замуж.

Не призналась, что Пашину фамилию примеряла себе и не раз. Представляла, а потом прятала от самой себя мечты о свадьбе с ним, детях, семье. Считала, что рано и ему, и мне. Так думала. А он решил иначе – в самый раз жениться. Сейчас.

– Я же обещал, что у тебя не будет никого кроме меня.

– У тебя никого кроме меня, – повторила эхом. Нереальное что–то происходило с сознанием, запредельное, восхитительно–волшебное.

Я еще не привыкла к мысли, что совсем недавно потеряла девственность. Еще не знала как и что говорить на тему секса, а тут еще новый статус добавился – невеста. И стыдно как–то, и в то же время распирало от счастья, а попа сама сильнее упиралась в его бедро, дразня и искушая великолепное мужское тело.

– Я соскучился. Хочу тебя… А ты… красивая такая!

Соблазнительный шепот обжигал шею, а я млела в объятиях самого лучшего и красивого мужчины на всем белом свете. Чувствовала его сильные немного шершавые руки под новым домашним платьем, которые так по–хозяйски путешествовали по ногам и выше, начиная свой путь от бедер и поднимаясь все выше, исследуя все изгибы тела, пока не добрались до груди, где замерли, словно нашли, что искали и теперь наслаждались своей находкой. Указательный палец нащупал крупную родинку на левой груди поверх соска и начал выводить кружки вокруг. В местах прикосновений кожа  покрывалась мурашками, от чего у меня слабость разлилась по телу, и колени вдруг подкосились. Не дали мне упасть сильные руки, держал жених крепко в богатырских своих объятиях.

– И я скучала. Очень–очень! – дыхание сбилось.

– Что ты со мной делаешь, рыжая моя, дерзкая девчонка? Я с ума схожу от тебя!

"А я от тебя" – только хотела ответить, но не успела.

– Эй, молодежь, где вы там? Уже, поди, детей делаете? – из кухни донесся папин голос, а вслед за ним женский смех.

Через час мы с Пашкой сбежали от наших родителей, предоставив им полное право обсуждать будущее родство и детали свадьбы. Мы же для начала побежали в ЗАГС, где подали заявление на бракосочетание.

А потом…

Потом все так закрутилось, закружилось, завертелось. Дни, ночи, где вдвоем, где порознь, но душой и телом всегда вместе… И я счастливая, и Паша вечно голодный до меня, и… ух, дух захватывало от счастья.

Между предсвадебной круговертью я получила красный диплом, в котором написано, что я – дипломированный специалист – закройщик–портной легкого платья.

Глава 11. Свадьба

Еще через пару недель я стояла в загсе под руку с самым главным человеком в моей жизни – моим Пашкой. На мне белоснежное свадебное платье, чудесная шляпка и фата. Не стала заморачиваться и взяла наряд на прокат. Только туфли купила. Зато какие классные – мечта!

На Пашке строгий черный костюм, белоснежная рубашка, серебристо–голубой галстук и до блеска начищенные стильные туфли.

Не могла насмотреться на жениха – такой красивый! Без пяти минут мой муж! До сих пор не верилось. Казалось, проснусь вот–вот, и ничего этого не было.

Что обычно говорят регистраторши в загсе? Ничего не помню, кроме трогательного волнения, легкого мандража и ощущения сказки.

– …Волжанина Наталья Михайловна, берете ли в мужья Шулякова Павла Юрьевича?

– Беру! – хотелось закричать от счастья и восторга, но нужно держать лицо. Ладно, решила для себя, еще наорусь.

– Шуляков Павел Юрьевич, берете ли в жены Волжанину Наталью Михайловну?

– Беру! – Пашка с любовью и нежностью смотрел на меня, и кроме нас двоих в целом мире никого больше не было. Только он и я. И бешеный стук наших сердец.

– Объявляю вас мужем и женой!

