Настя

Итак, лето кончилось и осень вступила в свои права.

25

Вопреки ожиданиям мы с Настей встретились 1 сентября, причём несколько раз: в самом университете, на переменах, а потом вечером, как обычно, я встретил её возле дома, и мы пошли гулять. Правда, временные рамки сместились: мы встречались не в 8 вечера, а в 6 или 7, и гуляли теперь максимум до десяти часов вечера.

Приближался мой день рожденья, 11 сентября. Мы запланировали с Настей в этот день немного изменить маршрут и сходить куда-нибудь в кино или на подобное мероприятие. Но тут Настина мама почему-то взбунтовалась и решила свозить дочку в этот день за город к бабушке с дедушкой.

Настя сильно расстроилась, и при мне пыталась уговорить маму перенести всё на другой день. Но её мама была непреклонна.

Я повёл себя совершенно неправильно, аки дитя неразумное, а не как мужик. Я был сильно расстроен, и выставлял это напоказ. Настя и без того чувствовала себя виноватой, а я только усиливал это её чувство вины. К тому же я не чувствовал, что у Насти в отношениях с мамой наметился разлад, а, естественно, для любого человека мама важнее всех. А в случае Насти всё было гораздо серьёзнее: её мама была достаточно сложным человеком, а сама Настя очень болезненно воспринимала конфликты с ней. В эти периоды она замыкалась в себе и могла месяцами не выползать из комнаты, разве что на учёбу. Вот именно такой период наступил у неё как раз на мой день рожденья. Её увезли на дачу. Я звонил ей, но трубку она не брала. Говорила потом, что телефон с собой целенаправленно не взяла. Она и дальше не отвечала на мои звонки, разве что ещё писала в «Контакте».

Я так и не понял, что произошло. Только что я целый месяц провёл с весёлой смешливой девчонкой, а тут она и знать меня не хочет. Настина подруга, живущая в Штатах, написала мне, что Настя хочет со мной расстаться. Причина: меня слишком много, я не оставляю ей личного времени. Из разряда: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей».

Для меня это было странно. Как это я не оставляю ей личного времени или пространства??? Мы не живём вместе, видимся, да, каждый день, но по несколько часов. Созваниваемся, да, разговариваем часа по три…

Сейчас я понимаю, что да, чёрт побери, это очень много. Женщина должна успеть по тебе соскучиться. В тебе должны быть какие-то загадки, она должна видеть, что помимо неё в твоей жизни есть ещё много интересного: учёба, работа, хобби, да мало ли что ещё. Она должна это видеть не для того, чтобы выглядеть ущербной на твоём фоне, а для того, чтобы она знала: рядом с ней цельная личность, которая что-то умеет, чем-то увлекается, двигается к какой-то своей цели. Я никого не осуждаю, у каждого своя жизнь, и только нам самим решать, как её прожить. Каждому из нас нравится и хочется жить по-своему, и в этом ничего плохого нет.

Настя научила меня принципу дистанции. В отношениях с женщиной, как бы ты не был безумно в неё влюблён, надо всегда держать себя немного на дистанции. Конечно, главное не переусердствовать, а то у неё хватит сил эту дистанцию между вами увеличить намного и навсегда.

Я решил немножко дистанцироваться от Насти и не звонить и не писать ей хотя бы несколько дней. Я вообще завёл себе фэйковую страницу, чтобы не появляться в он-лайне.

Я выдержал три или четыре дня, а потом у женщин-цветочниц неподалёку от универа купил 7 огромных красных роз по дешёвке, приехал с ними в универ, выцепил Настю прямо из аудитории и вручил ей цветы. Также я подарил ей сборник пьес Шекспира на английском языке, который она как-то раз высмотрела в магазине.

Я думал, что это хоть немножко растопит лёд, но всё получилось наоборот.

Вечером по телефону она вопила мне о том, что я обратил на её поведение внимание всех её сокурсниц: типа я такой хороший парень, а она, стерва такая, меня динамит.

Мы расстались.

26

Расставание наше продлилось около двух недель. Из друзей в сети она меня не удаляла, но нельзя сказать, что Настя была душа нараспашку, поэтому по её статусам и постам в «Контакте» нельзя было понять, что творится у неё в сердце и в голове. До одного момента.

