скачать книгу бесплатно
– А, как это вы так быстро всё нам тут провернули? – вернулась ко мне моя подозрительность. – И, вообще, кто вы такой?
– Ах, да! – рыжий всплеснул руками. – Разрешите представиться. Григорьев Алексей Леонидович. Профессор медицины в области трансплантологии и биомеханики.
– То есть, мы не в Израиле? Или, утечка мозгов?
– Не в Израиле, – откровенно веселился Григорьев. – Никакой утечки мозгов.
– То есть, на Родине? А обещали за кордон.
– Ну, об этом вам ваш товарищ расскажет, – рыжий кивнул на Грешника. – Его специально к вам приставили, чтобы ввести в курс дела.
– Вы ещё на один вопрос не ответили.
– На какой?
– Как вы так быстро нас переделали?
– Ну, не думаю, что четыре дня, это быстро?
– Четыре дня? – это мы хором с Верёвой спросили.
– Да. Вы, одевайтесь, пока. Вон, ваши комбинезоны лежат. Так, вот, поначалу, нам пришлось основательно почистить ваш организм. Потом, занялись протезами и, попутно, понадобилось серьёзно заняться вашими внутренними органами. Там всё, и желудок, и почки, и печень, и сердце, да, всё, короче, в крайне плачевном состоянии. Как вы ещё живыми были с такими поражениями? Но, сейчас, всё в порядке. Организмы, как у младенцев.
– А топить зачем надо было?
– Топить?
– Ну, я, прежде, чем вырубиться, слышал, как в капсулу вода заливается.
– Так, это не вода. Раствор специальный. Создаёт внутри капсулы нулевую гравитацию, играет роль сплошного датчика на теле и способствует ускоренной регенерации организма. Всё, хватит лекций. Грешник, забирайте своих друзей и ведите к себе. У меня ещё дел полно.
Комната, в которую нас привёл Грешник, была большой, но, достаточно уютной. Единственно, окна отсутствовали, как класс. Хотя, после своего побега из шалмана, я их, тут, вообще не видел. Развешенные по стенам кремового оттенка эстампы, пушистый ковёр на полу цвета морёного дерева, диванчики, кресла, журнальные столики, расставленные группками, стойка бара и полки за ней, уставленные разнокалиберными бутылками. И, судя по всему, не пустыми. Внезапно, я поймал себя на том, что воспринимаю такое количество явно элитного алкоголя вполне спокойно.
– Не удивляйся, – заметил мою реакцию Грешник. – Вас, попутно, ещё и от алкоголизма вылечили.
– И, что? – излечиться совершенно, почему-то, не хотелось. Должны же быть в жизни маленькие радости? – Теперь, ни капли?
– Почему? – Грешник плюхнулся на диван. – Наливай, да пей. Только большой потребности ты, уже, не будешь испытывать. Так, немного, для поднятия настроения.
– Круто! – Верёва прошёл за стойку и, выбрав пузатую бутылку, набулькал из неё себе в бокал. – Хенесси. Давно хотел попробовать.
В принципе, тут, очень, даже, неплохо. Самое главное, приятно опять чувствовать себя человеком, а не отбросом общества, на которого люди смотрят с брезгливостью.
– Что за пойло? – я, даже, на расстоянии почувствовал приятный аромат.
– Пойло! – Верёва взобрался с ногами в кресло и сделал глоток. – Ты выражения выбирай! Это коньяк французский!
– Ого! А, ну-ка, что там ещё есть? – я, тоже, подошёл к полкам и принялся разглядывать этикетки. – Вот, это что? Виски? Хочу виски.
Виски оказался не такого божественного вкуса, как я представлял, читая в своё время иностранную беллетристику. Самогон самогоном. Но, чтобы не показаться смешным, я сделал глоток и, со знающим видом кивнул. Типа, оценил.
– Ну, рассказывай, где мы и что от нас нужно? – я повернулся к Грешнику и ещё раз отхлебнул из бокала. Ну и гадость, честно говоря!