Дрожащими руками надели друг другу кольца. Первый брачный поцелуй, первый танец молодых, поклоны родителям, трогательные слезы, цветы, объятия, поздравления…

Я жена! Не верю! Ущипните!

Скажи мне кто об этом несколько месяцев назад – рассмеялась бы в лицо – слишком это было бы неправдоподобно – я и жена! В девятнадцать лет! Жена Павла Шулякова. Бред же?! Но нет. Все наяву: загс, Пашка рядом, родственники, друзья, гости, крики "Горько!". С ума сойти!

Ведь пытала Пашу – почему так быстро женимся, еще и перед армией? Дружили бы и дальше, а я бы ждала его, письма писала, любила, скучала. Но нет. Люблю, Паша говорил, не могу без тебя ни спать, ни есть. Про спать мне, конечно, больше всего понравилось.

В свидетелях у нас близкие друзья. С моей стороны Танюшка – мы с ней и в садике на горшках вместе сидели, и в школе все одиннадцать лет дружили, и выпускные экзамены бухие сдавали, а с Пашиной – Максим – тоже лучший друг и по совместительству – владелец той самой квартиры, где случился наш с Пашей первый раз.

Макс ростом такой же, как Паша, только шире в плечах – этакий увалень с медведжьей походкой. Стройная заводная Танюшка рядом с ним – хрупкая тростиночка с темно–русыми волосами длиной до попы. И тем не менее свидетели наши смотрелись очень даже гармонично. Красивая пара. Они и симпатизировали друг другу.

К нашей свадьбе свидетели, точнее свидетельница, подошли ответственно. Чего только выкуп стоил! Шикарная программа, множество конкурсов, даже для Макса это было неожиданно… Я уж думала, Пашка не выдержит и сбежит, прихватив с собой Максима и всех сопровождавших их друзей, и я останусь в белом платье и фате ждать своего рыцаря в девичьей комнате. К счастью, с помощью свидетеля он все же добрался до меня и вызволил из заточения. Увидел меня в свадебном платье и обомлел, а я пищала и прыгала от радости! Спас!

И вот загс позади.

Традиционно покатались на нескольких машинах по достопримечательным местам. Пили шампанское, фотографировались, смеялись и целовались…

А потом кафе и "Горько!", "Горько!", "Горько!" каждые пять минут. Убить хотела Таньку! Пашка был солидарен со мной – уже губы болели, а свидетельница никак угомониться не могла Смеялась на наше шипение и оправдывалась:

– Это чтобы вы свадьбу свою на всю жизнь запомнили!

Как будто такое кто–то забыть может! А она снова: "Горько!"

В конце концов наши губы спас Максим – увел Танюшку танцевать и не отпускал ее от себя довольно–таки долго. Мы хоть поесть успели и отдохнуть от поцелуев.

Не обошлось и без драки, правда, с моим участием. А все потому, что невесту решили украсть. А так как желающих было много, и все уже вдрабадан пьяные, то завязалась драка, а невеста, то есть я, начала сама же разнимать пьяных ребят. Ну не могу я в стороне от кипиша стоять и смотреть – надо поучаствовать. А когда кто–то все же меня схватил и попытался утащить, я начала отчаянно сопротивляться. Так лягалась и брыкалась, что платье, взятое напрокат, было безжалостно порвано, а настроение испорчено.

И тогда украли свидетельницу. Ну как украли – попытались. Пока Макс отвлекся, один из прилично пьяных гостей подхватил Таню на руки и понес со всех ног в сторону подсобки, только ноги охмелевшего похитителя вдруг начали заплетаться, запинаться, и полетела моя свидетельница вместе с отчаянным похитителем на глазах у всех гостей, да так летела, что вмазалась бедром об угол… Слава богу, обошлось синяком. Зато каким! Всех мыслимых и немыслимых оттенков!

А Танюха хохотала сквозь слезы боли. Вот человек! Другая бы матом похитителя обложила, кулаками бы запинала, а эта ржет. Свадьба же, говорит, память, и слезы вытирает…

Максим зато потом остаток вечера оберегал подружку, а Пашка за мной следил. Не украли больше никого, а повеселились от души.