Как-то я зашёл в сеть, открыл обновления новостей и увидел у неё примерно такой статус: «За что мне всё это? И теперь ещё одно, случилось страшное, я этого не переживу». И какой-то такой тотальной безнадёгой повеяло от этой записи, что я написал ей сообщение.

«Что случилось?»

На удивление, она ответила.

«Случилось страшное, меня могут отчислить из универа! Идиотка-преподавательница ещё в том семестре не отметила, что я ей сдала зачёт, и теперь у меня два «хвоста»

Я вздохнул с облегчением. Зная Настин фанатизм по поводу учёбы, для неё эти «хвосты» были проблемой из проблем. Потерей стипендии ей это не грозило, так как училась Настя на платном (она поступила бы на бесплатное, если бы туда не протолкнули нескольких «своих» на бюджетные места). Но это было для неё сродни крушению жизненных ориентиров. А так как она пребывала на тот момент в сложных отношениях с матерью, любую мелочь она воспринимала как вселенскую катастрофу.

«Так, – написал я ей, – не паникуй. Поверь постоянному «хвостатому»: за два зачёта тебя никто из университета не отчислит. Завтра находишь преподавателей, договариваешься о пересдаче и готовишься. В то, что ты сдашь, я не сомневаюсь».

«Ты даже не можешь представить, как мне страшно».

«Давай поступим так. Завтра мы встречаемся в универе с тобой, и я вместе с тобой хожу по всем кабинетам. Поддержу тебя там, где надо».

Она, видимо, так была далеко мыслями в своих зачётах, что позабыла о нашем расставании. Я проявил откуда-то взявшуюся жёсткость и отправил её спать. Настя, правда, и не подумала послушаться, и ещё около часа мы проболтали в сети. Смысл беседы был примерно такой: «Ну убеди меня в том, что всё будет хорошо»! «Настя, всё будет хорошо!»

Конечно, для меня это был счастливый случай. Чутьё студента-раздолбая подсказывало мне, что не всё там так серьёзно, как она описывает.

И я был прав. Мы встретились на следующий день. Долги по предметам у ней были, она висела в списке. На кафедрах нужных преподов не оказалось, и я потянул Настю в деканат. Перед деканатом она вдруг впала в какой-то ступор и наотрез отказалась туда заходить. Мол, мне страшно, и всё тут. Я пожал плечами и зашёл сам.

Да, кем бы мы были без женщин, которых мы любим…Я, человек по природе своей робкий и тихий, а также далеко не самый спортивный, долго не думая шёл защищать девушку от пьяного хулигана – и это только при мысли, что сказала бы Настя, будучи рядом. Я шёл в деканат чужого факультета, где меня знать не знали, и это при том, что я сроду не умел конкретно разговаривать с должностными лицами, – а всё потому, что у моей женщины была минута слабости, и если она не могла решить какую-то проблему, её должен был решить я.

Преподавателей в тот день там не оказалось, но, как я и говорил, всё оказалось не так страшно. В течение примерно недели Настя сдала все зачёты и сессию ей закрыли.

На следующий день после нашего хождения по кабинетам, Настя мне написала:

«Спасибо тебе за то, что ты для меня сделал. Для меня это очень важно».

«Пожалуйста, хотя я ничего такого не сделал. Как твоё настроение?»

«О, очень даже ничего. Я тут немножко порисовала и музыку послушала, мой любимый «Stratovarius».

«Классно. Покажешь, что нарисовала?»

«Да там ничего особенного. Очередной дракон с крыльями птицы»

«Ты лучший в мире художник драконов с крыльями птиц»

«Вы опять мне льстите, мессир»

Хм, «мессир»…Это был хороший знак. Но я решил не давить.

«И опять, и снова. Что собираешься делать?»

«Хочу прогуляться в парке».

Как мне хотелось туда с ней, но я как мог себя сдерживал.

«Да, сходи, это хорошая идея. Погода просто отличная».

«Если хочешь, можешь составить мне компанию».

Конечно, надо было бы отказаться, сослаться на какие-нибудь дела, пускай даже их и не было. Но я был молод и неопытен, и через час мы встретились в парке. Мы гуляли, я сделал много Настиных фотографий. Даже сейчас, спустя много лет, некоторые фотографии того дня выложены на её странице в «Контакте». Да, фотография – поразительное изобретение…Власть останавливать время.

