скачать книгу бесплатно
Завкафедрой проводил меня до двери. Сказал: «Трудитесь, коллега», – и крепко пожал руку.
1 марта. Выхожу на работу. Наконец-то настоящее, серьезное дело. Кстати, надо взять в библиотеке книжку Дрейфуса и повторить программирование. И еще – всерьез заняться английским… Надо оправдать доверие.
2 марта. Начальница отдела кадров моего НИИ приняла меня радостно:
– Чудесно, что вы к нам пришли! Просто чудненько! А то, знаете, у нас организация в основном женская. Им в инженерном деле тяжело.
С чувством пожала мне руку. Рука у начальницы сильная. Видно, много занимается спортом. Я даже поморщился.
– А мне говорили, что вы крепкий… – несколько разочарованно сказала начальница.
3 марта. Вышел на работу. Подношу каменщикам кирпичи. Строим новый корпус нашего института. В общем-то, не обидно. Для себя стараемся.
10 марта. С Эдиком Крекингом, тоже молодым специалистом, много играем в шахматы, сидя на мешках с цементом. Поддерживаем интеллектуальный потенциал.
29 марта. Очко – гораздо увлекательнее.
4 апреля. В НИИ показали мой рабочий стол. Жаль, не удалось за ним посидеть: прорыв на подшефной овощной базе.
28 апреля. Восемь раз поборол Эдика на руках. Хиляк он. Слабак. Заставил его съесть вилок сырой капусты. Вот потеха была!
25 мая. Начальница кадров с уважением пощупала мои бицепсы. Поставила задачу: срочно отвыкнуть от выражений, которых набрался на овощной базе. Завтра еду в пионерский лагерь. Не хватает вожатых.
17 июля. Со своими парнями из второго отряда мазал девчонок зубной пастой. Здоровски было! Чуть животики не надорвали от смеха.
2 сентября. Теперь я в колхозе. Никак не вспомню, какую фигуру мне напоминает картофелина. Как же это называется? Кругляшок? Шарик?
18 сентября. Вспомнил: эллипсоид.
15 октября. На конференции молодых специалистов. Очень неудобно сидеть, голова все время падает на грудь. И еще сосед слева жалуется, что громко стучу сапогами (я сюда прямо из колхоза). А у самого-то!.. Вся телогрейка силосом пропахла.
16 октября. Первую премию на конференции дали Эдику Крекингу. Он решил квадратное уравнение и вспомнил, чему равен корень из 100. Надо достичь его уровня хотя бы к Новому году. Вот вернусь в колхоз, буду час в день уделять арифметике…
(На этом связные записи обрываются. Начинаются прописи: «У Павлика была собака», «Мама мыла раму» и пр.)
1982
Хоть на край света
– Когда, когда, когда я смогу видеть вас? Умоляю. Моему чувству нет границ…
– Что вы! Это невозможно… Пустите!.. Давайте завтра.
– О, как вы милосердны!.. Вы дарите мне надежду. Где? Скажите – где?
– А вы не боитесь трудностей, препятствий?
– За вами я готов хоть на край света!.. Хоть на Луну!
– Я буду ждать вас у себя дома.
– О, прелестно!
– Я живу в микрорайоне Барбосово, Шестая Керамическая, дом 23, корпус 6А дробь 115 «бис», квартира 8931.
– Расскажите дорогу, милая. Осветите мой путь лучами яркой путеводной звезды…
– Доедете до станции метро «Гребной бассейн»…
– Там вы живете?
– Какой вы нетерпеливый! Там начинается очередь на 895-й автобус. А кончается она у станции метро «Гносеологическая». Вы сядете на автобус и проедете восемнадцать остановок. Дальше автобус не идет…
– А-а, конечная!
– Нет, дальше у нас лужица. Небольшое такое озерцо. Там у нас ходит паром, как от Тамани до Керчи, знаете? Мы его построили своими силами. Сойдете с парома, а здесь у нас недалеко, километров пятнадцать. Увидите поле, там будут всякие трубы, плиты, кирпичи, ящики. Сначала вам надо идти между плитами и ящиками. Только, ради Бога, не забудьте с собой компас и не пугайтесь криков – по вечерам у нас там воют… Первопоселенцы, знаете. Те, что не выбрались… Потом – труба. Влезете в нее и проползете метров двести пятьдесят. Когда забрезжит, выбирайтесь. Это будет улица имени Пуска Мартена. Можно считать, почти добрались. Что с вами?
