Живая: Принцесса ночи

И вот когда порог Ламтон-холла переступила леди Кларисса, Вивиана вспыхнула, как нашкодившая шалунья: казалось, взгляд гостьи впился в нее, пробуравил всю голову насквозь и испил от каждой греховной мысли. Кларисса усмехнулась так, словно знала о молодой мисс Тауэр все, и даже больше, чем она сама о себе полагала.

Вивиана надеялась, что это чувство не вернется, но, увы, оно возникало каждый раз, когда гостья бросала на мисс Тауэр даже мимолетный взгляд. И, что было всего хуже, Марта и Кларисса проводили теперь с невестой дни напролет, советуясь относительно цвета и фасона платья, деталей бракосочетания и списка гостей. По большей части они разговаривали между собой, не впутывая в это Вивиану (вот облегчение!). Ни один из приглашенных не был ей знаком, однако от имени Карл Грей Вивиана вздрогнула. Каждый звук, слетевший с губ Клариссы, прошил ее от затылка до пят, словно удар молнии, рассыпав горсть мурашек по коже и оставив после себя покалывание в затылке и кончиках пальцев. Внезапно выступивший на щеках девушки румянец не укрылся от глаз Клариссы. Она подсела поближе к счастливой невесте и загадочно улыбнулась.

– Вы так заволновались, моя милая.

Вивиана открыла было рот, но только беспомощно вдохнула, словно рыбешка, не находя слов. Все мысли ее внезапно покинули. Тогда Кларисса кивнула, как бы говоря "я все понимаю" и сняла с шеи цепочку. Из декольте выскользнул небольшой медальон, в котором обычно носят изображения родителей или возлюбленных, а также прядь обожаемых волос.

– Смотрите.

Кларисса открыла медальон и протянула его Вивиане. Девушка взглянула на портрет в створках. Идеальное, надменное, чужое лицо, обрамленное нежными золотистыми локонами.

– Красивый. Кто это?

– Узнаете в свое время, – Кларисса потянула за цепочку и вернула себе медальон. – он не будит в Вас никаких чувств, я полагаю? Что ж, следовало этого ожидать.

Вивиана занервничала.

– Но кто это? И… я должна его знать?

Палец Клариссы лег на губы девушки.

– Нет, не должны. Пока, во всяком случае, не должны. Наслаждайтесь своими приготовлениями к свадьбе, милая. Пойдемте, поговорим с Мартой о платьях.

Когда Айкен набросил руку на повернувшуюся к нему спиной Зою, он почувствовал то же, что и во время их недавнего поцелуя. Какую-то напряженность, которой раньше не было. Словно под ладонью он вдруг ощутил не привычный шелк человеческого (хотя бы с виду) плеча, а мех тигра, замершего перед прыжком. А Зоя понимала, как раздваивается внутри: она одновременно чувствовала бесконечное счастье от того, что наконец обрела своего Эдмунда – или Айкена. Имена в сущности ничего не значили. Если их встреча и любовь и впрямь была велением судьбы, желанием Богини – Зоя подчинялась беспрекословно и с радостью. Но с другой стороны, забыть о смерти Симонетты (и Дэйва) они были не в силах, Хэвен же был и вовсе раздавлен этим событием. Смотреть на него в тот день было страшно: глаза запали, возле рта залегли тени, губы остались сурово сжатыми. Зоя помнила его стойким суровым воином, но сейчас в учителе чувствовался какой-то надлом. И это тоже ее беспокоило. Возможно, стоило лишь немного подождать, говорил Айкен, чтобы дини ши пришел в себя, но Зоя слишком хорошо знала Хэвена, чтобы предполагать, что ему хватит и века оправиться от потери. При этом он был лихорадочно возбужден и жаждал действия. Ко всему прочему, оставался еще Габриэль. О нем тем более не стоило забывать, предаваясь бесплодной скорби. Да и не получилось бы: слишком серьезный враг. И он не спал. В чем девушка вскоре, к своему ужасу, убедилась.