И в конце этой прогулки снова был поцелуй. Фейерверка в этот раз не было, но дело это ничуть не испортило.

И это был предпоследний этап нашего с Настей романа. Длился он около месяца и был очень тёплым, несмотря на то, что был октябрь и осень уничтожала все остатки тепла.

27

Помимо «Стратовариуса» и «Арии» была ещё одна группа, которая с одинаковой силой нравилась и мне, и Насте. Это великие и ужасные «Scorpions». В то время они ушли в трёхгодичное турне перед завершением карьеры, а в 2010 году даже приехали к нам в город. До сих пор жалею, что почему-то не пошёл на тот концерт. Жизнь дала мне единственную возможность увидеть на сцене легендарных «Скорпов» и я эту возможность упустил.

До сих пор самая известная композиция «Скорпов» «Ветер перемен» ассоциируется у меня с Настей и вообще с тем временем. Едва я слышу мотив этой песни, сразу встаёт перед глазами девушка, красивая как смерть Вселенной, озёра в желтеющем парке, шелест листьев под ногами и холодный, пронизывающей до костей, ветер.

28

С Настей училась девушка по имени Юля Сазоненкова. Как-то незаметно мы начали общаться. И сейчас, спустя годы, Юля – моя хорошая подруга. Между нами нет и не было никаких сексуальных отношений. И меня, и её это более чем устраивает. Сейчас её официально зовут Джулия Форвуд, она замужем за англичанином и проживает в Лондоне.

А тогда, когда Настя второй раз за что-то на меня ополчилась, она помирила нас с ней. Не знаю, каких усилий это стоило ей и что она сказала Насте, но на Юлин день рожденья, 7 ноября, наши с Настей отношения возобновились третий и последний раз. Ненадолго, правда, но это уже дело десятое.

После расставания с Настей, да и до него, я ходил к Юле домой (по иронии судьбы, она тоже жила недалеко от меня). Вы, может быть, сейчас скажете: «И он ещё удивляется, чего девушка от него ушла». Настя знала, что я бываю в гостях у Юли, я от нее ничего не скрывал, тем более скрывать было и нечего.

29

Любовь любовью, а работа была нужна. У Виталика-берестянщика работа была сезонная. Я стал искать новую работу, а если точнее, подработку либо на неполный рабочий день, либо в ночь. И вскоре нашёл: устроился ночным консьержем в 12-этажное здание. График был такой: две ночи через две, с восьми вечера до восьми утра. Правда, зарплата была смешная: 3 тысячи рублей. Но выбирать не приходилось, я пошёл туда.

В общем-то, работа была не бей лежачего. Тремя другими консьержами, моими сменщиками, были три пожилые женщины. Консьерж должен был находиться в лифтовом холле, следить за порядком и не пускать чужих. При этом не было никаких спецсредств и даже обычной тревожной кнопки. Правда, чужие не особо туда рвались, но всё же.

Эта многоэтажка была типа иллюстрации, ведь на цокольном этаже находился офис строительной компании, которая её построила. Директор этой компании жил в пентхаусе многоэтажки. Не буду говорить о нём плохо, так как его нет в живых. Он разбился в той же автокатастрофе, где погиб гитарист Олег Садовский, о котором я уже писал выше.

Проработал я там недолго, чуть больше месяца, так как там были сильные задержки с зарплатой. Ушёл потому что Настя устроила мне собеседование у своего брата. У того была компьютерная фирма и ему требовался продавец-консультант в единственный пока офис продаж. Я честно сказал, что в компьютерах являюсь чуть больше, чем полным чайником, но Евгений возразил, что ему главное, чтобы человек готов был учиться. Я был готов.

Единственный минус – там надо было работать по шестидневной рабочей неделе. Но у меня на тот момент были серьёзные проблемы с деньгами – мы с бабушкой жили на съёмной квартире, мать ушла в море, отец пьянствовал. Я думал, что договорюсь с преподавателями на свободное посещение, но проработав неделю понял, что работа не моя, и от этого страдает учёба. Странно слышать такое от не самого прилежного студента, но я всё же не хотел, чтобы меня отчислили.

Я ушёл с работы. И Настя страшно на меня за это разобиделась. Она посчитала, что я подвёл её и брата, и в третий и последний раз разорвала наши отношения.

Сейчас я понимаю, что все её придирки были не более чем поводом. Потом, когда мы с ней снова стали общаться, я не спрашивал у неё на ту тему, хотя мне было интересно, что же именно произошло. Я не хотел помнить плохое, тем более его было гораздо меньше, чем хорошего. Вспоминается фраза Марка Твена: «Лучше быть с ней за пределами Рая, чем без неё – в Раю». Так же и с Настей – да, в определённые моменты она сильно потрепала мне нервы, но при этом она подарила мне одни из самых лучших воспоминаний в жизни, подарило волшебство, которым было пронизано то время. Мы с ней были молоды и глупы, а сейчас стали взрослыми, но почему-то стали ещё глупее.

Я сделаю всё, чтобы Настя прочитала эту повесть. Я пишу это для неё и только для неё. Я хочу, чтобы она знала, – она мне до сих пор дорога, она часть моей жизни, и мне просто разрывает сердце мысль, что она может испытывать ко мне равнодушие. Я всё ещё верю, что когда-нибудь открою дверь своей квартиры, а на пороге будет стоять Настя. И она скажет мне по-французски: «Здравствуйте, мессир», а я отвечу ей по-русски: «Здравствуйте, миледи», ведь по-французски я не знаю ни слова.

30

Окончательно мы с ней расстались в начале декабря 2009 года.

Первое время я был даже рад. Слишком много нервов я на неё потратил. Эйфория моя длилась около месяца и кончилась под Новый год. Как только я вспоминал, что этот праздник мы собирались с ней отметить вместе, у меня начинался приступ чёрной меланхолии. Поэтому в этот Новый год я напился чуть ли не до поросячьего визга. Получилось это, правда, спонтанно, но потом я уж сознательно вливал в себя всё, что горит.

Я позвал к себе домой 4 друзей. Стол был накрыт основательный, бабушка постаралась. Я пошёл провожать бабушку к подруге. Возвращался обратно по железнодорожной линии, которая вела к моему дому. Была половина одиннадцатого вечера, то есть полтора часа до Нового года. Я пил пиво и разговаривал по телефону с тем самым Вадимом, с которым впервые встретил Настю.

Тут я заметил какое-то тёмное пятно впереди на снегу. Пятно шевелилось и старалось подняться. В итоге пятном оказался пьянющий то ли узбек, то ли таджик. По бокам от линии было садовое общество, и там в любое время года работало много гастарбайтеров.

Мне стало жалко бедолагу и я помог ему подняться.

– Идти можешь?

– Могу, – сказал он, сделал два шага и упал.

Пришлось вести его до дома. Не его, а того, что он строил. Там был, по сути, готовый «серый ключ». Все его соплеменники уехали, а у него почему-то не получилось.

Кончилось это тем, что мы с этим узбеком-таджиком выпили много водки. Ещё он угостил меня очень вкусным мясом, которое его земляки умеют готовить.

Я вырвался от него ближе к половине первого ночи. Мои друзья истошно мне названивали, думали, что со мной что-то случилось.

Я ввалился к себе домой, снял ботинки и со злости запульнул одним из них в стену. Почему со злости? Потому что я наврал узбеку, что дома меня ждёт беременная невеста по имени Настя, а на самом деле дома меня ждали четверо не самых трезвых друзей. Я был, правда, пьянее их всех.

Мы решили идти в город. И ведь действительно пошли. Это было очень странно, так как всю ночь ходили автобусы. Однако мы храбро проделали этот путь пешком. Я помню, что я падал на сухопарого Артура, который гнулся под моей тяжестью, помню, что валялся на снегу и пытался растереть лицо снегом, чтобы хоть как-то освежиться. А ещё помню, что мы проходили мимо Настиного дома и я смотрел на её светящееся окно в надежде, что она выглянет хоть на секунду. Долго смотрел, пока друзья меня не утянули.

Настя так и не появилась. Но на какое-то мгновение в ту новогоднюю ночь мы всё-таки были рядом.

31

Во время наших свиданий мы часто рассказывали друг другу разные истории, всегда выдумывая их в режиме «реального времени». Рассказывал, правда, в основном я, а Настя предпочитала слушать. Вижу усмешки на ваших лицах: идеальная женщина, скажете вы мне!

Истории эти были в основном фэнтэзийно-мелодраматического содержания. Например, я выдумал целую сагу под названием «Ледяная гора», где главными действующими лицами была королева вампиров Анастасия и крутой охотник на вампиров. Анастасия была метавампиром, а охотник, как потом оказывалось, был единственным уцелевшим Всадником Апокалипсиса. Когда-то давно Метавампирша уничтожила троих из них, но последнего, самого крутого из них и единственного бессмертного, уничтожить не смогла. Она закинула его в какое-то странное место под названием Пустоши, где он скитался непонятно сколько времени, а потом каким-то чудом вырвался наружу. И сейчас он ищет Анастасию, вроде бы для мести, а на деле оказывается, что когда-то они любили друг друга. При этом он хочет заново собрать свою команду Всадников Апокалипсиса.

В финале все его новые друзья погибали, Анастасия отрекалась от своей вампирской сущности из-за любви к нему, но при этом должна была умереть как человек. Единственным способом спасти её было отнести на вершину Ледяной горы, в самый центр поля из роз. Пронести её туда Охотник должен был на руках, но ему надо было пройти тяжкое испытание: едва он вступил бы на поле из роз, все их шипы, несколько миллионов впились бы ему в сердце. Естественно, всё кончалось хорошо…ну почти. Там была ещё Прорицательница по имени Наташа. После гибели Метавампирши, в последней сцене моей истории Наташа смотрит вдаль чёрными глазами с алыми зрачками Метавампирши.

Вот такая смесь «Сумерек» Стефани Майер, «Тёмной Башни» Стивена Кинга и сериала «Зачарованные» родилась у меня в голове. Мне кажется, если бы удалось это интересно написать, получился бы неплохой фэнтэзийный триллер с мелодраматическим уклоном. Плевать на некоторые заимствованные мотивы, всегда можно сослаться на аллюзию и сознательный культурный контекст. Что ж, может быть когда-нибудь.

Одну маленькую историю я всё-таки написал. Как-то мы с Настей сидели на аллее в парке. Было уже темно и горели фонари. Я обратил Настино внимание на странное чередование света фонарей: оранжевый-белый, оранжевый-белый. Ей тоже понравилось это. Мы немного поиграли на словах в ролевую игру: она вампир, а я её ничего не подозревающая жертва. И из этой ситуации в итоге родился рассказ, который я так и назвал: «Оранжевый-белый». Вы можете его прочитать в конце этой книжки. Он несовершенен, но сам по себе жутковат, и очень мне дорог.

Я очень тосковал по Насте после расставания и это вылилось у меня в цикл стихотворений «Воскресшая». Почему такое название? Имя «Анастасия» в переводе с древнегреческого означает именно это. Цикл был небольшой, 9 стихотворений, и лейтмотивом через него проходила идея воскрешения, или даже воскресения. Во многом повлияли на меня тогда «Стихотворения Юрия Живаго» Бориса Пастернака, по крайней мере те из них, что имеют отношение к библейскому циклу. Четыре первых стихотворения из своего цикла я написал в один день, за несколько часов. Возможно, такая плодовитость вызвана тем, что я выпил 5 или 6 банок энергетиков в тот вечер.

32

Каким-то образом прошло 3 года, наступил 2012 год. Настя в это время встречалась со своим бывшим одноклассником. Отношения эти были достаточно странными. Он учился в Санкт-Петербурге на стоматолога, а она здесь, и виделись они только на каникулах. Она потом мне сказала, что только поэтому эти отношения так долго продержались.

Я к тому времени уже 2 года как руководил собственной театральной труппой. Один из моих актёров, Артур, тот самый на которого я падал во время новогодней пьянки, поддерживал дружеские отношения с Настей и приглашал её на наши спектакли. Она долго не приходила, а однажды, когда мы начали играть их в музее возле её дома, пришла. Мы не здоровались и делали вид, что не знаем друг друга, хотя мне была приятна мысль, что она видит мою игру и наконец-то увидит мой талант во всей своей красе.

Я всегда был склонен к мистификациям. Я создал в «Контакте» фэйковую страницу и постучался к Насте в друзья. Мы стали с ней общаться. Я представился актёром из Москвы, который случайно наткнулся в сети на её страницу. Потом Настя мне рассказала, что буквально со второго сообщения поняла, кто ей пишет, но поддерживала мистификацию. Поняла это она по моему стилю общения, каждый стиль индивидуален и скрыть его невозможно. Может, она действительно и раскусила меня так быстро, но я думаю, что точно не со второго сообщения. Спустя несколько месяцев нашего такого общения, я уже не старался скрываться, и в итоге она «официально» раскусила меня: я ей выслал несколько стихов из цикла «Воскресшая», а их три года назад высылала ей наша общая подруга Юля.

