скачать книгу бесплатно
Журнал «Юность» №03/2023
Литературно-художественный журнал
Журнал «Юность» 2023 #3
«Юность» – советский, затем российский литературно-художественный иллюстрированный журнал для молодёжи. Выходит в Москве с 1955 года.
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Журнал «Юность» № 03/2023
© С. Красаускас. 1962 г.
Сергей Шаргунов
Река и святой
С ним посчастливилось говорить немало, иногда часами, и кажется, в его стихах – его манера общаться: все начинается туманно, он смотрит искоса и как бы немного иронично, кривит рот, поправляет очки, его движения замедленны, разговор вязнет, норовит отползти в немоту и так неспешен, будто здесь какой-то подвох и намек, и вдруг речь вспыхивает, разгорается, он делается красноречив и словоохотлив, слово цепляется за слово, уже никак не поставить точку, и наконец, все обрывается на полуслове, поэт замолкает.
Да, даже за лихорадочным потоком в тех же его поэмах – все равно какая-то метафизическая медленность.
Неспешность Чухонцева – разумеется, антитеза суетности. Он выбрал посвятить себя целиком стихосложению, уйти в поэтический затвор. Выбор тем ценнее, чем меньше ему удавалось публиковаться долгие годы. Чухонцева прятали от читателя, но еще сильнее было и остается его собственное желание прятаться. Его годами не печатали, но и он сознательно может не печататься годами. Он прекрасно читает стихи и замечательно выступает, однако не без гордости заявляет, что встречался с публикой считаное число раз. И до сих пор то и дело едко вспоминает тех, кто когда-то эстрадно декламировал на стадионе. Это не ревность, но соперничество очевидно, пускай и добродушно-снисходительное. В одном из его стародавних стихотворений есть пародийный монолог наивной женщины:
…Я вообще люблю литературу,
вот где балдеешь, взять хоть Лужники,
народу туча, нет пустых скамеек:
прожектора, поэты, пирожки
с повидлом по одиннадцать копеек…
Чухонцев попал под запреты после опубликованного в «Юности» в 1968-м «Повествования о Курбском». Ему прилетело за крамолу. Но его лирика, даже та, где социальный нерв, где страдальческие судьбы павловопосадской родни и простонародья, что в его случае одно и то же, все равно вне времени. Когда надо сказать о здесь и сейчас, пространство оказывается затемнено и речь затруднена, и эта честность выше, чем любая гражданская – она поэтическая:
Я люблю свою родину, но только так,
как безрукий слепой инвалид.
О родная страна, твоя слава темна!
Дай хоть слово сказать человечье.
Черты быта и эпохи подаются им как суетливо спешащий по мусоропроводу хлам, обвал картин в сновидении, но дальше обязательно наступает фаза глубокого сна – то обморочное состояние, в котором настоящее таинство поэзии, та немота, которая и дает импульс всему и которую труднее всего выразить словесно. А он может. «Речь молчания» – неслучайное название одной из книг.
Стихи, написанные им и в советское время, и в антисоветское, и недавно, одинаково сильны этой глубиной, они могли возникнуть и в Античность, и в Средневековье.
Проходит все, и только остается
неслышный шелест, только шум в ушах…
У Чухонцева разговорность речи, где нет нажима и надрыва, никаких красивостей и эффектных финалов, которых он бежит как пошлости. Изъясняясь просто, он при этом никогда не бывает банален, равно чураясь вычурности и штампа.
Разговорная речь, незаметно переходящая в молит венный речитатив, а дальше и вовсе в шелест талого снега.
Вообще, разговорная естественность родственна с тишиной, рождается из тишины, купается в тишине, в тишине тонет, и это замечаешь, читая Чухонцева.
Он благодарит жизнь «за неуспех и за пример зла не держать за душой» и, действительно, живет очень скромно (покосившийся переделкинский забор, прохудившаяся крыша). Он вдумывается в природу и умаляет себя, тем впуская и вмещая бескрайний Божий мир. Убогий Чухонец. Тот блаженный из его знаменитого стихотворения, который мочится в реку (какой точный образ: таково нежное журчание этой поэзии), пока изо рта просится таинственный пароль немоты:
– Кыё! Кыё!
Тот, кто принимает все с самоотречением ведающего тайну власти, как из последних становятся первыми.
Надо завтра нарезать цветов и проведать своих.
А прохладно, однако… И все-таки невероятна
эта жизнь, если в корень глядеть. Каждый шорох и штрих.
Вот и дети уже подросли. Не твои. Ну да ладно.
И конечно, про Чухонцева толстовское «в искусстве все чуть-чуть», но вместе с тем стихи эти непросты, многозначны, психологичны, каждое хочется перечитывать по многу раз, разгадывая. Иной раз справляешься со словарем, иной раз голова кругом, например, когда у одной реки столько имен: Иордан, Флегетон, Лета и даже Вохна.
Сознаюсь: лично я не могу запомнить ни одно его стихотворение наизусть, остаются в памяти только отдельные слова и строчки, но и в том странная обаятельная сила, утекающая сквозь тебя, и при возвращении к стихотворению понимаешь, что оно уже другое, чем то, которое читал только что, та же журчащая и студеная, но другая вода.
Как? Почему?
Тайна недосказанности.
