Морион

– Разумеется.

– И еще вопрос. Кого ты можешь порекомендовать на твое место в случае, если я приму решение тебя уволить?

– Саберус хорошо справляется.

– Прекрасно. Я надеюсь, все последующие разборки у нас пройдут в той же сдержанной, интеллигентной манере.

Когда Айла вышел из кабинета начальника, Лиза сидела за своим столом, уставившись на телефон застывшим взглядом. У нее был вид человека, пережившего глубокое потрясение.

– Все в порядке? – спросил Айла, припомнив о звонке.

– В полном, – слабо ответила Лиза. – А у тебя?

– Все нормально.

«Честность», – подумал Айла, уходя из приемной.

Честность. Искренность. Открытость.

4.

В своем кабинете Айла в первую очередь сделал звонок касательно взломанного замка, но информация о результатах экспертизы пока не поступила. Затем отсканировал все имеющиеся на данный момент документы по делу Морион, готовясь передать оригиналы Илии. Посмотрел на время: 11:25. Хорошо бы Морион успокоилась и уснула. Включив аудиозапись ночной беседы Морион и Бейи, он внимательно прослушал ее, попутно ведя стенографическую запись для протокола допроса. Голос Морион звучал холодно и раздраженно, словами она делилась неохотно. Нередко вопрос Бейи оказывался длиннее, чем ее ответ. Что ж, типично для нее.

Созвонившись с Центром психологической экспертизы СЛ, Айла договорился о вечернем приеме и отправил им с курьером копии аудиозаписи и протокола допроса. Затем изучил информацию касательно мобильного телефона Хевига. На телефоне обнаружилась мешанина из отпечатков Хевига и Морион, что, в общем, неудивительно, если учесть, что собственного телефона у Морион не было, следовательно, у нее могла возникнуть необходимость воспользоваться телефоном партнера. В истории звонков последним числился исходящий на номер матери Хевига в 13:32 в день убийства. Было и несколько вызовов по номерам, не сохраненным в адресной книге телефона. Набрав эти номера, Айла попал в автосервис и магазин строительного оборудования.

Покончив с телефоном Хевига, Айла поднял трубку стационарного аппарата и, прижав ее к уху, раскрыл записную книжку, отыскивая вклеенную в нее памятку с добавочными номерами сотрудников СЛ.

Бейи сразу принялся скорбно стонать.

– Я что, по-твоему, робот? Могу сутки не спать?

– Вообще говоря, дежурство это предполагает.

– Мое дежурство закончилось в девять утра. А я все еще на работе.

– Мне нужно еще раз съездить на место происшествия. Есть кое-какие вопросы. Илия требует, чтобы я взял тебя с собой.

– Почему?

– Он сказал, что у тебя есть некая особенная характеристика, выгодно отличающая тебя от других криминалистов.

– А, вот как… – протянул Бейи. – Он не пояснил, какая?

«Ты стучишь на коллег».

– Нет. Но подчеркнул, что считает твое присутствие необходимым для успешного расследования.

– Я собираюсь. Пятнадцать минут.

Айла положил трубку. В случае Бейи всегда можно надавить на его тщеславие. Как удобно.

Когда они встретились на выходе, Бейи продолжил ныть.

– Между прочим, у меня вечером свидание с новой девушкой. И чтобы не уснуть на ней, мне нужно успеть отоспаться дома.

– Кто знает. Вдруг она решит проявить целомудрие и тебе придется предаться редкому ночному отдыху, чтобы, наконец, выйти на работу отдохнувшим и свежим.

– Целомудрие? Что это вообще, блядь, такое?

– Я подарю тебе словарь. И заодно книгу об этике взаимоотношений в коллективе.

Бейи отреагировал полным недоумения взглядом, догадавшись, что это выпад в его адрес, но не понимая, что именно должно было его уколоть.

– Поехали на твоей машине, – предложил Айла. – Обсудим по пути имеющиеся данные.

В машине Бейи любезно освободил сиденье рядом с водительским от конфетных оберток, шпилек для волос, банок из-под пива и кем-то забытых черных капроновых колготок. «Никогда бы не сел на заднее сиденье этой машины», – подумал Айла.

– Послушал, как ты ее допрашивал. Тяжело тебе пришлось.

– Я не брал, а отбирал у нее показания. Она как будто банкноту отдает с каждым словом и боится разориться.