Глава 12. Семья

Медовый месяц закончился как–то нереально быстро. Я переехала жить к мужу, и в первые же дни мы сломали кровать. Пришлось покупать новую. Ну, а что? Я же не виновата, что муж мой такой сильный и ненасытный. Любила его и за это тоже! А какие у нас с Пашей были ночи! Сумасшедшие, космические, бомбические.

Стыдно было перед свекровью, ведь мы хоть и старались вести себя тихо, но не всегда это получалось, а ее комната была за стенкой. Паша глушил мои стоны своими поцелуями, но и это не всегда помогало. Свекровь как–то пожаловалась моей маме, что не высыпается из–за нас, и вскоре переехала в другую комнату, благо планировка их четырехкомнатной квартиры позволяла ей "съехать от нас подальше" – через комнату.

С мамой мужа я поладила быстро. Все заботы по уборке, стирке, готовке я взяла на себя, и свекрови очень понравилась хозяйственная невестка. Она не переставала хвалить меня перед родственниками и знакомыми, а я смущалась – разве не так должна себя вести замужняя женщина? К тому же я сама не привыкла сидеть без дела, а непорядок в доме в принципе не люблю. Еще и к своим родителям бегала, помогала по дому.

А через несколько безумно счастливых недель Пашу забрали в армию. На два (два!) бесконечных для меня года. Хорошо хоть далеко не отправили, в Красноярск. Это всего одна ночь на поезде, только вот часто не поездишь.

Но я ездила при каждой возможности. Жила у гостеприимных родственников мужа. Ждала заветного часа и мчалась через весь город на КПП. Паше давали увольнительную, и мы гуляли по городу, паркам, достопримечательностям. Как же ему форма шла! Он как будто для нее родился. Самый красивый солдат из всех, что я когда–либо видела!

Во время свиданий мы гуляли по Красноярским мостам, заходили в музеи, кино, кафе. Романтично, красиво, увлекательно. Обнимались, целовались, не стесняясь и не обращая внимания на прохожих. Держались рука об руку, напитываясь теплом друг за друга. Разговаривали обо всем, но в основном я рассказывала о работе, наших общих знакомых, родне и прочем. А что? Я дома скучаю по мужу, пусть и муж в своей казарме скучает по мне, дому и друзьям.

***

– Наташ, подожди пару сек.

Паша легко чмокнул меня в нос, отошел на несколько шагов и набрал кого–то в телефоне. Пока ждал ответа, хитро поглядывал на меня, как будто что–то задумал. От взгляда его черных глаз хотелось расплавиться. Как же я соскучилась! Как мне не хватало моего Пашки все эти месяцы, пока он в армии! А ночи? Да мне ночами на стенку хотелось лезть от тоски по нему! Спала в обнимку с его рубашками, потому что они пахли им! Моим мужчиной! Моим Пашкой!

На том конце трубки кто–то ответил. Мой слух как у хищника обострился – с кем это муж разговаривал в стороне от меня? Думал, не слышу? Как бы ни так!

– Жек, погуляй до утра. До утра, я сказал, что не понятно?! Я что – много прошу?

Ура! Услышала! Ух, голос–то какой у мужа – командирский!

Жекой звали Пашиного дядьку – разница в возрасте между ними небольшая вот и общались они на равных. Женька жил один в двухкомнатной квартире и не раз выручал нас с Пашей, когда я приезжала. Видимо, и сейчас мой муж уговаривал его свалить из квартиры на ночь. Неужели мы сегодня останемся одни и пошалим, не стесняясь и не переживая, что нас могут услышать родственники, перед которыми будет стыдно утром на глаза показаться?