Смерть Симонетты значила больше, чем казалось на первый взгляд. Все трое – и Хэвен, и Зоя, и Айкен – чувствовали свою ответственность за произошедшее. Если Дэйв был взрослым, ответственным за самого себя, то девочка осталась на их попечении. И они ее не уберегли. Зоя корила себя. Айкен – и себя, и возлюбленную. Его начали мучить мысли, что не будь негласным лидером их компании Зоя, все сложилось иначе. Молодой человек прокручивал в голове стратегию, которую применил бы он, стань командиром их трио. В голове звучал голос: ты мужчина, ты должен властвовать! Айкен не задавался вопросом, откуда вообще у него такие несвойственные ему мысли. В ту ночь он был грубее с Зоей, чем обычно, и новизна ощущений ему понравилась.

Зоя не заметила, как Айкен встал, смущенный переменой в ней, ощущением, что лег возле незнакомой женщины. Флюиды волшебства от ее кожи были такими сильными, что едва замтено меняли освещение в комнате. Должно быть, подумал экс-детектив, так именно себя и должны ощущать люди, спящие с сидами. Неловкость, желание бежать. Если бы сама Зоя знала, что он чувствует, она бы испугалась не на шутку. В ней не должно было пробудиться столько магии.

– Я пойду посмотрю, как там Хэвен. Надеюсь, он держится.

Но на самом деле Айкен чувствовал, что должен заставить поработать свои легкие – успокоить их дымом и свежим ночным воздухом.

Он вернулся через полчаса и нашел девушку сидящей в кресле абсолютно обнаженной. Подтянув колени к груди и обняв их одной рукой, Зоя смотрела перед собой, ничего не замечая. Она была погружена в свои мысли. Айкен опустился перед ней на корточки, взял за руку, нежно погладил пальцы.

– Чудесно пахнет после дождя, верно? Я думала, что такой запах может быть только на природе, если ты в лесу или хотя бы в окруженной полями усадьбе. Но нет, – Зоя медленно вздохнула. – такой же. Такой же.

Айкен протянул руку к кровати, стащил с нее плед и укрыл плечи Зои, но девушка даже не подняла головы. Волосы ее оказались мокрыми – кажется, она высовывалась в окно почти по пояс.

– Хотел бы я знать, о чем ты думаешь, когда идет дождь…

– Уверен? – глухо отозвалась Зоя, перебирая в мыслях недавние слова Айкена о Хэвене. Было ли Симонетте больно? Или изгнанный дини ши окунулся в человеческий образ существования глубже, чем хотел? – может быть, это вовсе не тот случай…

– Может быть, – Айкен поднялся с корточек. В нем глухо ворчало раздражение, разъедающее, как болезнь, на щеках, под самыми глазами, выступили красные пятна.

– Знаешь, мне страшно. Теперь – постоянно, без перерыва… Я думала, что смогу справиться, но ошиблась. Боюсь, я слишком слабая для этого мира. Надеюсь, нам не нужно утешать Хэвена. – пробормотала Зоя. Губы ее побледнели, сравнявшись цветом с тыльной стороной ладони. Она смотрела в одну точку, капли то ли дождя, то ли слез блестели на ресницах.

В другой ситуации Айкен, должно быть, восхитился подобным зрелищем, но в тот момент в нем что-то сломалось… Должно быть, еще слабо видные на ее плечах полосы так подействовали на молодого человека.

– О, вот, значит, что. Ты собираешься сидеть здесь и жалеть себя, вместо того, чтобы возглавить наш отряд в войне со всем иным миром? – вызверился экс-коп. – Что ж, уважаю твое решение. Но, боюсь, не смогу тебе ничем помочь – я же всего лишь жалкий нарик, лишенный силы воли. Ты то и дело пытаешься защитить меня, невольно напоминая мне о том, насколько я ничтожен по сравнению с Хэвеном и тобой… Вы – представители удивительной бессмертной расы, а я…

– У тебя паранойя, – Зоя резко поднялась, вскинула голову. Айкен отпрянул, устыдившись: предъявлять такие претензии девушке, едва достающей ему до подбородка? Казалось бы, смешно.

– Хорошее ты выбрал время для выяснения отношений. О нет, правда, я не иронизирую, – Зоя потерла мокрый лоб, отчего отросшая челка смешно завилась. – напомнил мне об обязанностях, которые вы на меня возложили. Я не Кларисса, Айкен, я не околдовала тебя. Ты сам предпочел остаться, хотя я тебя отговаривала… Надеюсь, ты сказал мне все это не из-за беспочвенной ревности, потому что сейчас я возьму себя в руки и пойду утешать того, кому, в отличие от нас, действительно плохо.

Она закончила неожиданно резко и твердо, после сего тотчас вышла из комнаты, неосознанно женственно покачивая бедрами. Айкен рванулся к окну, распахнул его, высунул голову, чтобы подставить лицо холодным струям, но морось в считанные секунды сошла на нет, не остудив его кожи.

Когда он вышел из спальни, то обнаружил Зою, все еще обнаженную, как Ева, на диване. Хэвен спал у нее на коленях, его длинный нос впивался в ляжку девушки. Зоя медленно перевела взгляд на возлюбленного, и синева ее глаз показалась Айкену как никогда холодной. Он несмело приблизился только ради того, чтобы задать один-единственный вопрос:

– Так ты любишь меня?

Зоя помедлила. Она понимала, что своим ответом она должна сказать только одно – Айкен прощен. Но стоило ли ради этого лгать? А ответить честно она не могла. Она просто не знала, что между ними.

– Мы связаны судьбой, ты сам это знаешь, – шепнула Зоя. Этот ответ, к ее облегчению, не был ложью. Но Айкен, в отличие от любимой, возможно, не понимал, что любить и быть связанным судьбой одновременно вовсе необязательно.

В утро своей свадьбы Вивиана проснулась оттого, что во сне увидела белокурого молодого человека из медальона Клариссы. Она села на кровати, ослепленная льющимся из окна светом, потерла загудевший лоб и мысленно пожелала, чтобы свадьба каким-нибудь чудесным образом оказалась отложена на несколько дней. Или, может быть, месяцев. Девушку колотило от ощущения надвигающейся бури, от разъедающей, как ржавчина, тревоги. Любовь к Эдмунду была тут совершенно ни при чем, ведь брак в их случае служил лишь приличиям, долгу перед светом, в котором ни жених, ни невеста все равно не появлялись с прошлого года и не собирались в обозримом будущем.

– Вы уже проснулись, моя милая? – в комнату вплыла Кларисса, наморщила носик. – как у Вас тут душно и пахнет увядшими цветами.

Вивиана бросила смущенный взгляд на засушенную жимолость, приколотую к изголовью кровати.

– Вы что-то не сильно походите на счастливую невесту, дорогая, – женщина присела на кровать рядом с девушкой, приторная и фальшивая, как старый торт в витрине кондитерской, взяла в руки прядь волос девушки и пропустила ее меж пальцев, чтобы утреннее солнце, заглядывающее в окно, высветило их бликами.

– Я не то чтобы волнуюсь, но… Чувствую нечто странное, – замялась Вивиана. – тот юноша, портрет которого Вы мне показали, он снится мне. Его образ теперь преследует меня.

– Быть может, Вам вовсе не стоит выходить замуж? – Кларисса ласково потрепала Вивиану по подбородку и звонко рассмеялась. – о, я не имела в виду, что Вы влюбились портрет моего друга, просто пошутила. Но, будьте честными с собой, Вы таите в себе большой секрет. Бедняжка Эдмунд, Вы же убьете его. Задушите одной своей сутью.

Вивиана возмутилась и собралась было дать Клариссе горячую отповедь, но тут в спальню вошла Марта, возбужденная настолько, что едва удерживала себя от нервных подпрыгиваний. Она вытянула невесту из постели и, подозвав служанок, начала помогать ей облачаться в свадебный наряд, не переставая слащаво щебетать.

– Прелестное платье, – то и дело повторяла она, не забывая при том добавлять. – конечно, у меня было лучше, но все равно, оно чудесное!

– О да. Я думала, Вы будете честной и купите зеленое платье, милая, – проворковала Кларисса, рассматривая невесту через лорнет. – он оттенил бы Ваши прекрасные волосы… И, в конце концов, это было бы справедливо.

Вивиана побелела. Она не поняла, что имела в виду женщина, о каком знании пыталась намекнуть: раскрыта ли тайна ее добрачных отношений с Эдмундом или связь с Сияющей страной?

– Благодарю за совет, но Эдмунд предпочитал голубой, – едва ли не скрипнув зубами, пробормотала девушка, отведя взгляд.

Кларисса отошла к окну, взяв принесенный горничной бокал, а Марта захихикала, прикрывая рот рукой. Второй же она цепко держала шнурки корсета Вивианы. Той хотелось дернуть плечом и вырваться, но она сдержалась.

– Она ведь имела в виду, что вы с Эдмундом…

– Да-да, то же самое, что вы с Уолтерсом.

Марта отшатнулась, сама отпустив завязки платья Вивианы.

– Не равняй меня с собой, ты… ты…

Вивиана со вздохом потерла гудящий лоб, тем не менее, не поворачиваясь, и вскоре вновь ощутила, как Марта несмело затягивает на ней шнуровку.

– Непорочность до свадьбы, целомудренность после – не так ли говорят в проповедях? Вам лучше знать, ведь Вы посещаете церковь каждое воскресенье, и все же я неплохо разбираюсь в том, что обычно говорят священники… Послушайте, Марта, – Вивиана обернулась и зашипела, приблизив свое лицо к носу вновь глупо разулыбавшейся миссис Купер. – я знаю, что не нравлюсь Вам, а Вы не нравитесь мне и о том прекрасно осведомлены. Но не мешайте мне делать Вашего брата счастливой, если Вы им дорожите.

Марта засопела, обиженная. Кларисса, все еще стоявшая поодаль, не должна была слышать их разговор, но, однако же, она тотчас оставила бокал и приблизилась к девушкам.

– У меня французское отношение к любви, – бросила краем рта Вивиана, торопясь, чтобы Кларисса не разобрала. Но она все прекрасно услышала.

– "…француженки – рабы приличия не более, чем их соседки" – с усмешкой продекламировала Кларисса. – англичанки, "…холодные и надменные с виду, но на деле горячие, сладострастные и мстительные; они менее остроумны и рассудительны, чем француженки; последние любят язык чувств, первые предпочитают язык наслаждений; но в Лондоне, так же, как и в Париже, любят, расстаются, снова сходятся, чтобы опять разойтись."

Вивиана непонимающе вскинула ресницы на компаньонку Марты. Женщина ухмыльнулась.

– Это из "Нескромных сокровищ". Тот самый Дидро, который Вас утомляет. Видимо, Вы заснули прежде, чем дочитали до этого места.

Хэвен уладил дела с прошлой квартирой. Его не было весь день, и Зоя чувствовала себя неуютно.

– Время заканчивается, – она сжала кулак, глядя, как напряглись венки на запястье. – черт побери, как это паршиво.

– А ты чего-то ждешь? – поднял бровь Айкен, еще не забывший ночной ссоры, – только не говори, что своего коронованного безумца. Я уже привык, что он не крутится возле нас. И, поверь, мне нравится это положение дел.

Однако в гости все-такие кое-то пришел. Стоило двери закрыться за возвратившимся Хэвеном, как она распахнулась вновь. Вместо короля Неблагих к ним явилась Кларисса. Она была одета согласно моде девятнадцатого века, и, увидев ее, Зоя вспыхнула: вспомнились сны о прошлом, в которых гостья выступала в роли, ничем не благородней той, что исполняла сейчас.

