Правдоборец. Инъекция Скверны. Книга 1

– Человек, сидящий в машине – Циклоп. И жаль, что ты не удосужилась узнать с кем имеешь дело, прежде чем рассказывать о своих способностях, – меня снова начинает выводить из себя факт того, в какой заднице мы оказались. – Сколько раз я говорил тебе советоваться со мной? О твоих способностях вообще никто не должен был знать. Запомни.

Я делаю паузу. Глубоко вдыхаю, приходя в себя и заканчиваю свой отцовский выговор:

– Ладно. Что сделано, то сделано. Я хочу сказать, чтобы ты не смотрела на то, что дверь в машину закрыта. Этот мужик выстрелит сквозь уже сделанную дырку в стекле. И не факт, что при попытке побега не убьет нас с Соловьевым одним выстрелом.

– Ему нужна я?

– Да. Он послал меня за тобой.

Мы оба снова смотрим на тачку, в которой сидит стрелок.

– Значит я должна сесть в машину и тогда он оставит тебя в покое?

– Типа того.

– Какой план?

– План такой…

Но мне было не суждено рассказать то, что я задумал. Потому что не учел одну маленькую деталь – что человек из Теневого клана полная мразь.

Раздается выстрел. Неожиданно. Подло. Прямо в спину. Мою грудь разрывает пламя. Адская боль. Пуля проходит на вылет и царапает плечо Лики.

– Боря! – глаза моей сестры в одно мгновение наполняются слезами.

Мои ноги подкашиваются, и я падаю на кучу пластиковых бутылок.

Знаешь, что больнее всего, когда тебя убивают? Нет, не дырка в груди. И даже не осознание того, что через минуту ты скончаешься. И даже не растекающаяся по груди кровь и не понимание того, что ты просто водяной мешок, которого одна сквозная дырка может лишить жизни. Нет. Глаза родного человека, который задыхается в истерике от того, что скоро ты уйдешь из его жизни. Вот от чего паршивее всего.

Клянусь, если кто-то будет также подыхать в моем присутствии, я расскажу анекдот, чтобы ему было легче.

– Боря, нет!

– Ты сказала…сказала…Соловью?

Но Лика не отвечает. В этот самый момент ее хватает водила. Он хватает из-за спины. Так, что теперь сестренка не может даже махать руками.

Громила поднимает ее, брыкающую ногами, и уносит в машину. Я с трудом поворачиваю голову к машине Циклопа. Кровь тут же брызгает изо рта на пустую мятую бутылку из-под «Добрый-кола». Тачка заводится и уезжает. А все мое тело уже сводит судорога.

Я знал, что не жилец. Знал, что Циклоп не оставит в живых того, кто никогда не бросит мысль вернуть сестру. Я нужен был ему только в качестве приманки. Поэтому выйдя из машины, каждую секунду я ждал удара в спину. И он случился.

– Борис, ты тут?

Когда я открываю глаза, наш бессменный водитель пытается растрясти меня. Задыхаюсь. Понимаю, что еще умираю.

– С…тавь…ссс…тавь… – хриплю я.

Слышу звук защелки кейса. Лицо Соловья уже очень мутное. Видно только его бесконечные веснушки на щеках и носу в свете фар его тюнингованной шестерки.

– Боря! Ты уверен? – тот, от кого зависит моя жизнь держит в руках шприц. Сомневается.

– Коли…мать твою.

Темнеет в глазах. Если он не соберется прямо сейчас – финита ля комедия.

– Ладно. Куда колоть? В вену?

– Да.

– А если я не попаду?

– Блядь! – вырывается почти последнее издыхание. – Сейчас…сейчас самое время подумать об…этом. Ведь я умру…если не попадешь. Ведь сейчас, – сплевываю еще кровь. – Сейчас я живее всех живых. Коли, мать твою!

Я отключаюсь. Но тут же открываю глаза.

Уши наполняют звуки школьной столовой. Я лежу на полу. На потолке лампочки, бьющие в глаза желтым светом. Вокруг гогочут школьники. Какой-то тип в школьной форме берет меня под силки и приподнимает.

Вижу свое отражение в темных очках хулигана. Я подросток с воспаленным прыщем прямо посреди лба и с разбитым носом.

– Нет! Нет! Нет! Только не это! – говорю я и морщусь от звука собственного голоса.

Я отбросил коньки до того, как Соловей воткнул инъекцию мне в вену и теперь попал по-настоящему.

Да. Для человека, который живет в Новом Мире и собственными глазами видел магию, орков, демонов и единорогов – нет никакого сюрприза в том, чтобы после смерти попасть в другое тело и в другую вселенную. По канонам всех книжек про попаданцев. Если так случилось – считай тебе повезло. Вот только мне еще рано. Нужно сперва закончить дела в своем мире, а уже потом поехать по другим.

Ладно. Вообще я точно знаю, что Скверна подействует. Это один из ее побочных эффектов. Уже установлено, что человек с этой пакостью в крови становится бессмертным. Да. Жижа, которая когда-то свалилась из космоса прямо на землю быстро латает человеческое тело изнутри и через пару минут ты как новенький.

Конечно, не все так сладко. Есть и дикие последствия, из-за которых в обычной ситуации я никогда не стал бы делать инъекцию. Но об этом позже. Раз уж у меня есть пара минут пока Соловей там копошится, помогу парнишке из этого мира.

– Повторяй за мной, – цедит хулиган, сквозь свои белоснежные зубы. – Я выродок своей грязной матери-шлюхи…

– Ты выродок своей грязной матери-шлюхи, – отвечаю я и в следующий момент головой разбиваю нос обидчику.

Хватаю теперь я его под силки. Еще один удар. В этом теле я ненадолго, поэтому не жалко собственного лба. Зато как смотрятся разбитые «Авиаторы».

Подставляю колено и перекидываю хулигана через себя. Эффектнее было бы обратным кувырком въехать ему коленями прямо в живот. Но руки того, в кого вселился слишком слабые. Приходится просто быстро переместиться, чтобы оказаться сверху. Контрольный удар в челюсть. Нагибаюсь к уху хулигана. Я же это сделал не для того, чтобы испортить жизнь пареньку, к которому подселился. А чтобы помочь.

– Теперь слушай внимательно, – шепчу я. – Я живу в этой тушке. И появляюсь только тогда, когда кто-то сильно ее достает. И мне срать, что с ней будет. Взгляни на лоб.

В этот самый момент капля крови падает как раз на разбитый зуб хулигана.

– Если хочешь жить, лучше обходи меня стороной. Иначе вернусь и прикончу нас всех…

Мое сознание еще продолжает изрекать мысль, но я уже осознаю, что губы не двигаются. Еще через секунду падаю в обморок, а сам очухиваюсь там, откуда ушел. На мусорной свалке Петербурга.

– Наконец-то! – вскрикивает Соловей. – Я думал ты того.

Но я не отвечаю. Все внутри бурлит. Жарит. Как будто по венам пустили кипяток. До последнего пытаюсь сдержать вопль, но не получается. Кажется, даже крысы испугались того, как сильно я заорал.

Приступ длится уже целую вечность. Я катаюсь по земле. Желание вспороть тело, чтобы достать Скверну собственными руками. Соловьев прыгает сверху и коленями придавливает мои руки. Я больше не могу причинить себе вред. Не могу двигаться.

– Терпи, Боря! – не говорит, а мычит мой друг. – Поэтому перед процедурой колют обезбол.

Еще через некоторое время боль проходит. Соловей чувствует, что я перестал вертеться. Чувствует мое облегченное дыхание и встает.

Я все еще не открываю глаза. Боль прошла. Однако теперь меня наполняет какое-то другое, неведомое до сих пор чувство.

Хм. Осталась главная задача – узнать какую сверхспособность, кроме бессмертия, я получил. Да. Это всегда лотерея. Надеюсь только, что это ни что-то бесполезное, типа, неестественно длинного языка, которым, конечно, при желании можно и придушить, и не возможность наэлектризовывать волосы, растущие на заднице.

А! Я же еще не рассказывал тебе о том, какие способности появились в Новом Мире с приходом Скверны?

Глава третья. Тест-драйв на суперспособности

Я упоминал, что вся магия появилась на Земле только благодаря гигантской паутине, нависшей над планетой после Переплетения Миров? Так вот. В итоге ее смогли уничтожить. Но часть субстанции рухнула прямо на головы жителей Нового Мира. Когда узурпатор захватил престол, он нашел способ вернуть магию людям. Один укол Скверны внутривенно, и ты снова одаренный.

Первую инъекцию ввел сам император. В прямом эфире. Своему деснице. Там была какая-то заминка, но в целом «операция» прошла успешно. Константин Ракицкий тут же продемонстрировал свои новые способности. Кстати, никто до сих пор не знает, что именно он может делать, кроме шаров из темного пламени, созданных в первую минуту после Перерождения.