Поэзия
Кира Грозная
ВИРТУАЛЬНЫЙ РОМАН
Человек человеку пишет тестовое послание.
Он – за рабочим столом, у компьютера,
Она – со смартфоном и с яблоком на диване,
С головой сидит в соцсети. Тут приходит оповещение —
И зарождается связь, и начинается длительное общение.
Виделись? Пару раз и давно, но могли и вовсе не видеться
(У самой подруга – с парнем из чата уже несколько лет).
Можно не отвечать – никто не обидится.
Ну, ответила – ничего предосудительного в этом нет,
Даже если замужем или скована еще чем-то убийственным.
Написать не значит прийти к нему в номер. Так что за беда?
И вот он пишет, она отвечает, —
И все становится опасно, таинственно:
Ожидание и сомнения, дрожь души и тела волнение,
И так скучен привычный пейзаж, и так горько забвение —
На три дня… на неделю… на месяцы… навсегда…
Да-да-да, навсегда, здесь ведь действуют те же законы-повадки.
Что запомнится после несостоявшейся встречи в сухом осадке?
Скорые переклички: «Ты здесь еще?» – «Я в порядке»,
Трогательные подарки – картинки, фото, стихотворения,
О карниз звонкой капли удар – и мгновенное сердцебиение:
С этим звуком приходит из мессенджера оповещение,
Обостряя рассветный сон, как объятия, торопливый и сладкий.
А что останется от эфемерной связи, которую даже лавина пыли
Не погребет под собою, уже сровнявшая век двадцатый, кровавый,
и Трепетную Античность – ту, что мы для себя воскресили
Только благодаря понятной,
Дышащей, влажной, плотной, тяжелой и всеобъятной,
Чьей-то не виртуальной – плотской живой любви?
11 августа 2022 года
КАКАЯ СТРАННАЯ ЭТА ЛЮБОВЬ
Я никогда в своей жизни не крутила романа с левшой,
я никогда не бывала в Египте и не видела пирамид,
про которые тот, кто видел, говорит,
что это обыкновенная бутафория,
я покидаю Петербург крайне редко и ненадолго,
и уезжаю не дальше, чем в Псковскую область, —
а ты говоришь, что моя жизнь необычайна,
что она увлекательна и многогранна,
да кто бы говорил: ты летом не вылезаешь из Средиземного моря,
у тебя основная квартира в Мюнхене, вторая в Вене,
свой дом за городом, «Джип» в гараже,
евроремонт в местах общего пользования и на кухне
и вода не капает из крана.
Мои стихи приходят, когда захотят, и я ими не управляю,
Они хромают на все четыре стопы, как считает фанатик Пушкина,
моя мама до старости будет числить меня в инфантилах,
я пишу диссертацию четвертый год,
муссируя один и тот же абзац из первой главы,
и, в общем, жизнь не заладилась, и я, наверное, неудачник, —
а ты говоришь, что я умная и ни на кого не похожая,
и смеешься, как сумасшедший, над каждой моей фразой,
да кто бы говорил: у тебя пять языков и сто пять публикаций,
ты бакалавр всего, чего только сумел,
у тебя ученая степень по философии,
ты во сне беседуешь с Кантом и жалуешься ему на Гегеля
и поступил в Сорбонну с первого раза.
Мои роскошные волосы стали уже совсем не те, что раньше,
мой муж бегает к моей лучшей подруге в строительное общежитие,
мои дети учатся на тройки, а мой диетолог,
когда-то вылечивший меня от обжорства,
теперь принудительно ставит мне капельницы,
чтобы я не умерла во сне от истощения, —
а ты говоришь, что всю жизнь искал такую, как я,
и что ты хочешь от меня ребенка,
и однажды мы вместе с тобой и суррогатной матерью
съездили в центр искусственного оплодотворения,
так что твоя дочь с моими глазами уже учится ходить,
а я на полученные от тебя деньги построила дачу с бассейном,
покрасила волосы, заплатила взятки педагогам в школе,
подарила своей лучшей подруге антицеллюлитный крем
и отправилась в тур на Средиземное море,
где валялась на песочке у воды,
думая: какая странная эта любовь,
что она творит с человеком, даже вроде не идиотом,
тек песок из ладони в ладонь и нашептывал:
все неважно, все – преходящее,
бились волны о берег, рыдали чайки,
был оранжев солнечный диск, за море скользящий.
2007 год
ЗАЩИТА ДИССЕРТАЦИИ
Защита – вполне подходящее определение,
Хоть ты и не защищаешься от стаи койотов,
А с милыми дедушками ведешь полемику,
Доказывая ценность научной работы.
Я не люблю пожилых профессоров —
Членов диссертационного совета.
Они мне корзину «черных шаров»
Накидали в отместку за это.
В промежутках между двумя защитами
Пили наш коньяк, заедая икрой.
Я надеялась, что они добрей будут сытыми,
Но, увы, ошибалась. Я шла второй.
За улыбчивую Наташку голосовали единодушно.
Я, к сожалению, не всем понравилась.
От нелепых вопросов мне становилось скучно,
А с агрессивными нападавшими я расправилась.
Они ощутили азарт, позабытый
За годы, просиженные в диссовете в праздности,
Но я отстояла свой труд и ушла – побитая,
Зато с улыбкой и с чувством праздника.
2012 год
ПРО КАМАЗ
(БЫЛЬ)
