Сокровища Петра Первого

И под шумный смех мальчишек, высоко подняв голову и оставив остолбеневшую Вареньевну, Дарья вышла из стен «гостеприимного» детского сада.

Уже подходя к дому, смартфон издал имперский марш из «Звездных войн» – значит, звонили на служебную симку.

Придерживая ухом телефон, Дарья пыталась попасть ключом в замочную скважину. Дело осложнялось еще и полным пакетом с продуктами, зажатым под мышкой.

– Слушаю, – прозвучало довольно грубо.

– Дарья Николаевна, добрый день. Извините, что вас вечером потревожил, но я подумал, что это может быть важно… – раздался смущенный и неуверенный мужской голос.

– Кто это? – поморщилась Безбрежная, в прихожей освобождаясь от надоевших каблуков.

– Извините, не представился. Это Сергей Михайлов, охранник из Инженерного замка. Вы сегодня с нами утром разговаривали.

– Ах да! Конечно! Я вас слушаю, Сергей. – Стянув с мальчишек обувь, Дарья под вопли голодного кота пыталась освободить пакет с провизией. – Вы что-то важное вспомнили?

– Да, наверное, важное. Хотя я не уверен, – снова смущенный тон. – Сидорчук просил вам не рассказывать, он считает это неважным. Но я не знаю, может быть, это как-то поможет, – неуверенно зачастил охранник.

– Так, стоп, Сергей. Давайте вы мне все расскажете, а я сама решу, важно это или неважно для следствия, – сурово произнесла Безбрежная.

– Ладно, – согласился Михайлов.

– Это касается пропавшего Потапова?

– Наверное, да!

– Хорошо, отлично. Я вас слушаю.

– Это не совсем телефонный разговор, я вам кое-что хочу показать. Мы можем сегодня увидеться где-нибудь в центре?

– А до утра это не подождет? – Дарья с сомнением посмотрела на сыновей, уже сидевших за столом, с голодными глазами ожидающих ужин, посмотрела на орущего кота, который тоже весь день страдал без любимых хозяев и насыпаемого ими корма в миску. Да и тащиться куда-то на ночь глядя не хотелось, тем более что оставить мальчишек было не с кем.

– Я бы хотел вам сегодня все рассказать, боюсь, что завтра я не решусь. Да может быть и поздно… – негромко ответил Михайлов.

– Хорошо, но у меня есть другая идея. Записывайте адрес, это недалеко от центра. Жду вас у себя, – Безбрежная продиктовала в трубку свой адрес.

– А ваш муж не будет против такого позднего визита? – с сомнением в голосе спросил Сергей.

– А муж объелся груш, – усмехнулась Дарья, накладывая Теме на тарелку сваренные покупные пельмени.

Да, она кормила детей пельменями, да, о ужас! Даже сама их ела, и да, готовить что-то на ночь глядя после суматошной работы у нее не было ни сил, ни времени, ни, если честно, и желания. Как говорила любимая в скобках свекровь, именно из-за этой работы, ее постоянной архиважной работы, и расстроился ее брак, первый и единственный. Мужу нужны были каждый день первое-второе и компот, плюс свежевыглаженные рубашки и накрахмаленные воротнички, а Дарья все время проводила на работе, с которой приползала без сил и падала спать – какие тут воротнички? Супруг ворчал, брюзжал, но сам не был в состоянии и тарелку за собой вымыть, не говоря уже о приготовлении элементарного обеда. Когда появились близнецы, Олег обрадовался, что уж в декрете Дарья будет сидеть дома и готовить борщи, но ничего подобного. Стало еще хуже. Теперь Даша крутилась вокруг памперсов, горшков и бодиков – два орущих младенца, причем орущих постоянно – стали последней каплей терпения трепетного Безбрежного, и собрав чемодан, он одним прекрасным утром отправился к своей обожаемой матушке с ее несравненными пирогами, накрахмаленными воротничками и заправленной кроваткой.

Дарья даже не обиделась ни разу, ей было не до того, она вздохнула с облегчением, вспомнив поговорку «Баба с возу», в данном случае «мужик с возу», с уходом супруга ей стало легче. Помощи от него не было никакой, в финансовом плане тоже, только вечные упреки и ворчание. Так она продолжала сама заниматься детьми, что она делала и раньше, только не стараясь готовить с утра до вечера несносные борщи, делать которые она так и не научилась. Дарья решила, что детей вполне можно кормить и сосисками, и пельменями покупными, и даже печеньем, а иногда можно порадовать и готовой едой из фастфуда, когда уж совсем не было сил готовить. Бабушек-дедушек и тетушек, кто бы помог, не наблюдалось, потому Дарья безропотно сама тащила мальчишек. Олег появлялся, в лучшем случае, раз в месяц, иногда присылал деньги, но, по-хорошему, ни она, ни дети ему давно были не нужны, не интересны, в его жизни им не было никакого места.

Да и сами Сема и Тема про папу не спрашивали, не скучали, потому что его совсем не знали, ведь он сам не хотел их знать, так что противиться поздним визитам точно никто не собирался.

Конечно, все это рассказывать постороннему мужчине Дарья не собиралась, ограничившись банальным «объелся груш», заверив собеседника, что тот может приехать и все рассказать следователю.

Через полчаса раздался бодрый звонок в домофон.

Отправив мальчишек досматривать мультики, Дарья пригласила смущенного Сергея на кухню, налила ему крепкого чая, придвинула вазочку с печеньем и пытливо уставилась на него.

Тот нервно заерзал на стуле, косясь на огромного кота мейкуна Федю, который очень трепетно относился к своей хозяйке и ревновал ее ко всем существам мужского пола, потому сейчас буквально пожирал глазами нового знакомца, с ненавистью разглядывая Михайлова.

– Итак, я вас слушаю. – Дарья прогнала обиженного кота с кухни и даже прикрыла дверь в комнату.

– Извините еще раз, Дарья Николаевна. Наверное, мне не стоило приходить, – снова замялся Сергей.

Дарья вздохнула. Она устала, она безумно устала, а тут еще на ночь глядя огромный двухметровый мужик ведет себя как девочка-пятиклассница.

– Сергей, раз уж пришли, выкладывайте все, как есть. Это касается Потапова? Вы знаете, где он? – задала она наводящие вопросы.

– Да, то есть нет, – замотал головой Михайлов. – Это касается Потапова, но я не знаю, где он.

Он тяжело вздохнул, а потом как будто решился прыгнуть в ледяную воду и начал наконец рассказывать:

– Мы с Лехой давно знакомы, это он меня сюда на работу пригласил, – шумно повел носом Сергей. – Я его хорошо знаю, как я думал. Он был простой нормальный мужик, ну, футбол там, пиво на выходных выпить. Все как все. Ответственный, спокойный очень. А тут… – Сергей облизал сухие губы и сделал глоток чая.

Дарья его не перебивала, внимательно слушала.

– Все началось с того, как нас поставили на дежурство в этом Инженерном замке. Когда мы в Главном корпусе музея работали, все нормально было. А как этот проклятый замок появился, так все…

Михайлов замолчал, его ноздри раздувались.

– Мы три недели там сидим, пока выставка идет, и я каждый день считаю оставшиеся дни до закрытия. Если бы не такая хорошая зарплата, то давно бы ушел, даже убежал, но у меня ипотека и двое детей, где я такую работу еще найду, – он снова вздохнул. – Сначала первые дни все спокойно было, а день где-то на третий после ночного обхода подходит ко мне Алексей, такой злой и сердитый, и кричит, зачем я его пугаю и что за шутки такие дурацкие? Я абсолютно не понял, что с ним случилось. Говорю, что я на месте был, и ничего не знаю. Он мне не поверил, и всю оставшуюся смену на меня недовольно смотрел. Я пытался узнать, о чем он говорит, но тот молчал, а потом сказал, что ничего, ему померещилось. Однако на следующую ночь я, как обычно, проходил залы дворца, а тут… – Сергей снова нервно сглотнул, – а тут явно слышу мужские шаги, причем за мной. Тяжелые такие шаги, как будто в сапогах кто-то грохочет. Я остановился, принялся фонариком светить по сторонам, но никого не увидел. Я снова пошел, снова шаги за мной, причем в паре метров. Я включил свет в зале, но кроме картин никого там не было.

– А вам не могло показаться? – серьезно спросила Дарья.

Сергей отрицательно замотал головой.

– В том-то и дело, что нет. Я потом прибежал на пульт, принялся просматривать видео того зала, где я был. Но на видео был только я, больше никого не было, – Сергей снова заерзал. – Алексей тогда внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я тоже не стал распространяться, Сидорчук засмеял бы нас. Пару дней было все тихо, а потом я проходил по внутреннему дворику, была ночь, но луна была яркая, и у нас еще фонарь у входа, потому было довольно светло. Я проходил по двору, смотрел на темные окна дворца, как вдруг в одном из окон второго этажа сначала появилась искра, небольшая такая, а потом зажегся огонек, как будто свечи. И вдруг окно стало освещено, и я ясно увидел темный силуэт мужчины со свечой в руке. Он стоял у окна второго этажа и как будто смотрел на меня в упор. – Сергей снова заерзал, комкая в руках салфетку. – Мне стало очень страшно, просто волосы у меня на голове зашевелились. Ведь замок закрыт ночью для посетителей, здесь никого быть не могло. Причем второй этаж всегда закрыт, то крыло, где царские покои, сейчас закрыт для посетителей, туда нет входа. Около пару секунд был силуэт в окне. Я могу поклясться, что я его прекрасно видел, а потом он исчез как не бывало, в долю секунды – был и нету! Я кинулся внутрь во дворец, побежал по лестнице на второй этаж, прикидывая, какая комната это могла быть. Я обежал все комнаты левого крыла. Все были закрыты на замок, везде было пусто, везде слой пыли – туда никто не заходил очень давно. Когда я, испуганный и перекошенный, явился перед Потаповым, тот так серьезно на меня посмотрел и сказал, что я его не поймаю никогда!

– Кого его? Он знал, кто это был? – Следователь напряглась.

Михайлов судорожно кивнул.

– Он мне сказал, что уже видел в том же окне этот силуэт, но поймать его невозможно!

– Но почему? Кто это? – воскликнула Дарья.

– Это… Павел! – закивал головой Сергей.

– Какой Павел? Какая фамилия? – Дарья достала блокнот и приготовилась записывать.

– Павел Романов. – Сергей продолжал терзать бедную салфетку.

«Романов» вывела в блокноте фамилию подозреваемого Дарья.

– Романов? Подождите, какой еще Романов? – Она нахмурилась.

– Да, тот самый Романов. Павел Первый, император, – хмуро ответил Сергей.

Безбрежная нахмурилась еще больше и с негодованием посмотрела на Михайлова.

– Что вы мне тут сказки рассказываете? Вы хотите сказать, что вы видели в окне императора Павла Первого?

– Ну да, я вам об этом и говорю. Точнее, не его, а его призрак, – признался охранник.

Теперь заерзала Безбрежная, как же она сглупила, пригласила в свою квартиру, где сейчас находятся ее малолетние дети, психически больного человека, а то, что Сергей не здоров, он сам только что признался, нормальные люди галлюцинациями не страдают.

Дарья отшатнулась от него и принялась вспоминать, где у нее табельный пистолет и что придется делать, если этот детина сейчас нападет на нее.

Скорее всего, все эти мысли были написаны на лице следователя, так как Михайлов снова вздохнул и продолжил:

– Я знаю, о чем вы думаете! Я на вашем месте тоже бы не поверил в эту дикую историю! Я раньше тоже никогда не верил в мистику, призраков и прочую подобную чушь! И Алексей не верил! Но он тоже постоянно слышал разные шаги за спиной, стоны какие-то и фигуру в окне!

Дарья встала из-за стола и тихонько подошла к столешнице, надеясь достать из ящика кухонный нож. Хоть какая-то защита! Чтобы она когда-либо еще пригласила свидетеля домой! Да никогда больше!

– То, что это Павел был, мы потом узнали, у Клары Захаровны поинтересовались. Она старейшая сотрудница музея в Инженерном замке. Она нам после рассказала, что призрак Павла появляется в замке перед какими-то важными событиями. В начале двухтысячных в стенах дворца умер замначальника музея, плохо с сердцем стало – инфаркт. До этого целый месяц призрак Павла шумел, на глаза всем попадался. Перед Великой Отечественной и перед блокадой города тоже, судя по документам, его видели, – откусив кусок печенья, спокойно объяснил Михайлов.

Дарья поразилась его мнимому спокойствию, вроде бы нападать на нее не собирается, но нож в ящике стола она все еще нащупывала.

Безбрежная пожала плечами:

– А сейчас что Павлу надо?

– Так, вот же – ограбление произошло! – поразился ее непониманию охранник.

– А, ну да, ну да! – согласно кивнула следователь. – А как фамилия вашей Клары Захаровны? Я бы хотела с ней поговорить.

– Чадымова. Клара Захаровна Чадымова, она вам много про императора Павла расскажет, про строительство замка и про всю эту чертовщину, которая здесь творится.

Безбрежная записала в блокнот фамилию музейной сотрудницы и с любопытством взглянула на Михайлова.

– Было что-то еще? Как это связано с Потаповым?

– Да, было. Я вам хотел кое-что показать, я знал, что вы мне не поверите, я бы и сам в это не поверил. Вот, смотрите… – Сергей достал из кармана смартфон, потыкал в кнопки и придвинул экран к Дарье.

– Это видео я сделал пару дней назад, как раз в том зале, где висели похищенные картины. Тоже дело было ночью, сначала я увидел это сам, а потом хватило ума достать телефон и все снять на видео, а то бы никто не поверил.

Дарья уткнулась в экран телефона. Сначала было темно и непонятно.

Большой тронный зал тонул в полумраке, шторы на окнах были задернуты, потому картины освещались лишь тусклым светом фонарика в руках охранника. Тот, судя по отражению света, неторопливо проходил по залу, медленно рассматривая картины. Вдруг возле одной из них он остановился. Изображение задрожало, снова луч света вернулся к картине.

Дарья ближе приблизилась к телефону в нетерпении, теперь и она что-то заметила.

На большом огромном полотне был изображен царь Петр Первый в окружении сановников в пышных париках, в руке у царя был план будущего города, у ног его плескалась река Нева. Но не это заинтересовало следователя – она заметила, что на картине лицо царя как будто ожило, голова повернулась набок, на губах из ниоткуда возникла живая улыбка, глаза сверкнули безумным блеском.

Дарья от изумления взвизгнула и уронила телефон на пол, с удивлением уставившись на Сергея.

– Вы это тоже увидели? Правда? – ничуть не удивился тот. – А я, представьте себе, эту чертовщину вживую видел, там на месте чуть не поседел от увиденного, – он покачал головой.

Дарья все еще не могла прийти в себя. В голове крутился рой мыслей.

Фотошоп? Видеомонтаж? Но она же сама только что видела, как нарисованный Петр Первый крутил головой на картине.

– Как эта картина называется? – тонким голосом, совсем не похожим на ее, прошептала она.

– Венецианов «Петр Великий. Основание Петербурга», ее тоже украли, – спокойно ответил Михайлов, попивая чай и закусывая вкусным печеньем.

– Мама, что случилось? Мы слышали крики! Ты упала? – на кухню заглянул взъерошенный Тема.

– Нет, все нормально. Я просто палец порезала, – солгала сыну Безбрежная.

Тот важно кивнул, взглянул на Сергея и испарился в недрах своей комнаты.

– Но это еще не все, – таким же спокойным тоном заметил Михайлов.

Дарья громко вздохнула.

– Что еще? Пришельцы с Нибиру? Аннунаки? Екатерина Вторая? Кого вы еще там видели? – с сарказмом заметила она.

Михайлов надулся и обиженно заметил:

– Нет, не Екатерина и не пришельцы, а вот Алексей мне вчера сообщил, что он снова видел призрак Павла, и тот… показывал пальцем на те картины! Вот так вот! – Его глаза задорно блестели, он выпил чашку чая и внимательно посмотрел на хозяйку.

Страницы старой книги… 20 апреля 1314 года. Не пятница, среда

Во дворце Наместника Бога на земле, Папы Климента Пятого, в тот день было многолюдно. Слуги носились по коридорам дворца в панике, самые лучшие лекари и знахари просиживали у постели умирающего понтифика.

Не прошло и сорока дней с момента казни Великого Магистра, как у Климента Пятого сильно разболелся живот. Не помогали ни магические травы с берегов Персидского моря, ни порошок «эликсир жизни», приготовленный из толченых египетских мумий, ни сок из высушенной кожи лягушки, которая умерла ненасильственной смертью в полнолуние, ни ежечасное пускание крови.

Лекари все сбились с ног, но стоны и вопли понтифика раздавались и днем, и ночью, были слышны во всем Париже.

В городе снова начали говорить и вспоминать о страшном проклятии, и для папы Климента Пятого предложили лечиться самым надежным средством – толчеными изумрудами.

Согласно легенде, считалось, что изумруды способны избавлять от любых проклятий и порчи, знахари вспоминали изумрудную скрижаль Гермеса Трисмегиста. А чтобы убрать ужасное проклятие – необходимо было много, очень много изумрудов. Ведь это не рядовая хиленькая порча, а ужасное проклятие казненного Магистра.

В перерывах между стонами и мольбами, захлебываясь от кровавой пены, Климент был согласен на все. Он обещал озолотить лекарей, осыпать их золотом и драгоценными камнями, если они спасут его, а тем более был готов съесть парочку толченых изумрудов.

Однако изумруды не спасли Климента Пятого от возмездия, и уже к вечеру 20 апреля он умер в страшных муках в лужах кровавого поноса.

Лекари развели руками, возможно, понтифик переволновался и со страху съел слишком много изумрудов, больше, чем нужно. Но это средство все равно продолжало считаться уникальным. Несмотря на смерть понтифика, проклятие было снято. Так считала официальная медицина XIV века.

Но на этом проклятие не успокоилось, ночью во время грозы молния ударила в Нотр-дам-де-Пари, где находилось тело мертвого Папы. Начался страшный пожар, наутро от тела остались лишь обгорелые головешки.

И лишь один молодой парень Этьен, бывший оруженосец одного из самых влиятельных и могущественных орденов Франции, знал, кто устроил этот пожар и каким именно ядом был отравлен Папа Климент.

Ведь, как говорится, на Бога надейся, но возмездие нужно брать в свои руки.

Санкт-Петербург. Наши дни

Следователь Дарья Безбрежная с самого утра пришла в Михайловский замок. Прозвучавшая вчера дикая мистическая история все еще витала в ее мыслях, не давая сконцентрироваться.

Призраки, императоры, Петр Первый, смеющиеся картины – со всем этим нужно было что-то делать.

А в первую очередь поговорить со свидетелями.

– Добрый день, Клара Захаровна. Я следователь Дарья Безбрежная, я бы хотела задать вам пару вопросов. – Дарья продемонстрировала удостоверение.

Перед ней сидела маленькая сухонькая старушка с фиолетовыми крашеными кудрями. Дарью всегда удивляло, зачем бабульки красят волосы в такой оригинальный цвет.

Чадымова подняла на следователя свои васильковые глаза, взглянула исподлобья и промямлила:

– Если вы по поводу случившегося ограбления, то я о нем ничего не знаю. По ночам я обычно сплю в своей кроватке, – усмехнулась она. – Жаль, что давно нет никого, кто бы мог это подтвердить.

«А бабулька не так проста, как кажется», – подумала про себя Дарья.

– Нет, не только про ограбление, а про сам Инженерный замок я бы хотела у вас узнать.

– Про Инженерный? Михайловский замок? – явно удивилась старушка. – А что именно? Сейчас в интернете можно узнать что угодно, тем более про нашу достопримечательность, – с достоинством приосанилась Чадымова.

– К сожалению, в интернете не все есть, – притворно вздохнула Дарья.

– Например? – В глазах Клары Захаровны зажегся огонек.

– Например, кто по ночам пугает здесь охранников, – жестко ответила следователь.

– А вы про это!! Про Павлика?! – улыбнулась старушка.

– Вы его Павликом называете?

– А как его еще называть? Все-таки вам донесли уже? Я думала, они постесняются про это рассказывать.

– Как вы видите, не постеснялись. Расскажите и вы тоже.

– Ну, хорошо. В это можно верить – можно не верить, но у нас в замке уже есть десятки свидетелей, адекватные взрослые люди, в том числе и ваша покорная слуга, которые кое-что странное видели и слышали в залах дворца. Особенно в последнее время.

– Вы действительно верите в призраков? Должно же быть рациональное объяснение. Не может же дух покойного императора Павла тут гулять по ночам? – Дарья пыталась достучаться до разума музейной работницы.

– Может – не может, но кто-то же здесь ходит! Стучит сапогами, бьет чем-то тяжелым по полу, выключает свет, двигает картины – много еще чего, – нахмурилась старушка. – Мы об этом в музее почти не рассказываем, уже привыкли, а вот новички часто пугаются, – она развела руками.

– Бред какой-то! Не привидение же умыкнуло семь картин?! – вскричала Даша.

– Не знаю я, кто умыкнул картины. Я сразу вам об этом сказала, – насупилась Чадымова.

– Хорошо, о’кей, на минуту допустим, на минуту – что на самом деле призраки существуют, и один из них появляется здесь, но что ему здесь надо? Почему он вот уже триста лет здесь ходит? Что ему нужно?

– Так, ясно дело, что! Он сокровища свои охраняет! Павел Первый и после своей смерти защищает священные реликвии ордена тамплиеров!

Следователь Дарья Безбрежная схватилась за голову. Неужели все свидетели в этом деле чокнутые?!!

Страницы старой книги… 1314 г. Париж

Изабелла французская, больше известная как Французская Волчица, никому и никогда не показывала своих слез. Ей рано пришлось повзрослеть, из хрупкой девочки-красавицы, любимицы отца Филиппа Красивого, она превратилась в сильную жестокую волчицу, с мнением которой теперь считались и во Франции, и в Англии.

Ее в свое время ради политических интересов и для союза враждующих стран отец выдал замуж за принца Уэльского, будущего короля Англии Эдуарда Второго. Сначала она радовалась, мечтала о крепких отношениях с супругом – еще бы, такая красавица, как она, не может не понравиться будущему королю. Но реальность оказалась плачевной. Будь она хоть сто раз красавица и умница, но понравиться королю Эдуарду было невозможно. Его сердце, ум и тело были прочно заняты, и ладно бы другой красавицей – фрейлиной или придворной дамой. Изабелла, насмотревшись в детстве и юношестве на развлечения Фонтенбло и Версаля, была вполне лояльна к флирту и изменам короля. Но к такому даже жизнь в Версале ее не приготовила.

Эдуард был влюблен в своего фаворита мужского пола Хью Диспансера и посещать спальню жены Изабеллы даже не собирался. Красавица кусала губы от обиды, негодования и ненависти, но ничего с этим не могла поделать. Даже когда для рождения будущего наследника Эдуард все-таки посетил ее спальню, даже тогда он пришел не один, а с любимым фаворитом.

При воспоминаниях о той ночи Изабелла каждый раз вздрагивала и в ужасе прикрывала пылающие щеки руками. Но дело было сделано – желанный наследник престола Эдуард Третий был зачат.

Все свои обязательства по отношению к жене Эдуард Второй считал выполненными, и теперь мог, абсолютно ничего не стесняясь, заниматься своей бурной нетрадиционной любовной жизнью. Король не пропускал ни одного привлекательного парня, будь тот даже простолюдин, слуга, каменщик или трактирщик. На своих фаворитов король тратил баснословные деньги, в то время когда законная супруга скучала одна в своих покоях.

Не получив никакой любви и семейного счастья, Изабелла решила разрушить и личную жизнь своих невесток. Ее три брата – наследники престола и сыновья Филиппа Красивого – Луи, Филипп и Карл были женаты на бургундских принцессах Маргарите Бургундской, Бланке и Жанне. Только Жанна была счастлива в браке, ее отношения с принцем Филиппом были вполне безоблачны, в них царила любовь и гармония.

Маргарита же Бургундская обладала взрывным темпераментом и острым язычком, за что ее сразу же невзлюбила Изабелла. Маргарите было скучно с занудой Людовиком, и очень скоро она нашла ему замену.

В Нельской башне, одной из сторожевых крепостных башен в Париже, Марго проводила весело время с одним из самых известных красавцев города – Готье д’Оне. Позднее к ним присоединилась и веселушка-хохотушка Бланка и брат Готье – Филипп д’Оне.

По Парижу поползли слухи, поговаривали, что своих любовников, коих у Маргариты было не счесть, после ночи любви скидывали из окон Нельской башни прямо в Сену.

Изабелла встряхнула головой, она знала, как можно было вывести на чистую воду порочных сестер-изменщиц. Они изменили не только своим мужьям, но в их лице всему королевскому роду, то есть всей Франции.

В замке давали пышный и великолепный пир, где собрались знатные люди всего королевства. Во время танцев Изабелла заметила весьма приметные кошели, расшитые золотом и драгоценными камнями, у дворян братьев д’Оне. А ведь именно эти кошели были совсем недавно преподнесены в дар своим невесткам. Изабелла сразу узнала свои подарки и прямо с празднества отправилась напрямую к своему отцу королю Филиппу Красивому.

– Монсеньор, отец, разрешите мне сообщить о недостойной измене, о предательстве, о поступке, которому нет и не может быть прощения, – в слезах Изабелла кинулась в ноги короля.