скачать книгу бесплатно
20 глав о любви, или Вечное солнце мятущейся души…
Михаил Самуилович Лиознов
Речь в этой книге пойдёт, в первую очередь, о любви! Впрочем, не только о ней одной, но ведь и большинство поэтических строк, написанных на белом свете, посвящено именно ей. Ибо, как сказал Осип Мандельштам: «Всё в мире движется любовью…». Двадцать этих глав – это рассказ о жизни и судьбе двадцати знаменитых отечественных поэтов, начиная с Пушкина и Лермонтова и заканчивая современными Ахмадулиной и Вознесенским, у которых в последнее время были какие-либо юбилейные даты. Бесспорно, что поэзия – это лучшая и самая светлая часть духовной жизни человека. Она нужна нам как живительный воздух! Ибо, как точно сказал в своё время Евгений Винокуров: «Когда поэзия есть, она может некоторыми не замечаться, но когда ее нет, люди задыхаются!». А я бы сказал ещё короче: поэзия, ты – вечное солнце нашей мятущейся души!..
И ещё: если вы хотите узнать о творчестве прекрасных русских поэтов не из скучных статей школьных учебников и хрестоматий – эта книга тоже для вас!
Михаил Лиознов
20 глав о любви, или Вечное солнце мятущейся души…
Предисловие автора
«И скучно, и грустно…» – эти бессмертные лермонтовские строки всегда вспоминаются мне, когда я думаю о том, как учат наших детей литературе в школе.
Как часто приходится слышать от современных школьников, допустим, такую фразу: «Сейчас на уроках литературы мы проходим творчество А.Пушкина…».
Да, к сожалению, не изучают, не проглатывают залпом, не наслаждаются каждой необычной строкой, не наполняются восторгом и вдохновением, а именно «проходят», и зачастую проходят мимо, не оставляя ни уму, ни сердцу своему прекрасных мгновений знакомства с непревзойдённой, с великой русской поэзией.
И хотя я по диплому, как раз являюсь учителем русского языка и литературы, но именно опыт преподавания в школе убедил меня на все 100 процентов, что литература и поэзия, по сути, не могут являться школьным предметом, их нельзя просто так «проходить» в школе. И очень часто подобное «прохождение» стихотворных шедевров в среднем учебном заведении на всю последующую жизнь просто отбивает интерес к творчеству Пушкина и Лермонтова, Блока, Маяковского, Цветаевой и многих других.
Именно в соответствии со всем выше сказанным я и постарался в своей книге доказать, что поэзия – это не предмет, это – Вечное Солнце нашей мятущейся Души…
Глава I
Смерть поэта (185 лет назад погиб Александр Пушкин)
«..Но французу русской славы жалеть было нечего!..»
(Граф В.А. Сологуб)
… Ровно 185 лет назад в такой же снежный февральский день он летел в санях по Санкт-Петербургу, снег хрустел под их полозьями, а в голове кипел котёл жгучих мыслей: «Натали – Дантес – барон Геккерен – ненавистный высший свет – Николай I – Бенкендорф – и долги, долги, долги – уже не до стихов – жизнь кончена…».
Могу сказать только одно – никаким Конан Дойлям и Агатам Кристи не снился такой закрученный детектив, увы, с трагическим концом…
Об этих последних пушкинских днях написаны десятки и сотни трудов, книг, монографий. Сказать какое-либо новое слово в пушкиноведении сегодня чрезвычайно сложно. И всё же, дорогой читатель, меня осенила такая мысль: прокомментировать – нет – не школьно-хрестоматийное, а самое высокое, самое трагическое, самое яркое и поэтическое впечатление тех драматических дней, а именно им и явилось великое стихотворение «Смерть поэта» нашего другого русского гения – Михаила Лермонтова. Ведь в этом стихотворении, написанном буквально в день гибели Пушкина, наиболее ярко и документально сконцентрированы все события тех месяцев и недель…
Цитаты из «Смерти поэта» и явились главами моего повествования.
Итак, я приступаю!..
1. «Погиб поэт! – Невольник чести..»
…Да, так оно и есть – он стал невольником чести, заступаясь за свою честь и любовь к Наталье Николаевне Гончаровой, и пал, оклеветанный молвой в лице всех этих особ – барона Геккерена, Дантеса, князей И. Гагарина и П. Долгорукова, Идалии Полетики и иже с ними!
Вот текст письма Пушкина барону Геккерену, отправленного перед дуэлью: «Барон! Позвольте мне подвести итог тому, что произошло недавно. Поведение вашего сына было мне известно давно и не могло быть для меня безразличным. Я довольствовался ролью наблюдателя, готовый вмешаться, когда сочту это своевременным. Случай, который во всякое другое время был бы мне крайне неприятен, весьма кстати вывел меня из затруднения: я получил анонимные письма. Я увидел, что время пришло, и воспользовался этим. Остальное вы знаете: я заставил вашего сына играть роль столь жалкую, что моя жена, удивленная такой трусостью и пошлостью, не могла удержаться от смеха, и то чувство, которое, быть может и вызывала в ней эта великая и возвышенная страсть, угасло в презрении самом спокойном и отвращении вполне заслуженном.
Я вынужден признать, барон, что ваша собственная роль была не совсем прилична. Вы, представитель коронованной особы, вы отечески сводничали вашему сыну. По-видимому, всем его поведением (впрочем, в достаточной степени неловким) руководили вы. Это вы, вероятно, диктовали ему пошлости, которые он отпускал, и глупости, которые он осмеливался писать. Подобно бесстыжей старухе, вы подстерегали мою жену по всем углам, чтобы говорить ей о любви вашего незаконнорожденного или так называемого сына; а когда, заболев сифилисом, он должен был сидеть дома, вы говорили, что он умирает от любви к ней; вы бормотали ей: верните мне моего сына.
Вы хорошо понимаете, барон, что после всего этого я не могу терпеть, чтобы моя семья имела какие бы то ни было сношения с вашей. Только на этом условии согласился я не давать хода этому грязному делу и не обесчестить вас в глазах дворов нашего и вашего, к чему я имел и возможность, и намерение. Я не желаю, чтобы моя жена выслушивала впредь ваши отеческие увещания. Я не могу позволить, чтобы ваш сын, после своего мерзкого поведения, смел разговаривать с моей женой и ещё того менее ? чтобы он отпускал ей казарменные каламбуры и разыгрывал преданность и несчастную любовь, тогда как он просто трус и подлец. Итак, я вынужден обратиться к вам, чтобы просить вас положить конец всем этим проискам, если вы хотите избежать нового скандала, перед которым, конечно, я не остановлюсь.
Имею честь быть, барон, вашим нижайшим и покорнейшим слугою.
26 января 1837 г. Александр Пушкин»
…Так что же послужило толчком для такого письма, об этом читайте в следующих главах…
Как обычно, примем для краткости ряд сокращений: А.С. Пушкин – (А.С.П.), Н.Н. Гончарова – (Н.Н.).
2. «Не вынесла душа поэта позора мелочных обид…»
…О, да! Что только не терзало душу нашего поэта в последние годы жизни! Как невыносимо стало ему тогда жить! В последнее время в 1836 году всё готовило назревавшую пушкинскую катастрофу: царский двор, III отделение, Бенкендорф, жестокая цензура плотным кольцом смыкалась вокруг него. Материальное положение А.С.П. было, по сути, катастрофическим: поэт был скован тяжелыми отношениями с кредиторами и ростовщиками, придворным званием, государственной службой, великосветским бытом, вниманием Бенкендорфа и Николая I. Эта цепь оказалась нерасторжимой…
Задуманный поэтом журнал «Современник» плохо раскупался, потоком шёл небывалый наплыв бесчисленных счетов от мебельщиков, портных, каретников, книгопродавцев, из модных лавок и т.д. Пушкин с начала 1836 года был вынужден постоянно обращаться к ростовщикам: 1 февраля закладывается белая турецкая шаль Натальи Николаевны, 13 марта ? даже кофейник, что свидетельствует об остром дефиците…..