– Да ты сядь, не мельтеши, – Грешник похлопал по обивке дивана рядом с собой.
– Я постою, – им не понять, какое это наслаждение, ощущать свои ноги и иметь возможность ходить и, даже, прыгать. – Насидеться, ещё, успею. Ну, я слушаю.
– Как вы думаете, где вы находитесь?
– Как это где? Где-то в России.
– Почти верно.
– Почти?
– Да. Это Россия, но, другая.
– Что ты гонишь? – возмутился Верёва. – Может, хватит мозги пудрить? Говори уже нормально.
– Я и говорю нормально. Это – параллельный мир. Копия нашего с незначительными отличиями.
– Не верится, что-то, – усомнился я.
– Фантастика, – поддержал меня Верёва.
– У меня была точно такая же реакция, – согласился Грешник. – Но, поверьте, это правда. И, более того, сейчас на дворе две тысячи двести восемнадцатый год.
– Это, как? – не понял я. – Мы в будущем?
– Именно.
– Как я понял, с этим будущим что-то не так, – Верёва допил из бокала и опять пошёл к барной стойке. – Иначе, зачем бы мы тут понадобились?
– Ты прав. Жизнь человека двадцать третьего века уже не такая безоблачная, как в двадцать первом.
– Да уж, – проворчал я. – Не слишком безоблачной она была у меня и в нашем времени.
– Это частности. По-крайней мере, тебе не приходилось годами жить под землёй, передвигаясь по поверхности только перебежками.
– Ого! – Верёва, даже, бокал со своим Хенесси в сторону отставил. – А, что случилось? Ядерная война?
– Нет. Инопланетяне.
– Слушай, Грешник, мне кажется, или ты нас, сейчас, разводишь? На ха-ха пробило? Остальные пацаны, небось, сейчас в соседней комнате в щёлочку подсматривают и от смеха давятся?
– Увы. Это правда. А пацаны, сейчас, на полигоне. Скоро придут на обед.
– Что за полигон?
– Нормальный такой тренировочный полигон. Отрабатываем там различные схемы боя, тренируемся. Да, завтра, вы и сами всё увидите.
– Так, – выставил я перед собой ладонь. – Рассказывай по порядку.
– Это я и пытаюсь сделать. Вы же сами мешаете.
– Хорошо. Молчим, как рыба об лёд. Говори.
Они появились тридцать два года назад. Планетарная оборона банально прохлопала вхождение кораблей пришельцев в солнечную систему, и среагировала только тогда, когда они, уже, пересекли орбиту Сатурна и устремились прямиком к Земле. Первоначально, их, вообще, приняли за рой необычно крупных астероидов, настолько мало они походили на звездолёты. Да и, за два с половиной века космической эры землянам ещё никогда не доводилось встречаться с внеземным разумом. Планетарная оборона была рассчитана на предотвращение столкновения Земли с особо крупными небесными телами. Об инопланетном вторжении, тогда, никто, даже, и не думал. Попытки установить с ними связь не увенчались успехом. Корабли хранили мрачное молчание и неуклонно двигались к своей цели. В районе орбиты Марса крейсера планетарной обороны попытались остановить их силой, но были сметены волной плазмы, выпущенной в ответ на ракетный залп.
Огромные, длиной в несколько сотен километров, бесформенные, в уродливых наростах, они вышли на орбиту планеты и выпустили из своих недр армады дисковидных аппаратов до полутора километров в радиусе, которые вошли в плотные слои атмосферы и зависли над самыми крупными городами Земли. Люди выходили на улицу, собирались на площадях и перекрёстках и со страхом смотрели вверх, не понимая, чего ожидать от них. Всё случилось одновременно и быстро. Гравитационные удары из подошв летающих дисков в считанные секунды превратили города в поля мелкого щебня, перемешанного с человеческими останками.
