скачать книгу бесплатно
– Типа того. Нормальных людей от тварей защищать. Как тебе?
– Что-то, на сказку похоже.
– Не веришь?
– Ни капли.
– Почему?
– Ну, во-первых, как ты меня отсюда умыкнуть собираешься? Вы, в своё время, из города слиняли. Оттуда можно, ещё. А здесь, Вован быстро мозги вышибет. И Гробик добавит. Во-вторых, какие из нас вояки? Сам посмотри. Кому мы нужны такие?
– Это не твои проблемы. От тебя требуется, только, предварительное согласие. Кстати, в соседней комнате, сейчас, Зураб с Верёвой на ту же тему трёт.
– Мутишь ты, что-то, Грешник.
– Короче, Стаф, времени у меня мало. Понимаю, что, вот так, с ходу, трудно решиться. Давай, так. Ты подумай, прикинь, что к чему. С Верёвой, тем же, посоветуйся. А, завтра, в это же время, мы за вами придём. Если согласитесь – заберём, если нет – неволить не станем.
Грешник поднялся и лёгкой походочкой, словно и не был никогда парализованным, ушёл в пятно света. Свечение стало уменьшаться, пока совсем не погасло.
С утра Вован развёз нас по точкам. Я сидел у газетного киоска, привычно канючил вслед спешащим мимо прохожим, кланялся на звон упавшей в банку монетки и думал. Что это было ночью? Может, решил бы, что это приснилось, если бы не задумчивый и потерянный вид Верёвы, рассеянно ковыряющего ложкой в миске с баландой. Поговорить с ним не получилось, и я отложил это дело до вечера. А, сейчас, пытался разобраться во всем произошедшем сам. Цветущий вид Грешника, конечно, удивил. Хотя, есть, наверное, клиники, в которых и не таких парализованных на ноги ставят. Медицина, сейчас, ого, как вперёд ушла. Вот, только, стоит такое лечение деньжищ не меряно.
Откуда Грешник столько денег взял? Если, он подпольный миллионер, почему, тогда, побирался, пока не сбежал? Те же зубы, тоже, не бесплатно ему ставили. Стоматологические услуги дорогие, нынче. У Зураба позвоночник осколком перебит был. Он ниже пояса вообще ничего не чувствовал. Там, если, даже, можно что-то сделать, то, это будет, наверное, подороже, чем паралич Грешника. А, он в то же время к Верёве приходил. Приходил! Остальные ребята, если допустить, что они там же, где и эти, тоже, раньше, здоровьем похвастать не могли. Где такие спонсоры водятся, которые на нищих калек тратят свои капиталы?
Даже, если учесть, что лечат не просто так. Тогда, за что? Какие услуги за такое счастье нужно оказать? Грешник про войну упоминал. Типа, за хороших против плохих. И, где-то, за границей. Тоже, куча вопросов, кстати. Что это за война такая? И, кто решил, что эти – хорошие, а те – плохие. Почему не наоборот? Кто знает, может, дашь согласие, и окажешься где-нибудь в Сирии за рулём джихад-мобиля. Там ноги не нужны особо. Всё равно одноразовый. Палкой на педаль газа нажал, поехал и взорвался во славу всевышнего. Что-то, мне такая перспектива не нравится. Хоть и надоело это моё существование хуже горькой редьки, но и умирать, пока, желания нет.
В баночку звякнула ещё одна монета. Я поднял глаза и увидел симпатичную девушку, как раз, закрывающую свою сумочку. Привычно кланяясь в ответ, случайно поймал её, полный брезгливого сочувствия, взгляд и внутренне содрогнулся, представив себя со стороны. До чего я докатился! Сколько мне ещё осталось? Два года? Три? Пять? А, потом, Гробик с Зубилом вытащат моё тело на ближайшую свалку и бросят среди мусорных пакетов и картофельных очисток. Дальше, кто-то наткнётся на него, сообщит, куда следует, и похоронят меня, как неопознанный труп в общей могиле на самом дальнем участке городского кладбища. Все так заканчивают. Наверное, лучше, уж, с Грешником. Там, хоть, шанс есть. Ноги новые, мне, конечно, не пришьют, но, хоть содержание будет достойное. Вон, Грешник, даже, поправился. Свеженький, как огурчик.
День тянулся, словно год, и каждый взгляд случайных прохожих, словно бичом, стегал меня по оголённым нервам. Моё занятие, вдруг, стало мне противным и постыдным, и я понял, что это мой последний день в таком качестве. Хоть в джихад-мобиль, только не на улицу с протянутой рукой. Еле дождался, когда из-за угла вырулила Газель, и Вован, забрав мою дневную выручку, закатил меня в фургон. Верёва слабо улыбнулся мне, кивнул и задумчиво приложился к пластиковой бутылке с водой. Похоже, для него, тоже, сегодняшний день не прошёл даром. Вон, какой загруженный.
– Позже поговорим, – тихо произнёс он, видя, что я пытаюсь ему что-то сказать.
Вообще-то, он прав. Сейчас, не время для таких разговоров. Лишние уши в виде нескольких наших «коллег», которых забрали с точки раньше меня, не способствовали доверительной беседе. Тут можно, только, о всякой ерунде трепаться. Это, потом, когда, после ужина все разбиваются на группы по интересам и, под бутылку пойла, которое по недоразумению водкой называют, начинают разговаривать за жизнь, тихая беседа двух калек не вызовет подозрений. А поговорить, не терпелось. Еле дождался, когда закончился ужин. Баланда в горло не лезла, чай показался особенно безвкусным, а подсохший хлеб горчил и царапал дёсна. Наконец, когда Зубило, раздав бутылки, удалился вместе с Гробиком, мы налили себе и посмотрели друг другу в глаза.
– Приходили ночью? – спросил меня Верёва.
– Приходили.
– Кто?
– Грешник. А, к тебе – Зураб?
– Да. И, что думаешь?
– Странно всё это.
– Что именно?
– Зураб на своих ногах приходил?
– Да. На чьих же, ещё?
– Он же ниже пояса ничего не чувствовал! Грешник, тоже, здоровый и бодрый. Где же такие чудо-доктора водятся? И, на чьи деньги они лечат? Потом, Грешник сказал, что надо будет воевать. Это, конечно, не проблема, но, на что мы годны? Ты – однорукий, я – безногий.
– Ну, их же, вылечили.
– А тебе, типа, новую руку пришьют? И мне ноги новые? Будут лучше прежних? Ты, сам-то, веришь в это?
– Такого не бывает.
– Зачем, ему, тогда, такие солдаты?
– Так, что? Отказываемся?
– Не знаю, как ты, а я соглашусь.
– Не понял. Ты же сказал, что странно всё.
– Странно, но, думаю, хуже не будет. Сегодня я на себя, как со стороны посмотрел, и понял, что скатился на самое дно. Стыдно стало, хоть стреляйся.
– Я тоже так думаю. Значит, соглашаемся?
– Соглашаемся.
Не зря говорят, что хуже всего ждать и догонять. Все давно уснули, а я весь извертелся, дожидаясь свечения в углу. То и дело закрадывалась предательская мыслишка, что Грешник не придёт и всё напрасно. Даже, обидно было. Как ни странно, последние сомнения уже улетучились, и мне не терпелось встретиться с неизвестным, может и пугающим, но новым отрезком своей жизни. Может, он и будет коротким, как пламя зажжённой спички, но, надеюсь, что это будет что-то новое, не такое постыдное, как сейчас. И, тем не менее, угол осветился неожиданно, когда я отвлёкся на какой-то звук за окном. Грешник проявился, вышел в комнату и подошёл ко мне. На этот раз присаживаться он не стал, а, просто наклонился и посмотрел мне в глаза.
– Ну? – поинтересовался он. – Твоё решение?
– Да, – коротко ответил я.
– Вот и отлично. Влезай в свою каталку, и вперёд.
Спал я, как и другие, одетым, поэтому, много времени сесть, передвинуться к краю топчана и, отжавшись на руках, перемахнуть на сиденье, не заняло.
– Узнаю армейскую выучку, – засмеялся Грешник, взявшись за ручки кресла. – Поехали.
– Тише ты! – шикнул я. – Что гогочешь, как ненормальный. Всех перебудишь.
– Пока я тут, никто не проснётся, не бойся. Глаза закрой, а то, по первому разу неприятно переходить.
При приближении к свету, и вправду, глаза начало резать, и я послушно сомкнул веки. Внезапно, возникло ощущение, что я резко провалился в пропасть, в животе ухнуло, и желудок подскочил к самому горлу. Впрочем, неприятное ощущение быстро прошло. Я открыл глаза и присвистнул от удивления. Мы находились в самом центре большого круглого зала, от пола до потолка отделанного каким-то белым глянцевым материалом, а над головой висела крупноячеистая овальная решётка, в которой, время от времени, потрескивали электрические заряды. Рядом со мной стоял Зураб, придерживая под локоток обалдевшего Верёву, а, неподалёку, с интересом смотрела на нас группка людей в серых комбинезонах. Только сейчас, я обратил внимание, что Грешник был в такой же одежде. Да и Зураб, тоже. Видимо, это у них что-то вроде униформы.
– Превосходно! – отделился от группы невысокий мужичок средних лет, пухленький и живой, словно шарик ртути. – Оба согласились?
– Как видишь, – Грешник похлопал ладонью по ручке моего кресла.
– Хорошо, хорошо, – мужичок по-хозяйски осмотрел нас, пощупал культю Верёвы, потом, мои обрубки, и довольно потёр руки. – Отличный материал. Нужно, ещё, осмотреть места ампутации, но, думаю, ничего там страшного не будет. Давайте обоих в медблок вашей базы.
Вся группа, словно дожидаясь только этих слов, набросилась на нас с Верёвой и потащила куда-то в сторону открывшейся в стене двери.
– Погодите! – возмутился я, уже, в спину удаляющемуся мужичку. – Что может быть страшного? О чём это он? И, вообще, мы где?
– Всё объясню, Стаф, не волнуйся, – Грешник шёл рядом, придерживая меня за плечо.
– Такое впечатление, что меня сюда на опыты привезли, – ворчал я.
– У меня, тоже, такое было, когда я попал сюда. Но, как видишь, ничего страшного со мной не произошло. Расслабься.
По короткому коридору проскочили в небольшой тамбур, из которого вышли в просторный зал, заставленный непонятными кабинками. Я бы, с уверенностью обозвал их микроавтобусами, будь у них колёса. А так, скорее кабинки-переростки с колеса обозрения. Нас затащили внутрь одной из них. Всё ещё ничего не понимая, я почувствовал, как пол вздрогнул, и кабинка поднялась. А, потом, мы помчались куда-то по туннелям. Всё-таки, транспорт. Наверное, какое-то суперсовременное секретное метро. Странно. В нашем городе никогда метро не было. Или было? Может, мы всю жизнь жили и не знали, что под нами есть особой важности секретный объект?
Кабинка, наконец, замедлила движение и остановилась. И, опять коридор, потом, второй, тамбур и мы попадаем в комнату, заполненную приборами непонятного назначения, возле которых, два человека в таких же серых комбинезонах изучали мерцающую прямо в воздухе синусоиду. О голограммах я слышал и, даже, видел когда-то в фантастических фильмах, но, так, вживую – впервые. Когда мы вошли, они смахнули, тут же растаявшую, синусоиду и засуетились. Один из них, с лохматой рыжей шевелюрой и с непонятным прибором на весь лоб, что-то нажал на подковообразном пульте, и у двух, из множества продолговатых коконов, стоящих вдоль дальней стены, поднялись крышки.
– Милости просим, господа, – предложил нам он. – Вам помочь?
– Что это за новости? – обернулся я к Грешнику. – Сразу в гроб? Может, поговорим, для начала?
– Это не гроб, – возмутился рыжий. – Это медицинская капсула.
– Зачем?
– Для проведения всего комплекса мероприятий.
– Каких ещё мероприятий? – возмутился Верёва.
– Для начала, необходимо определить степень повреждения организма.
– Что тут определять? – изумился я. – И так видно, что ног не хватает.
– Визуально – да. Но все, кто прибывает из вашего мира, страдают сильнейшими расстройствами в работе жизненно важных органов. Тяжелейшая интоксикация – в первую очередь. Потом – устанавливаем степень поражения организма и определяем схему лечения. Ну и, само лечение, естественно.
– Короче, будешь, как новенький, – ободряюще подмигнул мне Грешник. – Полезай в капсулу.
– Э-э, нет! – я протестующе выставил перед собой руки. – Пока мне не объяснят, где мы находимся, как сюда попали за такой короткий сорок, и для чего мы тут, никаких медицинских модулей! Я правильно говорю, Верёва?
– Точно так, – кивнул головой мой товарищ.
– Поверь, Стаф, лучше я всё объясню тебе после медицинских процедур.
– Почему? – что-то, всё происходящее стало меня напрягать. – Я, конечно, даже на джихад-мобиль был согласен, но не лабораторной, же, мышью!
– Потому что, когда ты оценишь результаты местной медицины, разговор получится более предметным. Ну, не капризничай, полезай.
– Пытать не будете? – скорее для проформы поинтересовался я.
– Не будут, – заверил меня Грешник.
Толпящиеся вокруг меня люди в комбинезонах шустро меня раздели, быстро осмотрели культи ног, одобрительно кивнули, разом навалились и, коротко хекнув, подняли с кресла и уложили на узкое длинное ложе. Краем глаза я успел заметить, как голый Верёва неуклюже забирается в соседнюю капсулу. Крышка медленно и неотвратимо, словно надгробная плита, задвинулась, отрезая меня от остального мира. Ощущения, скажу, неприятные. Где-то сбоку что-то зажурчало, и я почувствовал, что в капсулу стала поступать вода.
– Эй! – забился я в панике. – Вы, что, меня утопить захотели? Мы так не договаривались!
Внезапно, накатила слабость, в глазах всё поплыло, и я провалился в непроглядную темноту.
Сознание вернулось резко, рывком, словно я и не отключался. Даже, в ушах ещё стояло журчание наполняющей капсулу воды. Задержав дыхание, я попытался вскочить, ударился головой о крышку и опять упал на своё ложе. Боль в ушибленной макушке отрезвила, и я, уже спокойнее, осмотрелся. Воды не было. В капсуле, вообще, было сухо, и, только, в воздухе витал, какой-то странный, еле уловимый, химический запах. Где-то снаружи, приглушённые стенкой капсулы, послышались голоса, и крышка поднялась, впуская внутрь приглушённый мягкий свет. Потом, наверху показалась голова Грешника.
– Ну, чего разлёгся? – хмыкнул он. – Вылезай.
Да, пора бы уже, пока, опять, топить не стали, как котёнка. Я опёрся о края капсулы и, перемахнув через бортик, приземлился на ноги. Получилось неплохо. Я, даже, немного погордился. Столько лет прошло, а форму не растерял, несмотря на крайне нездоровый образ жизни. Стоп! На ноги? У меня же не было ног! Не веря себе, я посмотрел вниз и увидел вместо своих безобразных культей хорошие такие конечности. Спортивные, с накачанными икрами. Даже, ноготки пострижены. Осталось педикюр навести. Опять мне в голову всякая ерунда лезет! Но, это невозможно! Выходит, меня, всё-таки, утопили, и всё это плод моего умирающего разума. Говорят, такое бывает, когда мозг умирает от кислородного голодания и выдаёт всякие предсмертные картинки.
– Стаф! – окликнул меня Грешник. – Что стоишь, как пыльным мешком прибитый?
– Но, такого не бывает! Не научились ещё конечности выращивать!
Рядом Верёва выдавал многоэтажные маты, сгибая и разгибая новоприобретённую руку. Похоже, он тоже не ожидал такого поворота. Человек шесть во главе с рыжим обступили нас полукругом и посмеивались, глядя на нашу реакцию.
– Не бывает, – согласился рыжий. – И у нас не научились.
– Тогда, что это такое?
– Бионический протез. Полностью заменяет утраченную конечность с сохранением всех тактильных ощущений.
– И, как они отстёгиваются? – нагнулся я, пытаясь рассмотреть место стыка там, где раньше культя заканчивалась.
– Зачем?
– Ну, протезы, обычно, отстёгивают, когда спать, например, ложатся.
– Ах, это? – рыжий рассмеялся, словно видел перед собой дитя несмышленое. – Эти – не отстёгиваются. Они сращены с вашим скелетом и подключены к вашей нервной системе. Относитесь к ним, как к родным. Они, кстати, даже, лучше.
– Чем, интересно?
– Кости из титана позволяют вам прыгать без вреда для себя с десятиметровой высоты. Кстати, для сохранения этой функции, мы, ещё, и позвоночник укрепили вам титановыми нитями. Ну и, как бонус, синтетические мышцы гораздо сильнее и не нуждаются в отдыхе. То есть, бежать вы сможете быстро и долго.
– Это, типа, я киборгом стал? – вспомнился мне американский фильм.
– Что-то, вроде этого.
– А я, типа, своей рукой могу стены ломать? – влез в разговор Верёва, всё ещё любующийся своей конечностью. – Как в кино про суперсолдат!
– Ну, стены ломать я бы поостерёгся, если вы не хотите повредить искусственную плоть, покрывающую кисть. Но силой вы обзавелись, тоже, неординарной.
– И позвоночник укрепили?
– Нет. Не потребовалось.
– А, жаль.
– Зачем вам это?
– Не знаю. На всякий случай.
