Год дурака

– Посмотрите, какие чудесные воздушные шарики!

– Я так рад вернуться в Россию. Здесь все свое, привычное. Когда живешь в чужой стране, иногда возникает такое чувство, будто шарики заезжают за ролики.

– Давайте зайдем в тир! Мне хотелось бы попробовать выиграть для вас вон того смешарика… Десять шариков, пожалуйста.

– Приглашаю вас в кафе. Признаться, я голоден. Недавно вернулся, и в холодильнике пока шаром покати.

– Соня, вам один шарик мороженого или несколько шариков?

– Я играл в пейнтбол, мне очень понравилось. Но когда эти шарики ударяют по коже, остаются синяки.

Как в самом настоящем пейнтболе, шарики били, и били, и били по моим истерзанным нервам. И я взорвалась. Я завопила. Я ужасно себя опозорила.

– Почему вы постоянно говорите о шариках? Вы издеваетесь надо мной? Как вы узнали? КАК ВЫ УЗНАЛИ?!

По завершении театра одной истерики мне оставалось только бежать со сцены, игнорируя рукоплещущих зрителей и просьбы повторить на бис.

Возле карусели я остановилась, глотая воздух и не веря собственным глазам: обняв разноцветную кобылку, на ней кружился тот самый бородатый мужик, которого я видела на встрече одноклассников, и длинным розовым языком облизывал самый громадный круглый леденец на палочке, какой я видела в своей жизни!

Топая к дому, я задумалась, что теперь скажу Але. С одной стороны, Аля именно тот человек, которому можно рассказать все как есть. Но вдруг она перескажет Эрику? Да-а… из всех моих провалов этот был самый разрушительный по последствиям. Кажется, на этот раз я потеряла действительно стоящего парня. О попытке помириться с Евгением и речи не шло, потому что тогда я была бы вынуждена назвать причину моего эмоционального взрыва. Признаться, что пришла на свидание с шариком, застрявшим в вагине? Нет уж, пусть лучше он продолжает считать меня буйно помешанной.

Когда я поднималась по лестнице, меня осенило: порно. От возбуждения выделится влага, и шарик выскользнет. Включив компьютер, я отыскала соответствующий сайт и приступила к просмотру. Я и раньше не была фанаткой порно, считая, что оно эксплуатирует женщин, но сегодня оно если что и вызывало, так только раздражение. Сплошные груди и яйца, груди и яйца, круглые и отвратительные. Мне было просто больно смотреть, как все эти женщины делают вещи, для меня физически невозможные по причине шарика в вагине! Потом вдруг на экран вывалилась непристойная реклама, и мне пришлось перезагрузить компьютер, поскольку крестика «закрыть» мне найти не удалось. Но и после перезагрузки всплыл тот же баннер и загородил все ярлыки на рабочем столе. Авторы этого безобразия обещали, что очистят мой экран, если я отправлю одну SMS стоимостью в двадцать рублей. В итоге на телефонном счету испарились все деньги, а противный баннер остался висеть на месте. Совсем обескураженная, я выключила компьютер и пошла в аптеку.

К сожалению, в единственной на всю округу круглосуточной аптеке фармацевт оказался мужчиной. Впрочем, не рассчитывала же я, что мне повезет.

– Мне нужно, чтобы… ну… смазывать, – с перепугу я забыла нужное слово.

Фармацевт подался вперед.

– Что именно смазывать? Спину? Шею? Горло? Десны?

Отличный вопрос, чтобы подвесить меня еще на неделю.

– Э-э… при сексе…

– Лубрикант? – громко уточнил фармацевт. В этот момент в аптеку вошел посетитель.

– Да-а, – я покосилась на посетителя. Конечно, это тоже был мужчина.

– Вагинальный? Анальный? – фармацевт не сбавлял громкость, как будто хотел поведать всему миру – Соня Острова покупает лубрикант.

– Мне все равно, – буркнула я.

Фармацевт любезно улыбнулся.

– Нет, вы не поняли, – ужаснулась я. – Это для шарика. Который застрял. Не то чтобы я его в себя запихивала, как какая-нибудь извращенка. Но теперь его нужно вытащить.

Язык мой – враг мой. Никогда больше не пойду в эту аптеку.

К двум часам ночи мне удалось вытащить шарик с помощью лубриканта и чайной ложки. Это была длительная, унизительная и болезненная процедура, во время которой я с тревогой припоминала высказывания религиозных людей о том, что бог сверху постоянно наблюдает за нами. Надеюсь, это все же не так. Хотя, может, потому он людей и создал – чтобы смотреть на них и ржать.

С утра пришел Эрик, чинить мой компьютер, который показывал только фаллоимитаторы. Эрик быстренько удалил отвратительную рекламу, и все бы закончилось хорошо, если бы он не заметил лубрикант, который ночью я забыла на столе. «Только бы он тактично промолчал», – взмолилась я, но Эрик был бы не Эрик, если бы не фыркнул:

– Компьютер я тебе починил из чистого альтруизма, не надо благодарности.

– Даже не проси меня рассказать.

– Если я буду ныть и умолять, это подействует?

– Нет, – отрезала я, но, когда Эрик приступил, на десятой минуте сломалась и выложила ему все, начиная с сыроеда.

Эрик чуть ли не по полу катался, слушая меня.

– Эрик, я не так иронично к себе отношусь, как ты надо мной смеешься. В течение двух суток со мной случилось непристойностей больше, чем… чем это было бы прилично.

– И какой у него был длины в сантиметрах?

– Может, четыре. А может, я выдаю желаемое за действительное.

– Почему ты загналась? Этот неудачник просто свалил с больной головы на здоровую. То есть с не совсем головы. И последующая психотическая история с шариками… тебе не пришло в голову, что если ты даже не сразу смогла их впихнуть, то с твоей вагиной все в полном порядке?

– Иди домой, – надулась я. – Оставь меня страдать и есть.

– Я думаю, я найду способ поднять твое настроение.

– У моего настроения импотенция.

Эрик схватил меня за руку и потащил в свою квартиру. Игнорируя гневный окрик Деструктора, он вытащил из-под его спины подушку и тряхнул ее. На ковер с мягким стуком упал стеклянный камень.

– Кажется, тебе он сказал, что выбросил его. На самом же деле твой подарок так ему полюбился, что он даже ночью с ним не расстается.

– Ты меня заложил, – прошипел Деструктор.

– Стану я тебя прикрывать, маленький мошенник, – парировал Эрик. – И я не намерен тебе потакать только потому, что ты малоуправляем.

Мое зрение вдруг затуманилось.

– Ничего, я привыкла, что лица мужского пола врут, чтобы меня обидеть, – выдавила я, развернувшись, чтобы уйти.

– Прости, – тихо сказал Деструктор.

– Все в порядке. Съем чего-нибудь и успокоюсь. Может быть, трехкилограммовый торт.

– Я закажу пиццу! – вырвалось у Деструктора. – В качестве извинения.

– Соглашайся, – подсказал Эрик. – Он собирался купить на эти деньги Mass Effect 2, поэтому ни в чем себе не отказывай. Это будет справедливо.

Я обернулась и посмотрела на Деструктора через плечо.

– Если ты хотел подластиться ко мне, то мог бы предложить фуа-гра с марципаном.

– Я думаю, мы должны быть ближе к реальности, – не сразу нашелся Деструктор.

Эрик открыл меню на сайте пиццерии.

– Выбирай.

– А что там есть повреднее?

Глава 9: Дело о похитителях органов

В середине августа, с разницей в несколько дней, Деструктор и Эрик отпраздновали свои дни рождения, и проблема выбора подарков измучила меня до головной боли. Все, что их интересовало, было обмотано проводами, если только не именовалось беспроводным. Я же, с моим бедным опытом дарения подарков мужчинам, могла предложить разве что крем для бритья. Но тогда что мне подарить Деструктору?

В день объединенного торжества, заглянув в квартиру Эрика, я обнаружила, что народу в ней как в трамвае в час пик. Друзья Эрика были одеты как юные оболдуи и уже успели запустить Super Mario; друзья Деструктора предпочли солидный черный цвет и сосредоточились на жестоких убийствах в Mortal Kombat. На деле они отличались не больше, чем жители Вилларибо и Виллабаджо из старой рекламы – время неизбежно сгладит их различия. В своем изящном платьице я ощутила себя неловко, как яйцо Фаберже среди «Киндер Сюрпризов». Два здоровенных льва, свисающих у меня из-под мышек, тоже выглядели неуместно.

– Эрик, это львы, – пояснила я.

– Вижу.

– Догадался, почему львы? Догадался? Догадался? – в моем голосе звучала умирающая надежда.

