Учитель. Назад в СССР 4

Разжёвывать и совать ложку с едой в рот практически взрослым юношам и девушкам, я не считал нужным. Собственно, как-то так повелось, всегда относился к детям любого возраста, как к взрослым личностям. Сюсюкать, обслуживать, потакать капризам, уговаривать, что там еще делают гиперответственные мамочки? Это не мой путь. Может, потому, что я вырос в детском доме, оттого считал, что каждый ребенок – не просто личность, а вполне себе адекватная и все понимающая личность. И если к ребенку соответственно относится, то и отдача будет нормальная, взрослая. Конечно, с некоторой поправкой на возраст.

Детдом у нас был самый обычный, никакого индивидуального подхода, общая масса. Делай как все и не выделяйся. Может, поэтому меня коробит от того, как ломают детей, начиная с первого произнесённого «Я хочу» или «Я сам». У взрослых, особенно у родителей, не хватает терпения дождаться, когда ребенок сам завяжет шнурки.

Раздражённая мама, которая опаздывает к педиатру на прием, хватает малыша и сама застегивает пуговицы на курточке. Недовольный папа, которого жена обвиняет в отсутствие внимания к отпрыску, вручает сыну молоток, и тут же получает выговор от супругу. Ах. Мальчик ударит пальчик! Науськанный женой, отбирает у пятилетнего пацана инструмент, и отправляет поиграть в машинки. При этом злится, когда ребенок начинает реветь, потому что папа прогнал.

Сердобольная бабушка до семи лет подтирает внуку задницу. Встречал я и такое. Но там отдельная история, бедняга молодой отец противостоял двум женщинам: жене и теще. Одна слушала маму, а теща считала, что лучше понимает в воспитании. Как никак «подняла на ноги двоих детей». Ну а то, что сынок вырос рохлей и мямлей от такого поднимания, так это пустяки, дело житейское. Мамочка утешит, сопельки утрет, ну и попу заодно, если взрослый сынуля в очередной раз обосрется. Так и живет, управляемый женщинами.

Каждый раз, слушая женские вздохи о том, что настоящих мужчин не осталось, очень хотелось задать вопрос: «Откуда им взяться, милые ламы? Разве не вы сами из собственных сыновей растите послушных мальчиков-зайчиков, неспособных принимать самостоятельные решения?» Самое страшное, что могут сделать родители с собственным ребенком, это пожертвовать всем, в том числе собственным счастьем и нормальной жизнью, ради своего вечного малыша. Медвежья услуга как она есть.

Так вот это точно не мой путь. Ребенок, хотите вы этого или нет, – это личность. Причем личность которая прекрасно все осознает. Просто мы сами учим детей манипулировать сознанием взрослых с раннего возраста. Иначе детвора просто не выживет, затюканная любовью собственных родителей. Любовью и контролем.

Дети – это отдельные вселенные, личности со своими желаниями, пытливым умом, стремлением познавать мир, с намерением пробовать и делать все по-своему разумению. Да, без шишек тут никак не обойтись. Но ведь как говорят: в спорах рождается истина, а через набитые шишки лучше усваиваются жизненные уроки.

– Нина, предлагаю вернуться к твоему первому предложению. Устроить жеребьевку, – напомнил я девушке более удачную мысль, выныривая из размышлений.

С тех порю как я оказался в новом старом мире, не уставал думать, размышлять, анализировать о далеком будущем, наблюдая за детьми из прошлого. Будущем, в котором практически не осталось места для честности, порядочности, патриотизма. Власть захватили деньги и гаджеты. Благие намерения в очередной раз выстелили путь в ад, но до развилки еще есть время. Так почему бы не попробовать изменить направление, выбрать другую дорогу у пресловутого сказочного камня?

Вот и еще одна учительская способность: уметь слушать контролировать, наблюдать и думать о своем одновременно. Многозадачность педагога наше все.

– Значит, жеребьёвка, – кивнула девушка. – Сейчас я напишу на листочках имя завуча, кто вытащит, тот и выводит, – деловито закончила обсуждение Нина.

– Егор Александрович, а может вы? – смело закинул удочку в мой огород Федька Швец.

– Сами, Федор, все сами, – улыбнулся я и продолжил наблюдать за тем, как решается вопрос, заодно и за девочками-старшеклассницами, которые репетировали праздничные стихи с малышами.

