Любить, бояться, убивать

– Штук пять.

– И уверен был, что это Руслан стреляет?

– Ну а на кого еще думать?

– А Костя в это время где был?

– По идее, в комнате с бочкой.

– Ты видел его там?

– Как я из лабиринта увижу?

– А шаги слышал?

– Говорил уже, мне показалось: кто-то там шастает. Но очень тихо. Может, то и Костя крался. Если осторожно, на цыпочках.

– А Михаил мог из своей операторской выйти?

– И он мог. Но зачем им обоим?!

Я оставил вопрос без ответа. Спросил:

– Это правда, что Анкудинов – игрок?

– Ну… да. Мишка вечно на букмекерских сайтах. Но хвалился, что в плюсе. У него, типа, своя система.

Роман сдвинул брови, добавил зло:

– А сейчас, видно, проигрался, скот. И решил с меня денег срубить. Слушай, а может, он и клиента грохнул? Тоже за бабки?!

Я тему не поддержал. Задал новый вопрос:

– Как именно он тебе видеозапись прислал?

– По электронке.

– Когда?

– Письмо ночью пришло. Но я его только сегодня утром открыл. Часов в десять.

– Ты ответил ему?

– Нет.

– Почему?

Он покраснел.

– А, занят был, – хмыкнул я. – Травиться пошел.

– Хватит издеваться! – жалобно попросил Воскобоев. – И так ругаю себя за все.

– Да, Ольгу ты зря выгнал, – укорил я.

– Ну… не рассчитал, – понурился он. – Не подумал: что вчера ее просто пожалеть надо было. Как она? Вы-то хоть с ней пообщались?

– Мы – да.

Я кратко изложил Роману показания гражданки Польской. Сдвинул брови:

– Это ты давал ей марафин?

– Да вы с ума сошли! – взвился «маньяк». – Она все-таки девушка моя! Зачем я ее травить буду?!

– И ты не замечал, что она часто ведет себя очень странно?

Роман понурился:

– Замечал. Но думал, что она попивает просто. Тайком.

– От выпившего пахнет. Ты не различаешь запахов?

– Так я сам тоже выпивал. И немало, – признался он. – Такая работа. На квестах все пьют. Иначе не выдержишь. Я и Ольге предлагал взбодриться. Но она всегда отказывалась. А сама, значит, на марафинчике сидела!

– Не сидела, а Костя ей давал. Без ее ведома.

Роман удивился:

– Почему именно Костя?

– А кто еще? Ольга сказала: вы пищу втроем принимали. Миша отдельно питался. Ты клянешься, что не давал. Она сама не употребляла.

– Ну, Ольга соврет – недорого возьмет.

– А зачем ей врать?

– Потому что знает: я за наркотики убью. Вот и свалила на Константина.

– Кстати, она утверждает, что винтовку ей тоже дал Константин. Велел клиента пугнуть.

– Тоже странно, – скривился Роман. – Костян в сценарий никогда раньше не влезал.

– Но вы ведь от него отступали?

– Да. Но только мы вдвоем, с Ольгой.

– Что делали?

– Да всякое. Она мне клиентов пытать помогала. Или вместе в лабиринте народ ловили.

– Оля сказала: все изменения – только с твоей санкции.

– Ерунда. Сколько раз сама предлагала в наушник: «Что-то скучно. Я пойду, дуркану?» Я никогда ее не спрашивал, что она делать собирается. Импровизация – залог успеха.

– И со второй винтовкой Ольга раньше в лабиринт приходила?

– Бывало.

– Но откуда на вашем квесте взялся боевой «RAP68»?

– Да что вы мучаете меня! Сто раз уже говорил! Не знаю, Богом клянусь! Я не приносил. Чтобы Ольга – тоже не видел.

– А Миша с Костей?

– У нас че, досмотр, что ли, есть? Рамка стоит?! Да, они оба с рюкзачками ходят. Но внутрь я, естественно, не заглядывал.

Он робко спросил:

– А вы не знаете, куда Ольга ушла?

– Знаю. Но тебе не скажу, – сурово произнес я.

– А она вернется?

– Думаю, да. Ты пока в квартире прибери, чтобы девушку не шокировать.

– Не, не буду, – отмахнулся он. – В другую комнату лучше переберусь.

И спросил жалобно:

– Может, выпьем вместе?

– Валяй. После отравления отлакировать водочкой – самый прямой путь. К раку желудка.