А он всё метался, как белка в колесе, вынужденный жить в соответствии с положением в свете…
Кстати, на балах Пушкин старался держаться поодаль от своей прекрасной супруги Натальи Гончаровой, чтобы лишний раз не акцентировать внимание окружающих на том, что он на десять сантиметров ее ниже. Пушкин – 166 см., Н.Н. – 176 см.
…Вот запись в дневнике от 17 сентября 1836 г., сделанная дочкой известного историка Карамзина Софьей Николаевной, которая пишет о Пушкине: «Он своей тоской и на меня тоску наводит. Его блуждающий, дикий, рассеянный взгляд поминутно устремлялся с вызывающим тревогу вниманием на жену и Дантеса, который продолжал те же шутки, что и раньше, ? не отходя ни на шаг от Екатерины Гончаровой, он издали бросал страстные взгляды на Натали, а под конец все-таки танцевал с ней мазурку. Жалко было смотреть на лицо Пушкина, который стоял в дверях напротив молчаливый, бледный, угрожающий. Боже мой, до чего все это глупо!
Когда приехала графиня Строганова, я попросила Пушкина пойти поговорить с ней. Он согласился, краснея (ты знаешь, как ему претит всякое раболепие), как вдруг вижу ? он остановился и повернул назад. «Ну, что же?»? «Нет, не пойду, там уж сидит этот граф». ? «Какой граф?» ? «Дантес, Геккерен, что ли?»».
Добавлю от себя, что А. Пушкин называл так Дантеса, у него он не барон Геккерен, а граф Геккерен. Графом Пушкин назвал его иронически, из глубокого презрения к положению, богатству и титулу этого усыновленного голландского барона.
Позже стало известно, что на одном из зимних балов 1836 года состоялось решительное объяснение меж Натали и Дантесом. Тогда она сказала ему: «Я люблю вас, как ещё в жизни не любила, но никогда не просите у меня ничего, кроме моего сердца, ибо всё прочее не принадлежит мне и я могу быть счастливой, только выполняя мой долг, ? пожалейте же меня и продолжайте любить меня всегда также, как любите теперь, и моё чувство будет вам наградой».
… Представьте себе ? каково было при этом нашему Пушкину?!?
И как не вспомнить его строки, написанные за два года до этих событий, строки, которым так и не суждено было сбыться:
Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит ?
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частичку бытия, а мы с тобой вдвоем
Предполагаем жить… И глядь ? как раз ? умрем.
На свете счастья нет, но есть покой и воля.
Давно завидная мечтается мне доля ?
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальнюю трудов и чистых нег.
… А адресованы стихи были его мадонне – Натали. Увы, всё пошло совсем не так…
Говорят, что было и некое предательство со стороны семьи Гончаровых…
Есть распространенная версия, что накануне дуэли семья Гончаровых была на стороне Дантеса. Многие современники это подтверждают. Старшая сестра Натали – Екатерина ? обратила внимание на красивого офицера Дантеса, наследника состояния Геккерена. Семья Гончаровых поддерживала идею барышни заполучить такого мужа. Они решили воспользоваться ситуацией…
«…А Дантесу было приказано жениться на старшей сестре Наталии Пушкиной, довольно заурядной особе» ? вспоминала дочь императора Ольга. Вот только всё это делалось лишь для отвода глаз: женитьбой на сестре Натальи Гончаровой Дантес преследовал только одну цель – почаще встречаться с самой Натали…
3. «Пал, оклеветанный молвой…»
Одной из главных причин дуэли стало тайное свидание Дантеса и Натали Гончаровой в доме Идалии Полетики. Напомню, что Идалия Григорьевна Полетика ? историческая «фигура» в женском стане светских врагов и гонителей А.С. Пушкина.
Идалии Полетике отводят весьма неблаговидную и роковую роль в знаменитой интриге, финалом которой стала дуэль А.С. Пушкина и Дантеса на Чёрной речке. К слову, в высшем свете у неё было весьма заслуженное прозвище «Мадам Интрига».
По мнению ряда исследователей, именно она «автор анонимного пасквиля, который дал толчок всей той ситуации, которая, в конечном итоге, закончилась гибелью Пушкина». По словам литературного историка П.И. Бартенева, она «питала совершенно исключительное чувство ненависти к самой памяти Пушкина». В 1889 году, когда в Одессе был воздвигнут памятник А.С. Пушкину, Идалия Полетика, которой в ту пору шёл уже 82-й год, говорила, что это её глубоко оскорбляет, и она намерена поехать и плюнуть на того, кто был «изверг». Она уже была совсем плоха, но с ясным умом и ничего не забыла…
Вот как вспоминала о тайном свидании Натали и Дантеса Вера Федоровна Вяземская со слов самой Натальи Николаевны, которая приехала к ней тотчас от Полетики «вся впопыхах и с негодованием рассказала, как ей удалось избегнуть настойчивого преследования Дантеса»:
«Мадам N (Идалия Полетика) по настоянию Геккерна пригласила Пушкину к себе, а сама уехала из дому. Пушкина рассказывала княгине Вяземской и мужу, что, когда она осталась с глазу на глаз с Геккерном, тот вынул пистолет и грозил застрелиться, если она не отдаст ему себя. Пушкина не знала, куда ей деваться от его настояний; она ломала себе руки и стала говорить как можно громче. К счастью, ничего не подозревавшая дочь хозяйки явилась в комнату, и гостья бросилась к ней».
Покинув предательский дом, она отправилась первым делом за поддержкой и советом к Вяземским, а затем домой. Судя по происходившему далее, Вяземские не советовали Наталье Николаевне рассказывать Пушкину о подстроенном свидании.
Можно себе представить, с каким злорадством это общество следило за развитием романа жены Пушкина, как охотно делалось оно эхом вымысла Геккерна о героизме Дантеса и пр.
М. Лермонтов в своем показании сообщает: «Другие, особенно дамы, оправдывали противника Пушкина, называя его благороднейшим человеком».
Конечно, мне нужно упомянуть и о постыдных пасквилях, написанных с целью оклеветать поэта.
4 ноября 1836 года Александр Пушкин и его друзья получили пасквиль, ставший судьбоносным для великого поэта. Безымянное подметное письмо намекало на недвусмысленные отношения жены Пушкина и правящего императора, а также содержало «диплом», в котором Пушкин «награждался» званием рогоносца всех времен и народов. Кто был автором смертоносного послания ? загадка, над разгадкой которой исследователи бьются уже два века. А где-то в Париже хранятся подлинные документы с именем того, кто на самом деле нанес роковой удар Пушкину.
Наталья Николаевна только рассмеялась, взглянув на послание. Но Пушкин был задет и вызвал на дуэль Дантеса, поскольку именно его подозревал в авторстве этих писем.
Меньше всего в светских кругах того времени могли себе представить, что жизнь величайшего поэта будет зависеть от какого-то дурацкого послания.
Сам Дантес напрочь отрицал свою причастность к пасквилю. Князь Трубецкой по этому поводу писал, что многие молодые шалопаи того времени баловались подобными «рассылками» по светским гостиным. И даже его племянники считали такие послания шуточной шалостью и без зазрения совести, списывая откуда-то текст подобного «диплома», не тратя времени на то, чтобы придумывать его самолично, распространяли их.
Такие «дипломы» после нашлись в сейфе у секунданта Дантеса – виконта д’ Аршиака, их полно было и у других молодых повес. Но первые подозрения пали на князей Ивана Гагарина и Петра Долгорукова, которые дружили с Дантесом, жили вдвоем и увлекались подобного рода «шутками». Их подозревали все.
Что касается князя Гагарина, то он, якобы, уже за границей признался, что пасквиль был составлен его другом князем Петром Долгоруковым.
Свет снова всколыхнулся волной возмущения, заговорили об истинных убийцах Пушкина, которых следует призвать к ответу.