Паша быстро закончил разговор и, также хитро улыбаясь, потянул меня за собой. Божечки! Ноги ватные, тело в предвкушении, а мозг думает только об одном – любить и быть любимой. Бежали мы с мужем до Женькиного дома, как будто опоздать боялись. Хорошо я в кроссовках – бежать удобно, но все равно за мужем не успевала. Ему–то что – он ежедневно на плацу тренировался, еще и не так бежать мог!

В квартиру Пашиного дядьки мы практически ввалились, не выпуская друг друга из объятий и не переставая целоваться. В квартире никого. Молодец Жека – послушал племяша и свалил.

А муж с порога набросился на меня голодным волком. Рычал, одежду мою стягивал, даже запсиховал, когда молнию на джинсах заело. А говорят, в армии солдатам что–то в еду добавляют, чтобы они женщин не хотели. Наверное, моему не досталось или у женатых отдельное меню?

И я нервничала вслед за мужем – почему так медленно, почему он такой неуклюжий! Помогала ему как могла, попутно раздевая его, обнажая кубики пресса, ставшие за время службы более рельефными.

Между ног зуд, в низу живота такое томление, что коснись меня там и взорвусь от одного прикосновения!

Глава 13

Кое–как полностью разделись. Новое суперсоблазнительное белье, купленное накануне для обольщения мужа, валялось под ногами неоцененное Пашей, но в данный момент меня это мало волновало. Все потом. Сейчас важнее наш обоюдный сексуальный голод.

Пашка сделал шаг назад и окинул меня сверху вниз потемневшим взглядом – соскучился по мне, моему телу. Я закусила губу, сжала колени – желание пульсировало во всем теле, разгоняя кровь по венам. И Паше нравилось то, что он видел. А уж хотел–то как! Доказательство стояло колом и подрагивало от нетерпения.

– Давай в душ сначала, – потянул меня муж в сторону ванной. – Казарму смоем заодно.

Закрыть дверь на замок забыли, да и ни к чему это – мы одни до утра. Вместе шагнули  в бледно–голубую ванну. Голые ступни соприкоснулись с прохладным чугунным дном, и это добавило дрожи в и так трепыхающееся от предвкушения тело.

Паша крутанул кран, и на нас ливнем обрушилась ледяная вода. Я взвизгнула от неожиданности и холода и тут же оказалась прижатой с одной стороны к горячему телу, а с другой – к ледяному кафелю. От контраста температур, от напористости и нетерпения изголодавшегося мужа, впившегося в губы жадным поцелуем, меня повело. Тело, еще не получив желаемой разрядки, уже запульсировало в микроудовольствии.

Горячо–то как! Мои руки, его руки по коже вольно гуляли, нагло сжимали, царапали кожу. Губы мяли губы, зубы слегка их прикусывали, языки друг друга безумно ласкали.

Вода пробежалась и потеплела, но я даже не заметила этого. Я растворилась в ласках мужа и сумасшедшем желании почувствовать как можно скорее его в себе.

– Ну же! – сама поторопила, изнемогая от желания.

Паша развернул меня спиной к себе, прижал к кафельной стене и резко вошел. Во всю длину. Глубоко. Со стоном удовольствия. Или это мой стон? Наш?

Я упиралась грудью в кафельную стенку. Содрогалась в конвульсиях от резких толчков. То ли стонала,  то ли кричала от удовольствия – не помню. Не понимала ничего, кроме того, что мне хорошо. Так хорошо, что искры из глаз сыпались. Вот это мощь! Вот это соскучился! Сверху из душевой лейки лилась вода, а брызги отлетали от нас во все стороны. Если бы не шторка, залили бы к черту всех соседей снизу.

Я  стонала от каждого толчка, вскрикивала, всхлипывала. Мало мне. Еще. Да!

Пашка рычал мне в шею. От его рыка у меня срывало крышу и, кажется, я периодически теряла сознание. В какой–то момент мое тело молнией прострелила судорога, сжала все внешние и внутренние мышцы. Окатила волнами удовольствия. Слишком хорошо. Так хорошо, что ноги не держали больше. Я бы упала, но Паша держал и не останавливался. Сильные пальцы до боли сжимали мои ягодицы, а я всхлипывала и все еще ловила кайф, в том числе и от этой боли.