Затем заветный укольчик получили другие главы кланов Российской Империи, которые поклялись защищать нового императора. За счет реакции с определенной группой крови, резусом и остатком прошлых сил Новые одаренные вернули родовые способности. То есть у всех членов одной семьи способности одного типа. Однако они стали отличатся от магии, что была прежде. Это было открытием даже для самого императора. И вот тут начинается самое интересное.

Кто-то получил действительно мощную силу – например, возможность направлять звук из связок таким образом, что можно убить человека. Но это умение среднего уровня. Дочь Соколовского сперва начала красиво петь, потом стала тренировать связки и уже поэтому научилась дару убеждения, убивать, а также усыплять песней. Эксперты считают, что если развить способность, то можно будет убедить целую армию сражаться за тебя. Хотя можно просто остановиться на развитии в мире шоу-бизнеса, став певицей. Как, собственно, и поступила вторая дочь Соколовского.

А теперь перейдем к тем, кому повезло меньше. Один из очень уважаемых прежде дяденек получил заветный укол и единственное, что теперь может – рыгать. В прямом смысле. Вот прямо чемпион по рыганию. Если ты думаешь, что это не суперспособность, то расскажи о своих сомнениях десяти бедолагам, которых Уткин запер в одном помещении и буквально задушил вонью от отрыжки. И это не первая ступень этого умения. И не последняя. Впоследствии Иннокентий Павлович научился разговаривать с медведями, волками и другими рычащими животными. А на прошлой неделе залил желудочным соком одного из своих провинившихся слуг. Буквально превратив того в скелет.

И это не единственная причина, по которой я не хотел делать инъекцию.

– Как себя чувствуешь? – Соловей протягивает мне руку.

– Лучше, – хватаюсь за ладонь друга и встаю.

Все вокруг как будто играет новыми красками.

– Знаешь куда они увезли Лику? Успеем догнать? – паренек бежит к своей шестерке и открывает дверь. С четвертого раза.

– Мы не поедем за ней, – я не двигаюсь с места.

– Что? – оборачивается тот. – Разве не в этом был план?

– Толя, – если я назвал Соловьева по имени, значит разговор намечается очень серьезный. – План заключался в том, чтобы я выжил. Иначе все точно было бы кончено.

Лучший водила Свободного клана в сердцах толкает дверь. Та хлопает и открывается другая. С противоположной стороны. Соловьев поворачивается к машине задом и наваливается на нее. В позе обиженного скрещивает руки на груди. У меня появляется возможность еще немного поговорить с ним.

– У нас не было выбора, друг, – я упираюсь ладонями в капот. Голову кружит от слишком ярких красок и обостренных чувств. – За ней охотился Циклоп. Если бы попытались убежать. Были бы уже на том свете. Ну или в школьной столовой.

– Где?

– Не бери в голову. Хочу сказать, что мы сделали все правильно. Наши враги думают, что им ничего не угрожает. Когда Лика остынет, она поймет почему я попросил воткнуть мне Скверну. Поймет, что я жив. И как только я разберусь со своими новыми способностями, можно будет пойти на Теневой клан и достать мою сестру из их лап.

Соловей топчется у машины. Над чем-то раздумывает. Затем срывается с места и решительно направляется к кейсу с инъекциями.

Да. Я совсем забыл упомянуть о том, что Анатолий Соловьев, известный в миру по кличке Соловей, неровно дышит к моей сестре. С тех самых пор, как мы впервые познакомились. Тогда он был на голову ниже и на килограмм тридцать легче. И я понимаю, что задумал этот Дон Жуан.

Толя вновь спотыкается и падает рядом с кейсом. Суматошно двигая конечностями, дотягивается до чемодана. Открывает. Хватает шприц. Теперь мой выход.

Я прыгаю на него сверху. Как на батут. Также мягко, единственное, что не отпружинивает обратно. Хватаю Соловья за запястье. Он не может пошевелиться.

– Дай мне! – орет Толик на всю свалку. – Мы должны ее спасти.

Я понимаю, что разговоры не помогут. Второй рукой тянусь к кейсу и начинаю выливать Скверну из пробирок. Одну за другой. Под вой паренька с разбитым сердцем.

Когда остается пара пробирок Толя находит в себе силы, чтобы стряхнуть меня. Теперь уже он прижимает меня своей тушей к земле. Ровно также, как в тот момент, когда я крутился тут в адской агонии.