– Э-э…

– Потому что ты и Игорек – вы оба львы!

Лицо Эрика выражало непонимание, и я добавила:

– По гороскопу.

Взгляды всех присутствующих устремились на меня. Произнеси я слово «фекалии», оно бы вызвало меньшее неодобрение.

– Помоги мне с бутербродами, – из сострадания попросил Эрик и утащил меня в кухню.

– Я сказала что-то не то?

– Мои друзья – программисты.

– Программисты не верят в гороскопы?

– Почему же, верят – в факт их существования. Но считают страшной хренью.

– Ну вот, опять я выставила себя идиоткой.

– Не бери в голову, – Эрик ровной горкой выкладывал на тарелку бутерброды. – Если хочешь поправить впечатление, скажи, что обожаешь гуро13.

– Что такое гуро?

– Да так… комиксы… мультики… японские.

Вернувшись в комнату, я присела на край дивана и невинным голоском сообщила:

– Обожаю гуро. А вы?

Сидящий рядом парень обратил на меня дымчатый, с притаившейся в глубине искоркой, взгляд:

– Чем вас привлекает гуро?

– Ну, хм… можно почерпнуть много всего полезного. Для повседневной жизни.

Кажется, эти люди действительно прониклись ко мне уважением. Все же при всем старании Эрика подбодрить меня, вечер оказался невероятно скучным, потому что в этой компании я оказалась не только не способна поддержать разговор, но и хотя бы понять, о чем речь. Например, шейдеры. Что это вообще?

Во второй четверг сентября, неуклюже выкарабкавшись из маршрутки, доставившей меня к дому после психологически изнурительного рабочего дня, я увидела на остановке Деструктора. Он сидел на лавочке и что-то читал с планшета, подперев рукой щеку. На затылке у него криво сидела большая ковбойская шляпа.

– Привет. Не сиди сгорбившись. Это вредно.

– Привет, – Деструктор вскочил, поправил шляпу и последовал за мной к дому.

– Классная шляпа.

– Это стетсон. Папа купил. Но при этом он посоветовал мне помнить, что американцы истребили индейцев, сгоняли негров в рабство, да и после не оставили своих привычек. Взять, например, Ирак.

– Твой папа не любит американцев?

– Нет, мой папа считает, что истреблять людей плохо.

– Хорошо бы и тебе перенять у него это убеждение.

– А знаешь, мы собираемся в музей, посмотреть выставку про индейцев.

– Игорек, мне что-то подсказывает, что ты ждал меня на остановке не для того, чтобы обсудить со мной историю захвата Северной Америки и культурно-просветительные учреждения.

– Ну… мне действительно неприятно это признавать, но у меня есть к тебе просьба.

– Какая?

– Наша директорша вызвала папу в школу. В общем, я хочу, чтобы вместо него пошла ты.

– Будет странно, если к директору придет твоя соседка.

– Нет. Ты скажешь, что ты моя мать.

Споткнувшись, я во все глаза уставилась на Деструктора.

– Что ты такое натворил, что даже отцу сообщить боишься?

– Да так… главное, что все живы, правда?

– Он ничего тебе не сделает. Ну заставит читать Гете.

– Спасибо, мне еще Достоевского пять томов осталось.

– И есть еще твоя бабушка…

Деструктор надул щеки.

– Слушай, если не хочешь мне помогать, так и скажи.

– Я помогу.

В пятницу, за десять минут до назначенного времени, я подошла к лишенному всякой индивидуальности серому прямоугольному зданию. Непристойная близость ларька, торгующего сигаретами и энергетическими напитками, заставила меня нахмуриться.

В школе пахло мыльной водой и пылью.

– Здравствуйте, я к директору, – обратилась я к вахтерше.

Вахтерша чесала лясы с охранником, не замечая моего присутствия.

– Здравствуйте! – крикнула я громко.

– А, к директору… третий этаж.

Взгляд вахтерши отчетливо выражал: «Ходят тут всякие». Ну почему, почему никто меня не уважает?

Директриса оказалась дамой внушительной и выглядела так, будто ее рисовали по линейке – жесткий угловатый костюм, квадратное лицо, очки с прямоугольными стеклами. Чем-то она походила на Брежнева, но одарять меня поцелуями явно не собиралась.

– Садитесь, – ее тяжелый взгляд так и припечатал меня к сиденью. – Итак, вы мама Игоря Любименко.