Толчки стали сильнее, чаще, мужнино дыхание прерывалось стонами – Паша на грани. Резко вышел, и к  теплой воде, которая продолжала литься на нас сверху, добавились обжигающие струи – он кончил мне на спину, и уже через пару секунд на моем теле не осталось и следа нашей страсти.

Паша развернул меня, обмякшую, довольную, лицом к себе, убрал прядки мокрых волос с лица. Поцеловал нежно, удовлетворенно, а у меня не было сил ни стоять, ни обнять его в ответ. Только улыбаться и благодарно моргать влюбленными глазами. Он выключил душ. Подхватил меня на руки легко, словно пушинку, и вынес из ванной, по пути накинув на меня сверху большое махровое полотенце. Отнес в спальню и аккуратно положил на кровать.

Промакивая капельки влаги полотенцем, нежно обтер меня и снова завелся. Впереди нас ждала бурная ночь. С небольшими перерывами у нас секс, секс, секс. И я снова думала о том, что у моего мужа в армии, по всей видимости, отдельное меню.

– Наташ, – под утро, насытившись друг другом, Паша почти охрипшим голосом что–то говорил. Я настолько вымотанная, уставшая, но счастливая, что даже не сразу поняла – что. Только потом до меня дошел смысл его предложения. – Давай ляльку родим?

Я, мягко говоря, удивилась. Не ожидала от Паши. И тем более не ожидала сейчас, когда мы так редко виделись. Хотя… мы же женаты. Препятствий нет.

– Тебе же служить еще больше года… – а у меня тоже, оказывается, голос пропал – сорвала ночью.

– Ну и что. Сейчас сделаем, а пока я служить буду, ты родишь. Приду, как раз вместе воспитывать будем.

Я задумалась: может и правда пора? Тем более муж хочет.

Глава 14

И вот, наконец, я беременна, все также живу под присмотром свекрови, верно жду мужа с армии. С поездками к любимому солдату пришлось завязать, потому что стала плохо переносить дорогу.

– Ха–ха–ха, смешная такая. С животиком, – свидетельница моя не видела меня несколько месяцев и тут такой сюрприз перед ней. Улыбалась искренне, гладила по выпирающему животику, радуясь моему интересному положению.

– А то! Давай со мной. Будем вместе коляски с ляльками выгуливать.

– Ну, нет, нам еще рановато. Учеба, все дела. Мы позже вас догоним, когда вы второго делать будете. Там уже опыт будет, подскажешь что к чему. А вообще, как это – ощущать себя мамочкой? – спросила меня Таня, когда мы с ней гуляли вокруг дома.

– Прикольно, пинается уже, – я грызла яблоко и предложила Танюхе. С собой у меня припасен целый пакет садовых полуяблочек – мои вкусовые предпочтения во время беременности. – Хочешь?

Таня откусила кусочек и сморщилась:

– Фу, кислятина! Как ты это ешь? Несъедобные же?

– С удовольствием! Вкусно, витамины. Зато не хочется мандаринов в селедке и огурцов в шоколаде, все равно бегать за ними в магазин некому.

Я на мгновение вспомнила Пашку. Как–то он там, в армии? Скучает? Думает обо мне, о нас? Как же мне хотелось, чтобы всю беременность он был рядом! Видел бы как растет животик, чувствовал, как толкается в нем наш ребенок, растет. Стойко сносил бы мои капризы, бегал по ночам за шпротами или наоборот – журил бы и усмирял мои хотелки.

Свекровке же мозг не повыносишь, это только ей разрешается… Не, так–то она хорошая, неконфликтная, но, блин, это же чужая женщина, с которой мне пришлось жить… Лишний раз не поноешь, гормонами не покидаешься.

