Осталось придумать название

скачать книгу бесплатно

Осталось придумать название
Данил Лис

Вы когда-нибудь читали книгу с конца? Попробуйте. Книга написана одновременно с начала и конца истории. Книга содержит нецензурную брань, но лишь в одном абзаце. Автор старался этого избежать, но главному герою попробуй что-то объясни. Он, одинокий молодой человек, добрый, честный. С хорошим чувством юмора, нравится окружающим. После череды неудач, закрытый в себе, апатичный. Знакомится через интернет с Яной, девушкой, тоже достаточно сильно разочаровавшейся в жизни и мужчинах. Герои договариваются не обмениваться фотографиями и не встречаться в реальности, а продолжать общаться с персонажами, которых они сами себе воображают.

Содержит нецензурную брань.

Данил Лис

Осталось придумать название

1. Знакомство

…

– Привет.

– Привет.

– Пообщаемся чуть, ты не против?

– Хорошо.

– Ты чем занята?

– Ничем, хочу скоротать вечер.

– Тоже… Расскажи чуть-чуть о себе?

– Спроси конкретней.

– О, я вновь и вновь наступаю на эти грабли, знаю же, что самый лучший способ закончить разговор – это написать: «Скажи что-то».

– Да.

– Что-то не клеится, да, беседа?

– Есть такое. А ты откуда?

– А это важно? Я странник, блуждающий в потемках и ищущий родную душу. А где она, имеет последнее значение.

– И действительно. Знаешь, может, позже поговорим? Мне бежать надо…

– Я думаю, не поговорим. Хорошего вечера.

*Пользователь вышел из чата.

…

2. Пролог

Всегда думал, что, если хочется что-то писать, но нет фантазии придумать персонажа, надо писать автобиографию. С персонажами же очень сложно бывает, они очень требовательны, персонажам обязательно подавай отдельный сюжет. И чтобы обязательно был захватывающий. А с автобиографией уже все сразу ясно – лишь вспоминай и переноси на бумагу в удобной форме, только вот кому он нужен? Кому интересно читать о рядовом человеке, не пытавшемся в восемнадцатом веке захватить Европу или не создавшем огромную корпорацию, пройдясь по головам миллионов?

Желание писать возникло не спонтанно, за много лет до этого момента, когда он сел за стол и взялся формулировать свои мысли на бумаге. Серый стол, потертый, остался от отчима. Еще тот на нем уроки учил. Стол очень не любит меняться. Подножка как была потерта, так и осталась. Средний ящик как раньше застревал на середине, так и сейчас надо постараться его раскрыть. Стекло, накрывающее столешницу, тоже не изменилось. А вот то, что это стекло сохраняло в целости под собой, регулярно сменяло друг друга. Вкладыши «ТУРБО» теряли актуальность, менялись на фотографии девушек в бикини с пляжа. Затем, в студенческие времена, девушки пали в неравной схватке с логарифмическими таблицами. Но и они долго не продержались. Пространство под стеклом, пожалуй, смело можно назвать самой изменчивой частью его жизни. О, книга только началась, это всего лишь второй абзац, а он уже прекрасно осознает, что потратит на нее, возможно, годы… Что сменится еще ни одно поколение обитателей подстеколья, а может, и сам стол? А ведь он уже знает, что именно поменяется, а вы пока нет. Но наберитесь терпения.

Есть мнение, что времени не существует, что мы одновременно живем и в прошлом, и в будущем и, если хорошо присмотреться к самому себе, можно знать, что происходит. А иначе откуда берутся воспоминания? А бывало у вас, что вы как-то очень быстро нашли выход из сложной ситуации? А бывало, что в какой-то ситуации вы не понимали, как поступить, а спустя годы, в воспоминаниях вы так: «О! Я знаю, надо было отойти чуть в сторону, и все бы получилось».

Сложно это осознать так, наскоком. Можно вспомнить, что будет, если друг напротив друга поставить два зеркала? Калейдоскоп коридоров, так и выглядит то, что мы называем временем. Вроде его срезов. Мы всю жизнь заглядываем в эти коридоры. Иногда бывает сложно что-то вспомнить из прошлого, мысль появляется на минутку и пропадает, а попробуйте теперь взять зеркала и вглядеться в десятый коридор. Да, вот оно! И на первый взгляд кажется, этим можно научиться управлять. Конечно, если видеть во времени лишь череду событий, коридоры, можно реально научиться хвататься за воспоминания. Но если осознать, что живешь во всех этих срезах времени одновременно… Понять, что не нужна машина времени, чтобы этим управлять. «Я ОСОЗНАЮ себя сейчас, ОСОЗНАВАЛ раньше и до последнего выдоха буду ОСОЗНАВАТЬ в любом моменте жизни».

Сейчас он писал эти строки когда-то давно. И возможно, он уже знает, чем кончится эта история. Но, осознавая себя в момент написания этого слова, он еще не понимал, какое будет следующее. Поэтому и нужно переставать осознавать себя в моменте времени, думал он, чтобы увидеть уже написанную книгу и перепечатать ее на нужный носитель.

Понимаешь? Ох, фамильярность. Он не хотел к Тебе на «Вы», сейчас вы еще почти не знакомы, но к концу книги вы или больше никогда не встретитесь, или ты будешь думать о нем как о близком человеке. Ну лучше не загадывать, он продолжит, а если Тебе не нравится подобное обращение со страниц, ну быть по сему, вам, значит, не по пути. Всего хорошего, вам суждено было не познакомиться и не тратить время друг друга. Ведь можно обернуть все так, что, если он пишет книгу и собирается ее выпускать, он тоже тратит на то, чтобы донести читателю свои мысли, много времени. Только поэтому, пожалуйста, дай ему шанс, хоть следующий абзац прочти.

