скачать книгу бесплатно
К моему удивлению, на это его действие Инна отреагировала на редкость спокойно:
– Пусть ковыряется! Нам все равно еще полчаса гулять.
– Так ведь комбинезон испачкается! Красивый такой!
– У нас их три! Стираю после каждой прогулки. А бессонные ночи – это все ерунда. Если не боишься ребенка во сне придушить, кладешь его к себе под бочок, соску в зубы, и спите вместе.
– Что значит «во сне придушить»?
– Ну во сне можно случайно на него лечь… Не знаю, говорят, были такие случаи… Но я все равно с ним сплю, да и все мои знакомые тоже. У матерей сон обычно чуткий.
– Значит, самое тяжелое – это гулянье!
– Хочешь откровенно? – Инна достала пачку сигарет и предложила мне.
Я отрицательно мотнула головой. Подруга с удовольствием затянулась, и продолжила:
– Еле-еле дождалась, пока кормежка закончится… Но не это главное. Главное в том, что ты после рождения ребенка не принадлежишь себе. Ни минуты, ни секунды… В любой момент, когда ты кино смотришь, кофе пьешь, по телефону разговариваешь, когда ты в ванне, в туалете, в любой момент может раздаться детский плач, и ты должна все бросить и нестись на зов. И это ощущение несвободы угнетает больше всего. Не в том дело, что на тебя возложили слишком много работы, а в том, что тебя могут дернуть ежесекундно…
Как будто в качестве иллюстрации к ее словам малыш вдруг издал радостный вопль, поднялся с земли и с огромной скоростью понесся в сторону детской площадки. Инна, не теряя бдительности, в три прыжка догнала свое чадо и, стараясь не испачкаться о залепленный грязью некогда голубой комбинезон, подтащила свое чадо обратно ко мне.
– Все на площадку рвется! Чувствует, что дом уже близок.
– Зато красавец!
– И не говори! А кстати, знаешь, что было моим самым большим потрясением, когда он родился?
– Наверное, его потрясающая красота?!
– Шути-шути… Так вот, я была в шоке от того, что все вокруг начали задавать мне наперебой один и тот же вопрос: есть ли у меня молоко? Ты понимаешь?! Весь мой интеллект, два моих высших образования больше никого не интересовали. Главная моя задача в жизни была – давать молоко!
Я почувствовала, что стоять на ветру сил больше нет. Мой крошечный мальчик был еще явно не готов к прогулкам по четыре часа в день в любую погоду. И вообще, вдруг жутко захотелось спать.
– Ладно, – сказала я. – Побегу. Улучишь минутку – звони. – И резво застучала каблучками в сторону дома.
4
Я попыталась задремать. Во сне мне приснился Игорь. Я бежала за ним, пытаясь догнать, а он заходил в подворотню и исчезал. Я проснулась с глазами полными слез. В груди что-то ныло. Окончательно очнувшись, я попыталась убедить себя в том, что это было лишь сновидение. Увы! Действительность была не лучше. Во сне я хотя бы видела его спину, мне хотя бы было за чем бежать. Наяву же все, что я имела на память от любимого, – записка с лаконичной фразой: «Не ищи меня. Прости». И все. И никаких надежд. И никакой возможности выяснить отношения, постараться убедить, разжалобить, соблазнить… Нет человека – нет возможностей для общения. И за что мне это? Неужели я не заслужила хоть немного счастья?
– Это он не заслужил, – услышала я мелодичный голос над ухом.
Как все-таки странно, когда ангел продолжает беседу с твоими мыслями. Но это было не в первый раз. И все-таки мысленно беседовать мне непривычно, поэтому я предпочла ответить устно:
– Он не заслужил меня? Но мне от этого не легче! Неужели нельзя было каким-то образом оставить его со мной, хотя бы до тех пор, пока не родится ребенок?
– А при чем здесь ребенок? Я надеюсь, ты не думаешь, что при виде ребенка у него в душе бы что-то дрогнуло?
Я задумалась, а ангел между тем продолжил:
– Ничего бы не дрогнуло! Нечему там дрожать! А если бы он остался хотя бы еще на одни день, раздела имущества было бы не избежать…
– Какого имущества?
– Твоего, естественно. Через пару лет вы делили бы твою квартиру, он шантажировал бы тебя ребенком. Помнишь, такое уже было?.. Ах да, ты же не можешь помнить… Вы же лишаетесь памяти предыдущих поколений…
– Боже мой! И что, во всех этих поколениях я была несчастна в личной жизни?
– И будешь несчастна, пока наконец не поймешь, что любовь для тебя, рожденной под знаком созидания, это не физическая близость. Для тебя любовь – это счастье совместного созидания.
– А совместное созидание детей не в счет?
– В счет. Только когда вы оба воспитываете этого ребенка. В счет также идет любая совместная работа… – начал ангел, все более переходя на менторский тон. – Работа не земле, написание картин, работа интеллекта при обсуждении произведений искусства…
– А любовь?
– Любовь и радость созидания должны слиться воедино…
И тут он испарился. Так же неожиданно, как и появился. Однако слезы мои высохли. И даже тупая боль в груди поутихла. Появилось даже желание поработать.
Работу свою я обожаю. Во-первых, на моей работе действует мой любимый закон – перехода количества в качество. Чем больше я работаю, тем больше получаю. И никакие идиоты начальники, никакие сторонние обстоятельства не в силах этому помешать. Закон работает железобетонно. Во-вторых, я – вольная птица, могу работать по 12 часов, если есть настроение, могу не работать вообще, если нет настроения, здесь уж приходится выбирать между настроением и деньгами – когда что перевесит. Одним словом, я работаю рекламным агентом. Да, и еще один, немаловажный плюс в этой работе (особенно для женщин) – здесь для дела (а не просто так) необходимо хорошо выглядеть. Меня не мучает совесть, когда я покупаю себе очередной дорогущий костюм. Это для переговоров, обычно успокаиваю я себя. Мне не обязательно каждый день ходить в офис. Весь текущий обзвон клиентов я могу производить из дома, сидя в халате по одеялом и попивая кофе с корицей. Как я люблю кофе с корицей! Интересно, не жила ли я в прошлом в Бразилии? Как бы выспросить это у ангела… Он упорно хранит молчание по поводу моих прошлых жизней. Говорит, закрытая информация… Хотя иногда, как сегодня например, может обмолвиться. Мои рассуждения прервал телефонный звонок.
– Тебе звонил «6-й стройтрест»! – заверещала в трубку Валентина, секретарь нашего агентства. – Они хотят срочно снимать фильм для выставки. И срочно ждут тебя на переговоры.
Вот так всегда! Я полгода уговаривала обаятельного мужичка из стройтреста снять представительский фильм о своем родном учреждении. Мужичок упорно хихикал в телефонную трубку, клялся в вечной дружбе и уверял, что работать будет только с нами, просто не настал еще момент. Теперь, похоже, момент, по его разумению, самый подходящий. Учитывая, что до открытия выставки осталась неделя, и таких всполошившихся, как он, у нас уже пятеро, наша съемочная группа будет работать круглосуточно, а обалдевший от ночных монтажей режиссер будет клясться, что к следующей выставке кино для своих безумных клиентов я буду клеить сама. Все эти мысли вихрем пронеслись в моей голове, пока я вежливо благодарила Валюшу по телефону и окидывала взглядом комнату, пытаясь отыскать выходные джинсы.
Выходные джинсы со стразами оказались там же, где и две пары повседневных, – в корзине с грязным бельем. Второпях я распахнула шкаф и выхватила оттуда любимую бежевую юбку. Так и есть – на подоле красовалось пятно от шампанского – визитка с последнего банкета. Ничего! У меня есть такая вещичка! Черное итальянское платье! Как раз по фигуре! И новенькое, даже бирка цела… Кстати. Просто необходимо его срочно обновить, пока оно еще по фигуре! Платье село идеально. И тут я вспомнила страшную вещь! На злополучном банкете полетела последняя пара колготок! В связи с драмой в личной жизни мысль о необходимости пополнить запас колготок вылетела из головы. Лето стоит прохладное, без колготок будет холодно, и вообще, ноги еще не успели загореть, да и по этикету не положено…
Из раздумий меня вывел телефонный звонок.
– Милочка! Это Семен Иванович, «6-й Стройтрест», – хихикнул голос в трубке. – Валечка была столько любезна, что дала ваш домашний телефон, у вас почему-то отключен сотовый. У нас несколько изменились обстоятельства. Давайте перенесем встречу на завтра!
– Давайте! – радостно закричала я. – Буду у вас завтра с утра!
– Буду ждать вас с нетерпением – а то выставка уже скоро!
Я предупреждала тебя об этом полгода назад, мысленно фыркнула я и слащавым тоном пропела:
– Буду непременно! Всего доброго!
Интересно, под каким знаком по классификации моего ангела родился Семен Иванович? Ну уж не под знаком созидания, это точно. Наверное, под знаком левой ноги (которая вечно чего-то хочет), если такой, конечно, существует. Кстати, о ногах! Нужно срочно купить колготки!
5
Шесть пар только что приобретенных колготок были одна лучше другой. Я веером разложила их на столе, мучительно обдумывая вопрос, терзавший меня последние два часа: выставлять «Стройтресту» накрутку за срочность или не надо? С одной стороны, имею полное моральное право, с другой – явно жадноватый мужик начнет плакаться, что он и так уже выложился на выставку… Как будто кто-то мешал начать съемки полгода назад…
Колготки, кстати, очень дорогие, но такие красивые… Мой покупательский азарт было не унять. Жаль только порвутся. В день – по паре. Редкая пара прослужит два дня (почти как у классика!) А можно было замочить джинсы со стразами – за ночь бы высохли… Но тогда я уже точно не успею обновить итальянское платье…
– Ты так торопишься его надеть! – Голос ангела звучал как-то раздраженно… – Оно предназначено совсем для другого…
– Что, неужели даже мой гардероб весь расписан в твоей умной книжке?
– Ну, положим, не весь. Но есть определенные «знаковые вещи». Например, в этом платье ты стоишь в момент похорон…
И ангел замолчал (видно, имя усопшего ему раньше времени произносить не полагалось).
– Ужас какой! А если бы я не купила это платье, человек бы не умер?
– Как это не умер? – изумился ангел. – Вы, люди, все периодически умираете. – И он покосился на меня как на умалишенную.
– Ты прекрасно понял о чем я! Это платье – знаковая вещь его смерти?
– Вовсе нет! Просто вот тут картинка. – И он зашелестел страницами своей книжки. – Ты стоишь как раз в этом платье…
– Какой ужас! – еще раз повторила я. Платье мне откровенно разонравилось.
– Что ужасного? – пожал плечами ангел. – Вы, люди, какие-то странные: рождение не вызывает у вас ужаса, а смерть вызывает. Вы никогда не думаете с испугом о тех годах, когда вас еще не было на Земле, но с ужасом думаете о том, что вас уже не будет. Хотя ты-то знаешь, что это не так…
– Все равно страшно!
– Вот если бы люди не умирали – это было бы страшно! Начался бы хаос, законы справедливости перестали бы работать, мирозданье бы рухнуло! Неужели непонятно?! Нет, вы лезете и лезете в формулу бессмертия! Вас оттуда в дверь – вы в окно. Нашли уже один раз: инквизиция чуть не половину человечества сожгла, чтобы лишить вас этого знания, так опять вы со своим клонированием! – разошелся ангел.
– Так, значит, бессмертие все-таки возможно?
– Естественно, – досадливо процедил Тобиус. – Вы же созданы по образу и подобию Божию, а он, как известно, бессмертен… Вот только, чтобы обладать этим качеством, надо стать в остальном подобными ему… Впрочем, ты, наверное, слышала о людях, которые, ведя правильный образ жизни, наполняясь положительными энергиями (вы это называете медитацией), живут очень долго…
– Но послушай! – и тут мне захотелось защитить своих. – Нельзя ругать людей за то, что они изобретают новые лекарства, ищут пути продления жизни… Люди хотят жить, это естественно.
– А почему?
– Ну, во-первых, потому, что они любят жизнь!
– Вот! Вот! – закричал ангел. – Вы воспринимаете жизнь как источник наслаждения. Вы стремитесь выкачать из жизни все мыслимые и немыслимые удовольствия. И вам даже в голову не приходит, что жизнь вам дана вовсе не для того. Вы боитесь смерти, потому что боитесь лишиться земных удовольствий. И лишь немногие из вас боятся ее потому, что боятся не успеть исполнить свою миссию на земле, не успеть создать что-то важное, не успеть внести свой вклад в развитие человечества…
– И потом, многие боятся смерти, потому, что не верят, что там что-то есть, думают, что там пустота.
– Хоть одна религия учит что там пустота?
– Не все религиозны…
– Хоть один… как это по-вашему, – Тобиус заглянул в тетрадочку. – Экстрасенс сказал, что там пустота?
– Не все им верят. А наука не имеет доказательств обратного.
Ангел хитро прищурился.
– То, что ты называешь наукой, имеет массу доказательств, поверь мне. Просто о них не принято говорить, поскольку вы еще не додумались до объяснений…
– Ну хорошо. А вот скажи мне, почему умирают молодые, которые явно еще не успели выполнить свою миссию?
– Отзыв каждой конкретной души надо рассматривать отдельно. Кому-то это наказание за предыдущие жизни. Кто-то своим уходом обеспечивает ряд событий в будущем. Перемещение каждой души надо рассматривать в связке событий, происходящих со всем человечеством. Гибель одного может через сотню лет стать спасением для тысяч других.
– А кому, ну скажи, кому мешал маленький мальчик со второго этажа, попавший месяц назад под машину? Видел бы ты мать! И как его смерть повлияла на ход развития человечества? Может быть, кто-то из твоих коллег просто недосмотрел?
– Погоди, не так быстро. – И Тобиус сосредоточенно принялся рыться в своей пухлой тетрадочке – Вот! Нашел! Какое счастье! Валери все-таки успел его отправить!
– Кто такой Валери? И кого куда отправили?
– Валери – ангел-хранитель ребенка. Отправил – понятно куда.
– Хорош хранитель! И почему ты так радуешься?
– Если бы Валери не успел устроить эту аварию, если бы ребенок прожил бы хотя бы еще один день… Ну, в общем, у вас это, кажется, называется всеобщей мобилизацией… Вот такая мобилизация была бы объявлена у нас. Очень мало шансов оставалось бы спасти человечество от ядерной катастрофы через 40 лет.
– То есть этот малыш стал бы маршалом или президентом…
– Не принимай все так буквально. В цепочке задействованы тысячи людей, но он – необходимое звено, подлежащее уничтожению, чтобы разомкнуть цепочку.
– А как же его мать? Ей-то каково?
– Уж лучше тебе не знать, что она натворила в прошлой жизни… – Тобиус тяжело вздохнул и исчез.
– Погоди! – крикнула я. Вопрос, который терзал меня долгие годы, так и остался незаданным.
– Не стоит так кричать, – донеслось откуда-то из-за тюли, и мягкое серебристое сияние пробилось сквозь ткань.
– Послушай, Тобиус, ну неужели нельзя было сделать так, чтобы Пушкин остался жив? Или Лермонтов? Или Есенин? Или Высоцкий? Они бы еще столько написали… Уж если вы дали человеку талант или, как ты говоришь, связь с информационным пространством, зачем же забирать их так рано?
– Видишь ли, милая… – Тобиус на мгновение задумался. – Чаще всего уход тех, кого вы именуете гениями, связан с тем, что они слишком хорошо, чрезмерно хорошо начинают выполнять свою функцию. Они настолько быстро и точно начинают считывать информацию, что возникает реальная угроза того, что он прочитает и донесет людям нечто, к чему они еще не готовы. И либо его посчитают сумасшедшим, либо он действительно сойдет с ума, либо само развитие человечества может пойти не по тому направлению…
– Но Пушкин! Что такого опасного для человечества он мог бы прочитать? Рецепт ядерного оружия? Он бы ничего не понял! Что было бы плохого, если бы он успел бы написать что-нибудь равновеликое «Евгению Онегину»?
– Уход из Земной жизни Пушкина как раз имеет другие причины. Благодаря его связи с нами вы, люди, действительно получили очень много, ну и хватит пока с вас. Для начала усвойте, оцените, переработайте то, что имеете.
– Иными словами, человечество было недостойно, чтобы Пушкин пожил подольше?
– Именно так. Такой мощный информационный поток не был оценен его современниками. Им бы все дела отбросить, каждому слову внимать, думать и наслаждаться, наслаждаться и думать, а они вместо поиска душевной гармонии войска на площадь вывели…
– Это ты о декабристах? Но ведь они же, в конце концов, не ради собственной выгоды… Они же жизнь народа хотели облегчить… И, уж если на то пошло, – распалилась я, – государь император тоже мог бы милость проявить, а не казнить и не ссылать их, мог бы поговорить, услышать их, они ведь умные вещи предлагали…
– Их бы услышали… С ними бы поговорили… Их бы простили… И вся история России сложилась бы по-другому. Они сами подписали себе приговор. Все решила пуля, выпущенная в Милорадовича. За это преступление – страшное, от которого содрогнулась вся поднебесная, Россия платит по сей день… Ты подумай сама, – голос из-за занавески уже просто гремел по всей комнате. – Людям с хорошими, но смутными, противоречивыми идеями, в общем-то обманом выведшим войска на площадь, дается шанс. Великий и единственный шанс договориться. Герой войны, который все понимает, и богу предан, и Отечеству, и царю, и их, выступивших, понимает и знает, как надо все разрешить, чтобы никто не пострадал, чтобы невинная кровь не пролилась и чтобы их услышали… – Ангел сделал глубокий вдох и продолжил – Мы вшестером ему все эти знания и чувства за полчаса донесли…
Я сидела, боясь пошевелиться. Неужели мой Тобиус был там? Не дай бог спугнуть его, ляпнув что-нибудь не то! Но Тобиуса, похоже, захлестнули эмоции. И, уже забыв обо мне, он почти кричал:
– Мы так старались! Это был шанс! Единственный выпрошенный нами шанс для вашей разнесчастной страны! А они в него пулей! Пулей!
– Погоди! – не вытерпела я. – Так что же получается – все эти моря крови, все эти народовольцы, революционеры, Гражданская, репрессии – это все наказание за месть одного-единственного Милорадовича? Столько жизней за одну? Жестокая такая арифметика…
Тобиус устало вздохнул.