Танюшка отвлекла меня от затягивающих на дно мыслей.

– Представляю, как твой малыш морщится от этой кислятины.

Мы громко хохотали, представляя мимику малыша в моем животе. Кривлялись обе, изображая друг перед другом его сморщенную физиономию.

– Уже знаешь, кто будет?

– Неа, отворачивается. Стеснительный такой, прям как я!

– Ага, ты–то стеснительная! – Танюха легонько толкнула меня в плечо – она знала меня с детского сада, поэтому не верила, что такое возможно с моим–то характером.

Паша хотел сына. А я мечтала сделать самый большой подарок любимому человеку и подарить ему желаемое. Мы даже решили, что назовем малыша Денисом. Денис Павлович Шуляков. Звучит же? Дочка тоже хорошо. Говорят, папы дочек даже больше любят. К тому же девочки обычно очень похожи на пап, а папа у нас красавчик. Зато мальчики похожи на мам, а я тоже ничего. Ладно, рожу, потом разберемся кто у нас и на кого похож.

– А вообще, Наташка, это же здорово, что родишь в двадцать лет! Всегда считала, что рожать надо пораньше. Представляешь, ты еще молодая, такая же красивая и обаятельная, идешь по улице, а рядом с тобой шагает обалденный красавчик и все думают, что это твой любовник, а на самом деле это твой сын. Я первая умру от зависти, – мечтала и смеялась Танюшка.

Мы еще долго фантазировали наше будущее, гуляя по двору, обсуждали общих знакомых и вспоминали наше прошлое – наши гулянья–посиделки. После свадьбы как–то всего и всех стало меньше, даже грустно. Но я хорошо запомнила, как у меня болели губы после "Горько!". Припомнила это подруге, посмеялись.

– Вот видишь, – улыбнулась лукаво, – есть что вспомнить!

Хорошо так время провели вместе, душевно!

Вволю наболтавшись, разошлись с Таней уже под вечер.

До ухода в декрет я работала швей. Опыт и фантазия позволяли брать заказы на дом. Сарафанное радио работало отменно, и ко мне уже занимали очередь желающие сшить обновку. И я шила. Бралась за самые сложные и «не–знаю–что–хочу–из–этой–ткани» изделия. Нравилась работа и результат – не только денежная оплата, но и радость в глазах заказчиков при виде готового наряда.

Впереди рождение ребенка, возвращение мужа из армии и грандиозные планы на наше счастливое будущее. А пока в особенно тоскливые вечера и ночи я вспоминала, как мой Паша меня завоевывал. Как день за днем настойчиво покорял мое сердце. Доказывал, что он лучший. Идеальный. До сих пор удивительно, как плотно он вошел в мою жизнь, лишил воздуха без него, покорил и сделал зависимой от него.

Я любила мужа. Любила слишком сильно.

И слепо, как оказалось.

Глава 15. Начало конца

"Привет! Твой муж сейчас трахается здесь…" и адрес.

Сообщение пиликнуло как раз в тот момент, когда я остановила швейную машинку.

Заканчивала с пошивом нового платья и уже представляла реакцию заказчицы на него. Ей должно понравиться. Лично мне нравился результат, я довольно улыбалась.

Повернулась к свекровке, что сидела позади меня на диване и смотрела телевизор.

– Мам, смотри, почти закончила.

Показала ей платье, с любовью погладила ткань рукой – очень красивый, легкий шелк, приятный на ощупь и жутко дорогой. Дала себе зарок обязательно, при первой же возможности, купить себе такой же и сшить шикарное платье. Для себя. Мысленно представила модель – получится круто.

– Красиво, – похвалила свекровь, – Надежде понравится. Она такое и хотела, да?

– Да, такое. Юбилей же скоро, готовится. Кучу журналов с ней перелопатили, а подходящую модель так и не нашли. Пришлось самой придумывать. А на деле вышло даже лучше, чем на картинке нарисованной.