Так о чем он? Внутренний голос говорит, что нельзя так с людьми, которые решили прочитать его труд… Что так книги не пишут… С самого начала нужно как минимум заинтересовать читателя, а не вываливать на него сложные, плохо оформленные умозаключения. И не терять его время на разглагольствования по поводу того, кем он тебе приходится, а пояснить, о чем книга как минимум. Раскрыть суть, желательно более простыми словами и интересными историями. Ну простите пока его, он сам не знает, о чем книга. Точнее, знает, когда ты читаешь эти строки, скорее всего, он уже знает, о чем была его книга. Но сейчас будет импровизировать. А ты чуть-чуть сейчас окажешься в прошлом. И в будущем. Вне времени как таковом, а в связях между мгновениями.

Возвращаемся к теме. Так откуда он мог знать, что легкий выход из сложной ситуации не был своеобразной «помощью» его же будущего? Он сидел и думал о том, что же понаписал в этой книге много лет назад и как было бы хорошо во вступлении написать свое отношение к читателю… И вот оно, пожалуйста. Времени нет, все едино, непонятно сразу, где именно он решил написать вступление к книге. Непонятно, где решил написать книгу. Понятно, что она уже есть, хоть в данный момент не написана и первая глава. А есть ли данный момент? Если попробовать о нем подумать, он сразу пропадает, растворяется в моментах, уже существовавших. Или вовсе перестает существовать. Жизнь невозможно помыслить отдельными моментами, как и фильм – отдельными кадрами. Без быстрой смены друг друга моменты статичны и стираются из памяти или сливаются с другими моментами, образуя плавный движущийся поток – воспоминание.

Но можно долго разглагольствовать о времени, о его отсутствии и причинно-следственной связи одних действий от других. Но это уже так много описывали очень умные фантасты. Ты любишь фантастику? Или предпочитаешь романтику? Он же пока не понимает, в каком жанре будет эта книга. Но точно повествование не от первого лица. Он часто избегал таких книг. Но склонялся к тому, что от автора зависит, многие были просто шедевры. Хотя он сейчас вспомнил одну или несколько и подумал, что стоит попробовать… Ну нет, так книги точно не пишут, может, существуют какие-то обучающие курсы? Вроде как пришел, сел. И умный профессор с бородой серьезно тебе рассказывал в течение месяца важные аспекты и секреты в написании книги и привлечении читателя в увлекательное путешествие в придуманный мир. Ну профессор же на то и умный, что прекрасно понимал – твой мир ничем не примечателен и не стоит переведенной бумаги, однако подать его можно так, что все захотят так же жить.

Это его переживания в прошлом… Если ты это читаешь, он уже все курсы прошел или написал сам. Сотни раз переписывал, дополнял или удалял целые абзацы. И даже добился пустить ее в печать. Пробился через тысячи дверей, запретов, предвзятых мнений и надменных взглядов. Хорошо, когда в определенном возрасте у людей пропадает эта потребность в чужом мнении. Когда человек может просто делать то, что хочет. О, а это же отвратительная фраза: «Делать то, что он хочет». Он хочет быть на Кубе. А у него есть деньги только на автобус до местного сквера. Хорошо, что в тот день была прекрасная погода. Нет смысла вдаваться в подробности, солнечная или дождливая, а может, только что прошел снег. Да, именно, вот снег только перестал идти, и вышло солнце, моментально прогрело воздух, начиная громкую капель.

Кефир, батон, одна книга любимого фантаста и долгое любование таявшими с еще пока пустых веток деревьев гроздями снега – вот все, что ему тогда было нужно от этого прекрасного дня. Может, именно тогда родилась идея книги? Нет, точно нет, тогда ничего не родилось, знаешь, есть спокойные дни, когда никто никуда не спешит – ни птицы, ни облака в небе. Автобус усиленно медленно едет, и кажется, что даже песни в наушниках играют, сбавляя темп. В такие дни особенно спокойные и размеренные мысли, нет стремления что-то познать, создать или прожить этот день как можно быстрей. Бывало, у тебя такое? Он очень надеялся, что да. Иначе как можно читать и познавать книги в спешке. Но все люди очень разные, и, может, кому-то для понимания нужно быстро пролистать книгу, как моменты, чтобы собрать все воедино.

Кстати, ты работаешь? На той работе, которая нравится, или тоже мечтаешь: скорей бы закончился этот день? Он именно на той работе, от которой хочется отрекаться каждый вечер, в ту же минуту, как только вышел из здания, забывать о ее существовании до следующего неприятного звонка будильника. Но медленный автобус везет его в выходной, и никуда не надо спешить, наушники заряжены, в кармане пачка сигарет и немного мелочи, которой хватит на дорогу домой и небольшой ужин. Что может быть лучше? В этот день он принадлежит сам себе и сигаретам. Да, эта зависимость порой ему сильно мешала, как же давно он хотел бросить. Еще и общество стало нетерпимо к курящим в последнее время. Ага, а какое время последнее? Где оно – последнее, как понять, когда время кончится? И как хорошо, что не надо об этом думать, когда из мятой пачки достается сигарета, чуть разжевывается фильтр, чиркается старенький исцарапанный «Крикет» и в легкие проникает еле теплый сухой и терпкий дым.

