Призраки, которых мы скрываем

- Честное слово, этот цвет идеально подходит к твоему тону кожи! Я тебе искренне завидую! Так быстро подобрать наряд... - голос девушки вернул его к действительности.

- Тут завидовать нечему. В этом костюме я выгляжу как просроченная конфета.

- Нет! Ты похож на молодого Лео Ди Каприо, только в круглых очках! Тот фильм, в котором он снимался... Э-эх, как же он назывался?

- «Парень без единой капли стиля», - пробубнил Илья, пытаясь придать своим словам иронии.

Его жалкая попытка вызвала теплый смех у девушки, музыкальная нотка которой стала приятным и в то же время жгучим напоминанием о той правде, которую он скрывал.

Бриллиантовая лихорадка

Прага, Чехия наше время

Анета Вуйчик нервно расхаживала по просторной гостиной своего особняка в сосновом бору в элитном коттеджном поселке на окраине Праги. Дождь стучал по стеклам, и было жутко тихо ранним утром.

Гостиную окутала темнота, когда задвигались автоматические шторы, - необычное зрелище, ведь Анета и ее муж Иржи обычно наслаждались захватывающей панорамой природы, их окна были сценой, а жизнь - шоу.

Одетая в мешковатые джинсы и белую футболку оверсайз, девушка выглядела моложе своих двадцати девяти лет, ее тонкие черты лица выдавали красоту в полном расцвете сил.

На белом берберском ковре, занимавшем большую часть пола гостиного зала, беспокойно вибрировал айфон последней модели - подарок мужа на праздник труда. Сердце Анеты колотилось синхронно с назойливым жужжанием гаджета. С дрожью в голосе она ответила на очередной звонок.

- Ладвик, где тебя носит?! - ее всхлип отчётливо прозвучал в пустом пространстве дома.

Успокаивающе мурлыча, белая кошка прижалась к ее босым ногам, и девушка рассеянно отпихнула животное от себя, полностью сосредоточившись на звонке.

Безысходность сквозила в каждом слове: - Мне кажется, я сделала что-то ужасное, Лад! - ее лоб нахмурился от чувства вины. - Я боюсь... Я очень боюсь... Помоги мне!

Вскоре Анета резко отключила звонок. На черно-белом экране видеонаблюдения она заметила движение у въездных ворот особняка. Одинокий почтальон оставил в почтовом ящике какой-то конверт. Обкусав весь маникюр от расшалившихся нервов, и, немного обождав, девушка бросилась прямиком к воротам с ящиком.

Несколько мгновений спустя Анета уже сидела, сгорбившись, на кухонном табурете, и ярко-желтый конверт подрагивал в ее руках.

Письмо было отрывистым и точным: «8 мая. Наша хижина в лесу. Илья».

Записка предательски выскользнула и упала на мраморный стол. В ужасе она обвела взглядом комнату, словно ожидая появления незваного гостя. В голове пронесся шквал эмоций, каждая из которых была ужаснее предыдущей. Иржи, тюрьма, Илья, хижина, письмо. Ладвик, тюрьма, Илья, хижина, письмо. Лад...

Заставив себя выйти из оцепенения круговорота мыслей, Анета поспешила в ванную.

Беспорядочно собирая косметичку внушительных размеров, она цеплялась за единственное ощущение нормальности, которое ей удавалось сохранить.

Расчесывая свои золотистые локоны, ее взгляд упал на кольцо с бриллиантом, которое Иржи подарил ей пять лет назад в Париже. Кольцо с бриллиантом в три карата, которое гарантировало её "да" и заставило родителей сиять от счастья сказки, в которую попала их дочка с принцем не первой свежести.

Кольцо, стоившее целое состояние, лежало на краю раковины, теперь немного грязное, испачканное в какой-то темно-красной жидкости.

Наполнив пиалу до краев, девушка опустила несчастное украшение в воду, наблюдая, как красная жидкость отступает, обнажая бриллиант.

Анета вздохнула. Она понятия не имела, что ее ждет. Но одно она знала точно - ее жизнь уже никогда не будет прежней. Золотая клетка была открыта, и птица вспомнила, что когда-то умела летать.

Анета сейчас

Я стояла, вглядываясь в своё отражение, сердце колотилось так, что казалось, в любую секунду вырвется из груди, руки были заняты одеждой, косметикой и прочими мелочами. И пустая бутылка сладкого вина Saint-Émilion 1985 года, которое сопровождало меня на протяжении всего этого эмоционального срыва.

Я была на пороге неизвестности, собираясь вступить на непроторенный путь, окутанный облаком тайны. Но прежде чем начать свой побег, я поймала свой взгляд в отражении. Сразу же нахлынули воспоминания: зеркало послужило порталом в мои подростковые годы.

Весной 2004 года я была на вечеринке в пригороде Кранца, где собирались подростки из моей школы и радовались вновь обретенной свободе, первому опьянению и танцам всю ночь напролёт. Та ночь была датой моего 16-летия, ночь прощания с детством...

Это была вечеринка в загородном доме самого мажористого парня школы, где бесконечно распивались бутылки дешевого пива и не замолкая играла западная попса.

Дом гудел от громкой музыки, яркого света диско шара и тяжелого запаха полового созревания. Комната за комнатой просторного коттеджа, наполнялась смехом, задушевными разговорами, бурлящими голосами, и в одной из этих комнат одна из девушек собиралась отбросить свои лепестки невинности ради своего сердцееда. Этой девушкой была я...

Олег Паскалов, популярный футболист школы, больше похожий на стереотип плохого парня в теле точеного Адониса, весь вечер осыпал меня вниманием и комплиментами. Очарованная шестнадцатилетняя дурочка уютно устроилась в интригующей ауре такого крутого парня, как Олег, под завидующие взгляды подруг.

Когда я поднималась с ним по лестнице, мой мандраж цеплялся за каждую ступеньку. Но я не отступала, я была настроена решительно... Я чувствовала себя готовой.

Прошло минут двадцать, и я уже бежала вниз по той же лестнице с разбитым вдребезги сердцем. Ожидаемый момент превратился в ужасный кошмар. Олег предал мое доверие, записав нашу встречу на камеру, чтобы после предоставить доказательство своим дружбанам. Благо, что я запаниковала, когда он стал меня лапать, и случайно разглядела на подоконнике скрытую камеру телефона. Он высмеял мои чувства, а я, доверчивая девчонка, сделала то, что сделала бы каждая в такой ситуации - расплакалась.

Но не была бы я Анетой Вуйчик, если позволила бы какому-то говнюку так унизить себя безнаказанно.

Я разбила видеокамеру о стенку, чем привела парня в такую ярость, что он чуть едва не ударил меня, замахнувшись в каких-то мгновениях от моего лица. Но ужасное провидение приготовило для меня и героя.

Милай Келер, еще один популярный старшеклассник, но уже не благодаря материальному достатку, как Олег, а скорее из-за своей смазливой внешности и скрытного характера.

Проходя мимо по коридору, он услышал мои крики и мгновенно бросился на помощь. Бог знает, чем бы закончилась эта ночь для меня, если бы не вмешался он в тот момент. Я была благодарна Келеру от всего сердца за это.

Охваченная стыдом и страхом, я заперлась в туалете. Смотрела на своё заплаканное лицо в треснувшее зеркало, тушь размазалась и стекала по щекам. Отражение поведало о моем унижении вперемешку с глупой наивностью, и в ярости я швырнула в него пустую бутылку из-под пива, разбив несчастное зеркало на бесчисленные сверкающие осколки.

С меня было достаточно, и я объявила себе о воздержании от школьных вечеринок навсегда. Я также распрощалась с обольстительным вниманием от звездных школьных спортсменов - все они были одинаково глупы, бегая за каждой юбкой, все больше опустошая себя как личностей.

Когда некогда оживленная вечеринка затихла, опустив занавес насыщенной событиями ночи, я оказалась одна, всхлипывая на лесной автобусной остановке. Потерявшись в этом состоянии, я еле уловила знакомый голос, зовущий меня.

- ...Анета?

Обернувшись, я увидела Илью Савицкого, тихого парня-интроверта из параллельного класса, которого, кажется, встречала на консультациях по биологии. Он всегда был погружен в свои книги, настолько поглощен своим мирком, что у него почти не оставалось свободного времени на общение со сверстниками.

Он спросил меня, все ли у меня в порядке. С комком в горле мне удалось произнести ужасно неубедительное: - Да, Илья, я в полном порядке...

Парень, кажется, смутился, что я знаю его имя. Застенчиво протянул мне салфетку, его глаза выражали недоверие с сожалением к моим словам.

- ...Пожалуйста, не переживай. Эти уроды того не стоят. Лет через десять ты даже не вспомнишь их имен. - произнес странный парень с улыбкой и поправил свои старомодные очки на переносице.

Я смогла лишь коротко кивнуть сквозь слезы.

Когда Илья уезжал на велосипеде, в моей голове эхом звучали его слова: «...даже не вспомнишь их имен».

Какими же глупыми были мы все, подростки, падающие духом на розовые очки из мыльных пузырей, не зная, какие неопределенные пути ждут нас впереди...

И сейчас, допивая последнюю каплю вина перед отъездом из Чехии, я точно поняла - эти имена я все ещё помнила. Они стали частью книги моего прошлого, моей личной книгой ошибок и роста. Откуда мне было знать, что это путешествие на крыльях страха и бегства добавит в нее новые главы.

Стоимость блестящей безделушки

Кранц, Калининград наши дни

Было 4 часа утра. Темное ночное небо представляло собой простор эбенового бархата, скупо усеянный дрожащими звездами. Молодая женщина Дарья, пошатываясь, брела по одной из пустынных центральных улиц. Стук ее туфель на высоком каблуке отдавался жутким эхом по брусчатке.

Растрепанная, с размазанным макияжем, всклокоченными вишневыми волосами и обломанным маникюром, она была воплощением предрассветного беспорядка.

В правой руке небрежно покачивалась полупустая бутылка с джином. На другой руке висели многочисленные безделушки - кольца и браслеты, которые звенели при ее неуверенных движениях. Они были такими же звонкими и блестящими, как и ее жизнь, но несли в себе тот же оттенок дешевизны и отчаяния быть услышанной хоть кем-то.

Взгляд на собственное отражение в придорожной луже заставил девушку криво усмехнуться. Она подумала о Дамиане, человеке, который всегда заставлял ее чувствовать себя ярче, чем в том свете, в котором она видела себя в глазах окружающих. Больше, чем просто блестящую безделушку. Больше, чем рутинное одноразовое существование. С ним она испытывала радость от того, что чувствовала себя драгоценным камнем. С ним она чувствовала себя особенной.

И всё же в эту ночь, когда остатки алкоголя приукрасили ей ощущение реальности, ее разум был отягощен болезненными воспоминаниями об ужасном повороте этой ночи. Раны на ободранных коленях жгуче ныли под тканью порванных нейлоновых колготок. На последних остатках сил и трезвости ей удалось добраться до лестничной площадки своей квартиры в исторической части города.

Среди однообразного вороха газет и почты ее обеспокоенный взгляд привлекло желтое пятно. Ярко-желтый конверт. Сердце отчего-то заколотилось.

Девушка подняла конверт, чуть не уронив его в пьяном оцепенении, и опустилась на ледяные ступеньки, сжимая бумагу в руке.

На нем жирными буквами маркера было написано от руки: «Дарья».

Внутри лежала записка. Она прищурилась, мутным зрением пытаясь разобрать написанное.

«8 мая. Наша хижина в лесу. Дамиан».

В животе завязался узел. Нахлынувшая волна беспокойства на мгновение отрезвила рассудок Дарьи.

С шаткими руками и трепещущим сердцем, переполненным ужасом и неожиданным предвкушением, она положила конверт в сумочку, а в голове стали крутиться навязчивые вопросы и тревожные мысли.

Дарья сейчас

- ...Дари? - мягкий, сонный голос раздался в сумрачной прихожей.

Помассировав ноющие ступни, я стряхнула тяжёлые сапоги, которые гулко ударились о допотопные деревянные панели пола. В коридоре, пронизанном пустыми тенями, витал уютный, домашний аромат свежеиспеченного пирога.

Мое жилище - очаровательная винтажная квартира - досталось мне в наследство от незамужней тети. Годы, прошедшие после ее кончины, были одинокими - целых пять лет. Но я ведь не была совсем одинока?

Руки нежно, словно нарисованные перьями, обхватили меня за талию, окутывая теплым, уютным коконом.