– Надеюсь, Вы ждали меня, – с улыбкой произнесла Кларисса, сделав упор на последнее слово. – еще больше надеюсь, что вы скучали, милые детки. И ты, Хэвен.

Сида обошла застывших посреди комнаты Айкена и Зою, рассматривая со всех сторон. По ее мнению, они сильно похорошели с их последней встречи. Оба напарника, по сути своей, были схожи в том, что с точки зрения красоты, оба обладали если не сказать, что непримечательными, но уж во всяком случае не поразительными лицами, тогда как за счет выглаженных упражнениями тел их обоих можно было назвать привлекательными. Кларисса помнила, каковы они в бою – молодые звери, первобытно-дикие, прекрасные в своей выпущенной наружу хищности. И вот теперь, напитавшись магией, изменившись за полгода, они излучали такую энергию, которая невольно вызвала восхищение. Кларисса не могла дождаться, когда же ее любимые игрушки снова схлестнутся с воинством Сияющей страны.

– Мы не ждали, после всего-то, что произошло… Но я чувствую, что должна извиниться, – с тяжелым вздохом Зоя протянула Клариссе руку. – я была во многом неправа. Теперь я понимаю, что Выше желание сблизить нас с Айкеном было продиктовано лучшими чувствами.

Женщины пожали друг другу руки. Кларисса при этом выглядела так, словно опасалась, что у Зои из ладони выдвинется острый шип и ранит ее. Но ничего подобного не случилось – только Зоя сжала руку Клариссы, не желая отпускать, и сказала сиде в лицо:

– Однако во многом, я уверена, мы угадали. Может быть, за то, что случилось в Ламтон-холле, Вы и испытываете вину, я не знаю, ведь узнала еще не о всем своем прошлом, но… то, что Вы играете и на нашем поле, и на поле Габриэля, очевидно.

Пальцы Зои разомкнулись, Кларисса прижала освободившуюся руку к груди, потирая отдавленные пальцы.

– Я бы не стала утверждать так безапелляционно, милочка, – несмотря на то, что ладонь женщины стремительно краснела, ее голос не выдал ни страха, ни обиды. Гостья осталась все так же насмешливо-благодушна. – особенно в лицо тем, кто пришел тебя облагодетельствовать.

Зоя с сомнением сложила руки на груди.

– Сперва покажи, за что мы должны быть с тобой любезны.

– Хм. Рада видеть, что все по-прежнему. А я боялась, что ты изменилась, – сида достала из-за спины тряпичный сверток, словно выудила его из воздуха. – смотри, что я принесла тебе. Кажется, это что-то случайно осталось в Аннувне и как следует испило волшебства.

Женщина протянула Зое… о, она уже догадалась, что. Девушка просунула руку под ткань так, чтобы ухватиться за рукоять, стряхнула тряпку, укрывавшую меч, на пол и с удовольствием коснулась лезвия ладонью. Знакомая, родная тяжесть, привычный металлический холод.

– Немногие выходцы из холмов способны коснуться железа и не обжечься. Тебе, кстати, полагается еще один дар, – небрежно уронила Кларисса. – от одного из герцогов Двора.

Она махнула кистью, в воздухе что-то блеснуло – Зоя вскинула свободную руку и поймала подарок. Из ее кулака свисала, мерцая, цепочка с кулоном-трикветром – тремя соединенными фигурами, называемыми "рыбьи икринки".

– Знак Богини, – пораженно выдохнула Зоя. – как это понимать?

Кларисса ухмыльнулась.

– Может быть, так, что ты снова принята Двором. Кое-кто об этом позаботился.

– Кто же?

Сида не ответила, только плавно повела плечами, как бы говоря – это не важно. И впрямь, назови она имя, Зоя бы не вспомнила его обладателя.