Нина аккуратно нарезала бумажки, писала имя завуча, затем искала вещь, в которую можно спрятать записки, чтобы вытаскивать по очереди, не подглядывая.

Федька Швец то и дело отвлекался на четвероклассников, который крутились здесь же, в спортзале. Мелюзга тоже принимала активное участие в будущем мероприятие. У ребятишек самое ответственное задание – выразительное чтение наизусть поздравительных стихов.

Федька то и дело срывался, подбегал к Лене Верещагиной, которая репетировала с малышней, подсказывал текст, грозил пальцем тем, кто баловался. Всячески помогал детворе, при этом невольно мешая Лене. Девушка сердилась, прогоняла одноклассника, но Швец то и дело возвращался к неровному строю малышни.

Федор все больше и больше вызывал симпатию у меня симпатию. Вот вроде и хулиганистый пацан, и шутит порой глупо, и весь, что называется, далек от понятия «идеальный ученик», а вот есть в нем что-то такое… Стержень что ли. Несмотря на возмущения, на споры, на попытки улизнуть от некоторых школьных дел, самое главное, что Федор считал важным для коллектива, парень выполнял на пять с плюсом. За своих тоже горой стоял, мог запросто взять вину на себя. Иногда приходилось долго разбираться, чтобы выяснить, откуда уши торчат в той или иной ситуации, когда Швец уверял, что это он набедокурил.

А еще мне нравилась его манера общения с младшими школьниками. Федор уважал малышню, общался с детворой как с равными, не отмахивался от нее, внимательно слушал, если надо, выступал третейским судьей. При необходимости воспитывал и наказывал подзатыльником. Непедагогично? Возможно, зато действует сразу, без всякого нанесения психологической травмы.

Однажды я даже предложил Федору задуматься о поступлении в педагогический институт. Швец пять минут хлопал глазами, недоверчиво на меня поглядывал, трижды переспросил, шучу я, или нет. Я нисколько не шутил. То, как Федор возился с пацанами младшего и среднего звена, как на своем примере показывал и учил, вполне отвечало мысли, которую я однажды вычитал, уже работая педагогом на пенсии.

Учитель воспитывает своей личностью, своим знанием и любовью, своим отношением к миру, потому как учитель напрямую работает с человеческой душой. Дословно не помню, но тут главное суть. Именно про душу меня зацепило больше всего.

У Федора получалось транслировать детворе нужное, правильное, хорошее и полезное, он умел достучаться до каждого пацаненка, донести правильность поступка или наоборот, объяснить, что маленький человек поступил некрасиво. При всем его хулиганском поведении, я действительно считал, что из Федора получится замечательный педагог. Вполне может быть даже учитель труда или истории. Оба эти предмета Швец очень уважал.

– Поздравляю, товарищ Беспалов, вам выпала честь провести по коридору славы Зоя Аркадьевну Шпынько, – громко оповестила Ниночка, заметив имя завуча на бумажке, которую вытащил внук Митрича.

– Не повезло, – сочувственно выдохнули парни. – Держись!

– Да ладно, чего уж там, – дернул плечом огорченный Серега.

– Прекрасно, значит, списки на выход у нас теперь готовы полностью, да, Нина? – уточнил я.

– Да, Егор Александрович, я сегодня полностью распишу чистовик и отдам вам.

– Замечательно. Что у нас еще в недоработках? Стенгазета? Открытки? Что с цветами? – я набросал вопрос, которые отметил у себя в рабочем блокноте, и выжидательно посмотрел на ребят.

За всех отчиталась Нина, как правая моя рука по подготовке нашего класса ко Дню учителя. Я пометил сделанное, поинтересовался, нужна ли десятиклассникам моя помощь, услышал в ответ «сами справимся», но почувствовал недосказанность.

– Что? – прямо поинтересовался я у ребят. – Рассказывайте.

– Тут такое дело, Егор Александрович… – начал издалека Павел Барыкин.

– Павел, давай по существу и сразу к проблеме, – попросил я.

– Мы хотим съездить к Ольге Николаевне в больничку, поздравить ее, – выпалила Тоня Любочкина, незаметно присоединившись к нашей беседе.

– Замечательная идея, – одобрил я. – Помощь нужна?

– Да нет, мы сами… – неуверенно произнес Пашка.

Я продолжил ждать, когда выскажутся до конца.

– Егор Александрович, мы хотели позвать вас с нами… – высказала Нина общую идею.

– Куда? В роддом? – удивился я, вспомнив, что так и не добрался до бывшего классного руководителя моего десятого класса.

– Ну да, – подтвердила девушка. – Ольге Николаевне будет приятно… – ученица замялась. – Ну, познакомиться с вами, и нас повидать…

– Хорошо, – согласился я. – Когда планируете ехать?

– Да мы хотели после уроков…

– В субботу…

– Лучше в воскресенье, праздник же… – разом загалдели ученики.

– Так, давайте-ка по очереди! – я поднял руку, призывая к спокойствию. – Нина, вы обсуждали дату поездки?

– Еще нет, хотели с вами посоветоваться, – ответила девушка.

– Предлагаю съездить все-таки в воскресенье, только нужно уточнить приёмные часы в роддоме, и что можно передать в качестве гостинца. Думаю, цветы нам передать вряд ли разрешат, – задумался я.

– Я узнаю, – пообещала Ниночка, записав что-то в свой блокнот.

* * *

– Забастуйте, Егор Александрович! – закричали за моей спиной.

Меня окликнули, и я вернулся в утро понедельника, которое чем-то неуловимо отличалось от всех прошлых понедельников, но вот чем, понять не удавалось.

Я оглянулся, увидел компанию семиклассников, с которыми накануне разбирались в схемах и табуретках, улыбнулся и ответил:

– Здравствуйте, ребята!

– Егор Александрович! А про вас в газете написали! – как обычно самым смелым оказался Ленька Голубев.

– Что? – удивился я, окончательно выныривая из собственных воспоминаний.

– В газете написали! Про наш праздник. Ну, помните, на первое сентября…

– День знаний… – подсказал кто-то из компании друзей.

– Ну да, про наш День знаний, – повторил Ленька. – И про вас там тоже! Много! И фотография ваша!

– Моя? – еще больше изумился я. – Ребята, вы ничего не путаете? – уточнил, с сомнением оглядывая восторженные лица пацанов.

– Нет! Папка вчера газету читал! И мамка тоже! Радовались!

– Что за газета? – поинтересовался я, все еще сомневаясь в словах ребятни.

На розыгрыш вроде не похоже, да и вряд ли мальчишкам пришла в голову такая глупость на пустом месте. Газеты я так и не вписал в силу привычки. Привык к тому, что новости легко узнавать из интернета, которого в нынешнем времени еще нет. Отвык от печатных изданий.

– Сельская новь, – охотно подсказал Леонид.

– Спасибо, Леня, поищу газету.

– Так у нас в библиотеке подшивка есть, – подсказал вихрастый мальчишка, Генка Соловьев. – У нас вот сегодня политинформация, так я про вас буду рассказывать, – с гордостью заявил пацаненок.

– Чего это ты? Я тоже подготовил! – возмутился Ленька.

– Моя очередь! Ты на следующей неделе готовишь! – уверенно высказался Соловьев.

– Да ну тебя, – обиделся Ленька.

– Парни, не ругайтесь. Спасибо за информацию, – поблагодарил я семиклассников.

– Пожалуйста, Егор Александрович, – хором ответила детвора и усвистала в школу.

«Какая еще статья? Откуда? С чего бы журналистам обратили свое внимание на заштатную сельскую школу, и на то, что в ней происходит? – размышлял я, шагая на работу. – Надо раздобыть газету, скорей всего мальчишки ошиблись. Может, в статье о моем тезке разговор, а ребята решили, что про меня. Ну а фотография… я никому свое фото не давал, тем более никаким журналистам, откуда тогда? Да и качество фоток в газете оставляет желать лучшего, хуже только на милицейских ориентировках. Вот и решили, раз фамилия Зверев, значит, статья про меня», – успокаивая себя этими мыслями, я оказался на школьном дворе.

– Егор Александрович, доброе утро! – раздавалось со всех сторон.

«Черт, неужели правда? – мелькнула мысль, при виде восторженно-удивлённых лиц детворы.

– Егор Александрович, вас директор зовёт! – выпалила девятиклассница, появляясь на пороге школы.

– Спасибо, Катя, сейчас зайду.

«М-да, не повезло, теперь только после первого урока попаду в библиотеку полистать подшивку», – выругался я и двинулся в директорский кабинет.

– Здравствуйте, Юрий Ильич. Вызывали? – поинтересовался я, вежливо постучав в косяк, дверь гостеприимно была открыта.

– Здравствуйте Егор Александрович! Ну, прямо-таки, – вызывал. Попросил зайти, – улыбнулся Свиридов, поднимаясь со своего места и выходя из-за стола. – Ну-ка, ну-ка, позвольте вас поздравить, товарищ Зверев, – радостно произнес директор.

– Да с чем же, теряюсь в догадках, – удивился я, пожимая директорскую ладонь.

– Ну как же, Егор Александрович, скромность – это замечательное качество, но не всегда. Да, не всегда! Вы что, не читали? – ахнул Свиридов, осознав, что я не понимаю, о чем идет речь.

– Не читал, – ответил я, начиная подозревать, что семиклассники сказали правду.

– Так вот же! «Сельская новь, субботний номер! Неужто вам еще никто не сказал за выходные?

– Да как-то гостей у меня не было, в субботу свадьба, в воскресенье весь день в мастерских со Степаном Григорьевичем провозились. Не до газет было. Да я и не выписывая прессу.

– Плохо, товарищ Зверев, газеты надобно выписывать, – пожурил мен директор. – Читайте!

– Спасибо, – я протянул руку за газетой, но директор не отдал печатное издание.

– Садитесь и читайте! Это школьный экземпляр, – пояснил Свиридов.

– Хорошо, – согласился я, поставил портфель на стул, уселся за стол, взял в руки газету.

– На какой странице?

– Да вот на второй, читайте, – подсказал директор. – И портрет ваш.

– А фотография откуда? – разглядывая плохо пропечатанное лицо Егора, поинтересовался я.

– Так с праздника, я и отпечатал для такого дела, – раскрыл тайну товарищ Свиридов. – Больше ничего не было.

– То есть вы были в курсе этой статьи? – коротко глянув на директора, поинтересовался я.

– Конечно, – довольно кивнул Юрий Ильич.

– А мне почему не сказали?

– Вот теперь говорю и даже показываю. Вы читайте, Егор Александрович, читайте.

– Откуда у журналистов информация? Я ни с кем по этому вопросу не общался, – разворачивая газетный лист, прямо поинтересовался у Юрия Ильича.

– Так от методиста нашего, от Аделаиды Артуровны. Собственно, речь о новациях в сфере образования, интервью с ней вышло. В нем товарищ Григорян и про нашу школу положительно отзывается, и про молодого инициативного специалиста рассказывает да нахваливает, – пояснил директор.

– Угу, – прокомментировал я слова директора и углубился в чтение.

Глава 6

«Первое воскресенье октября два года назад в 1965 году указом Президиума Верховного Совета объявлено профессиональным днем советского Учителя.

Накануне праздничной даты наш корреспондент встретился с товарищем Григорян А. А., старшим инспектором народного образования, побеседовать о достижениях, совершенных за минувший год с момента создания Союзно-республиканского министерства просвещения СССР. О выполнении пятилетнего плана развития народного хозяйства Советского Союза. Обсудить нововведения и достижения сельского образования нашего района.

Корр.: Аделаида Артуровна, поделитесь успехами нашего района на ниве народного образования.

Тов. Григорян: Система народного образования обязана предоставить возможность каждому человеку на деле реализовать право на образование и постоянное пополнение знаний на основе использования разнообразных форм обучения. Становление и развитие школы и народного образования – процесс непрерывный и поступательный. ХЗ, а короткое время значительно расширился объем полного среднего образования на основе трудового политехнического обучения. Кроме того, нами были изменены учебные планы и программы, приведены в соответствии с достижениями науки и техники. Хочется отметить, что введение трудового политехнического обучения расширило объем и укрепило базу изучения основ наук, обеспечило разностороннее техническое образование учащихся».

Я пропустил большую часть интервью товарища Григорян Аделаиды Артуровны, которая оказалась не просто так. А целым инспектором органа народного образования. Читать казенные фразы, явно заимствованные из методичек и постановлений Центрального комитета партии оказалось выше моих сил.

Корреспондент «Сельской нови» развернулся аж на целую полосу, поэтому основную часть статьи я быстренько пробежал глазами, выискивая свою фамилию. И нашел практически в самом конце, под фотографией нашего школьного праздника.

Газета для публикации выбрала школьную фотокарточку, на которой красовалась наша акробатическая звезда во всей красе. Фото подписали, обозначив номер школы, населенный пункт и указав данные директора. А вот моя фамилия прозвучала уже в самом ответе на вопрос.

Корреспондент поинтересовался у товарища Григорян А. А. не просто планами народного образования и введенными новшествами, товарищ Жукова А. Г. просила поделиться, как школы отразили рекомендации партии в своих планах, заодно рассказать о том, как советские сельские образовательные организации готовятся к празднованию пятидесятилетия Великого Октября.

Вот тут уж Аделаида Артуровна развернулась. С пафосом и откровенными намеками на мудрое руководство органа народного образования инспектор Григорян поначалу вещала округлыми фразами из документов, разглагольствуя обо всем и ни о чем. Затем внезапно начала рассказ о новой форме проведения первого сентября.

«Тов. Григорян: Школа села Жеребцово с этого года является новаторской площадкой для апробации новых методов коммунистического воспитания и образования детей и молодежи, их нравственного, физического и эстетического развития, – уверено изрекала Аделаида Артуровна. – Разработка и проведение мероприятий осуществляется под непосредственным руководством отдела народного образования. К работе привлечены лучшие выпускники педагогических вузов. Один из них, молодой специалист, учитель географии товарищ Зверев, окончил институт с красным дипломом, приехал покорять ниву образования в селе Жеребцово. Егор Александрович с первых дней работы зарекомендовал себя как человек в высшей степени положительный и инициативный, во всем следующий заветам партии.

Корр.: Чем занимается товарищ Зверев в школе?

Тов. Григорян: Профессионально исполняя свой учительский долг, товарищ Зверев, занимается укреплением активных связей школы с жизнью. В нашей стране происходит культурная социалистическая революция. Советская школа играет в этом процессе немаловажную роль. Школа способствует развитию культуры в нашей многонациональной Родине. Образование – первая ступень развития молодых пытливых умов. Такие молодые активные специалисты, как товарищ Зверев, уверенно несут знамя просвещения, увлекая за собой молодёжь, зажигая сердца советских октябрят, пионеров, комсомольцев новыми методами работы, освещая под новым углом хорошо показавшие себя методы и связки между поколениями.

Товарищ Зверев в рамках новаторской работы организовал и провел на базе школы села Жеребцово мероприятие, наглядно показывавшее, к каким вершинам необходимо стремиться каждой советской школе. Праздник «День знаний» продемонстрировал связь между школой и искусством, театром и литературой, между памятью поколений и героическими деяниями советского народа в борьбе за построение коммунизма и за светлое будущее.

Органической частью культуры нашей страны стало деятельное участие в массовом самодеятельном искусстве. Товарищ Зверев успешно применил на практике художественную самодеятельность. Школьники продемонстрировали высокий уровень театрального мастерства. При этом торжественная линейка, посвященная началу учебного года, была выдержана строго в рамках учебно-воспитательного процесса».

На последнем абзаце мой мозг закипел и я быстро пробежал конец статьи не просто по диагонали, а что называется между строк. Выхватывая знакомые названия и имена.

Оказалось, я не просто гигант мысли и чуть ли не отец русской демократии, в смысле, новатор школьного воспитательного процесса. Товарищ Григорян Аделаида Артуровна во всеуслышание объявила, что именно я буду делиться новым опытом со всеми педагогическими коллективами области на грядущей конференции учителей, которая пройдет в преддверии празднования юбилея октябрьской революции.

Вот тут я завис. Если у меня оставалась надежда на то что товарищ Григорян забудет о своем приглашении выступить перед коллегами на общем собрании, то теперь эта надежда рассыпалась в прах. Отвертеться не удастся.

– Вижу, дочитали до последней точки, – удовлетворенно выдал Юрий Ильич. Как оказалось, директор все это время внимательно наблюдал за тем, как я изучаю сельскую периодику.

Я задумчиво уставился на директора, пытаясь понять, чего мне больше хочется: прибить Аделаиду свет Артуровну или послать директора куда подальше. Хотя Свиридов вроде как и не причем. Не он же вещал на всю область о новаторстве в отдельно взятой школе, в наглую примазавшись к неожиданно возникшей славе. Мы тут, в Жеребцово, знать не знали, что стали новаторской площадкой. Вопрос: чем теперь нам всем это грозит? Боюсь, коллеги не скажут мне спасибо за такое внимание со стороны органа народного образования и местной прессы.

– Что скажете, Егор Александрович? – полюбопытствовал Юрий Ильич, глядя на меня поверх очков.

– Что уж тут скажешь, товарищ директор. Извиняться не буду. Получилось в лучших русских традициях.

– Это в каких же, – заинтересовался Свиридов.

– Хотелось как лучше, получилось как всегда, – выдал я широко известную фразу.

Мы с директором переглянулись и невесело рассмеялись. Я смутно представлял, какими катастрофами грозит эта статья и внезапная любовь Аделаиды Артуровны к моим сценариям в общем и к моей персоне в частности.

Вот спрашивается, неужто в такой огромной области больше нет никого, кто не просто учит, но еще и проявляет инициативу? М-да, прав наш старый прапор, когда утверждал, что инициатива от рассвета до заката очень любит самого инициатора. Причем вне зависимости от места расположения этого самого инициатора. Гражданка от армии отличается только формой одежды, содержание по сути одно и то же. В который раз убеждаюсь: армейская мудрость она на все случаи жизни.

– Юрий Ильич, давайте честно: чем теперь нам это все грозит? – я постучал ногтем по газете.

– Правильный вопрос, Егор Александрович, – улыбнулся директор. – Как минимум, пристальным внимание со стороны отдела народного образования. Но, заверяю вас, ничем таким, с чем бы мы ни справились. Молодой талантливый специалист у нас в наличии, который ведет за собой юные пытливые умы. Дело за малым: каждый праздник, каждое общегосударственная дата отныне на ваших плечах, товарищ Зверев.

– Это я уже понял, – кивнул в ответ. – Хотелось бы в этом месте поподробней, товарищ директор, – выдал я, начиная осознавать, в какую… хм. армию вступил в очередной раз.

– Ваше задача, Егор Александрович, подготовка всех праздничных мероприятий, развёрнутый сценарий с полной методической характеристикой, начиная с целей и задач, заканчивая рекомендуемым оборудованием и реквизитом. Затем весь материал необходимо будет подготовить для отправки к отдела народного образования со всеми дополнительными материалами.

– Это с какими же? – не понял я.

– Фотографии, рисунки, макеты, все, как полагается, – перечислил Юрий Ильич. – С оформлением и подготовкой поможет Зоя Аркадьевна. Наша завуч в этом деле лучшая, товарища Шпынько ставят в пример на всех совещаниях.

– Понял, принял, сделаем, – кивнул я.

– Кроме того, сценарии должны проходить одобрение у товарища Шпынько и товарища Дедешко.

– Вот как? – удивился я. – А парторг здесь причем?

– Подождите, не огорчайтесь так сразу, Егор Александрович, – заметил Юрий Ильич, увидев, как я скривился. – Имеется мнение, негласное пока, что наша Зоя Аркадьевна несколько… хм… отстала от сегодняшних реалий, которые народное образование проводит в жизнь с полного одобрения, так сказать, и под руководством партии. У Валентины Ивановны более широкие взгляды на жизнь. Опять же, товарищ Дедешко парторг, ей виднее и понятнее линия партии в отношении образовательных мероприятий. Так что, Егор Александрович, у вас все карты на руках. Валентина Ивановна к вам благоволит и к вашему новаторскому методу.

Директор неожиданно замялся, задумчиво снял очки, сложил и обратно развернул дужки.

– Говорите, Юрий Ильич, не томите, я все пойму, – потребовал я.

– Да… так, пожалуй, будет честнее, вы правы, Егор Александрович.

Директор вскинул голову, внимательно посмотрел на меня, мы встретились взглядами и Юрий Ильич медленно, словно подбирая каждое слово, заговорил: