Грань человечности

– Слышишь? – спросил я, чувствую, как голос мой звучит хрипло от страха. Элли сжала арбалет в руках, её тело напряглось, готовясь к возможной атаке. Ночь окутывала нас, как свинцовая пелена, сжимая пространство вокруг.

– Я готова, – произнесла Элли, её голос звучал тихо, но в нём ощущалась решимость. Вскоре из зарослей выскочило дикое животное – огромный кабан, с трудом пробирающийся сквозь густую растительность, его чёрная шкура поглотила лунный свет. Мы оба выдохнули с облегчением – напряжение немного отступило, но сердце продолжало колотиться в груди. Я понимал, что это лишь одна угроза, но в шуме вокруг продолжала ощущаться неуверенность. Всё вокруг шептало о том, что мы не одни. Кабан не мог создавать столько звуков, или же, может, это моё воображение, разыгравшееся под гнётом страха, начало подкидывать идеи о том, что за тенью прячется нечто большее.

Постепенно тьма сгущалась вокруг, когда Элли, на последнем вздохе смены, тихо попрощалась. Её фигура растворилась в ночи, и вскоре я остался наедине с мраком, лишь с легким овальным светом от маяка впереди. Теперь я был один, и это ощущение поднимало в груди нечто тревожное. Я занял свой пост, сжимая в руках глефу и вглядываясь в неведомую тьму. Словно что-то невидимое наблюдало за мной из-за потемневших деревьев и кустов, готовясь к налету или какому-то таинственному откровению.

Я вспоминал произошедшее в попытках понять, обоснованно ли мое беспокойство. Часы тянулись, но ничего не происходило. Тишина укреплялась вокруг, ненадолго прерываемая лишь доносами ночных птиц. Даже обычное движение воздуха казалось мне угрюмым шёпотом. Три часа с тех пор, как я принял пост, пролетели незаметно, и самые ужасные страхи, казалось, растворились вместе с ночной темнотой.

На смену мне пришёл Нико, на лице у него светилась улыбка. Его энергия была заразительной, и, не смотря на моё утомление, я не мог не улыбнуться, когда он подошёл ко мне.

– Как ночь? – спросил он, отряхивая волосы.

– Спокойно, – ответил я, хотя на самом деле ощущение тревоги всё ещё не покидало. – Но есть нечто, о чём стоит поговорить.

Я рассказал Нико о том, что произошло. Несмотря на всё растущее беспокойство, его лицо оставалось улыбчивым, хотя в его глазах промелькнуло понимание серьезности. После короткого обмена взглядами, мы направились к лагерю, где нас ждал Тензор.

– Я знаю, что ты переживаешь, – сказал он, внимательно выслушивая. В его голосе слышался весомый авторитет, который облекал даже самые тревожные слова надеждой. – Позвони Финза, он станет надежной опорой.

Когда мы вызвали Финна, тот появился на своих длинных ногах, его фигура была поразительно мускулистой, а светлые волосы струились, как вода на солнце. Финн всегда внушал доверие; его доброта и преданность оставляли никого равнодушным. Плечи его несли тяжелую алебарду с мастерской укладкой, но он всегда двигался с лёгкостью, как будто эта боевая система была частью его самого.

– Ты позвал меня? – произнёс он, наклонив голову, внимательно осматривая меня.

Я объяснил им, что почувствовал… о ночных наваждениях и шёпотах леса. Финн кивнул в знак понимания и небрежно выдал уверенное:

– Лучше знать, чем не знать. – Его глубина и спокойствие всегда вызывали трепет.

Четвёрка – я, Нико, Финн и Тензор – решили исследовать заросли, где ранее были слышны звуки. Мы пробирались вперед, ставя под сомнение и пытаясь проанализировать каждый шаг, зная, что даже одно неосторожное движение может оказаться фатальным. Небо постепенно светлело, но наша тревога не ослабевала. И вскоре мы нашли то, что искали – человеческие следы, слишком свежие, чтобы их можно было игнорировать. Следы скользили между деревьями, порой теряясь среди корней и высоких трав.

С каждым новым открытием в груди росло чувство угрозы; сделали вывод, что нас всё-таки преследуют. Вместо того чтобы делиться нашими опасениями с остальными членами каравана, мы решили сдержать эту информацию, чтобы не нагнетать панику среди людей. Мы понимали, что сейчас важнее сохранить спокойствие. И пока я всё ещё вглядывался в заросли, ощущение неизменного беспокойства предвещало лишь одно – это было только начало.