Рома скуксился, буркнул обиженно:

– Я вам, между прочим, деньги плачу. А вы меня унижаете все время.

Да, хорошая компания. Истеричная балерина, сумасшедший Костик и маленький мальчик-«маньяк».

Неужели клиента все-таки убил Михаил – самый нормальный из четверых?

Но ему-то зачем?

Римма

Наивный Синичкин предполагал: я хочу остаться в офисе для того, чтобы поработать. И он не ошибался. Почти.

Расследования – кто спорит, дело важное.

Но оберегать любимого босса от посягательств многочисленных хищниц – тоже моя обязанность. И одна из них – ушлая выдра из Главного банка, Пашин якобы «важнейший оперативный контакт» – в последнее время чрезвычайно меня беспокоила.

Человек с доступом к чужим счетам в сыскном деле полезен, кто спорит. Но на встречи с сей дамой Синичкин всегда наряжался в рубашки, орошался новым ароматом от «Босса» и начищал ботинки. А возвращался – с запашком алкоголя, сытый и умиротворенный.

И очень горячо меня уверял: подруга его стара, некрасива и редкие их совместные выходы в ресторан воспринимает как благодать божию.

Однако фотографии руководителей департаментов находились в открытом доступе, и я прекрасно знала: банковской акуле всего-то сорок два, она ухожена, прекрасно упакована, выглядит на тридцать и, несомненно, рассчитывает стать прекрасной партией для импозантного, холостого частного детектива.

Допускать подобного было никак нельзя.

Но подкарауливать хищницу и кричать в лицо: «Синичкин – мой, трогать его не смей» – слишком примитивно.

Иное дело, когдаимеется повод.

С тех пор как я решила стать для Паши не секретаршей, а полноправным коллегой-сыщиком, взяла себе за правило: вести на каждого из подозреваемых по делу небольшое досье.

Для «Школы танцев» у меня тоже имелся блокнотик.

И на страничке Михаила Анкудинова, оператора квеста, значилось:

Хороший программист, неразборчив в еде, любит плоские шутки, азартен, имеет долгов больше миллиона.

Последний пункт я записала со слов Сани Перепелкина, бывшего Пашиного сослуживца.

Но как полиция получает информацию о долгах? Если речь не идет о главном подозреваемом в резонансном деле, правоохранители особо не заморачиваются. Запрашивают бюро кредитных историй и практически мгновенно получают ответ. Однако мало кто в курсе, что банки совсем не торопятся обновлять информацию о своих должниках. И кредит на человеке может висеть еще много недель – хотя тот его давно уже погасил.

А выяснить ситуацию именно на сегодняшний день – крайне непросто, даже для следователей. Статья 857 гражданского кодекса защищает тайну вклада и операций по счету. И чтобы запросить информацию, нужно обязательно сослаться на конкретное уголовное дело, а также получить согласие прокурора. Но даже при наличии официального запроса банки отвечать не торопятся. Зачем им?

Мишаня, насколько я понимала, даже подозреваемым не числился – проходил как свидетель. И никто не собирался досконально изучать его финансовые дела.

Однако лично мне было крайне интересно – не разбогател ли Анкудинов? Причем в недавнее время?

Раз у моего босса имеется в банке нужный контакт – надо его использовать.

Я прокашлялась. Порепетировала перед зеркалом уверенный вид. И набрала заранее похищенный из телефонной книжки Паши номер банковской грымзы (там она значилась как «Вика-финансы»).

Многие сейчас вообще не отвечают на звонки с незнакомых номеров, но банкирша отозвалась, сухо бросила в трубку:

– Говорите.

– Добрый день, Виктория Андреевна, я персональный ассистент Паши Синичкина и звоню по его поручению.

– Кто вам дал этот номер? – тон недовольный.

– Паша. Мы с ним работаем над очень важным делом, но сейчас он занят на своем участке работы и часть полномочий делегировал мне.

У дамы – голос резкий, скрипучий. Я, наоборот, старалась говорить по-девичьи, нежно и томно.

– Пусть звонит сам, я с ассистентами не общаюсь.

Святой Иоанн-воин, скажи ей: пусть не бросает трубку!

И я затараторила:

– Паша сейчас вне зоны действия мобильной сети. А дело очень срочное. Виктория Андреевна, пожалуйста, помогите! Михаил Анкудинов. Два кредита в вашем банке на общую сумму больше миллиона рублей. Не было ли в последние дни досрочного погашения? Это очень, очень важно!