– Тот, кто приходит ночью, – наконец задумчиво произнесла Кларисса, больше для себя, чем для присутствующих: у нее было в тот момент слишком мечтательное лицо, будто их с неизвестным благодетелем Зои связывало нечто большее, чем просто знакомство… И, быть может, даже большее, чем дружба. – впрочем, если б вы познакомились поближе, вряд ли понравились друг другу.

– Что ж, теперь у меня есть меч, маска и знак Богини. Я могла бы вернуться, если бы хотела. И Габриэль не имел бы права помешать мне, не нарушив при этом закон. Я могу пройти с боем, как мстительница или, напомнив ему стародавние правила Сияющей страны, как полноправная жительница Двора.

– Да, – сида расплылась в улыбке, будто добравшаяся до сливок кошка. – я подкину тебе еще пару милых поощрительных призов, чтобы ты не выглядела в тронном зале оборванкой.

Едва заметное движение руки – и на спинке дивана образовались причудливые красивые туфли, корсет и бархотка.

– Сними ремни и замени их корсетом. Если собралась навестить старых друзей, не показывай слабости. Да, и не забудь бархотку! Нужно же тебе прикрыть то, что у тебя на шее. Я смотрю, вы не теряете времени даром, – взгляд сиды ненадолго задержался на оставленных Айкеном отметинах на шее Зои. Девушка невозмутимо перебросила отросшие за полгода волосы через плечо на грудь, как бы демонстрируя гостье, что, несмотря на благодарности, комментариев от нее не ждут.

– Можешь оставить себе, я не стесняюсь этого.

К этому моменту и Айкен, не понимавший ровным счетом ничего из разговора женщин, и Хэвен, напротив, понявший все до последнего слова, предпочли оставить их одних, но Зоя остановила их, махнув рукой – они с Клариссой пойдут на кухню, чтобы поговорить, не смущая мужчин. При этих словах губы сиды сложились бантиком – приторное подражание Мэри Поппинс, как в самую первую встречу, вспомнила Зоя. Эта ее личина была гаже всех прочих. Кларисса гораздо лучше смотрелась искренней. Железной леди, как бы двусмысленно это ни звучало применительно к сиде.

– Итак, девочка. У тебя тяжело на сердце, – на кухне гостья с удовольствием закурила. Мундштук у нее был новый, красивее и дороже прежнего.

Зоя не собиралась отвечать, но стоило шраму на боку отозваться глухой болью, когда она подняла руки, чтобы надеть кулон, как Зоя передумала. Кларисса заслужила толику откровенности. Хотя бы в том, что действительно без ее было бы маловозможно… Счастье, например.

– Мне тяжело. Боюсь, я сломала Айкену жизнь. И характер – без меня он чувствовал бы себя уверенней.

– Без тебя он бы спился, – махнула рукой Кларисса. – не думай, что ты сделала его тряпкой. Поверь, он будет убивать с таким же удовольствием, как и раньше.

Ноготь сиды царапнул Зою по груди, поддев кулон.

– У тебя будет шанс проверить это.

– Нет, его я не позову за собой. Это слишком опасно.

Кларисса засмеялась, вгоняя Зою в краску. Да, было довольно глупо печься о том, кого боишься выставить слабей, чем он есть… И все равно говорить о нем, как о предмете заботы. Девушка уже пожалела, что разоткровенничалась. На секунду она усомнилась в собственной искренности, но тут же обругала себя. Нет, на этот раз не было никаких чар – она сама сглупила, сболтнула лишнего. Слишком много всего произошло за последние сутки, что подорвало веру в себя у всех троих – Зои, Айкена и Хэвена.

Девушка прижала пальцы к виску, пытаясь унять пульсирующую в голове боль. Сейчас бы ей больше понравилось все еще оставаться вещью.

– Скучаешь по Симонетте? – Кларисса прищурилась, то ли от сующегося в глаза дыма, то ли просто – по привычке.

– Я отучилась скучать по мертвым, – Зоя ответила резче, чем собиралась… подумала недолго и повернулась к Клариссе. – может быть, немного. И, возможно, потом будет хуже. Спустя некоторое время.