Получилось действительно очень даже красиво и аккуратно, а главное – такого платья ни у кого не будет, потому что сшито по моему эскизу. Уже самой не терпелось его дошить. Чуть–чуть осталось оверложить срезы и отпарить последние швы.

Так всегда – азарт просыпается еще на стадии моделирования и не проходит, пока не обрежу последний хвостик ниток после оверлока.

Ни с чем несравнимое удовольствие – шить одежду, начиная с карандашного рисунка на бумаге и заканчивая последней машинной строчкой. Это вам не муторный ремонт одежды – то дырку залатать, то молнию вшить – время потратишь дофига, удовольствия ноль, а оплата – копейки.

Одежда по собственным эскизам – это, как мне кажется, отдельный вид искусства. Как не раз говорили мои подруги, восхищаясь новым платьем, модель которого не найдешь ни в одном журнале, мне надо работать художником–модельером и не где–нибудь, а в каком–нибудь большом городе, где будет востребован мой талант. Не в нашей дыре, где почти нет работы и каждый выживает, как может. Но я скромно улыбалась в ответ и думала, что они мне просто льстят.

Вспомнила, что телефон недавно пиликал. Взяла его в руки. Сообщение с незнакомого номера. Прочитала и на мгновение в глазах потемнело, даже за столик ухватилась рукой, чтобы не свалиться со стула. Тошнота к горлу подкатила. Что за хрень?

– Наташа, что там? – свекровь заметила, что что–то не так со мной, забеспокоилась.

Я молчала, уставившись в экран. Кровь отхлынула от головы, и включился разум.

Номер незнакомый, значит, могли просто ошибиться, правильно? Имени нет, значит…

Это ничего не значит!!!

Это не мне!

Это не про моего мужа!

Он мне не может изменять! Он на работе! У него срочный вызов! Так бывает у электриков – обрыв линии, сбой в трансформаторе и прочие неполадки!

Дрожащими руками набрала Пашу. Не доступен. Как так–то?

Перевела взгляд на свекровь, а сама ее даже не видела. Так, пятно какое–то размытое за пеленой соли в глазах. И фоном смех в телевизоре как издевка над моим состоянием.

– Мама, Паша ничего не говорил? Куда его вызвали, надолго? – голос срывался. Меня потряхивало.

– Ничего не сказал, ты же сама видела его. Да что случилось–то?

– Написал кто–то, что мой муж… с другой… бабой… и адрес указал… недалеко тут, – еле–еле выговорила. Не свекрови сказала. Себе. В пустоту.

– О–о, – со смехом отмахнулась мать и, сложив руки на животе, снова отвернулась к телевизору, – не обращай внимания. Пошутил кто–то, а ты надумала уже глупостей.

Я отвернулась к машинке и поняла, что закончить платье я сегодня не смогу. Взгляд почему–то упал на портняжные ножницы. Огромные такие, тяжелые, удобные в руке… Я отвела взгляд в сторону, постаралась переключиться на какой–нибудь другой предмет, но снова и снова смотрела на ножницы. Гипнотизировали они словно. И мысли… ядовитые…

А вдруг это правда? Вдруг Паша действительно там, по тому адресу? И он…?

Черт!  За что мне это?

У мужа нет причин мне изменять. Я после родов и нескольких лет замужества не изменилась. Наоборот, чуть–чуть округлилась, стала женственнее, милее. Грудь увеличилась, попа что надо, животик плоский. Паша сам говорил, что он в восторге от моего тела, всегда с радостью отзывавшегося на его ласки. Да, секса у нас в последнее время стало в разы меньше. Любимый много работал, уставал, а после срочных вызовов часто оставался с мужиками выпить пива или чего покрепче. Я ворчала, что он подает плохой пример сыну, приходя домой пьяным, что денег лишних на выпивку нет, но я мирилась с этим. Все пьют и мой не исключение. Но дома всегда ждала его я, моя любовь и верность, вкусная еда, уют и порядок. Мало?