Медленно, действительно, ехал автобус, захотелось курить еще на полпути. Но сейчас все хорошо, пока идет – докурит. И выбросит окурок в мусорку возле любимой скамейки. Очень пошарканная. Еще и кто-то постоянно на нее с ногами пытается забраться. Эти ровные параллельные бруски на очень старой и заметно потолстевшей от многочисленных слоев краски кованой основе. В каждом городе есть такие скамейки, потому ты смело можешь думать, что живет он рядом и был именно тут. Однако он еще мог сидеть на траве под большим развесистым тополем, чудом не попавшим в лапы мародеров, пилящих нещадно ветки в угоду современным требованиям безопасности или чтобы они в случае сильных ветров не упали на машину какого-то толстосума. Но это уже другая история, для нее нужны другие слова, трава и яркое летнее солнце, пытающееся пробиться сквозь развесистую крону этого дерева. А в этой истории он припомнил, кто-то ему рассказывал про администрацию. Там считают, что тополиный пух вызывает аллергию, ну ладно, их дело. Вот у него тогда дел не было. Сигарета почти докурена, еще теплый батон в рюкзаке, небрежно накинутом на одно плечо, солнце поднимается уже высоко и начинает не просто вяло освещать, а согревать все темные предметы. Ленивый, вторящий сегодняшнему дню медленный ветер словно не желает обдувать его прохладой и обходит стороной. Незастегнутый пуховик, темные потертые джинсы, удобные старые ботинки. Последнюю зиму он их носит, несмотря на удобство, они начали достаточно сильно промокать. Но всему когда-то наступает конец. Клетчатая красная рубашка, так сегодня лучше подошла бы кофта, но что имеем. Сальные волосы, ему нужно бы сходить постричься, но зарплата через неделю.

А там заплатить «коммуналку», выкупить на «Озоне» пару книг и можно действительно сходить к Юле. Она недавно звонила, спрашивала, куда пропал. Ну а как он ей скажет, что снова без премии и еле сводит концы с концами? Она у него никогда не просила денег, ей нравились его темные плотные волосы. «Вот как так, некоторые покупают самые дорогие средства ухода за волосами, тратят уйму времени на парикмахеров, а волосы у них, как мочалки. А ты моешь голову мылом, когда вспомнишь, и я не встречала волос лучше. Бог нашлет на тебя кару, и ты полысеешь, если не будешь пользоваться шампунями хоть через день». Она действительно любит свое дело, и только поэтому он оставлял всегда чуть больше, чем стоит стрижка. Но относилась она к нему так хорошо по иным, не известным ему причинам. Ну как неизвестным, он просто не хотел замечать очевидного и делал вид, что вроде как ни при чем.

Странные они, женщины. Вроде бы и спросить, так не ответит. Да и зачем спрашивать, если он все понимает. А может, ему попробовать с ней небольшую интрижку? Она симпатичная и явно не против, но только его что-то держит подальше от нее. Почему так происходит? Объективных причин против нет, а ему это как бы и не надо вовсе… Ой, тут сейчас надо бы спросить, а ты мужчина или женщина? Ибо со стороны женщин подобные ситуации бывают, возможно, даже чаще. Так устроен наш современный мир: мужчины проявляют инициативу, а девушки… Им остается совсем немного – сделать выбор, однако это бывает значительно сложнее, чем показать намерения. И вот у них чаще «душа не лежит». Кто ж ее положил-то, эту душу… поставить ее, пусть стоит, наказанная. Разные причины… Многие искренне верят, что это еще не их человек, что их принц – с более красивыми глазами и более развевающимися на ветру пышными волосами. А иногда, бывает, отталкивает любая мелочь. Вот вроде совсем несуразно, но нравится человек, а у него смех громкий… и прямо как ушат холодной воды вылили после того, как он впервые засмеялся… Бр-р-р-р-р, все, уйди! Но у него с Юлей проще, он к ней не испытывал просто ничего, кроме благодарности за приятную беседу во время стрижки. Ну и, конечно, за саму прическу.

Ты еще тут? Вам реально надо познакомиться, но сейчас у него такое время, что всюду какие-то минусы. Некоторые называют это черной полосой. Многие очень тяжело переживают подобные периоды своей жизни. Только вот он не унывает, он прекрасно осознает всю ситуацию со временем, что он это уже пережил все, что на самом деле у него все хорошо. Бывало у тебя, когда случается что-то не очень хорошее, нападает тревожность, апатия? Когда еще стойкое чувство неопределенности: вроде бы надо действовать, а не знаешь, настал уже момент, или рано, или, может, он уже прошел давно? Или решение какой важной задачи зависит от третьего лица, и вот сидишь и ждешь, где, когда решит, можно бы было уже давным-давно все сделать. Ох, ужасное чувство… А спустя много лет смотришь на ситуацию другими глазами, как все было, как все прошло и изменилось в лучшую сторону. Так вот он уже смотрел на себя молодого и знал, что все пройдет. А может, он был просто занят решением других проблем себя в юности, облегчал себе жизнь в период пубертата. Проблем тогда реально было предостаточно, и кто знает, может, если бы он сейчас не вспоминал различные ситуации из прошлого и не осознавал, как это все легко решить, и тем самым не помогал в понимании ситуации себе молодому, то не дожил бы до этих дней.

А тебе же еще к концу этой главы надо не только запутаться в его мыслях, а примерно иметь представление о его внешности. Ну в целом нос горбинкой, рост где-то 180, около 75 кг весом. Сложен вполне аккуратно, если бы еще не сутулился и не курил. Но при любой попытке бросить курить потребление сигарет, напротив, сильно возрастало, а он сейчас не в той ситуации, в которой может позволить себе много курить, поэтому даже не пытается бросить. Темные карие глаза, щурится постоянно, зрение садится, а до очков еще не дорос. Нет, он честно ходил, примерял оправы, и, как обычно это бывает, либо дорогие, либо не нравится ничего. Но, несмотря на прищур, взгляд спокойный, уверенный. В сочетании с вечно серьезным выражением лица и низким голосом ему можно дать лет так 30 на тот момент, который ты представляешь. Но если он побреется и сходит к Юле, сбросит лет 10, но кого это волнует?

3. Крыша

Кажется, если я еще сильней вытяну руку вверх, то смогу дотянуться до звезд. Прямо легким взмахом кисти смахнуть часть в сторону, как пылинки, очистить тропинку в небе. Я знаю лишь пару созвездий, но Цефея можно смешать с Кассиопеей, по пути захватив все остальное, придвинуть к Андромеде, и очистится приличный участок. Надо только придумать название новому созвездию и чуть подправить гороскопы. А еще сообразить, для чего нужен будет этот пустой кусок, этот сгусток тьмы на небе. Как минимум на этом участке удобно будет считать падающие звезды. Плюс, как же понять, насколько красиво небо, усеянное звездами, не имея возможности взглянуть на небо без оных? Очень многое в этом мире познается именно так, нельзя понять тепло без прохлады. Не получится испытать наслаждение от еды, не познав чувство голода. И как осознать, что тебе хорошо, если ты не знаешь, как тебе может быть плохо? Но они же не сделали мне ничего плохого, а даже если бы и сделали, почему я захотел вмешаться и разрушить то, к созданию чего не имею никакого отношения? Откуда у меня такие помыслы? И как далеко я могу в этих желаниях зайти? Сегодня звезды, завтра я скажу кому-то, что в его песне хочу изменить слова, ибо те, что есть, негодны? Для начала нужно что-то создать самому. Нужна идея, свежее, новое. Что заинтересует прежде всего именно меня. Ну вот, сразу стало вообще все понятно. Прежде всего то, что я бездарь. Мне бы только пыль смахивать с неба и протертых штанов. А впрочем, пыль на штанах может оказаться вполне себе космической. Просто звезды заканчивают свой длинный путь у нас под ногами. Эти мощные гиганты растрачивают свой пыл и оседают ровным слоем везде, куда смогут дотянуться после взрыва. Потом из них может вырасти дерево. Которое спилят люди и подожгут. Так звезда снова на миг словно воскреснет в микроскопических масштабах.

Почти полная луна, словно ее кто-то выпустил из подъезда погулять, медленно и величаво поднимается с противоположной стороны крыши. Вновь освещая ржавые, покосившиеся со временем перила. А я после захода солнца надеялся, что не смогу разглядеть все эти огрехи старых инженерных конструкций. На этой высоте от уличных фонарей доходило лишь тусклое свечение, что удачно скрывало все огрехи, что были внутри моей крыши. Дождь и солнце – вот виновники разрушения всего. А еще ветер и мороз. Как долго будет держать земля эти строения, если человечество вдруг исчезнет? Природа очень планомерно будет разрушать все построенное людьми. Поливать водой, замораживать и растапливать, откалывать, и дробить по маленьким пылинкам, и уносить ветром подальше. Пока не сравняет все с землей и не уничтожит все следы пребывания человека на земле. Но если человечество не исчезнет, то, скорее всего, сделает это все быстрее солнца и ветра.

Я очень люблю гулять под дождем, хорошо, что я не перила и не ржавею после того, как выглянувшее из-под пролившихся и поредевших облаков солнце подсушивает мои волосы. Так же от меня не откалываются куски, когда согреваюсь после мороза дома. Но и существовать я буду не тысячи лет. Человеческий век в масштабах Вселенной невероятно короток. Мелкое мгновение, которое невозможно уловить и прочувствовать. А почему я выше написал «из-под облаков»? Словно мир перевернулся, а я болтаюсь, приклеенный в пространстве над полом вверх тормашками. Или даже не перевернулся, а вывернулся наизнанку. Все, что было снаружи, вдруг стало внутри, и наоборот: все сокровенное и внутреннее вырвалось наружу и улетает от меня, растворяется в пустоте.

Рука сама тянется ввысь, бледная, оттеняемая светом луны. Я что, зомби? Нет, чувствую, как пульсируют вены, кровь почти отлила от кисти и появилось легкое покалывание в пальцах. Замерз лишь. Крыша остыла сразу, как солнце спряталось за бордюр. Пропало это великолепное преломление окружающей действительности теплыми восходящими потоками воздуха от нагретых бетонных блоков. Жаль, зрелище было фееричное. Мы, как суп, и перемешиваемся все, нагреваясь солнцем в одном огромном котле под названием «земля». Хорошо с воздухом: нагрели – поднялся, все бы так. Сидишь такой на бетоне, надоело сидеть – снял шапку, нагрелся и воспарил ввысь вместе с восходящими потоками, как воздушный шар.

Тем временем городской шум внизу тихонько угасает, и выходит на первый план завывание и шипение пытливого ветра. Он весь день рыскал между домов в поисках мечтательных девушек в легких платьях, серьезных гражданинов в шляпах, ну или не закрепленного белья на балконных сушилках в надежде сорвать, задрать или унести. В крайнем случае подойдет и незакрытое окно, чтобы распахнуть его в порыве и умерить свой пыл. Хорошо бы не добрался до меня, а то станет совсем зябко.

Придется мне все же достать кофту из рюкзака и надеть. Эх, на нем так шикарно лежалось. Вставай давай, не хватает еще простыть. Молния опять заедает, и кажется, этот рюкзак свое давно отходил, потертый, грязный, и внутри не очень приятно пахнет затхлостью. Конечно, зачем сушить вещи после дождя? Ну он такой удобный, новый будет совсем не такой. Может, сносить его в химчистку и перешить молнию? Да, это будет дороже нового рюкзака, но этот старый – уже почти мой друг. Столько с ним всего пройдено. Столько книг на нем прочитано. И столько ночей он меня выручал, служа подушкой и опорой.

– О, термос! Чай, у меня же остался теплый чай, – почему-то вырвалось у меня вслух, для кого я произнес эти слова? Вообще для кого я говорю, для чего я издаю какие-либо звуки?

Это же едва ли не единственный способ коммуникации с миром. Без речи и звука я бы не смог существовать, скорее всего. Проверить этого не получится, но осознать – вполне возможно, если бы не было возможности произносить слова вслух, то отпала бы и необходимость их не то чтобы думать – их и создавать не нужно было бы. А разве я бы мог думать мысли, если б не имел слов в голове? Какими бы они были? На что похожи бы были эти мысли, на капли дождя? На завывания одинокого, одурманенного в своих порывах ветра? Соответственно, и я как личность сильно измельчал бы, не умея даже понимать сам себя. Кап-кап, пыщ-пыщ-пыщ, думал бы я, и звали бы меня «Пыщ», и для любимого блюда было бы «пыщ», а еще для плохой погоды тоже имелся свой «пыщ». И во мне не было бы необходимости различать эти три понятия, ибо объяснить было совершенно некому. А так-то явно жилось бы проще, пыщ себе – и ни о чем не заботишься, пыщ – и счастлив. Хочешь, пыщ, хочешь, не пыщ.

А чай реально помог, хоть перестало знобить, а то я уже начинал думать, что заболеваю. Так о чем я думал, о небольшой выбоине в бетоне возле моей ноги, я могу сейчас упереться в нее пяткой и ничего не делать.

– Да что ж такое-то, соберись, надо подумать о деле!

– Я и думаю о деле, упираюсь в трещину пяткой. А еще думаю, откуда она тут взялась, сколько капель понадобилось, чтобы отколоть такой кусок, произошло ли это за раз или помаленьку на протяжении многих лет. Это дело ничуть не хуже и не лучше любого другого. А вот у тебя проблемы – ты сам с собой разговариваешь.

Я сам с собой не только разговариваю, а еще смеюсь порой над своими шутками, но лучше это делать, когда точно уверен, что тебя никто не видит и не слышит. Как вообще я тут оказался, я не про крышу сейчас, я про ситуацию в целом. Не припомню, чтобы я так часто думал важные вещи. Так, а с чего я взял, что вещи эти важны? Это же бред сумасшедшего, мечтающего уйти от реальности человека.

О, голубь. Чувак, нет у меня еды, я бы сам поел. Как полетал сегодня? Чего не спишь? Спугнула на чердаке кошка? Эй, да куда ты, я не хотел про кошку… Как минимум мог бы попрощаться. Ведет себя совсем как некоторые люди. Просто взять и, если что не нравится, резко отвернуться. Интересно, это голубь слишком умен, чтобы со мной беседовать, или люди слишком глупы, чтобы беседовать со мной? Ха, от скромности я точно не умру. Но никогда так не поступал, если что-то шло не по плану – пытался все объяснить, перед тем как уйти. Или оставался, если мне исчерпывающе доказывали, что я ошибся. Зачем я тут? Хотел посмотреть на звезды, подумать. Так лучше было бы уехать к реке. Сесть на траву, слушать всплески волн, а если исключить из кругозора огни большого города, помимо звезд ярче проявляются даже мысли. А может, это так влияет чистый воздух? Вот теперь понятно, мне мысль сесть на электричку днем не пришла потому, что воздух сильно загрязнен. А может, я был не готов к этой мысли? Она просто ждала на задворках сознания своей очереди. Нет, точно не хочу домой. Уже скоро рассвет, посмотрю на солнце, освещающее нудный тягучий смог сонного города. Да и неплохо так устроился у этой вентиляционной шахты, зачем покидать насиженное место, тут настолько шикарный вид, что кажется, кто-то на него тут же позарится.

Я думаю, что как минимум один мужчина в этом доме сейчас тоже не спит, может, даже курит в вытяжку. В такой потертой и грязной майке, с выпирающим пузом и огромных семейниках «на вырост», подаренных тещей вместе с пеной для бритья, которую он терпеть не может (тещу, не пену, пену он уже потратил), в тот день в году, в который он наконец может чувствовать себя состоявшимся мужчиной. Все потому, что двадцать лет назад стоял в наряде на контрольно-пропускном пункте где-то под Саратовом и охранял очень нужные нашей родине покосившиеся ворота в мотострелковый полк. А потом жена на него будет ворчать, типа опять курил в туалете, все провоняло и пожелтело. И ему придется снова делать ремонт, а он пару лет назад только как кончился (не ремонт, мужик – без жены он бы курил прямо в комнате, и плевать ему на желтые обои).

Хорошо, когда на меня не ворчат. Но плохо, когда я не могу ухватиться за одну какую-то мысль и просто ее подумать. Так, о чем там интересном я мыслил? О звездах, пыли и воде. Не лучше уж о жильцах. Совсем юная барышня украдкой разглядывает в интернете какие-то эротические картинки, мило краснеет и не может понять, что же ей теперь со всеми этими мыслями и легким зудом по всему телу поделать, но ее я, пожалуй, оставлю в покое, пусть продолжает думать и изучать себя и окружающий мир. У нее есть еще примерно пару лет до того момента, как найдется прыткий кавалер, который все ей популярно расскажет и объяснит. А потом окажется козлом и послужит поводом многим горючим слезам в подушку. Но точно это будет далеко не последний козел в ее жизни, и такая школа в столь юном возрасте будет ей лишь на пользу.

Вот открывается дверь несколькими этажами ниже. В нее старается бесшумно ввалиться пьяненькая, еще совсем тоже юная, но уже весьма опытная Света. Наступила на кота. Бося, стратегически ошибочно решивший, что сейчас его покормят, если он как можно больше будет наматывать круги и наглаживать собой ноги хозяйки, не столько от боли, сколько от испуга резко заорал и метнулся, сшибая все на своем пути, по коридору в комнату. Разбудила подругу, с которой с недавнего времени решили снимать эту квартиру, чтобы иметь возможность не жить с мамами. Впрочем, это не мешает мамам с завидной регулярностью передавать девушкам продукты и прочие полезности, а девушкам – звонить им по нескольку раз в день и рассказывать, как этот самый день прошел. Такая вот она, взрослая жизнь. А утром на работу… Проснувшаяся подруга сейчас будет сильно ругаться. А завтра ее мама будет заботливо давать ей правильные советы, как пережить этот стресс. Но это уже неинтересно, всем понятно, что лучше бы Маша жила дома и не занималась всякой ерундой, а тем более не связывалась с этой непутевой Светой, которая ее до добра не доведет. Мама ж не знает, что маша вчера пришла домой еще с большим шумом, сегодня весь день на работе страдала от жуткого похмелья и только под вечер, приняв пару бутылок пива и расслабившись в душе, смогла почувствовать себя «вполне даже ничего» девушкой.

Самолет летит. Там сейчас почти все пассажиры мирно спят. А один молодой человек не может уснуть, он летит к любимой. Не видел ее больше года, он – моряк. А сейчас их танкер встал на ремонт в одной из больших корейских верфей, и часть команды распущена. Как же у него тоже путаются мысли. Он и волнуется, что она его совсем забыла, и радуется, что сделает сюрприз. Лететь еще часов восемь, потом пересадка и снова долгий перелет. Я даже знать не хочу, куда именно ему лететь, но чувствую, как сильно у него затекают ноги при одной мысли, сколько еще лететь. Только чтобы отвлечься, он уже в третий раз посмотрел все фотки и немного пофантазировал, вспоминал прошлый их совместный отпуск, который они провели вместе в горах. В уютной деревянной хижине с огромными оленьими рогами над камином. Какая же банальщина, тогда подумали они. Далеки от охоты, и им не понять ценность данного трофея. А вот кровать была вполне уютной, очень большой и мягкой. Свежее белье и мансардное окно прямо в крыше над изголовьем позволяло насладиться прекрасным видом облаков и заснеженных вершин соседних гор-исполинов, не вставая с кровати. А дальше все его воспоминания налетают одно на другое, сталкиваются, и порой невозможно отличить, разные это воспоминания или один прекрасный день, из тех, что никогда не хочется, чтобы заканчивались.

Как хорошо, что я взял кофту, это та, что купил на прошлой неделе, думал, она мне реально сегодня будет нужна, но не хотел надевать ее просто так. Почему же она не пришла…

4. Пыльный омут

Это было давно, тогда, в прошлом – если Ты все еще воспринимаешь время линейно. Он только пришел на работу. Плюхнулся на стул, который жалобно скрипнул под его натиском, но устоял. Покосившиеся колесики очень осложняли подсаживание за стол, но нового стула тут ему точно не видать. Лишь одно упоминание при директоре о необходимости вложения в отдел денежных средств ввергали последнего в плохо объяснимое состояние, граничащее между сильнейшей нервозностью и апатией. Сразу появлялись неотложные дела или телефонные звонки, и нужно было подойти к нему с этим вопросом позже, еще позже. Подкатившись наконец к монитору, он долго думал, нужно ли включать компьютер, чтобы рабочий день начал обратный отсчет. Оказалось, что совсем необязательно его включать – большая и круглая кнопка на пошарканном системном блоке, стоявшем на полу, никак не влияла на начало работы. День начался, и отщипнулся даже совсем небольшой его кусочек. Он прилег на стол, подложив под голову скрещенные руки и небольшую стопку бумаг, которую просто поленился убрать. Но не спал, это был лишь способ быть в себе и не видеть окружающий его мир, чтобы не мыслить о чем то, что творится снаружи. Осталось семь с половиной часов.

Бывало у тебя так, что, когда очень ждешь, время начинает тянуться медленней? Конечно, бывало, такое со всеми случалось. Словно желе, неохотно стекающее между пальцев, скользкое и противное, но как только ты начинаешь думать о том, что было бы очень круто, чтобы оно быстрей стекло уже наконец, желе замирает и словно никуда не собиралось стекать, тем самым причиняя еще больший дискомфорт. А что, если не время медленно стекает по захватившей тебя своими цепкими лапами реальности, а просто мысли в такие моменты особенно быстры, ибо их не притормаживает желание продлить тот и иной момент. Мысли мчатся с удивительной скоростью, сквозь тебя, поперек и вдоль тебя. Пронзают тебя и наматываются друг на друга, словно пленка в старом магнитофоне, не успевающая так быстро наматываться на бобину. Они собираются в комок и давят. И ты не можешь их уловить и сфокусироваться, однако понимаешь: одна, другая, третья – да сколько можно-то уже?! Как медленно тянется время, я уже столько всего успел передумать за столь короткий момент, и сколько же еще придется подумать, чтобы все прошло уже наконец. В тот день он подумал, что нужно лишь не впускать в свою голову внешний мир, тогда и те дикие необузданные мысли не появятся и не будут проноситься в нем, пытаясь захватить его в свой водоворот и не давая сосредоточиться. Не получилось.

Ему же еще нужно сделать вид, что он на работе работает работу. Сейчас можно попробовать просто перекладывать бумаги из одной стопки в другую. А если найдется испорченная или ненужная ведомость, то ее можно выбросить, и тогда люди смогут подумать, что он наводит порядок в документации. Это он сейчас сам себя обманывает, полфирмы знает, что вся документация, хранившаяся у них в отделе, никогда и никому больше не понадобится. Да и в отдел за три дня мог никто и не заглянуть ни разу. Ох и зря же он не позавтракал и не взял с собой никакой перекус. Теперь в обед придется идти в столовую в здании напротив. Там действительно вкусно кормят и цены вполне демократичные. Уж всяко дешевле, чем готовить дома для себя одного. Он любил готовить, только ненавидел выбрасывать продукты, а сложно приготовить на одного, например, салат, куда девать оставшиеся полпомидора? Но сейчас не об этом, он не хотел в столовую, потому что нужно будет видеть всех этих людей, менеджеров, продажников, искренне считающих себя лучше и важней всех остальных только потому, что смогли перевыполнить план. А главное, он не хотел беседовать с Ней.

– Тёма, ну камон, ты хоть компьютер включи, потом опять скажут, что наш отдел валяет дурака, а мне позарез в этом месяце нужна премия, у моего день рождения, надо хоть подарок купить. Я прямо разрываюсь между геймерской клавиатурой и наушниками. Кстати, а что бы ты выбрал?

– Все что угодно, только не твоего друга, – шепнул он себе под нос и все же нажал кнопку включения. Компьютер отозвался гулкими вибрациями по всей комнате, как бы предупреждая, что настроение у него не очень и сейчас загружаться и все открывать он будет очень медленно и со скрипом. А того гляди и вовсе перестанет функционировать, потому лучше чаще нажимай кнопку сохранения.

– Да я понимаю, но ты просто плохо его знаешь. Его многие поначалу недолюбливают, – не унималась она. – Пошли выпьем кофе?

– Не хочу я ни знать его лучше, ни кофе пить, раз уж заставила меня включить работу, чтобы дали премию, давай постараемся и все это разгребем. Я бы тоже не отказался сейчас от небольшой прибавки, в карманах совсем голяк.

– Хочешь, одолжу?

– Нет, спасибо.

– Слушай, ну мы с тобой не первый год вместе работам, уже совсем не чужие люди, – не унималась она, – что ты щетинишься так?

– На самом деле искренне надеюсь, что мы вместе последний год работаем.

Да, сейчас Тебе легко подумать: «Ну и козел», но они правда знают друг друга очень хорошо, и ему очень многое прощается от нее. Он все это не со зла, не принимай это за чистую монету, дальше все будет понятно лучше. Хотя она сама не понимала, за что она терпит такое к себе отношение порой. Но считала себя очень близкой Артёму и из кожи вон лезла, чтобы ему помочь. Многое этим портила, но с этим уже ничего не поделаешь. И еще: скоро Ты привыкнешь к Тёме, и эти комментарии к читателю пропадут из повествования. Ты наконец останешься наедине с ним и его историей.

На тот момент желание сменить работу настолько возросло, что заполнило почти все пространство внутри головы и плотно там обосновалось. Там никак не могли поместиться другие мысли, такие, например, как просто написать резюме и отправить хоть паре потенциальных работодателей. Или такие, как быть вежливым с людьми, которые его любят. Или хотя бы им не грубить. Он вроде чувствовал все это, но по-другому не мог. Она знала все. Они тысячу раз обсуждали это, и сейчас уже не хотела ничего ему говорить. Пока он сам себе не поможет и не вытянет себя из этого болота, все попытки вернуть старого доброго Артёма оказывались бесплодными.

А тем временем эта душная маленькая комната с не открывающимся в целях экономии ветровым окном на небольшом предприятии – это их маленький мирок. Вечерами в окно порой заглядывало солнце, тогда в ход вступали плотные жалюзи, которые, впрочем, могли и не открываться вовсе месяцами, особенно если фасад здания долго оставался немытым. Окно, показывающее одну из самых загруженных и центральных дорог города, постоянно страдало от обилия грязи снаружи, и помыть бы, да вот для этого обычно окна необходимо открывать. Сейчас именно тот момент, когда равномерно загрязненное окно делало даже самый яркий и теплый день очень пасмурным и тусклым. Это как выкрутить цветность и контраст в настройках окна на минимум. Там внизу тусклые машины пропускают тусклых пешеходов, изо дня в день спешащих на свои тусклые работы. А потом, как две капли воды похожие на утренние, вечерние машины пропускают тех же пешеходов, спешащих возвратиться в свои бесцветные дома, чтобы успеть выспаться перед работой.

Один широкий стол на двоих, друг напротив друга. Они действительно много лет смотрели друг другу в глаза, шутили, смеялись или переживали. Делали все, что в их силах, чтобы помочь друг другу не замечать того бессмысленного рабочего процесса, которым они заняты. И, с одной стороны, оба понимали, что, в общем-то, деньги неплохие за тупую механическую работу, и если хозяин возьмет их жалованье за полгода, то сможет автоматизировать процесс и избавиться от них, как недавно избавился от устаревшего принтера, который долго мешался под ногами. Потому и заглушали друг другом осознание того, что жизнь проходит на что-то ненужное. Успешно заглушали, очень сблизились. Но потом в Тёме что-то изменилось. Она не помнила, когда это произошло, как именно, постепенно или резко. Да и не имело это никакого для нее значения.

Только она сама никак не унывала по поводу работы, она всегда знала, что настанет время, когда она пойдет в декрет и больше никогда не вернется на эту работу. Ну а если не получится с декретом, то уволится в тот момент, когда поймет, что ей действительно очень лень утром вставать и идти сюда. Но пока Артём тут, ей точно хотелось быть рядом и вставать было не лень. Так что же так резко в нем изменилось? Он же был очень веселый и жизнерадостный. Пару месяцев назад пришел на работу в кигуруми. В бухгалтерии были рады узнать, что панды – тоже люди и не требуют особого к себе отношения, а лишь хотят сластей и небольшого повышения зарплаты. Хотя барышни в бухгалтерии счастливы от самых банальных шуток, от всего вообще, что может их хоть на минуту отвлечь от отчетов и подтвердительных документов. Саму Нату он тогда достал просто в хлам этими тупыми панда-шутками, она даже особо вспоминать не любила тот момент.

Регулярно в курилке раздавался заливистый смех, Тёма снова рассказывал историю своего пятничного приключения. Разок даже засветился в трендах на «Ютубе», молодые ребята сняли что-то вроде: «Поет в переходе в вибратор, лол, ржака, смотреть до конца». Этот пьяный утырок со своим другом просто купили кое-какой резиновый орган и шли его вручить какой-то скромняге с целью ее засмущать и вдоволь поиздеваться, но по пути появилась идея лучше. Они пристроились к бродячему гитаристу, подпевая ему в свой импровизированный микрофон, ну и стали хорошим подспорьем артисту, в переходе было не протолкнуться. И, конечно, им было уже не до подарков, и уже этим та девушка, бедолага, была спасена от позора.

Ната реально не могла понять, как он мог превратиться в это существо. Почему она раньше не замечала ни намека на эту апатию. Не хотела замечать? Или он хорошо скрывал свои переживания, пока они не переполнили его и он уже не смог с ними бороться?

– А если это опухоль?

– Что?

– Ну я недавно читала, что, если развивается опухоль в мозгу, человек меняется.

– Изыди.

– Ну придурковатый вид мы уже имеем, осталось дождаться, как у тебя потекут слюни. Но учти, я не сиделка тебе. Подгузники менять не буду. Как только увижу стекающую слюну, тут же сдам тебя дирику, пусть выпинывает тебя, пока диагноз не поставили и не пришлось оплачивать больничный.

Ох и любила она ставить диагнозы и описывать течение странных болезней вроде всяких воспалений малых задних затылочков. Раньше его это смешило, сейчас даже не взглянул на нее, а уткнулся в свой обляпанный монитор в поиске того контрагента, изменения о котором он должен был внести в базу еще в прошлую среду. Ему действительно никогда не нравилась эта работа. Если бы не Ната, он бы давно уволился. Кстати! А что он до сих пор не уволился-то? Он прекрасно осознает, что, пока проводит время тут, нового ему ничего не видать. Конечно, долги.

– Тёма, а Тёма? Пошли после работы посидим в «Тихом омуте»? Только по одному пиву, я угощу, ну, пожалуйста, ты же меня тоже угощал, – предвидя его отговорки, сразу выпалила Ната.

Он понимал, что отказывать ей сразу чревато лишними расспросами, обидами и прочими разговорами, но ходить с ней совсем никуда не хотелось. Хотя раньше они там проводили очень много времени. Это прекрасный паб в центре, у него почти нет никакой наружной рекламы, и о нем знают очень мало людей. Там всегда играет спокойный блюз, а по выходным обязательно играли вживую. Либо давно сколоченная и хорошо подготовленная банда со своим отменным репертуаром. Либо простая импровизация от всех, хоть что-то понимающих в музыке. Кажется, его совсем не хотели монетизировать, а держали, именно чтобы сбегать там от суровой реальности.

Сказать, что хозяин этого места оборудовал его под определенный стиль, – безбожно соврать. Туда, кажется, принесли все самое старое и ненужное, что было у него и всех его друзей, свалили в кучу, чуть попинали и потоптались, а потом разложили или развесили это по всем поверхностям. Но получилось настолько уютно, настолько лампово, что не хочется оттуда уходить. А еще удобные потертые диванчики, низкие столы тоже не первой свежести. И много стульев, просто стоящих почти в середине зала, можно было брать любой и ставить куда захочется. В выходные под вечер их убирали в подсобку, освобождая много места под танцпол, но его все равно было порой очень мало. Там подавали прекрасное пиво. Работала вытяжка, она давала характерный гул, но не такой сильный, чтобы надоедал, а такой, что привносит в пространство некую теплоту. Его можно сравнить с фоновым шумом виниловой пластинки, когда игла касается дорожек и после нескольких щелчков начинается едва уловимый равномерный шум. И только потом игла наскакивает на дорожку с записью и выливается музыка. Все же это музыкальный паб, и ценителей хорошей музыки там было очень много, а еще музыканты и прочие творческие люди. И почти все они с тонкой душевной организацией и легко ранимые, не отправлять же их на улицу по столь незначительной причине, как курение.

Они с Натой набрели на это место уже очень давно и очень случайно. Просто проходили мимо, за разговорами услышали приятные мелодии и постарались отыскать, откуда музыка. Они раньше реально очень много разговаривали и проводили вместе время. И с тех пор как в их жизни появился «Омут», их в этом мире стало трое. Там все располагало к долгому и размеренному общению.

Иногда к ним могли присоединиться совершенно случайные люди, они в этом месте были не менее странные. Само пространство привлекало максимально потертых и творческих людей, хотя можно было встретить и мажоров, да всех действительно странных и ненормальных личностей любых полов, национальностей и вероисповеданий. Иногда они приносили с собой какие-либо предметы интерьера, по их мнению, идеально подходившие к тому или иному углу паба. Это место настолько сближало всех присутствующих, что даже случайно вошедший человек, попадая в эту атмосферу дружелюбных бездельников, очень быстро мог почувствовать себя в кругу очень близких друзей. Так и наши герои после работы приходили или поговорить, или послушать истории нового посетителя.

О чем же они говорили? Обо всем. Как это умеют делать настоящие близкие друзья. Старательно избегая темы взаимоотношения между собой, они часами могли спорить за книги, политику, содержание птиц или выращивание помидоров на подоконнике. Да о чем угодно, особенно если оба в этом ничего совершенно не понимали. Про помидоры, кстати, есть целая легенда, что они собирали подписи в пабе за создание партии под эгидой лозунга – «Не томат, а помидорка». Эта картонка с лозунгом, криво написанном маркером, где-то даже висит за баром, возможно, до сих пор.

– Слушай, а ты когда учился, – спросила она одним теплым весенним вечером, – много с девушками встречался?

– Конечно, часто и много.

– А сейчас почему один?

– А откуда ты знаешь, что я один? Мы же всегда обходили эту тему стороной, – он знал, что сейчас будет. На эти ее вопросы никогда не было правильного ответа. Ну ладно, пусть вновь попробует что-то выяснить.

– Ооооо, ну-ка, рассказывай! Срочно! Я жажду подробностей. Кто она? Блондинка? Как вы познакомились? Почему она тебя еще не бросила? Ну и почему она не может хоть рубашку твою погладить? Ты добровольно ее выбрал? Моргни, если это не так и тебя удерживают силой. Давай тетя принесет куклу, и ты покажешь, где тебя трогали.

– Так-так, попридержи свой неугомонный пытливый мозг, – он никогда не любил разговаривать о своих отношениях. Слишком это личное. Нет, неправильное слово, он именно ей почему-то не хотел рассказывать. Зачем ей это?

– Наташ, ну вот зачем тебе это?

– Не знаю, интересно стало, хочешь, я тебе про себя расскажу?