Айла кивнул. Весь протокол допроса занимал три листочка.

– В каком она была состоянии?

– Настороженная, как зверек. Того гляди в руку вцепится. Не нравятся мне такие девицы. С заморочками.

– Как выглядела? Беспорядок в одежде, волосах?

– В пижаму была одета. Белую такую, милашную. На груди была лошадь нарисована с разноцветной гривой. Я сразу заставил переодеться, пижаму изъял на экспертизу. Осмотрел плечо на предмет следа от приклада. Видимые повреждения отсутствовали. Хотя у меня возникло опасение, что видимые повреждения появятся на мне, если я продолжу ее оглядывать.

– А что в итоге по следам пороха?

– На жертве продукты выстрела присутствуют. То есть пуля в потолок – это его дело.

– А на девушке?

– Пижама чистая.

– Руки?

– Руки, лицо, ушные раковины, волосы. Я смывы взял отовсюду, куда только рискнул забраться. На ладонях выявлена сурьма в количестве, не превышающем пороговое значение.

– То есть ты не можешь однозначно утверждать, что она стреляла в ночь убийства?

– Нет, не могу. У большинства людей обнаруживается незначительное количество сурьмы на ладонях.

– А дифениламин? Тут меньшая вероятность бытового загрязнения.

– Опять-таки незначительное количество. Она жила с охотником, трогала его одежду. Всегда может сослаться на это.

– Тогда что вызвало твои подозрения? Когда я подъехал ночью, ты чуть ли уже не называл ее убийцей.

– Да она как вышла ко мне вся в белом, так сразу не понравилась. Вот представь себе: парня убили. Что должна сделать девушка? Подбежать, прикоснуться к нему, проверить, жив ли, вдруг еще можно помочь.

– Прямо скажем, по здоровенной дыре вместо сердца было довольно просто понять, что в помощи он уже не нуждается.

– Ну, инстинктивно все равно подошла бы. А крови там как свинью резали. Она бы сто процентов испачкалась. Вместо этого она стоит передо мной, чистая такая, и выглядит скорее настороженной, чем опечаленной. И знаешь, я, когда смывы брал, прям за руку ее схватил и понюхал. Благоухала как гребаный цветник. И в ванной было влажно. Еще и ногти, я заметил, острижены под корень.

– Ты не сможешь использовать для доказательства вины девушки тот аргумент, что от нее хорошо пахнет.

– Не могу. Но шмотки ее я вытащил из шкафа и по-тихому просветил ультрафиолетом на следы пороха. Просто чтобы подозрительность свою успокоить. Хотя ничего не нашел.

– Тебе таблетки надо пить, чтобы подозрительность успокоить. И ты не имел права рыться в вещах свидетельницы только на основании своих шатких подозрений.

– Ненадолго она свидетельница, поверь мне. Если она стреляла и потом переоделась, то рано или поздно мы найдем ее сброшенную кожу. А что за история, что ее так развезло, что она не могла даже в полицию позвонить? Я разбираюсь в женщинах. Такие деточки с гневом во взгляде, случись чего, скорее расшибут тебе башку табуреткой, чем грохнутся в обморок, – Бейи действительно говорил со знанием дела. Не иначе как ему самому пару раз досталось. – Я быстрее поверю, что она провела это время, лихорадочно отмываясь и просушивая волосы.

– Ты видел в доме фен?

– Нет. Зато там есть тепловентилятор. Такой, с лопастями. Вполне способен заменить фен.

– Тем не менее пока это все твои домыслы.

– Ждем ответа касательно взломанного замка. Но пол я вчера весь обползал в поисках следов. Нету следов. И снаружи тоже нету. Только те, что мы сами в снегу оставили. А на подъездной дороге колеи только от наших шин. Пришлый убийца либо передвигался методом левитации, либо не явился на место преступления вовсе. Лично я склоняюсь ко второму варианту.

– В показаниях свидетельницы нигде не упоминается время убийства.

– Откуда ей знать точное время. Она то еще спит, то уже в обмороке, – фыркнул Бейи.

– Я вот к чему: дорога до дома грунтовая, но земля промерзшая, твердая. Если убийца вторгся в дом до начала снегопада, он мог и не оставить следов снаружи. Кроме того, при этом подошвы его обуви были бы достаточно чистыми, чтобы не замарать половицы.