– Что-то голова кружится… Знаете, я, наверно, завтра не выберусь. К врачу надо, совсем забыл.
– Ничего, я напою вас чаем с малиной. Слушайте. После трубы возьмете болотный шест – их у нас выдают напрокат – и пройдете два квартала до моего дома. Там увидите много мостиков…
– Вы, стало быть, как в Венеции…
– Что вы, ха-ха-ха, вы нам льстите. Просто прорвало трубы и разлилась канали…
– До свиданья.
– Куда вы?.. Стойте!
– Я очень спешу.
– Вы же обещали за мной хоть на Луну!.. – жалобно крикнула ему она вслед.
– Так то на Луну! – буркнул он, убегая.
1982
Счастливчик
Нашему однокурснику Сене Пташкину очень не везло в любви. Однажды он назначил свидание Леночке Светловой из параллельной группы. Но у Сени не было теплых носков, поэтому он простудился и на свидание не пошел. После этого ему было стыдно смотреть в глаза Леночке.
Через месяц он договорился о встрече с продавщицей Аллой. В день свидания он порвал брюки. Зашивая их на себе, он весь искололся иглой и на свидание не пошел. Алла была очень огорчена и встречаться больше не пожелала.
Когда боль утихла, Сеня назначил рандеву медсестре Марине. В день свидания он готовил себе котлеты, обжегся сковородой и на свидание не пошел.
Марина стала презирать его.
Неожиданно мы узнали, что Сеня женился – на чудной девочке Ларисе.
Теперь Лариса вяжет ему носки, штопает брюки и жарит котлеты.
Так что Сеня сейчас вполне свободно может бегать на свидания. Но ему теперь этого не хочется.
1981
Фрида, скажи Рите
У нас, в отделе Координации пертурбаций, работает пять человек. У каждого на столе стоит телефон. Я, как самый молодой сотрудник, еще не телефонизирован.
Моя работа – размышлять, думать, составлять программы для ЭВМ. Наш шеф, сидящий в отдельном кабинете, сказал как-то, что возлагает на меня большие надежды.
С утра, когда первые лучи светила проникают в мрачные казематы нашего учреждения и со стройки напротив раздается в громкоговоритель первая скороговорка: «Прораб Корабов, пройдите в прорабскую!» – я сажусь читать научный отчет.
«Рассмотрим уравнения первого приближения при отбрасывании членов разложения», – продираюсь я сквозь сложный текст. Первые две страницы идут хорошо, я все понимаю. Голова чистая, ясная. Но так продолжается недолго. Скоро снимается трубка. В телефон начинает мерно гундеть секретарша Леночка.
– Институт «Гидроведро»? Примите телефонограмму. В ответ на ваш двенадцать – сорок два сообщаем, что список насосных станций дан с включением в него Котласа, то есть без его учета. Подпись – Сегментов. Передала Пфефферер.
Постигать научную мысль становится труднее.
Но это еще цветочки. Скоро в разговор – по своему телефону – вступает Миша Пудель.
Все его телефонные беседы удивительно однообразны. Кокетничает ли он со знакомой девушкой или добывает крестовину для «Москвича», Миша односложно роняет в трубку сухим наждачным голосом:
– Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.
Потом он меняет пластинку на противоположную сторону:
– Да. Да. Да. Да. Да.
Иногда его налаженная машина ломается, и он раскошеливается на целую фразу. На какой-нибудь глубокий осмысленный афоризм, вроде:
– Я никогда ничего не думаю, я всегда все только знаю.
А потом снова:
– Нет. Нет. Нет.
Эти «нет» доводят меня до тика. Осоловело смотрю я в отчет. «Развертываем определитель», – читаю я и уже ничего не понимаю. Бессмысленно думаю: «Как это определитель можно развернуть? Это что, кулек с конфетами?»