«Я уже читала эти стихи»,– написала мне Настя, – «Они посвящены мне».

«Давно догадалась, что это я?»

«Буквально со второго твоего сообщения».

И мы снова стали общаться.

Я пригласил её на свой спектакль. И там, первый раз за 3 года, мы пообщались вживую.

Её отношения со стоматологом, считай, были окончены, не было только официального разрыва. Настя мне по-прежнему нравилась, но опять всему помешала моя проклятая робость. Я почему-то думал, что нельзя в одну реку войти дважды. Как-то она попросила меня попробовать её в качестве актрисы. Я выбрал отрывок из современной пьесы, возможно воспользовался служебным положением, но выбрал такой, где нужно было целоваться. И мы целовались. Поцелуй, правда, был сценический, но всё равно, очень странно было целовать женщину, которую уже когда-то целовал. Странно, но приятно.

Были ещё моменты, по которым я теперь понимаю, что если бы я захотел, наши с Настей отношения могли бы возобновиться. Но тогда я этого не понимал, а может понимал, но боялся.

Может быть, вы не составили себе никакого мнения о Насте. Если это так, то в этом только моя вина. Настя очень добрая, отзывчивая и тонко чувствующая девушка. У неё огромные тараканы в голове, но если её избранник научится сосуществовать вместе с ними, то не пожалеет об этом. Душа у неё красивая и ранимая, как бы она не пыталась доказать обратное.

У Оскара Уайльда есть такая фраза: «Вновь пережить молодость, можно повторив её безумства». Я пишу этот текст, чтобы повторить свою молодость, вновь пережить ту прекрасную атмосферу, и при этом попросить прощения у Насти.

Настя, теперь ты снова рядом со мной, и так будет всегда. Теперь ты моё искусство. И этого никто не изменит.

На этом заканчиваю. Но только на бумаге, а не в жизни.

________________________

Апрель-октябрь 2018 года.

Оранжевый – белый

В парке было тихо.

Середина осени давала о себе знать. Рано стемнело, шёл мелкий дождик, а ветер пронизывал тело до костей, хотя дул и не так сильно.

Осенью Макс постоянно чувствовал какую-то нелепую тревогу. Вроде бы всё хорошо было в жизни, однако осенью усиливалось ощущение, что это ненадолго и скоро исчезнет, как будто и не было. Наверное, я умру осенью, иногда про себя думал Макс.

А с этой девушкой тревога усиливалась стократно. Они познакомились несколько месяцев назад, но встречались исключительно по вечерам, никуда не ходили, кроме старого парка, возле которого она вроде бы жила. Макс не был уверен, что она действительно живёт рядом: она никогда не позволяла проводить себя до дома и каждый раз, уходя, словно растворялась в темноте. Появлялась она тоже всегда исключительно под покровом ночи: сначала была только тьма вокруг, которая внезапно трансформировалась в молодую девушку в чёрном плаще, с длинными каштановыми волосами и глазами, которые постоянно меняли свой цвет в зависимости от освещения. Плащ она никогда не застёгивала, как бы не было холодно. Она говорила, что тому, у кого холодное сердце, нечего бояться холода вокруг. И как бы в доказательство своих слов, прикасалась к нему ледяными руками. Он много раз пытался отогреть её руки своими, но получалось обратное: его руки леденели, а её так и оставались холодными.

Они постоянно встречались с Вероникой возле статуи оленя. Олень стоял возле маленького озера, изгибал бронзовую шею и вроде как укоризненно смотрел на Макса. Иногда, в минуты ожидания, Макс даже заговаривал с ним. Олень, казалось, понимал смятение Макса, но ничем помочь не мог, кроме как выслушать. А это Максу и надо было. Вероника (она не разрешала называть себя Верой или Никой, только Вероникой, причём произносила своё имя с ударением на «о») приводила его в смятение. Она ему нравилась, но не подпускала его к себе ближе, чем на определённую дистанцию. К чему могли привести такие отношения, Макс не понимал. Но и силы больше не видеться с Вероникой тоже в себе найти не мог.