– Да, – живо подтвердила я, впервые услышав фамилию Деструктора и ругая себя, что не потрудилась узнать ее заранее. – Эрик не смог прийти. Он… он уже двое суток, как засел за компьютер.

– Вот как.

«Блин», – подумала я. Если я уточню, что Эрик работает, она расценит это как попытку оправдаться?

– Меня зовут София.

– Ираида Феофилактовна.

В этой школе нашкодивших детей не обязательно отводить к директору. Достаточно заставить их сто раз произнести ее имя-отчество.

Сощурившись, директриса рассматривала мое лицо, и я подавила импульс почесаться. Как говорит моя мама, «хороший нос за неделю кулак чует».

– У вас с мужем значительная разница в возрасте.

– Даже курятину лучше брать посвежее, – брякнула я.

– Хотя сейчас я припоминаю, что отец Игоря упоминал, что он не женат…

– Не бросаться же мне на каждого школьника, от которого меня угораздило забеременеть? – говорят, некоторые люди немеют от волнения. Счастливые.

Лицо директрисы стало таким твердым, что им можно было забивать гвозди.

– Что ж, поговорим о вашем сыне. Учебный год едва успел стартовать, а Игорь уже перешел все границы. Да и в учебе его похвалить не за что.

Хм. Девятое сентября. Вот уж действительно, молодой да ранний.

– Да, Игорька не назвать… кротким, но разве он плохо учится? Он очень умный.

– Или мнит себя таковым. Взгляните, – она раскрыла передо мной тетрадь. – Вот что он пишет во время словарного диктанта.

«Кавалергард, – прочитала я. – Длинношеее. Параллелограмм. Афедрональный14. Абсорбент. Адсорбент. Фелляция. Биеннале». Хотя исправлений в словах не было, снизу стояла жирная двойка.

– Он писал совсем не те слова, которые диктовали.

– Я рада, что учительница не диктовала второклассникам слово «фелляция», – сказала я.

– Каким образом оценить уровень его грамотности, если он отказывается выполнять контрольные задания?

– Я думаю, если ребенок смог правильно написать «афедрональный», то и со словами покороче он тоже справится, – промямлила я.

– Учительница английского уже на грани нервного срыва от его постоянных вопросов: как перевести на английский «руки не доходят»? а слово «перелай»? а выражение «склеить ласты»?

– Я очень ей сочувствую, но, скорее всего, Игорьком движет искренний интерес…

– А вот контрольная по математике…

– Опять «два»? Ответы неправильные?

– Правильные. Но где запись решения? Учительница обвинила Игоря, что он списал ответы у соседа, на что было заявлено, что это так же несправедливо, как кастрация Тьюринга15.

– Вряд ли дети поняли, что значит «кастрация»…

– Он не стал дожидаться перемены, чтобы просветить их.

– Вы опасаетесь, что это обострило их фрейдистские страхи? – робко предположила я.

– Мне кажется, вы не осознаете всей серьезности ситуации. Он совершенно отбился от рук.

– Я слышала, что у одаренных детей часто возникают проблемы с дисциплиной, так как, легко решая школьные задачи, они переживают постоянную скуку и…

– Уже сейчас он демонстрирует наклонности юного девианта…

– Или программиста…

– Грубит направо и налево…

– Конечно, мы не можем понять все, что он говорит, но уверяю вас, не все эти слова грубые…

Директриса хлопнула по столу ладонью.

– Вы спорите со мной?!

– Я? Нет, – я втянула голову в плечи, ощущая себя маленькой провинившейся школьницей. – Просто Игорек не так плох, как вам могло показаться. Это все, что я пытаюсь сказать.

– Без сомнений, он еще не достиг нижней точки своего падения. Но он уже совершил серьезное преступление, за которое, будь он старше, ему пришлось бы отбывать тюремное заключение.

– Что? – прошептала я. Мое сердце вдруг провалилось куда-то в ноги, и в груди стало пусто-пусто.

– Он украл дорогостоящее школьное оборудование. Анатомический разборный макет торса человека.

– Насколько дорогостоящее?

– Семь тысяч рублей.

За квартиру я отдавала сумму немногим больше, и у меня защипало в носу.

– Я… мы извинимся, мы вернем… Но… как это произошло? Вы абсолютно уверены, что это сделал Игорек?

– Макет был доставлен утром четверга, и примерно за пятнадцать минут до окончания первого урока завхоз самолично внес его в кабинет биологии и оставил на столе, заперев за собой дверь. Отмечу, что учительница биологии со второй половины среды отсутствовала по болезни. Тогда же, в четверг, Игорь решил прогулять урок труда, шедший вторым уроком. Поскольку он знал, что во время уроков в коридорах дежурит охранник, отлавливая праздношатающихся учеников, он самовольно взял с вахты ключ от кабинета биологии и направился туда. Еще до окончания урока учительница физики увидела Игоря, выбегающего из кабинета биологии, прижимая к себе рюкзак. Она остановила его и отчитала, после чего взяла ключ, брошенный на стол в кабинете, заперла кабинет и отнесла ключ ко мне, рассказав о проступке Игоря. Ключ оставался у меня. Спустя некоторое время, решив проверить возникшие у меня подозрения, я спустилась в кабинет и обнаружила, что макет пропал.

– Макет был большой? Он поместился бы в рюкзак?

– Большой, но компактно сложенный в коробке в разобранном виде, да и рюкзаки у школьников не маленькие. В случае, если макет не будет найден, вам придется компенсировать его полную стоимость. Кроме того, я надеюсь, вы понимаете, что после произошедшего я обязана сообщить в полицию с последующей за тем постановкой его на учет в детскую комнату. Тем более что в прошлом году он уже совершал кражу в нашей школе.

– О, нет, – ужаснулась я. – Пожалуйста… пожалуйста… мы все оплатим, если потребуется… будем следить за ним в десять глаз… можно ли как-то избежать полиции?

Директриса задумалась. Пока длилось молчание, я отчетливо слышала, как мои нервы хрустят, как снег под ногами.

– По выходным в школе продолжаются завершающие ремонтные работы, – наконец сжалилась директор. – Вы могли бы помочь нам. Возможно, вы умеете стелить ламинат или устанавливать пластиковые окна?

– Я умею оттирать землей надписи со столов.

Директриса устало вздохнула.

– Ладно. Мы как-нибудь найдем вам применение.

Я вышла из школы совершенно убитая. Деструктор ждал меня на лавочке, прячась под стетсоном от пока по-летнему жаркого солнца.

– Ты должен вернуть макет!

– У меня его нет.

– Но директриса считает, что это ты его украл!

– Я знаю. Но я этого не делал. Зачем мне анатомический макет? Захоти я полюбоваться на внутренности, у меня есть Интернет.

– Даже если ты не брал его, обстоятельства против тебя. Тебе придется компенсировать его стоимость.

– Я понимаю. Но я действительно этого не делал.

– Ты обязан рассказать Эрику, – я едва не рыдала.

– Я сам разберусь.

– Директриса сказала, это уже не в первый раз… Что она имела в виду?

– Неважно.

– Нет, ты мне расскажешь, или я немедленно отправлюсь к твоему отцу!

Деструктор злобно стрельнул в меня глазами из-под стетсона.

– Ладно. Это случилось в прошлом году. У нас была математика. «Цифра 10», – сказала учительница. Я поправил ее, что цифры – это ряд от 0 до 9, числа же состоят из цифр, и 10 – это уже число. Тогда она сказала, что нет никакой разницы, и велела мне встать в угол. Стоя в углу, я догадался, что ее раздражение вызвано тем, что она осознала собственную профессиональную несостоятельность. Я ужасно разозлился. Взрослые так часто лажают, но никогда не признают свои ошибки. Когда урок закончился, и учительница вышла из класса, я, сублимируя агрессию, сгреб с ее стола ручки, карандаши, записную книжку и выбросил их в окно. Она обвинила меня в краже, и с тех пор у нас отвратительные отношения.

«Сублимируя…», – мысленно отметила я. Надо сказать Эрику, что Фрейда Деструктору читать все-таки рановато. Пусть предложит ему что-нибудь безобидное – Юнга, например.

– Теперь мне понятно, почему ты не хотел звать к директору папу – один раз попавшись, второй раз доверия к себе не ждешь, даже если действительно невиновен. Но, Игорек… я уверена, Эрик бы все понял правильно.

– Он разочаруется во мне.

– Уверена, этого не произойдет.

– Мама уже во мне разочаровалась. Иначе она бы не уехала, – выпалил Деструктор и натянул стетсон на лицо. – Ты слишком переживаешь за меня. Не волнуйся. Я смогу найти эти деньги.

– Ты смиришься с этим обвинением? Это несправедливо!

– Мир вообще несправедлив.

– Дети не должны так говорить, – ужаснулась я.

– В мире, где Достоевского сослали на каторгу, инки проиграли конкистадорам, а Гитлер едва не победил, мои проблемы весьма незначительны, – мрачно произнес Деструктор и, ускорив шаг, пошел прочь от меня.

В отличие от Деструктора, я не могла отпустить ситуацию так легко. С томиком Линды Френсис Ли, который я взяла в качестве моральной поддержки, в одной руке, и чашкой чая в другой, я допоздна шаталась по своей душной квартире. В моей голове переживания сегодняшнего дня мешались с давними школьными тревогами. В школе у меня была «4» с натягом по географии и прочим гуманитарным предметам, «3» по алгебре и прочим точным предметам, и вечная «2» по физкультуре. Мой титул был не из лучших – самая толстая девочка в классе. Выходя к доске, я становилась во всех смыслах крупной мишенью для насмешек, поэтому предпочитала отмалчиваться за партой. Постепенно учителя пришли к убеждению, что я туповата, и оставили меня в покое. Я закуталась в розовый блестящий флёр. Я таскала романы в рюкзаке и все время видела вокруг себя замки и горы романтичной Шотландии. Но среди этого прекрасного иллюзорного мира, где-то в глубине души я чувствовала себя ужасно одинокой.

Деструктор всегда выглядел таким самоуверенным. Я не могла представить, что у него могут быть проблемы. А сейчас я должна ему помочь. Приняв решение, я наконец смогла пойти спать.

В десять утра я решительно шагала по направлению к школе, когда меня догнал Деструктор. За спиной на шнурке болтался его стетсон.

– Так я и думал, – задыхаясь после пробежки, выпалил он. – Сегодня ты уже не моя мамочка! Иди домой!

– Я решила найти настоящего похитителя, Деструктор. Я проведу собственное расследование.

– Это будет как кабачок за рулем автомобиля.

– Не смейся надо мной. В подростковом возрасте я прочла много детективов из серии «Черный котенок», и они развили мою смекалку.

– Ага, но чтобы установить Winamp на компьютере, ты зовешь моего отца.

– Не все люди сильны в компьютерных программах.

– Не все люди вообще в чем-либо сильны. Ладно, сам виноват. Мне следовало припомнить, что у тебя есть свойство превращать самое заурядное событие в череду происшествий за гранью здравого смысла. Надеюсь, тебя просто выставят из школы.

– Я обещала директрисе помочь с ремонтом, так что у меня есть повод находиться в школе в выходной день.

Деструктор обреченно вздохнул.

Мы прошли мимо пустой вахты, избежав необходимости давать объяснения, и поднялись на второй этаж, где, как неохотно указал Деструктор, находился кабинет биологии. Школа казалась бы совсем безлюдной, если бы не стуки и грохот, производимые рабочими. Дверь в кабинет биологии была распахнута настежь – в него сволокли стулья и парты из соседнего помещения, сложив их в опасно неустойчивые башни.

– Все место преступления затоптали, – расстроилась я.

– Предлагаю возрыдать и сдаться, – предложил Деструктор.

– Ладно. Всем великим сыщикам приходилось сталкиваться с затруднениями в расследовании.

– Так то великие сыщики… А у тебя вся жизнь – сплошное затруднение.

– Восстановим последовательность событий… Ты прогуливал урок труда…

– Чуть-чуть.

– Кстати, часто ты пропускаешь уроки?

– Не отвлекайся, Великий Мышиный Сыщик.

– Ты стянул ключ от кабинета биологии… нехороший поступок.

– Ты никогда не восстановишь последовательность событий, если будешь то и дело перескакивать на чтение морали.

– Макет был на месте?

– Не уверен…

– Он был упакован в коробку.

– Я просто не обратил внимания.

– Ладно… пока оставим это.

Для начала я заглянула в смежную лаборантскую. Там в колбах плавали части разных умерщвленных существ, и я решила, что, пожалуй, лучше сперва осмотрю кабинет.

Через десять минут Деструктор сказал:

– Ты можешь сколько душе угодно ходить по кабинету по-утиному, но все же напомню, что Эркюль Пуаро осуществлял поиск улик по-другому.

Меня уже саму посещали сомнения в эффективности моего метода, но тут я обогнула стол и радостно закричала: