скачать книгу бесплатно
Профессор Апраксин Сергей Юрьевич еще раз внимательно взглянул на Виноградову, неодобрительно покачал седой головой и продолжил увлекательный экскурс в историю.
Речь сегодня шла как раз о Рюрике, может, поэтому и приснился Майе интересный сон, связанный с детскими воспоминаниями.
Апраксин детально разбирал «Повесть временных лет», особое внимание делая на призыв Рюрика новгородцами:
– И решили: «Поищем сами себе князя, иже бы володели нами и рядили по ряду, по праву»… «И пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, – на Белоозере, а третий, Трувор, – в Изборске». Но на самом деле Синеус и Трувор не были братьями Рюрика. По мнению многих исследователей, имя «Синеус» представляет собой искаженное старошведское «свой род», а «Трувор» – «верная дружина». Таким образом, Рюрик приходит княжить не со своими двумя братьями, а со своим родом и верной дружиной. Поэтому многие историки полагают, что Нестор Летописец в написании «Повести временных лет» пользовался более ранними, но пока неизвестными, шведскими источниками, и при этом транскрибировал слова, не переводя.
В этот момент прозвенел звонок, но никто даже не шелохнулся в аудитории, до того интересно рассказывал Сергей Юрьевич:
– Но об этом в следующий раз. Еще раз о легендарном Рюрике, откуда пошла русская земля и становление нашей государственности от варягов. Есть ко мне вопросы?
Майя, даже не подумав и секунды, взметнула руку вверх.
– Есть, есть вопрос! Скажите, а где на самом деле похоронен Рюрик?! Есть в летописях данные о его погребении?
Апраксин улыбнулся, снял очки, протер их носовым платком и медленно ответил, склонив седую голову набок:
– Госпожа Виноградова, в современной исторической науке есть несколько гипотез по поводу последнего места упокоения Рюрика. На место могилы князя претендуют две территории: дно озера около Тайничной башни Ладожского форта в Старой Ладоге и город Корела, нынешний Приозерск. Никаких документальных подтверждений этим версиям нет, основаны они исключительно на легендах. В данный момент обширные археологические исследования проводятся в Старой Ладоге, и на месте раскопок даже побывал президент Путин, а новгородское МЧС с помощью водолазов ищет могилу Рюрика на дне Ладоги. Ведь легенда гласит, что гроб князя, сделанный из золота, был затоплен. Я ответил на ваш вопрос?
Майя упрямо тряхнула головой, да так, что ее синие дреды зашелестели.
– Профессор, а как же Шум-гора в Новгородской области? – голос девушки дрогнул.
– А, вот вы о чем. Есть несколько научных исследований, предполагающих, что могила Рюрика находится в древнем кургане близ деревни Подгорье Батецкого района Новгородской области. Этот курган называют Шум-гора. Место это весьма необычное, но об этом в следующий раз. Сейчас, извините, у меня лекция у третьего курса. Я ответил на ваш вопрос?
Майя почесала ярко-синюю голову и все-таки кивнула старому профессору.
– Вот и замечательно, – промолвил он. – А сейчас всем до свидания и до встречи в пятницу. А вы, госпожа Виноградова, зайдите, пожалуйста, после обеда ко мне на кафедру, не забудьте.
На кафедру? Опешила Майя. Но зачем? О чем с ней хочет побеседовать Апраксин? О том, что нехорошо спать на занятиях? Она и сама это прекрасно знает. Просто вчера всю ночь она работала – готовила реферат по зарубежке, вот и не выспалась толком. Так зачем же она понадобилась профессору? Или не нужно было вылезать с вопросами о Шум-горе? Да, легенды красивые, но официальная наука старые сказки особо не признает. Хотя, надо признать, Шум-гора – место астральной силы.
Так, промаявшись до обеда и быстренько перекусив со Стешкой пирожками в университетской столовой, Майя заглянула на кафедру Истории России.