Второй день путешествия можно было назвать ленивым, но в то же время напряжённым. Бортовая тишина угнетала, словно тяжёлое покрывало, и я не мог избавиться от ощущения, что что-то не так. Вспоминая, что произошло прошлой ночью, я то и дело оглядывался по сторонам, пытаясь найти хоть какие-то намёки на слежку. Однако я не заметил абсолютно ничего, только безмятежные, полные таинственности, и мрак взаимосвязанных теней деревьев.

Караван продолжал двигаться медленно, и рабочие моменты несущественно чередовались с лёгкими разговорами, но тревога в сердце не оставляла меня, как будто неведомая тень преследовала на каждом шагу. Во время привалов я подходил к Тензору и Нико, спрашивая, не заметили ли они чего-то подозрительного. Но, как и мне, им не удалось обнаружить никаких следов присутствия, только еле слышный шёпот ветра, который, казалось, приносил с собой тайны дремучего леса.

Когда солнце начало опускаться за горизонт, его тёплые, золотистые лучи освещали пыльные тропы, создавая иллюзию уюта и безопасности, но я знал правду. Мы оказались среди диких, необузданных людей, которые покинули своё прошлое, и звуки, которые я слышал, могли принадлежать не только диким зверям. Это был противоречивый день, когда ни одна угроза не проявилась, но каждый шаг решал, привыкала ли нас судьба к аду, разворачивавшемуся вокруг.

По мере того, как последний яркий луч солнца исчез за рваным краем облаков, мы разбили лагерь и готовились провести вторую ночь. Я решил поговорить о прошедшем дне, когда нервное напряжение всё ещё витало в воздухе, как неуловимый дух.

– Тензор, – начал я, – как думаешь, нас ждёт то же, что и вчера?

Тензор, уставший, но сохраняющий спокойствие, отложил свои размышления о происходящем. Он посмотрел на Ожога, его глаза, полные мудрости и жизненного опыта, выразили понимание страха и напряжения, которые бурлили внутри меня.

– Ожог, иногда тишина – это лучшее, что мы можем получить, – произнёс он медленно и вдумчиво, как будто взвешивая каждое слово. – Мы должны оставаться настороженными. Каждый день, проведённый в этих свирепых землях, – это битва, которую мы должны выиграть, независимо от результатов прошедших дней или встреч.

– Тебя не пугает ощущение неизвестности? – спросил я с волнением в голосе, словно моё беспокойство могло быть уловимо как тёплый воздух. – Не пугает то, что с нами весь день никто не появляется, и мы не можем обнаружить тех, кто преследует нас?

– Не нужно так переживать, – ответил Тензор размеренным тоном, ободряя меня своим спокойствием. – Когда я говорил оставаться настороже, я хотел, чтобы ты был внимательным и спокойным, но, похоже, ты неправильно понял мои слова.

– О чём ты?

– За всё время нашего путешествия я ни разу не видел тебя настолько измученным, – продолжал он, указывая на меня. – Твоя концентрация от постоянного напряжения превратилась в страх. Ты начал придавать значение каждому шороху, шуму, теням, отбрасываемым деревьями и скалами. Твоё воображение сделало всё это опасным. Будь ты в трезвом уме, тебе потребовалось бы меньше времени, чтобы увидеть, что это не представляет угрозы.

И действительно, я был сильно измотан. За весь день не смог отдохнуть ни одной минуты, притягиваемый невидимой нитью тревоги.

– Иди отдохни, – сказал он, как строгий, но заботливый наставник. – Я подменю тебя сегодня ночью; нужно, чтобы ты был полностью готов, когда это понадобится.

Я кивнул и пошёл в палатку, стараясь отбросить дурные мысли. Сейчас мне нужно было отдохнуть. Я проснулся с восходом солнца, полностью отдохнувший и готовый ко всему, как птица, расправляющая свои крылья. Поговорив с людьми, я понял, что ночью не произошло никаких происшествий, и тишина, кажется, только усилилась.

На третий день мы продолжили свой путь. У меня не осталось вчерашнего напряжения; я был сосредоточен и мог здраво оценивать ситуацию. К исходу второго дня мы достигли места встречи, но отряда моего брата там не оказалось. Закат приближался, но никого не было. Я подошёл к Тензору, чтобы уточнить ситуацию.