Она, несомненно, отметила Пашу без отчества, «персонального ассистента» и местоимение «мы». Но посылать меня все-таки не стала. Выплюнула:

– Я перезвоню лично Синичкину через час.

– Он вне зоны действия сети. Позвоните, пожалуйста, мне.

И тут она, наконец, бросила трубку.

Я сомневалась, что разозленная банковская фурия станет проверять счета Мишани. Зато личную мою проблему решить удалось. Не факт, конечно, что Виктория Андреевна теперь пересмотрит свои брачные планы, но пусть хотя бы знает: пригляд за Пашенькой есть, и просто так ей его не заполучить.

Все. Хватит думать о любви. Надо заниматься делом.

Блокнотик с мини-досье на подозреваемых остался открытым на страничке Михаила.

Я начала листать его дальше.

Ольга.

Роман.

Костя.

Все они могли быть убийцами.

Но никто из них, похоже, не выигрывал от смерти Руслана.

Я открыла следующую страницу, и глаза споткнулись о возвышенное имя Роза.

Та самая трусливая спутница, которая тоже находилась в лабиринте.

И пару записей про нее я уже сделала:

На квестах очень боится, прежде на них не ходила, но именно на этот пошла. Почему?

Возможно, подставляет Ольгу (та якобы проследовала мимо нее с винтовкой в руках).

Я задумалась.

Мы с Пашей сосредоточились на сотрудниках квеста. Но давно пора выяснить: кто, во-первых, эта Роза для Руслана? Просто сожительница или любимая женщина? И нет ли у нее мотива желать смерти своему ненаглядному?

Технически она ведь тоже могла убить!

На сам квест, правда, с сумками не пускают – всю кладь надо оставить в предбаннике. И расположение видеокамер человек со стороны не знает – рискованно в подобной ситуации стрелять. Но вдруг… вдруг эта Роза в сговоре с Мишей? Или с Костей? Она платит. Сообщник проносит пистолет, оставляет в заранее условленном месте. А записи с камер (буде они останутся) уничтожает.

Я в азарте потерла руки: новая версия мне очень понравилась.

Но составить план действий по ее проверке не успела.

Телефон вдруг зазвонил, и я подскочила – на моем определителе значилось:грымза из банка.

– Слушаю вас внимательно, Виктория Андреевна, – бодро отозвалась я.

– Передай Паше: Анкудинов оба своих кредита закрыл, – рявкнула она.

– Да вы что! – не удержалась я от чисто женской реакции. – А когда?

– Позавчера. И больше звонить мне не смей. Я только с Синичкиным разговаривать буду.

Голос обиженный – отлично, просто отлично!

И я не удержалась, добила:

– Мы с Пашей – одно целое, поэтому можете любую информацию передавать мне.

Дождалась, когда Виктория Андреевна снова швырнет трубку, и победно улыбнулась.

Павел Синичкин

Пока беседовал с Романом, я телефон отключал. Лишь когда вышел из квартиры утомленного самоубийством и истериками «маньяка», увидел: у меня пять не отвеченных вызовов. Все – от моего ценнейшего контакта, кого я уже пару лет холил и пестовал.

Я немедленно перезвонил Вике, и кулаки мои сжались.

Секретарша окончательно зарвалась.

Рыться в чужом телефоне, производить от моего имени следственные действия, да еще нагло врать, что мы с ней «единое целое»!

От немедленного увольнения Римку спасло только то, что Анкудинов действительнопогасил кредиты.

И первым делом я позвонил не секретарше, а Саше Перепелкину.

Друга моего информация заинтересовала:

– Говоришь, два кредита разом погасил? Досрочно?! Позавчера? А Степановна мне зуб давала: парень чист. Неужели лопухнулась?

– Кроме Анкудинова, других кандидатов у вас нет? – между делом ввернул я.

– Работаем, – сухо отозвался Саня.

Как всегда: я ему бесценную информацию, а он в ответ – ничего.

Римма

Синичкин явился в офис злющий, аки черт, и немедленно начал орать. В суть претензий я особо не вникала и не оправдывалась. Даже «куриные мозги» проглотила молча.

А когда босс выпустил пар и умолк, я сразу перевела разговор. Озвучила свою новую версию. Убивала – Роза. А помогал ей кто-то из сотрудников квеста. Скорее всего, Михаил.

Паша зловеще молвил:

– Роза была знакома? С Костей, с Михаилом, с Романом?

– Я… не знаю пока.

– А мотивы убивать своего спутника у нее имелись?

– Ну… он орал на нее. На квесте. И даже ударил. Это непорядочно и подло. Особенно если девушка реально боится.

– Гениально. Они вообще друг другу кто? Супруги, друзья, сожители?

– Надо выяснить.

– Вот именно, что надо сначала выяснить! – рявкнул Синичкин. – Собрать информацию, проверить ее – и только потом начинать строить версии!

– Но красиво ведь! И логично, – обиделась я.

– Еще вчера ты меня уверяла, что Костя убил. Мстил клиенту за обиду.

– Я и от той версии не отказываюсь.

– Тогда держи еще одну! – заорал Паша. – Ты знаешь, что Роман с Русланом – одноклассники? И враги?!

– О, боже.

В моей бедной голове образовалась абсолютная каша.

Синичкин тоже тщетно строил из себя суперуверенного – изобилие подозреваемых, похоже, доконало и его.

– Пашенька, хочешь, я сварю кофе, мы спокойно сядем и проведем мозговой штурм?

Судя по его лицу, он готовился сказать мне очередную гадость. Но тут – очень вовремя – зазвонил телефон.

– Детективное агентство «Павел», чем я могу вам помочь? – бодро отозвалась я.

И услышала в трубке мрачный голос Кости Пирожникова:

– Приезжайте ко мне прямо сейчас.

– Зачем?

– Я хочу сделать заявление.

Павел Синичкин

До логова гражданина Пирожникова мы добирались в полном молчании – робкие попытки Риммы «обсудить версии» я сразу пресек. Гадал про себя: что Константин нам поведает?

Мы поднялись на нужный этаж. Квартира снова встретила противной чистотой и тапочками на свежей, аккуратно расстеленной газетке. Но стол на кухне в этот раз оказался девственно чист. И пройти Пирожников позвал – в аскетичную, вылизанную, неуютную гостиную.

Перед диваном – несомненно, для нас – были выставлены по линеечке два жестких стула.

Сам же хозяин квартиры поместился на мягком ложе. Сложил на коленях руки. Пожевал губами – ровно восемь раз. И произнес:

– Я хочу признаться. Это я… я виноват.

И замолк.

– Виноват в чем? – поторопил я.

– В том, что Ольга себя странно вела. Это я доводил ее до подобного состояния. Намеренно.

Он снова сник.

– Что ты делал? – нетерпеливо потребовала ответа Римма.

Костя тяжко вздохнул:

– Подливал ей в питье марафин. А потом издевался. Всякие подлости приказывал делать.

– Зачем?

Он снова захлопнул рот. Принялся щелкать пальцами. Два. Четыре. Шесть. Восемь. Десять раз.

Я не выдержал:

– Ты хотел отомстить Руслану – ее руками?

Щелчки пальцами прекратились. Костя удивленно спросил:

– А зачем мне ему мстить?

– Мы все знаем. У вас был конфликт. Руслан тебя ударил. Обидел. Унизил. Из-за него ты с работы ушел.

– А, вы про эту историю старую… – поморщился Костя. – Полицейские про нее тоже знают, я им сам рассказал. Не, то дело давнее. Ерунда. И с Русланом мы примирились. Он мне денег заплатил и официальные извинения принес. Я больше не сержусь на него.

Он снова издал четыре препротивнейших щелчка пальцами. Укорил:

– Сбили с мысли.

– Ты доводил Ольгу до невменяемого состояния и пытался ею управлять. Зачем?

Он пожевал губами:

– Затем, что она слабое звено. Но главная претензия у меня не к ней. Я хотел Романа уничтожить.

– За что?!

Костя печально вздохнул:

– Я всегда считал, что мы одна команда. А Рома меня предал. И унизил.

Константин Кулаев

Иосиф Бродский говорил: «Тюрьма – недостаток пространства, возмещаемый избытком времени».

Большинство сидельцев – товарищей по несчастью – свое время банально убивали. Телевизор. Кроссворды. Пустая болтовня. Запрещенные (и оттого особенно желанные) выпивка и карты.

Редкие экземпляры мечтали выйти – и построить новую жизнь. Для этого в свободное время зубрили английский или штудировали учебники – учились заочно.

А Константин Кулаев жил только прошлым. И при любой возможности убегал от всех и возвращался в то время, когда еще был жив его любимый сын.

Бесконечно сидел в интернете.

Там по-прежнему оставались картины Костика. Его улыбка на нескольких выложенных в сеть фотографиях. И огромное количество информации – про Тот Страшный День.

Кулаев-старший давно знал наизусть биографию подростка-убийцы и все детали расстрела в Центре реабилитации инвалидов. Но снова и снова вводил в поисковике все те же ключевые слова. С наслаждением растравлял свою рану.

Иногда узнавал что-то новое.

Директрису дома инвалидов освободили из-под стражи…

Бывшая преподаватель бальных танцев Ольга Польская выписана из больницы…

А в сентябре его неожиданно перебросило на сайт «Приключение 01». Константин удивился, решил: ошибка. Быстро прокрутил текст – нет, полное совпадение:расстрел в Центре реабилитации инвалидов в Москве.

Ладони вспотели. Он огляделся – не нарушит ли кто его уединение – и жадно начал читать.

Команда «Безбашенные». Рецензия на перфоманс «Школа танцев».

Други, привет! Сложное будет дело: хвалить и не спойлерить. Но скажем так: если вы устали от типовых бесконечных маньяков, если у вас в печенках история про мальчика, которого в детстве била мама и насиловал папа, то вам, бесспорно, сюда. Многие квесты врут, что основаны на реальных событиях, но в лучшем случае это история первого серийного убийцы Генри Говарда Холмса (шестидесятые годы девятнадцатого века!).

А создателей «Школы танцев» вдохновило совсем недавнее преступление – расстрел в Центре реабилитации инвалидов в Москве. Нет, на квесте, конечно, не будет аутистов, рисующих на пленэре, и подростка с ружьем. Но дебильный парнишка по имени Костик имеется. Причем роль свою парень играет отлично. Явно специально за аутятами наблюдал и учился копировать. Есть и сумасшедшая балерина, которая убивает своих учеников, и безумный папаша, желающий отомстить за смерть сына.

Декорация, музыка, свет, скримеры продуманы идеально. И крутейшая фишка: на перфомансе работаетта самая балерина. Настоящая. Из дома инвалидов. Когда-то она поставила со своими чокнутыми ученичками настоящий балет. Судя по тому, как жестко дама обращается с клиентами, она и вправду могла: забить во время репетиций пару аутистов до смерти.

В общем, чрезвычайно советуем. Редкий случай, когда скучную, слезливую драму про инвалидов превратили в реальный саспенс.

Кулаев прочитал текст один раз. Второй. Он не совсем понимал, что означают слова «квест» и «перфоманс» – но легко нашел объяснение в интернете.

Шоу, значит. Дешевая забава для любителей острых ощущений. Которые сначала боятся, а потом смеются наддебильным подростком Костиком. И безумным папашей, отомстившим за смерть сына.

Пальцы сами собой сжались в кулаки. Понятно, конечно: каждый зарабатывает, как умеет. Но тревожить память сына? Потешаться над ним, безутешным отцом?!

«Кулаев, спокойно. Как тебя учили – еще в СИЗО? Не вмешивайся. Ни во что».

Да и что он мог сделать – без паспорта, в колонии, за семьсот километров от Москвы?

Только морщиться болезненно, когда в голове вновь и вновь всплывало: «безумный папаша». Или «дебильный парнишка».

Однако Кулаев – хотя и находился сейчас в жалком положении арестанта – решил не сдаваться.

Да, будет сложно.

Но есть и плюсы.

Времени размышлять – хоть все двадцать четыре часа в сутках. Сидишь в цеху за швейной машинкой – голова свободна. В столовой никто ему своего общества не навязывал. На прогулки всегда ходил в одиночестве. И ночами, под храп соседей, мысли текли свободно. Он придумает, как сделать, чтобы имя его погибшего сына перестали трепать в каком-то дешевеньком шоу.

Никакого закона и официального пути, чтобы прижать квестоделов, не имелось, это Кулаев сразу понял. Трагедия в Центре реабилитации – не кино и не роман, авторские права не защищены. Надругательство над памятью, святотатство и прочие морально-этические категории сейчас всем до фонаря, даже если суд примет дело к производству, в лучшем случае ему пару тысяч рублей компенсации дадут. За моральный ущерб.

Хорошо бы, конечно, призвать амбалов, чтобы настучали ушлым создателям квеста по голове, но подобных знакомых у Кулаева не имелось. Да и вообще, угрожать и крушить – не его амплуа. Уже попробовал единственный раз и сразу оказался в колонии.

Журналистов о помощи просить – еще глупее. Борзописцы с удовольствием за тему схватятся, но в итоге ничем не помогут, а подлому перфомансу еще большую рекламу сделают.

Но в жизни всегда есть выход. Из любых ситуаций.

Константин перечитал все, какие только имелись, отзывы на «Школу танцев».

Посетил множество форумов. На одних собирались устроители, на других – посетители квестов. Выяснил, что главарь квеста Роман Воскобоев – личность довольно известная. В отличие от сотен любителей, кто насмотрелся ужастиков и теперь сам валил в одну кучу зомби, маньяков, скелетов и чудовищ, автор перфоманса имел режиссерское образование и некоторый киношный опыт. Собственный проект готовил долго и тщательно. Прежде поработал на других квестах, испробовал разные амплуа (от администратора до актера). И к сценарию подошел серьезно. Константин не сомневался ни минуты: Ольгу Польскую, участницу трагических событий, Роман вовлек в проект намеренно. Для пущего правдоподобия и драматизма.

«Может быть, просто отправить ему письмо? И попросить внести в сценарий минимальные изменения? Рассказать про своего погибшего сына, объяснить, что мне, отцу, неприятно, когда посетители потешаются над „аутистом Костиком“?»

Кулаев долго продумывал текст. Хотя ярость душила, рвалась наружу, постарался, чтобы выглядело послание максимально корректным.

Много раз перечитал. Отредактировал набело. Раздобыл электронный адрес Романа. Отправил. Ответа не получил.

Написал еще раз – снова тишина.

Письмо или в спам попало, или, скорее всего, устроитель квеста просто не посчитал нужным оправдываться.

Адрес Ольги Польской у Кулаева тоже имелся. Только что ей было писать? Ясно ведь: дамочка – изрядная гадина, без всяких моральных принципов. На чужое горе плюет, с собственной бедой по несколько раз на дню лицедействует, на потеху толпе.

Но у него имелся еще один контакт. Того самого Кости – тезки его и сына.

В этот раз текст Кулаев не продумывал. Вывалил все, что на душе накопилось. Как дорог был ему сын. Как его возмущало, когда мальчика называли «аутистом» или «придурком». Насколько Костя-младший был талантливым, ранимым и мудрым.

Ожидал: Пирожников тоже отправит послание в корзину. Однако очень скоро ему пришел короткий, виноватый ответ.

«Простите. Я считал, что фраза „наш квест основан на реальных событиях“ – это просто рекламный ход, который придумал Роман. К своему стыду, я не слишком вникал в обстоятельства трагедии, случившейся в Центре реабилитации. Выражаю Вам свои искренние соболезнования в связи со смертью сына. Со своей стороны заверяю: намерения обидеть Вас не было ни у меня, ни у Романа. Персонажа, чем-то похожего на Вашего сына, которого я играю, зовут Костей просто для удобства. Потому что это и мое имя тоже. Но я обязательно поговорю с шефом. Вряд ли он согласится придумывать иную сюжетную линию, но имя у героя теперь точно будет другое. Я также добьюсь, чтобы слово „аутист“ на квесте больше не использовалось. Это самое меньшее, что я могу для вас сделать».

Кулаев рассыпался в благодарностях, а Костя в тот же день решил поговорить с Ромой. Он был уверен: тот поймет.

Однако шеф идти на уступки («из-за какого-то идиота!») отказался категорически. Орал на сотрудника:

– Ты что, купился на его письма жалобные? Их надо в «корзину» прямым ходом. Еще какие-то зэки будут моим квестом управлять!

Пирожников опешил:

– Чего ты психуешь? Он ведь ничего особенного не просит!

– А какое он имеет право вообще что-то просить?! Мы что, его фамилию используем? Или фотографию? Да у мужика этого просто крыша поехала! Как связаны его сын – и ты? Ты разве похож на подростка? Или – ха-ха! – на художника? И на аутиста не тянешь. Хотя с крышей у тебя да, непорядки.

– Ром, понятно, что мы не обязаны! Но у человека трагедия. Он в колонии. Сын мертв, жена с дочкой с ним не общаются. Разве сложно пойти навстречу? Ну, называй меня Васей. И не аутистом, а дауном.