Сергей Юрьевич уже был на месте, работал на ноутбуке, но, увидев Виноградову, ласково поманил ее.
– Майя, заходите-заходите. Присаживайтесь. Я как раз просматривал вашу работу о ранних летописях Древней Руси. Хорошо, более чем хорошо. Вы большая молодец. – Апраксин еще раз внимательно взглянул на Майю.
Она покраснела и чуть не втянула голову в плечи.
– Спасибо, – промямлила девушка.
Она страшно терялась, когда ее принимались хвалить. Ей было стыдно, некомфортно, почему-то от похвалы она всячески открещивалась и даже отшатывалась.
И ясно, почему профессор разглядывает ее с таким недоумением. Неформалка с синими дредами, пирсингом в ушах, она никак не ассоциировалась с лучшими студентами на курсе. Ну, не носит она толстенные очки, как отличницы семидесятых, нет у нее тугих косичек с белоснежными бантами, слушает она странную музыку и одевается, мягко говоря, оригинально – как это все относится к ее познаниям по истории?
Майя давно смирилась, что ее внешность и внутренний мир кардинально отличаются между собой.
Сергей Юрьевич хмыкнул, поцокал языком, а затем спросил:
– Я хотел узнать у вас, Майя, вы записались уже на летнюю практику к какому-нибудь преподавателю?
Майя неопределенно мотнула головой.
– Нет еще, я не успела. Так лето и не скоро.
– По программе у вас должна быть археологическая практика в этом году. Я хотел бы записать вас к себе. Но это еще не все. Вы сегодня на лекции подали мне замечательную идею. Я в этом году хотел бы провести исследования, знаете где, никогда не догадаетесь – на Шум-горе и ближайших к ней курганах. Я уже отправил запрос, думаю, подготовиться успеем, тема и впрямь уникальная. Работы предстоит много. А вы, Виноградова, если не возражаете, мне в этом поможете…
1868 г. Санкт-Петербург
– Глаша, Глаша, Глафира, да где ты там прохлаждаешься? Не слышишь разве, в дверь звонят!!
– Иду-иду, извините, Аристарх Венедиктович, извините, на кухне позадержалась. – От быстрого бега по лестнице передник сбился в сторону, волосы, выглядывающие из-под накрахмаленной шапочки, взъерошились, потому Глафира перед дверью на несколько секунд остановилась отдышаться, а то что гость подумает о такой нерадивой прислуге.
А гость, точнее, гостья была весьма упряма и нетерпелива, дверной звонок она безжалостно терзала несколько минут, не прекращая это занятие, и когда дверь меблированных комнат на Мойке наконец-то распахнулась.
У порога стояла стройная дама в модном двубортном жилете, отороченном мехом куницы, в широкополой шляпе, почти полностью прикрывающей лицо, вдобавок на незнакомке была надета изящная темная вуаль, разглядеть гостью сквозь которую было проблематично. За спиной маячил изысканный дорогой экипаж, мужик на козлах придирчиво оглядел с ног до головы Глафиру, неодобрительно цокнул языком, мол, что так долго открываете, и кивнул своей молодой хозяйке.
Та немного приподняла шляпку, но лица все так же не было видно, и задала вопрос с небольшим акцентом:
– Добрый день, мне сообщили, что здесь живет господин Свистунов, я могу с ним сегодня поговорить? – молодая, даже юная девушка говорила по-русски чисто, но некоторые звуки, например «Р», у нее грассировали, и сама постановка фраз говорила о том, что незнакомка прибыла издалека.
– Добрый день, Аристарх Венедиктович у себя. Как о вас доложить?
– Мое имя ему ни о чем не скажет, но сообщи, что его хочет видеть княгиня Мильфорд, – при этих словах, как показалось Глаше, девушка немного улыбнулась.
– Да, конечно. Проходите, я сейчас доложу. – Глафира помогла даме войти и, постучав в кабинет хозяину, представила гостью.
– Да, конечно, Глашенька, веди ее сюда, немедленно веди. – Господин Свистунов попытался подпрыгнуть на кресле, что при его ста двадцати килограммах живого веса было весьма проблематично.
Глафира кивнула и привела в комнату княгиню.
Та сняла шляпку и сейчас мяла ее в руках, темная вуаль так и осталась на лице. Она внимательно взглянула на Аристарха Венедиктовича, неопределенно пожала плечами и села в кресло у дальней стены кабинета.
Свистунов был немного удивлен странным выбором кресла гостьи, но, встряхнув своими тремя подбородками, невнятно произнес:
– Княгиня, очень рад встрече. Чем могу вам помочь?
Та снова задергала шляпку в руках и, косясь на застывшую в дверях Глафиру, ответила, медленно, но твердо проговаривая слова:
– Мне вас рекомендовали как хорошего сыщика, дело весьма конфиденциальное, мы могли бы с вами поговорить t?te-?-t?te? – Последнее слово было произнесено по-французски.
Аристарх Венедиктович с трудом с одышкой поднялся с кресла, вытирая потный лоб огромным белоснежным платком.
– О, mon ami, – тоже начал он на языке Дюма, – здесь, в моем доме, вы можете говорить обо всем, ничуть не сомневайтесь, все тайны останутся неприкосновенны. – Свистунов чуть ли не в молитвенной позе сложил ладони.
– Да, я понимаю, но как же… – Княгиня кивнула на замершую как истукан Глафиру. – Не хотелось бы, чтобы прислуга судачила, через пару часов весь город будет знать, – она даже слегка повысила голос, чтобы доказать свою правоту.
– Mon ami, так вы о Глашеньке ведете речь?! – Аристарх легонько стукнул себя по лбу. – Не смейте сомневаться, о Глашеньке можете не переживать. Во-первых, наша Глафира глупа как пробка, она сейчас вас даже и не слышит, и не понимает, во-вторых, она постоянно витает в своих фантазиях и по причине своего скудоумия никогда не мешает мне в моих детективных экзерсисах. В-третьих, неужели вы могли бы подумать, что у самого знаменитого сыщика Санкт-Петербурга Аристарха Венедиктовича Свистунова, – при этих словах он поднял палец, – может произойти какая-либо утечка личной информасьон?
Встав напротив княгини, он укоризненно покачал головой.
– Но почему вам просто не отослать вашу, как там ее, Глафиру на кухню? Зачем она тут стоит? Меня ее присутствие даже нервирует, – голос гостьи стал капризным и требовательным.
– Дело в том, моя милая княгиня, что в некоторых моих гм… делах… Глафира иногда бывает полезной. Не обращайте на нее внимания, считайте, что перед вами стол, стул или даже саквояж. Итак, приступим. Что побудило вас, mon ami, ко мне обратиться?
Все еще недовольно косясь на прислугу, что было видно по повороту головы, хотя вуаль не позволяла заглянуть в лицо, княгиня Мильфорд начала повествование:
– Хорошо, как знаете. Мне посоветовали обратиться к вам с весьма деликатным делом, в которое я не хотела бы впутывать посторонних.
– Позвольте один вопросик. Князь Яков Давыдович Мильфорд, заместитель главы ИАН, Петербургской Академии наук, вам случайно не родственник? – сведя брови на переносице, спросил Свистунов.
– Да, вы правы, это тот p?re, мой батюшка, – кивнула барышня.
– Наслышан о нем, наслышан. Итак, извините, княгиня, запамятовал ваше имя.
– Надежда Яковлевна.
– Продолжайте, Надежда Яковлевна, я вас слушаю.
– Так вот, дело весьма деликатное, я даже не знаю, к кому я могу обратиться. К отцу точно с этим не могу подойти, сейчас объясню почему, мать я потеряла еще в далеком детстве. Слегла она от горячки, так вот, воспитывали меня тетушка Луиза и дядюшка Карл Христофорович – это родственники со стороны маменьки. С отцом своим, Яковом Давыдовичем, я виделась за всю жизнь три раза всего. Мы жили с дядей и тетей в предместье Парижа, и вот только для выхода в свет и успешного замужества меня вызвал сюда в Санкт-Петербург папенька. – Девушка замолчала, продолжая теребить полы шляпки.
– Продолжайте, милая. – Аристарх Венедиктович снова уселся в свое кресло.
– В Петербурге я недолго, всего несколько месяцев, батюшка принялся выводить меня в свет, но здесь я мало кого знаю…
– Вы через меня хотите найти себе жениха? Но, милая, я подобными делами не занимаюсь. Вам нужна сваха. – Свистунов даже развел руками от огорчения.
Окаменевшая Глафира еле сдержалась, чтобы не рассмеяться во весь голос.
– Нет, что вы! Что вы! – гостья замахала руками в тонких шелковых перчатках. – Как вы такое могли подумать?
– Тогда извините, рассказывайте дальше. – Свистунов поджал губы.
– Несколько дней назад я отправилась к батюшке Якову Давыдовичу на службу: мне нужно было с ним поговорить о предстоящем банкете у Рамадановских, там были вопросы по поводу моих нарядов, но это сейчас неважно. Так вот, как вы знаете, мой отец служит в Академии наук. У него важный чин, важная государственная должность, он возглавляет особый отдел, но чем он конкретно занимается, я точно не знаю. Никогда особо не интересовалась, какие-то бумаги пишет и подписывает.
Аристарх Венедиктович неопределенно хмыкнул.
– В тот день папенька был очень занят, мне предложил секретарь его Старыкин подождать в приемной, но я устала, было душно, шумно, и я решила немного побродить по Академии, там внутри так красиво и изысканно. Но немного заблудилась, не там повернула и только минут через двадцать смогла вернуться к папенькиному кабинету. Секретаря на месте уже не было, и я сама не знала, смогу ли войти к отцу в кабинет или нет. Чтобы никому не помешать, я тихонько подошла к двери. Я не собиралась подслушивать, ей-богу, нет, – Надежда Яковлевна зарыдала, плечи ее вздрагивали.
– Не волнуйтесь, княгиня, мы вам верим, – ласково заверил ее сыщик.
– Я подошла к двери, услышала голос отца – он гневался, сильно кричал. Я чуточку приоткрыла дверь, на щелочку, чтобы посмотреть, на кого отец так кричит. Я никогда раньше не видела его таким злым и рассерженным. С кем он говорил, я не смогла разглядеть, только черный плащ со спины и темная шляпа на голове, ну такая, как носят гвардейцы. Отец несколько раз повторил: «Вы не понимаете, о чем просите. Это невозможно, я этого делать не буду». Черный плащ тихо, но угрожающе сказал: «Информация, что в этом дневнике, никуда не должна просочиться. Она должна быть уничтожена немедленно». Отец кричал, что какой-то Яновский все сам придумал, что этому никаких подтверждений нет. Черный плащ что-то угрожающе сказал ему, что если эта информация из дневника попадет в свет, то это будет просто катастрофа, хуже революции, что все государство наше рухнет, а мой отец – дурак, если это не понимает. И что если тот не уничтожит бумаги Яновского, то отцу мало не покажется, мало того, что потеряет должность и уйдет под суд, но также лишится жизни, – при этих словах барышня замолчала.
В комнате повисла тишина.
– Что же было потом? – нарушил тишину Свистунов.
– Я очень испугалась, бегом бросилась от дверей. Еще не хватало, чтобы меня застигли подслушивающей. Я боялась того незнакомца в черном плаще, боялась, что он меня увидит. Я опять побежала по анфиладе комнат, натыкалась на каких-то людей, по дороге плакала. Потом успокоилась, вытерла слезы и вернулась к папеньке. Секретарь Старыкин был уже на месте, сказал, что Яков Давыдович может меня принять. Отец был тих и задумчив. Сославшись на головную боль, он предложил отправиться домой. Я ему не рассказала, что слышала этот разговор.
Девушка громко вздохнула, поправила складки на платье, затем продолжила:
– Это было три дня назад, во вторник, а в среду ночью папеньку хватил удар. Наш доктор Бровицкий говорит, что-то типа нервной горячки, второй день отец в бреду. Ничего не говорит, не приходит в сознание.
– А от меня вы чего хотите? – удивился Аристарх Венедиктович.
– А вот посмотрите, что я нашла в вещах папеньки, когда перебирала бумаги, – девушка протянула обомлевшему сыщику старый блокнот в потрепанном переплете. – И скажите, что с этим нужно сделать.
Новгородская область. Батецкий район. Наши дни
– Представляешь, у меня тут рядом в деревне бабушка жила. Я в детстве частенько у нее гостила, – подставив курносое лицо яркому летнему солнышку и распластавшись на травке, промурлыкала Майя.
– Хорошо тут как, – с легкой ленцой в голосе ответила Стеша и перевернулась на живот, подставив солнышку обтянутый коротенькими шортиками зад. – В Питере такой солнечной погоды даже летом не встретишь.
– Слушай, а нас не хватятся в лагере? – поправив солнечные очки, съехавшие на кончик носа, спросила подруга.
– Не-а, кому мы там нужны? Студент спит, а практика идет, – ухмыльнулась Белинская.
Ее загорелое личико на фоне ярких огненно-рыжих косичек смотрелось просто умилительно, особенно выделялось по контрасту с изумрудной полянкой, на которой загорали две студентки исторического факультета.
– Вот тут ты, Стефания Батьковна, совсем не права. Я ведь столько сил вложила, чтобы к Апраксину на практику попасть, и тебя сюда притащила. Я так хотела в раскопках Шум-горы поучаствовать! – мечтательно закатила глаза Майя.
– Ага в раскопках, много мы тут с тобой копаем? То картошку чистить приходится, то кормить всю эту ораву изголодавшихся историков. А мы вообще-то тоже историки, хоть и молодые, – шмыгнула носом Белинская.
– Да не переживай, хватит и на наш век экспедиций, – заявила Майя, лениво почесывая живот.
– Экспедиций-то хватит, а вдруг они без нас тут настоящего Рюрика откопают, а мы в это время картошку будем чистить или палатки расставлять?
– Не откопают, не боись, и вообще, пока на Шумке копать и не собираются. Тут на территории погоста более семи древних курганов расположены, начнут пока с четверки, на плане номер четыре, – объяснила Майя, наматывая на палец синий дред.
– А ты откуда знаешь?
– Вот ты вчера с пацанами полночи у костра сидела, а я, между прочим, к Кузнецовой ходила.
– К Мымре Эдуардовне?
– К ней самой! – с серьезным видом кивнула Майя.
– И что тебе Мымра, точнее Марина Эдуардовна, все рассказала о планах работ? – удивилась Стеша.
– Ага, конечно, рассказала, потом мы с ней выпили вместе по бокальчику красного вина и завалились в пижамках смотреть сериальчики! Стеша, не тупи! Когда это наша Мымра, самый главный секретарь на кафедре и руководитель практики, опускалась до общения с первокурсниками? – метко отбрила ее Виноградова.
– Ну, мы вообще-то первый курс уже закончили, – подняла палец вверх Стефания, – это раз, ты практически отличница, особенно по отечественной истории, – это два. А три – да чего только в жизни не бывает?! Может быть, она на свежем воздухе подобрела! – рассмеялась девушка.
– Я скорее поверю, что завтра мы тут откопаем египетского фараона на берегах Луги, или в говорящую гюрзу, чем во внезапную доброту Кузнецовой.
– Так как ты узнала про четвертый курган?
– Да очень просто, если они чего хотят утаить от студентов, пусть планы работы с огромными восклицательными знаками у четверки получше прячут, а он, этот план, у них просто так на столе лежал, – пожала плечами Майя.