– Она была хорошей девочкой, ведь так? А ты лишила ее толики заботы только для того, чтобы потом твое сердечко болело не столь сильно, – сида нагнулась, так что перо ее шляпы защекотало лоб Зои. – ведь как только у тебя появился Айкен, ты захотела жить подобно человеку. Семья и прочие телячьи нежности. Но ведь всегда помнила, что нельзя. И ты отстраняла от себя крошку Симонетту, чтобы потом самой не страдать.

– У нее был Хэвен, – пролепетала побледневшая Зоя. – и я все равно знала с самого начала, что она умрет. Хотя бы подсознательно я знала, что она под чарами. Она почти не переживала из-за смерти брата, ей все было безразлично. Ей не было нужно мое участие. Как хорошо, что она не страдала, а теперь воссоединилась с братом и родителями.

Кларисса усмехнулась – так, будто знала что-то невообразимое.

– Думаешь? Значит, удалось себя убедить, чтобы избавить от раскаяния?

И тут Зоя не выдержала. То есть – сперва она зажмурилась, глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и дождаться, пока перед ее глазами прекратит проматываться желанное видение: ее кулак, сминающий нос Клариссы набок. Но больших успехов Зоя не достигла: она так и не смогла успокоиться как следует.

– Ты просто гребаный вампир, – прохрипела она. – жрешь наши негативные эмоции. Выводишь на них, а потом поглощаешь.

Кларисса скривилась и оттолкнула девушку. Та пошатнулась и ухватилась за стол свободной рукой, но не упала. Только посмотрела на сиду несколько удивленно.

– Ты напрягаешься по пустякам. Смотришь не в ту сторону, – безмятежно улыбнулась Кларисса. – подумай еще об этом. У тебя осталось не так много времени. Сегодня и завтра – до того, как Дворы закроются до самого Йоля.

Глава восьмая

Эта девушка – не знаю, чем будет, но способна

быть всем, чем захочет. Но, на свое горе, она

сама не знает, чем ей быть… и, быть может, никогда не узнает.

Александр Амфитеатров, «Зоэ»

– Дождь закончился, – сказал Айкен, присев на диван рядом с возлюбленной. Она кивнула, зябко повела плечом. На самом деле Зоя не замерзла: это по коже ударили тысячи магических игл, донесенных ветром. Кларисса явилась и ушла с дождем, оставив после себя запах свежих листьев и магии. Девушке невольно вспомнилось, как больше полугода назад они с Айкеном участвовали в ритуале, разделив волшебную силу на двоих. Может быть, если бы не это, они бы не были так крепко друг с другом связаны.

И тут Зоя вздрогнула: если она пойдет в Сияющую страну, она должна будет оставить Айкена. Ему нет законного хода в Дворы. Даже если она возьмет его с собой ненадолго, как помощь в бою, с наступлением утра он должен будет покинуть Аннувн, иначе умрет, как Симонетта. От одной только мысли о мертвом Айкене у Зои волосы зашевелились, ее всю пронзил ледяной ток от еще одной идеи, напрашивавшейся следом – Габриэль не постесняется использовать Айкена как ее слабое место.

– Айкен, я… Должна идти сегодня же, – пробормотала она, глядя в стену. – иначе у меня не хватит духу. И все пойдет наперекосяк.

– Но ты же… не собираешься принести себя в жертву? – забеспокоился молодой человек. Зоя коснулась одной рукой его запястья, второй – серебряного кулона, висящего под ключицами.

– Нет, я ведь теперь в совершенно другом положении.

Девушка наклонилась и коснулась губами пальцев Айкена. Он чувствовал, что что-то не так, но не думал, что с ним прощаются. Зоя всегда вела себя настороженно и по большей части пребывала в упадническом настроении. Но неизменно побеждала и возвращалась к нему. И потому сцена, развернувшаяся в тот момент, не показалась Куперу отличной от тех, что были раньше.