Скоро свой телефон занимает Танечка. Она у нас молодая мама. Плачущим голосом Танечка жалуется в телефон:
– Мамочка, у Машеньки губка покраснела… И носик красный… И животик… И ручки…
Я уже не способен понимать. Я тупо улыбаюсь и бормочу: «Определитель – знаменатель – числитель…»
Но самое страшное – это Надежда Колоссовна. Она старая дева и меломанка. Ее интересует только опера. В любую погоду она ходит в плаще болонья, старушечьих чулках и калошах. С необыкновенной живостью Надежда Колоссовна кричит в телефон:
– Фрида, как тебе вчера Коля? – всех солистов она называет только по имени. – По-моему, лучше Володи. Но все-таки хуже Сережи… О, Сережа!.. – При воспоминании о Сереже она всегда болезненно-сладко стонет. – Кстати, Фрида, скажи Римме, чтобы она передала Рите, что в октябре Лена будет петь с Борей. Дирижировать будет Брамснер!
Я сжимаю кулаки. Мне хочется убить Надежду Колоссовну вместе с ее Фридой и дирижером Брамснером.
Я не выдерживаю, выхожу с отчетом в коридор. Но и туда доносятся крики:
– У него была очень приличная «Тоска»!
– В ответ на ваш шестнадцать пятьдесят три сообщаем, что наш семнадцать сорок три…
– Нет, нет, нет и нет! И никогда не скажу «да»!
– Мама, у нее и спинка красненькая!.. У нее все красненькое!..
– Так облегчить финал первого акта! Как можно так облегчать финал первого акта?!
– Говорит координация! Это из пертурбации звонят!
После работы у меня созревает план.
Ночью я просыпаюсь от яркого ледяного сияния луны. Я одеваюсь, выхожу. Поеживаясь от ночного холода, ловлю такси.
Наш институт темен. Я пробираюсь мимо отключенного швейцара, мимо спящего лифта в комнату. Посвечивая себе детективным светом фонарика, подкрадываюсь к первому телефону. Едва я вздымаю кусачки, из-за железного шкафа вылетает Надежда Колоссовна в вискозных чулках и галошах. Полы ее плаща развеваются. Она закладывает виражи вокруг моей головы и зловеще каркает:
– Ар-рия Гр-ремина! Фрида, скажи Р-рите! «Р-риголетто» пр-рошла пр-рилично!
В ужасе я роняю инструмент, бегу по коридорам, а Надежда Колоссовна со свистом мчит сзади, поддает мне в затылок телефонной трубкой и орет:
– Гер-рцог пел пр-рилично! Р-рита, скажи Фриде!
Потом мне еще долго снится, как сотрудники лупят меня по голове телефонными аппаратами.
1983
Друг бесценный
Когда он приходил на работу, то желал всем доброго утра. Когда уходил, говорил «до свиданья». Больше от него никто не слышал ни слова.
Он сидел за столом в углу и покрывал большие листы бумаги циферками расчетов. Цифры были очень маленькие, а листов – очень много. Временами он паял что-то микроскопическое, и тогда комнату заполнял сладкий запах канифоли.
Иногда он курил в коридоре – маленький, очень серьезный. Сосредоточенно шагал, склонив голову, от одной глухой стены к другой, и казалось, что он носит на плечах что-то огромное и тяжелое.
Никто не знал, как он живет, потому что он ни с кем не разговаривал. Никто не звонил ему по телефону.
Говорили, что он занимается проблемами искусственного интеллекта. Его статья в «Вестнике кибернетики» наделала когда-то много шума. Но он ни с кем не обсуждал свою работу. Ходили смутные слухи, что он создает мыслящую машину и будто бы она уже научилась понимать его и беседовать с ним.
И вот он выходил вечером из учреждения и шел домой. Улица была красивой и яркой. Навстречу шли люди. Они разговаривали, а некоторые даже смеялись. Конечно, ему хотелось поговорить с кем-то. Но о чем он мог рассказать? Его всерьез волновало, почему не идет расчет второго блока, но он понимал, что это не будет никому интересно.
Он заходил в магазин и покупал простоквашу и хлеб. В магазине было самообслуживание, поэтому он не говорил ничего: кассирша называла цену, а он отсчитывал в блюдце деньги.
Потом он ехал в метро. На лицах людей лежала усталая печать прошедшего дня. Все молчали, и он думал, что не воспринимает пассажиров как подобных себе – они были для него частью городского пейзажа. За городом пейзаж – это лес, река, деревья. Здесь – дома, автомобили, люди.