– Но все же пол в кухне мог бы быть и несколько менее чистым. Ты обратил внимание, какой там стерильный порядок? Девица помешана на уборке. Еще одно доказательство, что она психическая.

Проигнорировав абсурдное заявление Бейи, Айла заглянул в бумаги.

– Указанное судмедэкспертом время наступления смерти находится в интервале 22:25 – 22:55. Я отправился спать в половине десятого. Снегопад еще не начался.

– Ранняя пташка.

– Предпочитаю хорошо отоспаться перед началом рабочей недели.

– А я предпочитаю хорошо повеселиться с девками.

– Каждому свое. Кому утренняя бодрость, кому сифилис. Я выясню, в какое время начался снегопад. Отпечатки?

– В кухне посмотрю, что проявилось под нингидрином. Сомневаюсь, что найду что-то полезное.

– Дверная ручка на взломанной двери?

– Протерта до блеска. И на ружье отпечатков нет. Вообще никаких нет. Даже внутри – хорошо поработали салфеткой. Наша поборница чистоты и туда добралась.

– Не стоит бросаться такими тяжелыми обвинениями, – заметил Айла, копаясь в документах с целью выискать информацию об оружии. – Вот, нашел. Охотничье ружье ВЕПРЬ-22. Гладкоствольное, с вертикальным расположением стволов, двумя спусковыми крючками. Вес 3.6 килограмма. Тяжелое. Девушка тоненькая. Как ее саму отдачей не снесло?

– Кто стрелять обучен, тот с синим плечом не ходит, – упрямо возразил Бейи. – Я ее спрашивал насчет стрельбы. Отпиралась, что не умеет. Пароль от сейфа с оружием не знает. И вообще ей это все неинтересно.

– Все же признай – пока что у тебя нет ничего серьезного на нее.

– Пока что. Хотя по факту это не наше дело. Давно пора сдать пациентку полиции. Почему мы все еще копаемся с этим?

– Хотелось бы достичь предварительной ясности.

– О, ясность будет достигнута. Сучка психанула и пристрелила своего парня. Может, он уделял ей мало внимания. Или давал мало денег.

– Почему ты так негативно настроен к свидетельнице?

– К подозреваемой? От нее смердит виной. Даже после того, как она тщательно отмылась.

– По-моему, ты в целом не очень хорошо относишься к женщинам.

– Я прекрасно отношусь к женщинам. До тех пор, пока они красивы, нежны, уступчивы и бесконфликтны, – категорично заявил Бейи.

– Ты просто слишком ленив, чтобы решиться на тех, что посложнее.

– Загадок мне и на работе хватает. После работы я хочу расслабиться. И да, это моя позиция: женщины должны доставлять мужчине удовольствие, а не неприятности.

– И этот мужчина, разумеется, ты.

– Да. Над чем ты ухмыляешься?

– Над контрастом между твоими самомнением и ростом.

– Я нормального среднего роста, ты, каланча!

– Зато самомнение намного превышает клиническую норму.

– Что ты на меня взъелся? – удивился Бейи. – Из-за этой? Если она тебе так приглянулась, ну забирай ее себе. Она пристрелила предыдущего парня, теперь свободна.

– Она невиновна пока не доказано обратное.

– Докажем, не переживай. Что ты собираешься делать в доме?

– Просто еще раз все осмотреть.

За ночь подвергшиеся воздействию химиката отпечатки окрасились ярко-фиолетовым цветом, цветками клевера расписав поверхности кухни. Бейи сразу устремился собирать нингидриновый урожай, кренясь на один бок под тяжестью своего чемодана.

– Пятнадцать килограммов, – пробормотал он, показывая на чемодан. – Самая тяжелая часть моей работы – это таскать его с собой.

– А это не тяжелая часть твоей работы? – спросил Айла, показывая на залитую кровью кухню.

– Что? – не понял Бейи. – Что там не так?