Это была война. Ещё не понимая, что происходит, силы обороны Земной Федерации попытались сбить летающие диски, но все ракеты просто пропадали, не долетая до цели. Разве, только те, что были с ядерными боеголовками, отметились небольшими вспышками, которые тут же были поглощены неизвестным излучением. Даже, радиоактивный фон не повысился. А, потом, дисковидные объекты приземлились и вросли в землю миллионами щупалец разной толщины. Щупальца вибрировали, от чего вся почва вокруг вспучилась, словно морской прибой. Из-за вибрации приблизиться к объектам было невозможно, а боевые флаеры, направленные в эти районы, стали падать на землю по причине необъяснимого отказа работы антигравов.
Спустя месяц вокруг дисков выросли стены высотой до тридцати метров, превратив территории, где они стояли в подобие неприступных крепостей или, как выразился кто-то, в инопланетные базы. За стенами далеко были слышны лязгающие звуки и противное, проникающее прямо в мозг, жужжание. Все войска были брошены на блокировку этих баз, но, кроме бесполезного созерцания неприступных стен издалека, ничего больше сделать не удалось. Неизвестное излучение всё так же поглощало все, выпущенные ракеты, а боевые роботы глохли в полукилометре до цели, так и оставаясь стоять бесполезными островками металла и пластика, потому что вытащить их оттуда не представлялось возможным.
Спустя полгода, когда войска уже расположились довольно комфортно и приготовились зимовать, из-за стен, вдруг, показались прямоугольные платформы, на которых громоздилось что-то футуристическое, и ударили по гарнизонам плазмоидами и чем-то лучевым. Войска бежали, в надежде спастись и, только отдельные подразделения отважились на сопротивление. Впрочем, продержались они не долго. Человек, из вершины эволюционной пирамиды превратился в изгоя, вынужденного прятаться и передвигаться перебежками, постоянно пугливо оглядываясь. С этого момента начался закат человеческой цивилизации. Люди зарывались, как можно глубже под землю, используя старинные бункеры, давно заброшенные шахты и древние заглубленные военные объекты. Благо, пришельцы по каким-то причинам под землю не лезли.
Постепенно, такие поселения разрастались, прирастая новыми выработками и превращаясь в резервации, а люди, не имея возможности перемещаться по воздуху и по земле, научились пробивать подземные ходы на большие расстояния. А поверхность земли заняли пришельцы, создавая всё новые и новые базы. Вокруг этих баз на расстоянии от полутора до ста пятидесяти километров стали вырастать добывающие станции, активно качающие из недр планеты полезные ископаемые. Все достижения науки и военной техники оказались бессильными перед агрессором. Технологически, пришельцы превосходили людей так, как современный человек превосходил средневекового рыцаря. Пытливый человеческий ум, никак не желающий смириться с поражением, искал новые способы борьбы, но всё было тщетно. Отдельные партизанские вылазки, чаще всего, заканчивающиеся гибелью смельчаков, погоды не делали.
И, когда казалось, что гибель цивилизации неминуема, появилась надежда. Как всегда, на помощь пришёл случай. У директора музея военной истории, который эвакуировали на одну из баз, оборудованную в бывшем алмазном карьере на территории Якутии, сдали нервы. Схватив первый попавшийся экспонат, он выскочил из укрытия и стал стрелять по барражировавшей неподалёку платформе. И, на удивление всех, кто бросился спасать профессора, платформа задымила и рухнула, еле перевалив через гребень отвала. Это происшествие наделало много шума.
Сначала, эту базу плотно обложили пришельцы, пытаясь добраться за людей и расквитаться за повреждённую технику. А, потом, подземными тоннелями туда прибыли представители штаба Сопротивления, который был организован сразу после вторжения. Первым делом они хотели выяснить, каким оружием удалось, наконец, сбить платформу. Каково же было их изумление, когда оказалось, что профессор стрелял из автомата АК-74 производства начала двадцать первого века.
Это был шок. Армия Земной Федерации давно перешла на лучевое и импульсное оружие, окончательно позабыв про огнестрельные системы. А тут – такой результат! Главное, появилась возможность противостоять пришельцам! А, значит, впереди забрезжила надежда скинуть однажды ненавистного агрессора. А такая надежда дорогого стоит. Наладить заново производство автоматов и прочего оружия прошлого века, в принципе, никакой сложности не создавало. Технология примитивная. Научить целиться и стрелять – тоже.
Нашлось немало энтузиастов-патриотов, готовых воевать с пришельцами. Но, воевать профессионально – банально не хватало знаний и опыта. Привыкли уже, что роботы и роботизированные системы идут в бой, а человек сидит в укрытии за монитором. Да и последняя война на земле лет сто назад была, после чего и образовалась Земная Федерация. Войска были так, для порядка, ну, или по традиции, выполняя, по сути, чисто церемониальные функции. Поэтому, подразделения добровольцев с Калашниковыми наперевес несли огромные потери, только случайно нанося небольшой ущерб противнику.
Штаб Сопротивления сделал запрос в институт истории и археологии. Требовалось найти методические пособия и учебники по тактике и стратегии, выпущенные в период двадцатого – двадцать первого века. И, вот там, в институте, начальнику кафедры практических исследований, пришла в голову гениальная идея задействовать межпространственный перфоратор, при помощи которого историки проверяли спорные моменты в прошлом, или дополняли общую картину истории человечества. Правда, перфоратор работал только в отношении параллельной реальности, но исторические потоки обоих измерений в целом совпадали. Отдельные нюансы – не в счёт.
Начальник кафедры предложил переместить из параллельной реальности двадцатого – двадцать первого века специалистов, разбирающихся в военном деле и умеющих воевать. Правда, существовала одна проблема. Учёные никогда не воздействовали физически на параллельную реальность. Не привозили оттуда образцы и, тем более, никогда не забирали оттуда людей. Как это отзовётся на состояние всего пространственно-временного континуума – никто не знал. Поэтому, решили поискать таких людей среди тех, кто находится на самом дне жизни. Там их называли людьми без определённого места жительства. Или, проще: бомжи.
Исчезновение из реальности людей этой категории сводит реакцию на пространственно-временной континуум почти к нулю, так как никакого влияния на исторический процесс такие индивидуумы оказать, вряд ли, могли. А то, что у них, практически, напрочь изношенный организм, не беда. Уровень медицины позволял восстановить их со стопроцентной гарантией. Заброшенный в начало двадцать первого века агент долго ходил по улицам города, заглядывая в подворотни и подвалы, пока, в надземном переходе не наткнулся на одноногого инвалида с медалью на пиджаке, играющего на гармошке.
Инвалид оказался не военным и, даже, не был инвалидом а, просто, умело подгибал ногу, выставляя напоказ фальшивую культю, сделанную из засунутого в штанину свёрнутого в рулон одеяла. Но, за бутылку, он подсказал, где найти настоящего афганца, окончательно спившегося и утратившего человеческий облик. Его, правда, выдернули из реальности без согласия. Впрочем, когда он вылез из медицинской капсулы живым и здоровым, был совершенно не в претензии. Дальше, уже, он помогал отыскивать ветеранов, бомжующих и побирающихся на улицах. Постепенно, собрался неплохой отряд численностью до восьми отделений. Во взвода и роты решили, пока, не объединять, так как на этом этапе все действия производились, в основном малыми группами. Как раз отделение. А, сейчас, и мы с Верёвой влились в эту, как шутливо назвал Грешник, ЧВК.
Наш отряд обосновался в двух помещениях казарменного типа, санитарным блоком, столовой, кают-компанией, где мы, как раз, и пили коньяк с виски, и ещё несколькими помещениями, куда мы не заглянули. Мужики пришли к вечеру, когда мы, изнывая от безделья, слонялись по базе, не зная, куда приткнуться. Грешник, проведя нам экскурсию, умчался на полигон. Нас, кстати, не взял с собой. Сказал, что сначала с нами должен пообщаться командир отряда.