Он что-то бурно обсуждал с Исаком и Харви – близнецами, которые присоединились к нам довольно давно. Они выделялись на фоне остальных не только своим сходством, но и яркими характерами. Оба были среднего роста, с короткими стрижками, которые подчеркивали их выразительные черты лица. Их тёмные волосы блестели на солнце, а карие глаза всегда искрились живым интересом, отражая то солнечный свет, то охотничью хитрость. Несмотря на то что они были близнецами, каждый из них обладал своей индивидуальностью: Исак был более спонтанным и эмоциональным, тогда как Харви отличался спокойным и рассудительным подходом к жизни. Рядом стоял и Нико, который, казалось, всегда знал, как подбодрить группу своим мягким смехом и ободряющими словами. Тензор заметил меня и обратился:

– Ты как раз вовремя, я хотел направить за тобой кого-то.

– Это по поводу отряда разведки? – поинтересовался я.

– Да, я на девяносто девять процентов уверен, что мы на нужном месте, но есть шанс, что мы ошиблись, или же отряд разведки пришёл не туда. Нужно взобраться на тот холм и осмотреться, – сказал он, указав пальцем на возвышенность, покрытую зелёными растениями и дикими цветами.

Вскоре к нам подошло ещё шесть человек, и я вместе с близнецами решительно выдвинулся в путь. Забравшись на холм, мы внимательно огляделись, но, увы, не нашли никаких следов отряда разведки. Мы должны были возвращаться, но на мгновение я застыл, заворожённый великолепным закатом, который разгорался яркими огнями, как будто сама природа пыталась забыть о густом мраке, который нас окружал. Тучи над нами угрожающе сгущались, нам предстояло принять непростое решение.