Для начала Айла поднялся наверх забрать таблетки Морион. Спальня выглядела странно безликой, как в отеле. Бледно-желтые крашеные стены, низенькое оконце по ширине стены, затянутое плотными занавесками, платяной шкаф, унылого вида горшечное растение, кровать с прикроватными столиками слева и справа и двумя картинами над ними, изображающими каллу (левая) и лотос (правая). Покатый мансардный потолок опускался у левой стены настолько низко, что сам вид его вызывал у Айлы чувство дискомфорта. Он быстро нашел таблетки в указанном Морион месте, задавшись вопросом, что заставило ее хранить средство контрацепции в носке. Стоило бы расспросить ее об этом, но что-то подсказывало, что честного ответа не добиться. Айла ощутил холодок в животе. Он вспоминал закрытое, напряженное выражение лица Морион и признавался себе, что согласен с Бейи: Морион лгала. Как минимум она многое скрывала.

Тщательно осмотрев весь второй этаж на случай, если он что-то упустил в ночь убийства, Айла спустился на первый. Бейи все еще возился в кухне. Айла не стал отвлекать его, зная, что криминалист известит, если наткнется на что-то стоящее внимания. В гостиной Айла заглянул в распахнутый сейф. Оружие извлекли и увезли на хранение, так что ячейки были пусты. Айла умел пользоваться оружием. Раз в полгода сдавая нормативы, как и все управомоченные, он не сомневался, что способен выстрелить в человека – если возникнет такая необходимость. Однако страсть к стрельбе, свойственная некоторым людям, вызывала у него недоумение. На нижней полке журнального столика он вдруг заприметил далеко задвинутое пластиковое ведерко и, опустившись на четвереньки, вытянул его к себе. На дне ведерка лежали гильзы.

– Бейи! – крикнул он.

– Чего? – заорали ему в ответ.

– Подойди на минутку!

– Ах это, – подошедший Бейи заглянул в ведерко без какого-либо интереса. – Обычная практика. Многие охотники хранят гильзы для повторного использования и самостоятельно снаряжают патроны. Вот такие, латунные, могут использоваться годами. Эти гильзы не имеют отношения к произошедшему. Скорее уж к тем несчастным утиным тушкам, что лежат в холодильнике.

Осторожно подцепляя гильзы затянутыми в перчатку пальцами, Айла внимательно рассмотрел каждую.

– Не все из них. Бейи, тебе придется задержаться еще на какое-то время.

Бейи тяжело вздохнул.

– Однажды я умру на этой работе.

– Как большинство из нас, – пробормотал Айла.

Он вращал гильзу пальцами. Дневной свет, просачиваясь в щель меж занавесок, тускло отражался в латунной поверхности. Смутный холодок в желудке сменился ощущением распирающего комка льда.

5.

Распрощавшись с Бейи, Айла укрепил себя морально и поехал к родителям Хевига, радуясь хотя бы тому, что избавлен от необходимости сообщать дурные новости – с утра им уже позвонили из морга.

Встреча прошла предсказуемо тяжело. Разговаривал Айла в основном с матерью. Отец, крупный седеющий мужчина, отмалчивался, явно мечтая оказаться подальше от своего горя, рыдающей жены и Айлы с его расспросами.

– Я сожалею о вашей утрате, – произнес Айла, пытаясь придать голосу теплоту. Сложная задача, учитывая, что даже фраза «я только что пролил на себя кипяток» в его исполнении звучала нейтрально, как типовые объявления в аэропорту. – Расскажите мне о Хевиге. Какой он?

Несмотря на умышленное избегание слова «был», мать Хевига зашлась в бурном приступе рыданий. Айла с тоской перевел взгляд на зеленую занавеску с орнаментом из бледно-желтых хризантем. «Пожалуйся мне еще, как тяжел твой чемоданчик», – с раздражением припомнил он Бейируса.

Наконец-то прервавшись, поток слез сразу сменился лавиной дифирамб. Хевиг был лучший сын на свете. Добрый, отзывчивый, руки золотые. Каждый день звонил родителям. В детстве был такой послушный, ел овощи, убирал свои игрушки, любил рисовать для мамы картинки. «Скорее бы это закончилось», – подумал Айла, погасив вздох. Возможно, это были лишь воспоминания идеализирующей сына матери, но Айла вспоминал широконосое симпатичное лицо, даже после смерти производящее располагающее впечатление, и в целом был не склонен сомневаться в услышанном, хотя приятный характер покойного еще более затруднял задачу найти возжелавшего его убить.

Десять минут спустя он все-таки прервал материнские откровения, мягко вклинившись:

– Послушайте… Наша основная версия на данный момент: Хевиг погиб при попытке помешать преступнику выкрасть имеющееся в доме оружие.