- Как работа? - прошептал Сава мне в висок, его голос прошелся знойным шепотом по моей шее.

Его светло-русые пряди, которые он распускал из тугого хвоста на ночь, каскадом рассыпались по моим плечам, и их прикосновение было бархатистым, как нити паутины. От него исходил пьянящий аромат сандалового мыла - запах, который всегда вызывал улыбку на моем лице. Но не сейчас...

- Как всегда... Невыносима. - пробормотала я, поворачиваясь, чтобы встретиться с ним взглядом. Уголки моих губ дернулись вверх, сложившись в полуулыбку от его сонного вида. - Отдыхай, Сав, уже слишком поздно.

Его глаза цвета янтаря блестели в тусклом свете, и он лишь игриво ответил: - ...Как насчет вишневого пирога?

- Это намёк на что-то? - поддразнила я, лениво проводя руками вверх по мужской спине.

Сделав шаг, Сава нежно поцеловал меня в губы, утешительно прикоснувшись к ним большим пальцем напоследок. Выскользнув из моих рук, он скрылся на кухне, оставив после себя лишь шлейф воспоминаний.

Время словно застыло. Убедившись, что на кухне началась какая-то возня, я сразу же поспешила в спальню. Мне нужно было отдохнуть от этой ночи. Никто не должен был видеть ее жуткие остатки - мой размазанный слезами макияж и разбитые коленки, - тем более Савы это не касалось. Безобразное происшествие, случившееся со мной после смены, было тайной, общим договором с Дамианом. И так оно и должно было быть - кровавая тайна, завернутая в слои темной ночи, замолчанная и забытая навсегда.

Саве не нужно знать об этом тяжком секрете. Никому не нужно. Это договор о неразглашении заключённый лишь между мной и Дамианом.

Я смываю с лица размазанный грим и стаскиваю грязную одежду и рваные колготки, в животе поселяется панический трепет. В голове все всплывает та сцена ужаса.

Наконец-то приведя себя в порядок, прохожу на кухню и присоединяюсь к своему парню. Бездумно поглощаю вишневый пирог, а в голове у меня царит неразбериха. Как Дамиан умудрился выполнить оговоренное задание в лесу, а после даже успеть прислать письмо на мой порог? Это было необъяснимо...

Но если я что-то и поняла за свои подростковые годы, так это то, что Дамиан Новак — это притягательная загадка, глубокий ящик Пандоры с тайнами. Тогда никто, кроме меня, не видел всей его глубизны. Даже его любимая Кира.

Мое молчаливое созерцание прерывает Сава, дотрагиваясь до моей сжатой руки с чашкой чая.

- Эй... Ты в порядке, Дари? Выглядишь какой-то потерянной...

Вернувшись к реальности, я пытаюсь ободряюще улыбнуться.

- Да... Мне просто нужно хорошенько выспаться. Не волнуйся. - маскирую свою тревогу как могу.

В мире, наполненном зловещей эскалацией, подобие нормальной жизни является моим единственным утешением - Сава, вишневый пирог и уютная квартира, наполненная нашими двухлетними воспоминаниями. Недавний кошмар все не отпускал даже в постели, но я отгоняла его на задворки сознания. В конце концов... к черту все это! Скоро я буду далеко от этого проклятого, но всегда завораживающего своей красотой города. Где-нибудь под тёплым южным солнцем Бали, попивая коктейли с Савой.

Дорога в Кранц

Кира сейчас

Есть что-то такое в долгих и одиноких поездках, что наводит на самые глубокие размышления. Когда моя черная Mazda с уверенным гулом неслась по одинокому шоссе, укрытая объятиями темной ночи, в голове у меня был хаос из мельтешащих мыслей. Кранц... Одно только название вызвало целый поток воспоминаний, одни из которых были сладкими, как спелая жимолость, другие горькими, как желчь. Я возвращалась туда, где разбились мечты моей юности, сменившись суровой реальностью взрослой жизни. Всего час езды до аэропорта Коул-Харбор, а затем долгий десятичасовой перелет отделяли меня от того места, где все началось.

Уставшее тело и урчащий желудок требовали остановки. Покинув уютные объятия теплого автомобильного сиденья, я вошла в местную закусочную на полпути. Мерцающие неоновые огни, приятная суета, тихая болтовня, аромат варящегося кофе и свежей выпечки создавали успокаивающую атмосферу. Наспех выпив чашку американо и съев полурастаявшую шоколадку, я почувствовала хоть какой-то прилив сил. Но разум, так и не успокоившийся, продолжал размышлять о предстоящем путешествии.

Я не видела родину уже более десяти лет... Сначала, после всего, что произошло, переехала в Москву, когда мне было восемнадцать, а сразу после нескольких месяцев по студенческому обмену попала сюда, в Ванкувер, где и осталась... Неужели после стольких лет я наконец вдохну морской воздух, который когда-то опьянял нас?

Когда я вышла на улицу, мир уже погрузился в туманные сумерки, окрасив окружение в незнакомые оттенки. Глаза зацепились за яркий фиолетовый отблеск - вывеску на противоположной стороне улицы. Парикмахерская «Мэгги».

Мысль пришла незамедлительно. Перемены. Возможно, обыденные, возможно, радикальные, они означают небольшое отклонение от привычного. Смещение нормы, маленький бунт против рутины.

Шагнуть в салон означало сломать инерцию. Потребовалась несколько минут колебаний, тщательных мысленных дебатов, прежде чем я перешла улицу и толкнула дверь.

Зазвенел колокольчик, возвещая о моем присутствии. Ряды фиолетовых сидений, воздух, пронизанный гулом фена, густой запах средств для волос.

«В конце концов, признание прошлого не требует его повторного переживания», - подумала я.

Решение было принято тогда, прямо здесь, среди сплетен посетительниц и запаха химикатов. Новая прическа для нового этапа. Внешнее выражение моей внутренней решимости.

Когда я сидела в кресле и всматривалась в свое отражение, меня охватила внезапная волна трепета. Неужели я начала верить в поверхностную иллюзию перемен?

Эти мысли возникали и исчезали, как рябь на пруду, смешиваясь с шумом сушилки и щелканьем ножниц. Я моргнула, когда длинная каштановая прядь волос упала мне на плечо: перемены воплощались в реальность.

Я почти ничего не соображала и не чувствовала. Лишь возилась с маленьким потускневшим серебряным ключиком, который был прикреплен к цепочке на моей шее, и его небольшой вес напоминал мне о темном прошлом, которое я хотела, надеялась забыть все эти годы. Но не могла... Потому что это бы означало забыть и тебя, Милай.

Мой взгляд бессознательно переместился на большое зеркало передо мной, и отражение парикмахера, ловко отрезающего мои волосы, заставило мой живот скрутиться от нервозности. Но я оставалась неподвижной, лишь едва заметно вздрагивая, когда ножницы отрезали очередной кусок моих волос. Я менялась, чтобы встретиться с ним, с моим прошлым, которое не желало быть похороненным.

Когда-то волосы были одной из моих отличительных черт. Густая, пышная грива, ниспадающая до пояса, цвета каштана или осенних листьев дуба в лучах солнца. Это была моя личная гордость и радость в подростковом возрасте, а теперь она стала олицетворением той личности, от которой я хотела избавиться.

Когда ножницы стилиста закончили своё дело, превратив копну в короткую стрижку длиной до плеч, я почувствовала тревожную смесь облегчения.

Я почему-то вспомнила те летние дни, проведенные в нашем лесном домике...

Внутренний голос все спрашивал: «Может быть, это ты? Живой...», - мои мысли были наполнены смесью надежды и отчаяния.

Может быть, судьба не так безжалостна, как я думала, и завтра меня ждет самый волшебный жизненный поворот?

Посмотрев в зеркало, я изучила свое новое подобие. На меня смотрела незнакомая жгучая брюнетка с короткой стрижкой и задумчивым выражением лица. Несмотря на более темный цвет волос, в ней была несомненная искра узнавания.

Просто повзрослевший ребенок, возвращающийся в город юношества, теперь уже с более смелым оттенком бунтарства. Не просто возвращение, а возрождение... Я знала, что трансформация может быть глубокой только тогда, когда она идет изнутри. Но это был мой первый шаг на пути к ней. Как говорила моя мама, перемены начинаются изнутри, но иногда для их толчка просто нужна новая прическа.

Пока не наступит день, когда я наконец найду тебя, а вместе с тобой и замок к моему ключу, я буду хранить его рядом со своим сердцем. И да, если ты слышишь это где-то, Милай, то помни об этом: Мои обещания не забываются. Нося этот ключ с собой, я храню наши мечты. Храню... а надо похоронить. Но это единственная вещь, напоминающая о том, какими мы когда-то были, и тайна того, что с тобой тогда случилось...

Где бы ты ни был, Милай, знай это: Я все еще жду того дня, когда ты вернешься ко мне на своем мотоцикле. А пока... я нахожусь лишь на расстоянии половины нашей цепочки.

...

Знакомый гул автомобиля наполнял тихую ночь, когда я ехала по извилистому шоссе. В слабом свете фар я едва могла разглядеть окружающий пейзаж, окутанный завесой темноты.

Всего в двадцати минутах от аэропорта я съехала с трассы, заехав в небольшой мотель, окружённый лесом. Вывеска периодически мерцала, отбрасывая жутковатый туманный отблеск на гравийную парковку.

Войдя внутрь, я оказалась в тускло освещенной комнате, окутанной мускусным запахом старого, отсыревшего дерева и слабым ароматом чистящих средств, который, казалось, всегда присутствует в этих древних заведениях.

Заплатив за номер, я взяла ржавый ключ у пожилого мужчины за стойкой администратора. Комната была из обычных. Двуспальная кровать, старый деревянный стол с облупившейся краской, маленькая ванная комната, в которой, похоже, убирались на словах.

Лёжа на кровати, я глядела в потолок, освещенный бледно-голубым светом вывески мотеля, пробивающимся сквозь тонкие оконные жалюзи.

Прошло тринадцать лет с тех пор, как я ступала по улицам Кранца, но воспоминания нахлынули с готовностью, вызвав волны эмоций, грозящие утянуть меня под воду. Я снова почувствовала себя подростком, жаждущим вырваться из замкнутого круга жизни.

Я вошла в ванную комнату, пытаясь успокоить нервы горячей водой, которая лилась из покрытой ржавчиной душевой лейки. Вода едва успела смыть напряженность, которая упорно держалась на моей коже после долгой дороги.

Вернувшись в комнату, я надела свежую одежду и легла на жесткий матрас, обратив внимание на монохромную фотографию, приклеенную к облупившимся обоям.

На ней было изображено озеро в окрестностях Ванкувера... Как же сильно оно напомнило мне наше озеро своими просторами и природной красотой. Озеро Чайка - место на Куршской косе, которое объединяло нас когда-то. Там мы плавали, загорали, узнавали о мечтах и страхах друг друга под раскинувшимся бесконечным полотном лазурного неба.

Вытащив конверт из кармана куртки, я еще раз перечитала письмо. «Наша хижина в лесу», - гласило оно, - «Милай».

- ...Может быть, это действительно ты? - прошептала я в пустоту, в голосе прозвучала надежда. Горькая улыбка растянулась на моем лице. Передо мной промелькнул твой образ. Твой бархатный смех, озорные глаза цвета пасмурного неба.

Я выдохнула, тревога нарастала внутри, натягиваясь, как тетива.

Изнеможение вконец навалилось на меня, тело отяжелело от усталости, но я не могла уснуть. Мысли не переставали приходить. Письмо, Милай, Кранц и страшные воспоминания, сменяющиеся теплыми вспышками, естественно, о нем...

Раскрывающиеся файлы сердца

Июнь 2005, Озеро Чайка

Когда солнце опустилось на живописную береговую линию, отбрасывая небесное сияние, на песчаном пляже собралась разношерстная компания друзей. Они прибыли с пледами для пикника, волейбольным мячом, искренним смехом и заразительным товариществом. Среди них были Илья, Дамиан, Дарья, Анета, Милай и Кира, которая была влюблена в Милая Кёлера с момента их первой встречи в прачечной в мае, но с тех пор была слишком робкой в его присутствии, чтобы выразить свои чувства.

Когда их веселый смех разнесся по окрестностям, ребята решили сбросить обувь, скинуть ненужную одежду и окунуть ноги в чистые прохладные воды озера. Первые робкие шаги сменились полными непринужденными забегами в воду, пока Дамиан внезапно не взвалил на свои широкие плечи изумленного Илью.