Томительное ожидание

Вся его одежда была в крови, а кровь продолжала течь. Исак был опытным бойцом, и нанести ему такое ранение мог далеко не каждый. Я перевёл взгляд на здоровяка. Заметив мой взгляд, он резко облизнул кровавый тесак, и для него вся эта ситуация казалась лишь игрой с добычей. В такие моменты необходимо быть особенно осторожным; я не раз принимал участие в сражениях за свою жизнь, но это непривычное чувство неизвестности действительно пугалоМы быстро вернулись к основной группе и сообщили Тензору плохие новости. Рядом с ним уже собралась небольшая толпа, в числе которой были Элли и Финн. Услышав вести, они все сильно помрачнели, и поднялся шум. – Вы все сохраняйте спокойствие, – заговорил Тензор, пытаясь успокоить толпу, – группа разведки, скорее всего, просто где-то задержалась. Мы изначально обговорили с Заком, что в такой ситуации группа, прибывшая раньше, останется ждать остальных три дня, а потом уже выдвинется на поиски. – А вдруг им нужна помощь? И пока мы будем здесь прохлаждаться, с ними может что-то случиться? – крикнул кто-то из толпы. Он озвучил мысли, которые крутились у меня в голове, вряд ли я смогу спокойно сидеть здесь три дня. Силуэт брата всплыл у меня в сознании. И это чувство беспокойства, которое не покидает меня… – Я понимаю ваше беспокойство, но если мы отправимся на поиски, а они просто опоздали, то это может только сильнее запутать ситуацию. Представь себе: добравшись до места встречи, они не обнаружат здесь никого, а потом пойдут искать нас, и в итоге мы все будем блуждать в поисках друг друга, – объяснял Тензор. Толпа начала успокаиваться. – Мы останемся здесь на три дня, но это не значит, что мы будем сидеть сложа руки. Завтра я соберу небольшой отряд, который отправится на поиски, но основная группа останется здесь, – продолжал Тензор, – а сейчас нужно разбить лагерь, солнце уже садится. Люди начали расходиться, Тензор продолжил раздавать указания по поводу обустройства лагеря. Я чуть успокоился и пошел помогать остальным. Завтра попрошу добавить меня в поисковый отряд. До утра не происходило ничего неожиданного. Тензор выполнил мою просьбу и включил меня в состав поисковой группы. Позавтракав, мы выдвинулись в путь; нам было приказано не отходить слишком далеко от лагеря, поэтому мы прочесывали ближайшие окрестности, но там не было ни одной живой души. За весь день мы не нашли никого. Я вернулся в лагерь в подавленном настроении. В голове начали появляться всё более мрачные мысли. В эту ночь я долго не мог заснуть. Когда пришло время смены караула, я отправился на свое место. Ночь была особенно темной, густые облака заслонили луну. Тьма окутывала все вокруг, и в этой тьме время как будто застыло. И в этот момент я услышал звон, который нарушил тишину, а затем еще один. Это был звон клинков, звук сражения, после него последовал истошный крик. Определив, откуда исходит шум, я быстро направился к его источнику. Источников шума становилось всё больше, и не осталось никаких сомнений: на нас напали. Лагерь оживился, люди в палатах начали просыпаться. Добравшись до места, я увидел две сражающиеся фигуры, а также еще несколько уже лежащих на земле; они находились во тьме, и я не мог понять, кто это. В этот миг один из силуэтов вытолкнули на свет, и я понял, что это Исак. Он упал на одно колено и устремил свой взгляд в сторону второго силуэта; внезапно из самой тьмы, как будто выплывая из бездны, появился человек. Его высокое и мускулистое тело, почти полностью обнаженное, выделялось в луче тусклого света, исходящего от факела. Его тело, испещрённое шрамами и следами тяжёлой жизни, было также украшено мрачными татуировками, символизирующими его принадлежность к племени и их древние традиции. Эти метки, выполненные с поразительной точностью и яркими красками, словно рассказывали истории о многих сражениях и жертвах. Некоторые символы казались давними, потёртыми временем, и оставляли ощущение, что у него за плечами множество поколений воинов, которые когда-то носили эти метки с гордостью. На его груди, обрамлённой мускулистыми линиями, располагался огромный знак, напоминающий о древних ритуалах и посвящениях. Он был окружён кольцом из черепов, ведь каждый из них символизировал успешное убийство, отнятое у врагов. Линии татуировок пересекались и сплетались, создавая впечатление, что его кожа была как будто самой картой его жизни; она таила в себе не передаваемые словами страдания и победы, которые соединили его с предками. На лице, покрытом жестокой ухмылкой, можно было увидеть филигранные узоры, символизирующие его тёмные намерения и жизненные принципы, которые он чтил. Эти метки, ужасающие и красивые одновременно, говорили о человеке, который пережил нечто большее, чем просто физическую боль. Он был погружён в дикий мир, и каждая из его татуировок была раздражающей напоминалкой о том, кто он есть, пронизывая атмосферу жутким очарованием и немым вызовом. С его каждым шагом каждый взгляд воспринимался как предостережение тем, кто осмеливался пересечь его путь. Ночь наполнялась страхом и ожиданием, ведь любой, кто сталкивался с ним, понимал, что метки на его теле были не просто искусством – это была дорожная карта к погибели. В одной руке он держал кровавый тесак, сверкающий в мерцающем свете, как будто впитавший в себя всю боль и страдания, виденные ему за годы ужасного существования. Это оружие, казалось, было не просто инструментом – оно было частью него, частью его сущности, и его жуткое великолепие внушало страх любому, кто осмеливался взглянуть на него. На его лице играла зловещая улыбка, полная безумного восторга и жестокости. Глаза широко раскрыты, будто он увидел свою жертву, и их блеск был похож на свет диких, нестерпимо голодных зверей, готовых к нападению. Он шагал уверенно, не торопясь, будто зная, что мрак, его дом, не отважится прогнать его. Каждый его шаг отдавался глухим эхом, за которым следовало холодное дыхание ночи. Стоя в тени, я ощутил, как холод пробирается по спине. Сердце заколотилось быстрее, а дыхание стало прерывистым, когда я осознал: это существо – не просто человек. Это племя каннибалов жило среди теней, и стало понятно, кто стал их следующей целью. Очарование дикости в улыбке одичалого перекрывало все попытки сопротивляться внутреннему страху, подстёгивая ужас, медленно стекающий по венам, как кровь с лезвия его тесака. В этот момент я понял – отступить было уже невозможно. С другой стороны выскочил еще один человек. Он двигался в сторону Исака, тот, в свою очередь, не заметил надвигающейся опасности. Я бросился наперерез и в последнюю секунду смог заблокировать удар. Это был ещё один каннибал, но он был меньше первого, менее мускулистый и ростом тоже ниже. У него были желтые, похожие на серу глаза. Исак заметил меня и сказал: – Ты вовремя. – С тобой всё нормально? Ты можешь продолжать? – поинтересовался я, увидев рану на его груди. – Да, разберись с мелкой сошкой, – сказал Исак, поднимаясь с земли, – а я сотру улыбку с лица этого ублюдка. Вся его одежда была в крови. Исак был опытным бойцом, и нанести ему такое ранение мог далеко не каждый. Я перевёл взгляд на здоровяка. Заметив мой взгляд, он резко облизнул кровавый тесак, для него вся эта ситуация казалась лишь игрой с добычей. В такие моменты необходимо быть особенно осторожным; я не раз принимал участие в сражениях за свою жизнь, но это непривычное чувство неизвестности действительно пугало