Мать Хевига вдруг перестала всхлипывать и послала мужу ледяной, пронзающий до кишок взгляд.

– Говорила я тебе, не приучай мальчика к стрельбе – не доведет до добра!

– Но возможны и другие мотивы нападения, – быстро добавил Айла и безнадежно осведомился: – У вашего сына были враги? Может, он с кем-то поссорился?

Мать Хевига подняла на него возмущенный мокрый взгляд: вы что?!

– Ладно, – сдался Айла. – А как у него складывались отношения с его девушкой?

Едва задав вопрос, он почувствовал, как похолодел воздух. Мать Хевига сжала губы.

– Ну, что вам сказать… конфликтов между ними не было, но…

– Но?

– Признаться, мы с мужем были разочарованы его выбором. До этого сын встречался с другими девушками. Красивыми, веселыми…

Несмотря на убежденность Айлы, что Морион вполне попадает под определение «красивая» (особенно в глазах тех, кого привлекают некоторые взъерошенность и колючесть), он был готов признать, что весельем она не лучилась.

– Как они познакомились?

– На охоте. Ее отец – приятель моего мужа.

– Морион просто сопровождала отца? Или тоже охотилась?

– Второе. Она прекрасно стреляет.

Айла был благодарен своему невыразительному лицу. Карьеру драматического актера с такой бедной мимикой не сделать, но в моменты, когда демонстрация эмоций сыграла бы против него, его физиономия никогда не подводила.

– Что вас насторожило в Морион?

– О, мы прекрасно к ней относились. Просто она не очень подходила нашему сыну. Она уж слишком… интровертирована. Вся в отца.

– Что для мужчины хорошо, для девушки плохо, – подал голос отец Хевига, вероятно, решив, что гендерные стереотипы стоят того, чтобы наконец высказаться.

– Хотя чего уж теперь, скажу как есть, – наморщила лоб мать Хевига. – Нам не удалось наладить с ней отношения. Она могла бы вызывать больше симпатии, приложи она усилия. Но она, по видимости, ждет, когда люди начнут за ней бегать, пытаясь сами установить с ней контакт.

В голосе матери Хевига отчетливо звучал гнев, и Айла догадался, что она далеко не впервые рассуждала о девушке сына в таком ключе.

– Как Хевиг относился к Морион? – спросил он.

– Он очень сильно ее любил.

– А она?

– Ну… он считал, что все наладится, когда появятся дети.

– Он хотел детей?

– Мечтал о них. Они с Морион пытались, но время шло, ничего не происходило. Подозреваю, у нее были какие-то проблемы и по этой части.

Айла вспомнил противозачаточные таблетки в прозрачном блистере, болтающиеся сейчас в нагрудном кармане его рубашки, а ранее прячущиеся в носке в глубине бельевого ящика. Зачем Морион обманывала своего парня?

Мать Хевига промокнула глаза бумажным платком. От непрерывного плача, начиная с самого утра, веки у нее раздулись и приобрели ярко-красный цвет.

– Сегодня самый страшный день в моей жизни, я очень устала. Проявите понимание, давайте прервемся здесь.

– Конечно.

Она проводила Айлу к выходу и, уже выпустив его на крыльцо, вдруг выпалила:

– Эта женщина не любила моего сына. Я никогда не прощу ее за это, никогда! Неужели она не могла найти для моего мальчика хотя бы капельку любви? Что с ней не так?!

Дверь захлопнулась, но даже сквозь нее Айла продолжал слышать, как мать Хевига снова рыдает, фактически кричит.

«Что с Морион не так? Хотел бы я знать ответ на этот вопрос», – думал Айла в машине на пути в здание СЛ.

6.

Ровно в шесть Айла был у двери кабинета Илии. Лиза отсутствовала. Учитывая раннее судебное заседание, ее могли отпустить домой пораньше. Айла коротко стукнул и вошел, застав начальника Первого отдела изнемогающим над стопкой документов. Голову он подпирал обеими руками – наверное, чтобы не рухнула под тяжестью профессиональных забот.

– Туда, – все еще перемещаясь взглядом по странице, Илия показал локтем в глубь кабинета, где за свисающей с потолка занавеской стояло глубокое мягкое кресло. – И стул себе захвати.

– Я лучше посижу на полу, – Айла расположился на ковре, подогнув ноги.

Несколько минут спустя Илия встал из-за стола, потянулся и покрутил головой, разминая шею. Его блаженство было почти зримо, когда он с облечением опустился в кресло напротив Айлы и вытянул затекшие ноги. Айла всмотрелся в лицо начальника, но не различил ничего примечательного, кроме усталости и напряжения, вполне ожидаемых на его должности. Похоже, Лиза еще не поделилась с мужем новостями, обрушившимися на нее вместе с загадочным телефонным звонком.

– Я изучил материалы по делу, – начал Илия. – Это все очень настораживает. Начнем с того, что сама рассказанная ею история представляется весьма сомнительной. Если кто-то явился прицельно за оружием, то почему он так и не опустошил сейф? Если же целью был Хевиг, то зачем пытаться атаковать его в непосредственной близости от оружейного сейфа? Проще было бы подкараулить его в лесу и подстрелить со спины. Он был немаленький мальчик – 188 сантиметров роста, 95 килограммов сплошных мышц. Если нападающий был слабее, как ему удалось обезоружить такого верзилу? Если сильнее, почему борьба между ними не оставила повреждений на теле Хевига?

– При осмотре в морге обнаружена травма щиколотки, – напомнил Айла.

– Я видел их отчет. Как можно во время борьбы получить вывих щиколотки при отсутствии других повреждений, я даже не представляю. А что Морион? У нее есть синяки, ссадины?

– Нет. Я хорошо ее осмотрел.

– Не сомневаюсь, что хорошо, – вздохнул Илия. – Почему Хевиг вообще погиб от выстрела из его собственного ружья? Убийца пришел валить здоровенного мужика, вооруженный лишь надеждой на победу? А если он был вооружен, почему не стал стрелять сразу, как Хевиг заметил и атаковал его, вместо этого бросив свое оружие и ввязавшись в рискованную борьбу за ружье? Слишком много вопросов. Ты просмотрел свежий отчет судмедэксперта?

– Да. Он настаивает, что время наступления смерти лежит в интервале 22:25 – 22:55.

– Звонок в полицию поступил в 23:42. Даже глубокий обморок не длится более получаса, обычный же не превышает нескольких минут. Тогда что ее задержало? То, что она была в слишком подавленном состоянии, чтобы сообщить о преступлении, предпочитая для успокоения нервов еще немного посидеть в окруженном лесом доме в компании кровоточащего трупа, звучит как наиглупейшая из отговорок, что я слышал за последнее время. А, поверь мне, будучи главой отдела я выслушиваю отговорки ежедневно. И это не главная проблема в ее показаниях. Ты узнал время начала снегопада?

Айла мрачно кивнул.

– 21:40.

– Тогда почему не осталось следов, отпечатков шин? Дом окружен лесом, к нему ведет единственная подъездная дорога. Две промятые в снегу колеи было бы трудно не заметить. Если же сдвинуть убийство на период до 21:40, это уже выводит нас за пределы предоставленного судмедэкспертом интервала.

– На месте Хемиуса я бы поостерегся указывать такой узкий интервал, который с легкостью может быть опротестован в суде любым толковым адвокатом со стороны защиты. После смерти на тело воздействует множество факторов. Учесть их все практически невозможно, что дает определенную погрешность в определении времени смерти.

– Да, я согласен с тем, что для суда его выводы могут показаться неубедительными, и тогда временной интервал потребуют расширить до двух-трех часов вместо получаса. Но мы-то с тобой знаем, что Хемиус еще ни разу не ошибался.

Айла подавил желание кивнуть. Хемиус был фанатом точности и прикладывал массу усилий, пытаясь компенсировать тот печальный факт, что время смерти не проявляется автоматически на трупе в виде легко читаемых цифр.

– Все когда-то происходит в первый раз, – возразил он вслух.

– Может быть, – кивнул Илия. – Ну или Хемиус безупречный специалист, а твоя девушка просто врет.

– Она своя собственная девушка.

– Своя собственная. Неважно, – Илия мотнул головой. – Теперь она подозреваемая, Айла. Я сочувствую тебе. Однако ты должен принять действительность.

Айла уныло вздохнул и признался:

– Это еще не все. Есть нечто, что я должен с вами обсудить…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Об этом в истории «Зефир».