– Ты знаешь последствия, – я смотрю на друга, уже набравшего жижу в шприц.

Я могу только попытаться убедить его. Или прибегнуть к такой физической силе, за которую он еще долго не простит меня.

– У тебя уже есть суперспособность, – продолжаю. – Води автомобиль дальше круче всех в этом городе и не порти себе жизнь, друг. Пожалуйста.

Но с конца иглы выпрыскивается Скверна.

Соловей подносит шприц к вене. Я уже не смогу ничего сделать. Если он принял решение, то сделает. Хотя…

Толя уже слишком долго держит Скверну на последнем этапе. Не вводит. И я понимаю в чем дело. Он боится. Как я и говорил, есть у него эта черта. Если бы он еще не видел, как изнемогал я несколько минут назад. А теперь есть над чем подумать.

– Ты не обязан это делать, – у меня получается освободить руку. – Ты не докажешь Лике ничего, если воткнешь эту дрянь себе в тело. А, возможно, сделаешь еще хуже.

– Ты бы знал, как я ненавижу себя за это, – рука парнишки дрожит. Но он все еще не бросил затею. – За то, что не могу просто сделать как ты. Принять решение и действовать.

– У меня есть предложение, – я освобождаю вторую руку и дотягиваюсь до инъекции. – Мы сохраним единственную пробирку. Не будем пытаться ее продать. И если ты когда-то решишь, что укол тебе необходим – я не буду препятствовать. Но сперва посмотришь на меня. На те последствия, на которые я обрек себя.

Пауза.

– Просто у меня не было выбора, а у тебя есть.

Толик нерешительно слазит с меня. Тело тут же обдувает прохладой. Я поднимаю пробирку и переливаю из шприца «Скверну» обратно. Закупориваю. Сажусь в машину рядом со своим другом, который сейчас в полной апатии держится за руль и тупит взгляд о приборную панель.

– Шоколадку? – достаю из бардачка единственный предмет, который вместе с сахаром всегда повышает настроение Соловьева.

– Давай! – тот выхватывает ее у меня из рук и открывает окно.

Несколько минут я наблюдаю за тем, как он выгребает сладости из всех укромных мест своей шестерки и выбрасывает их в окно.

Мы с Анатолием Соловьевым давно знакомы. Вместе трудились еще на рудниках. До исчезновения купола на всех невольных были только кожа и кости. Однако, когда нынешний император пришел в старый город, у нас получилось ослабить пояса. Именно тогда Соловей и сорвался. Превратился в того, кем стал. Буквально за последние семь лет. И сегодня я впервые вижу его таким решительным. Готовым отказаться от своей темной стороны, чтобы стать лучше.

– Ты в норме? – закрываю опустошённый бардачок.

– В норме. Что чувствуешь? – переводит тему на меня.

– Ты про способности?

– Угу.

– Пока только прилив сил.

– Я слышал, что все инъецированные чувствуют легкое покалывание в том месте, которое эволюционировало, благодаря Скверне.

Я стараюсь сосредоточится. Услышать свое тело. Без результата.

– Как будто кончики пальцев пощипывает. Давай просто выйдем и я попробую что-нибудь сделать, – пожимаю плечами и пытаюсь открыть дверь.

Не получается. Соловей обходит с другой стороны и освобождает меня.

– Надо купить тебе новую тачку, – отталкиваюсь от продавленного сидения и вновь оказываюсь посреди свалки.

– Подумай о том, что ты хочешь сделать, – предлагает Соловей. – Мозг сам почувствует куда давать сигнал.

Выставляю руку перед собой. Представляю как над ладонью возникает огненный шар.

– Не то, – чувствую себя полным идиотом и трясу пятерней, словно заевшим пистолетом.

– Попробуй еще раз, – Толя не бросает меня. – Отставь руку назад и попробуй представить шар. Затем бросить его в эту банку.

Соловей подбирает алюминиевую банку из-под «Ред Булла», бежит к огромной куче мусора и ставит ее на старый стул со сломанной спинкой.

– Давай! – кричит с пятидесяти метров.

Я принимаю позу.

– Стой! – орет Толик. – Отойду в сторону. А то еще заденет!

– Чем заденет? Моим огромным, выпущенным из руки, желанием? – бормочу себе под нос и жестом показываю, что жду.

– Теперь давай!

Глубоко вдыхаю. В голове проигрываю момент. Открываю глаза и словно подающий в бейсболе запускаю…ничего.

– Хм, – смотрю на собственные ладони.

Если не получается методом пробы, нужно продолжать сосредотачиваться на чувствах. Понять, что во мне изменилось.

– Может инъекция бракованная? – подходит Соловей и бросает банку туда, откуда взял. – Почему вы решили, что в пробирках Скверна, а не какой-нибудь препарат от бессмертия?

Сперва мне хочется тут же отвергнуть эту догадку, но я немедленно все прикидываю. С досадой понимаю, что Соловьев может быть прав. Уже хочу предложить отправиться в лагерь, но не успеваю.

– Вы че разорались?

Мы с Толиком синхронно оборачиваемся. За спиной стоят трое. Все одеты так, как будто приехали на дачу, достали с чердака самые ущербные шмотки и пошли жарить шашлык. Одно отличие – у всех маски на лицах. Не какие-то особенные. А кто во что горазд. Нашли кусок картона, вырезали отверстия под глаза, добавили пару штрихов и вот один козел, второй, кажется, кот, а третий… Третий не запаривался больше остальных. Колобок что ли…

– Падальщики, – шепчет Соловей.

Надо пояснить.

В общем, падальщики – это клан типов, которые живут за счет того, что заметают следы убийств. Если я хочу кого-то прикончить – звоню связному. Говорю, где забрать труп, а в качестве оплаты они принимают «Visa», «MasterCard», «Мир» – и все это в материальном виде из кошелька убитого. Куда они девают тело человека? А это самое интересное.

Открой форточку. Глубоко вдохни. Готов?

Съедают. А кости измельчают, либо скармливают собакам.

Как эти персонажи оказались тут? Их точно прислал не Циклоп. Во-первых, Теневому клану вообще сиренево повесят на него убийство или нет. К тому же стрелок оставил в живых Соловьева. Наверняка, чтобы показать, что не боится ничего. Если бы нанял падальщиков – убил бы и его. А вот о том, что эти типы проходили мимо по другому заданию, говорит труп, закрытый тканью и лежащий в багажнике старенькой «Тойота».

– Кажется тут еще один трупак, пацаны, – Козел постукивает битой по ладони своей левой руки.

По всем законам жанра сейчас я должен героически разобраться сразу с тремя. Сначала им будет казаться, что они сильнее, но во время битвы у меня проявится какая-нибудь имбовая суперспособность. Потом я отыщу Теневой клан и натяну там всем глаз на задницу.

Однако на такой истории много не заработаешь. Поэтому все будет вообще по-другому и гораздо дольше.

Во-первых. Кто подается в людоеды? Больные психи, которые боятся связываться с живыми. Все, что могут падальщики – просто добить уже беспомощного человека. Собственно, за этим и носят с собой оружие. Почему скрывают лица? Точно не для устрашения. Просто не хотят, чтобы кто-то узнал их. Потому что живут среди обычных людей и надевают маски только для того, чтобы никто не узнал, чем они увлекаются.

Короче говоря. Драться совсем не обязательно.

– Как считаете? – продолжает Козел. – Тоже думаете, что этот жилистый будет не очень вкусным. А вон тот жирный должен быть что надо!

Колобок и кот долго соображают. Я пользуюсь моментом.

– Хочешь знать, что я считаю? – на всякий случай застегиваю карман с единственной пробиркой со Скверной. Чтобы не выпала, если все же придется драться. – Что ты и вся твоя братия – уроды. И не только моральные. Хочешь узнать кто сильнее – нападай. Только подумай вот над чем.

Подхожу ближе и втыкаю указательный палец в грудь падальщика. Продолжаю, приблизившись к уху людоеда:

– Я не забью тебя до смерти. Сниму маску и сфотографирую. Отправлю твою физиономию в сеть и больше тебе не будет никакой жизни среди людей. И если ты думаешь, что я зеленый аристократ, заблудившийся ночью на свалке – то ошибаешься. Ну так что? Вы идете по своим делам или потанцуем?

Пауза. Всего несколько секунд, но тянется как будто вечность.

Выбесить можно любого. К тому же я донес свою мысль не очень аккуратно. И сейчас все зависит от самообладания падальщика.

– Не надо, Козел, – Кот кладет руку на плечо своему товарищу. – Мы же просто пошутили, да?

Снова пауза. Я готов в любой момент принять удар.

– Да! – внезапно доносится приглушенный картоном голос из-под физиономии Козла. – А вы из какого клана? Шуток не понимаете.

– Отъебись, – отвечаю грубо.

Не в моем стиле. Но если сейчас начать прогибаться, то могут и передумать. Тут как с собаками. Нужно до конца выстраивать линию лидерства.

Козел снова напрягается. Не нравится, когда с ним так разговаривают. Вполне может быть, что в обычной жизни он какой-нибудь белый воротничок. Руководитель отдела в крупной фирме, с которым обычно так не разговаривают.

– Нам уже пора, Козел, – Колобок берет друга под руку. – Мы тут по делу. Еще машину дотолкать надо. Аккумулятор разрядился. Не поможете, мужики?

На этот раз я не отвечаю.

Падальщики все понимают. Нехотя сдвигаются с места. Один садится за руль электрокара, два других подходят сзади. Кот закрывает тканью освободившуюся женскую ножку с белой туфелькой.

Я эмпатично мотаю головой.

Всегда не любил смотреть на последствия всего того, что произошло за последние семнадцать лет. После Переплетения. Эти разборки аристократов, невинные жертвы, которые просто попались под руку. Вот такие девушки, которых убрали просто потому, что они кому-то помешали. А теперь вместо того, чтобы близкие похоронили ее как нужно, эти твари поглумятся над телом и сожрут его. Нет в них ничего святого.

Падальщики медленно толкают машину мимо. Зимняя резина шуршит по утоптанной земле. Пластиковые бутылки вылетают из-под колес.

– Помогите, – слышу приглушенный женский голос.

Его слышат также и все присутствующие. Это не моя суперспособность. Однако каждый делает вид, что ничего не было. Всех устраивает результат нашей встречи – когда все просто разойдутся по своим делам.

Я оборачиваюсь. Смотрю вслед «Тойоте».

Насколько то, что сейчас произойдет, можно назвать «безумием и отвагой»? Когда вас двое и вы вписываетесь за девушку, которую везут сперва изнасиловать, затем убить, потом снова изнасиловать и сожрать? Я даже представить не могу, что сейчас сделаю вид будто не услышал ничего. Уважать себя перестану.

Чем я рискую, спросишь ты? Ведь я же стал бессмертным. Вот только не все так просто. Я рискую шкурой друга. Ведь если мы сейчас впишемся за девушку, то останется два варианта. Либо спасу всех, либо всех прикончат. А как бы поступил ты?

Конечно, так же как я. Ведь спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

– Соловей, – тихо говорю другу. – Если хочешь, садись в тачку и уезжай. Потому что совсем не факт, что выживешь.

– Я с тобой, – говорит Толик, который несколько минут назад решил поменяться в лучшую сторону.

Еще вчера вечером он бы сдрейфил. А сейчас сжимает кулаки.

– Может быть ради этого момента ты все это время безмерно жрал шоколад. Чтобы одним махом сбить сразу двоих, – бормочу я и перехожу на крик: – Эй! А ну давайте посмотрим, что там у вас в багажнике!

Глава четвертая. Тело в багажнике

Машина перестает катиться среди гор мусора. Кот и Колобок оборачиваются на мой вопрос.

Теперь точно все. Схватки не избежать. Они-то может и рады разойтись миром. Но у них заказ. Девчонку просто так не отдадут. Репутация.

– Эта сучка уже не жилец! – кричит кто-то из падальщиков.

Рта не видно. Эмоций тоже. Не понять, который из них горланит.

– Идите своей дорогой! – кричит второй. Другим голосом. – Давайте без геройства. Никому лучше не будет, если вмешаетесь.

– Да? А как минимум один человек с вами не согласится, – я озираюсь и нахожу взглядом старую ржавую трубу.

Вытаскиваю ее из кучи мусора. Взвешиваю в руке. Начинаю идти в сторону падальщиков.

В этот самый момент с водительского сидения выскакивает Козел. Ни говоря ни слова, запрыгивает в багажник пикапа. Один замах и всаживает кинжал в грудь бедолаге, накрытой тканью. Я вижу предсмертные конвульсии девушки.

– Все, – смотрит на меня, сидя на корточках. – Вопрос решен. Сучка сдохла. Проваливайте.

А вот сейчас он совершил тотальную ошибку. Если до этого я считал себя героем, то в один момент эти типы повесили на меня вину в ее смерти. Если бы не попытался спасти, то сейчас она была бы еще жива. То, что было бы дальше – неважно. А значит теперь есть только один путь – исправить свою ошибку.