Ребята ввалились в казарму шумной толпой, разгорячённые и шумные. Старые знакомые по шалману сразу подошли к нам, и мы обнялись. Вот, честно, такое чувство, что мы вместе где-то воевали. Сёма, Грешник, Абрек, Айдар, Курок, Серёга, Зураб – словно мы только вышли из боя и скоро опять в огонь. Как, назад в Афган вернулся. Потом, Айдар повёл нас по коридору и пригласил в неприметную дверь в самом конце. Это был кабинет. Небольшой, такой, в котором только и помещались письменный стол с лежащим на нём ноутбуком и стопкой бумаг с краю, несколько стульев, шкаф и узкая кровать, напоминающая солдатскую. Из-за стола поднялся высокий мужчина средних лет с седым ёжиком волос на голове.
– Ну, молодое пополнение, – развёл он руки в стороны, словно собирался обнять. – Добро пожаловать.
– Не такое уж и молодое, – проворчал Верёва.
– Ладно, не обижайся, – мужчина коротко хохотнул и протянул медаль «За отвагу». – На, кстати, держи. Твоя?
– Моя, – Верёва забрал медаль и спрятал в нагрудный карман комбинезона.
– А тебе, – повернулся мужчина ко мне. – Вернуть?
– Нет, – отмахнулся я. – Это не мои. Левые.
– Ну и ладушки. Познакомимся? Я – бывший майор ГРУ, а, сейчас, командир нашего подразделения Тула.
– Просто Тула? – переспросил я.
– Да. Все имена, звания и прочие заслуги остались там, в той реальности. А здесь мы решили сохранить только наши позывные.
– Логично. Я, тогда, Стаф, а он – Верёва.
– Не в качестве похвальбы, а для того, чтобы вы знали, кто вами командует: вся жизнь в командировках по ближнему и дальнему зарубежью. На Родине ни дня не служил. С этим ясно?
– Ясно.
– Тогда, ваши воинские специальности?
– Пехота. Стрелки, – ответил я за обоих.
– Где принимали участие в боевых действиях.
– Оба в Афгане. Я – Кундуз, а Верёва – Герат. А зачем тебе это?
– Подразделение у нас небольшое, но универсальное. Мы должны выполнять любые задачи в любых условиях. По сути – спецназ. Поэтому, я должен знать, куда вас пристроить и на что натаскивать. Завтра, ещё, посмотрю вас на полигоне. Придётся вам вспомнить молодость.
– Вспомним, – усмехнулся Верёва. – Главное, у меня, опять, рука есть. А, что, за двести лет ничего круче ноутбука наши потомки придумать не смогли?
– Это, ты к чему? – не понял Тула и посмотрел на свой стол. – Ах, ты об этом? Я, просто, попросил наших кураторов перетащить его сюда. Их электроника слишком замороченная. Этот мне привычнее.
– А, что? – удивился я, – Так можно?
– Почему нет? В кают-компании были?
– Были.
– Думаете, наши потомки до сих пор ром с текилой хлещут? Или коньяк? Всё из нашей реальности.
– А они что пьют?
– Там, химия какая-то. У нас многие, даже, попробовать не решились. Впрочем, они на нас, тоже, как на ненормальных смотрят. Так же не понимают, как можно виски или водку пить.
– Проблема поколений, – глубокомысленно изрёк Верёва.
– Ты, ещё, отцы и дети, скажи, – расхохотался Тула. – Ладно, идите, отдыхайте. С ребятами познакомьтесь. Завтра вам нелегко придётся.
– Впервой, что ли? – хмыкнул я. – Чай, не салабоны.
– Все так говорят. А, потом, на полигоне сдыхают.
– Ничего, втянемся.