Доподлинно известно одно: документы, доказывающие чье-то авторство рокового письма, до сих пор хранятся в Париже. Где? У кого?
В наши дни экспертиза установила, что пасквиль писал не Геккерен. Текст написан не иностранцем, и виной всему местные интриганы…
Вот дословный текст пасквиля:
«Кавалеры первой степени, командоры и кавалеры светлейшего ордена рогоносцев, собравшись в Великом Капитуле под председательством достопочтенного великого магистра ордена, его превосходительства Д.Л. Нарышкина, единогласно избрали г-на Александра Пушкина коадъютором великого магистра ордена рогоносцев и историографом ордена. Непременный секретарь граф И. Борх»…
4. «И для потехи раздували чуть затаившийся пожар…»
Представьте себе, что высшему свету в пушкинские времена нечем было особо заняться, ведь тогда не было ТВ и интернета, мобильников и планшетов, так что единственной потехой, единственными развлечениями той эпохи оставались балы и великосветские сплетни, которые и сгубили нашего гения!
Во всей этой пушкинской трагедии масса запутанных интриг, историй и вопросов, на которые мы, наверное, уже никогда не найдём точных ответов.
Допустим, ради чего возник этот роковой любовный треугольник: Наталья, Екатерина Гончаровы и Дантес?
Екатерина Гончарова познакомилась с Дантесом в 1834 году, осенью, и, как свидетельствуют многие из близких знакомых с ней, она влюбилась в него с первого взгляда.
Он же, по всей видимости, не был столь увлечен Екатериной, но все же сблизился с ней, преследуя корыстную цель – стать ближе к ее сестре, Наталье, которая была истинным предметом его страсти.
Внешне Екатерина была не похожа на Наталью – она принадлежала больше к восточному типу женщин: смуглая кожа и большие темные глаза. Сегодня она, безусловно, была бы признанной красавицей, но вот в жесткие каноны женской красоты того времени она не укладывалась.
Влюбленная Екатерина искала любой повод, чтобы встретиться с Дантесом: она не пропускала ни одного бала, ни одного вечера в салонах, где он часто бывал. В высшем свете уже вовсю шли сплетни о настойчивых ухаживаниях Дантеса за супругой Пушкина, но Екатерину это ничуть не смущало.
Высшее общество посмеивалось над ней, но та настойчиво шла к своей цели – добиться Дантеса во что бы то ни стало. Даже девичью честь она принесла в жертву своей любви: многие современники уверенно заявляли, что у Екатерины и Дантеса была любовная связь до брака, а по тем временам это был большой позор для незамужней женщины.
Неизвестно, как повернулась бы дальнейшая судьба Екатерины и Дантеса, если бы не Его величество случай.
В ноябре 1836 года близкие друзья Пушкина получили оскорбительную анонимку о том, что поэт – рогоносец. Пушкин в гневе тотчас отправил Дантесу вызов на дуэль. Узнав об этом, Наталья Николаевна сделала все возможное, чтобы предотвратить кровопролитие.
Вместе с друзьями Пушкина она убедила мужа в том, что Дантес влюблен в Екатерину, а вовсе не в Наталью, что его намерения более чем серьезны, и он хочет сделать предложение.
А после того, как стало известно о внебрачной связи между ними, Дантес под давлением общественности уже не мог не сделать предложение Екатерине. Успокоившись на этом, Пушкин отозвал вызов на дуэль. По свидетельствам очевидцев, Екатерина вся искрилась от счастья, чего нельзя было сказать о Дантесе.
Так что же могло заставить блестящего кавелергарда Дантеса жениться на «ручке от метлы», как называли Екатерину Гончарову злые языки?
Его опекун, барон Геккерн, упоминая в одном из писем о женитьбе Дантеса, высказался о ней крайне отрицательно: «связывает себя кабалой по рукам и ногам».
Свадьба прошла скромно, в узком семейном кругу. Братья Гончаровы, Дмитрий и Иван, даже не остались на свадебный обед, поспешив уехать: они явно не одобряли этот вынужденный брак. Екатерина не могла не понимать свое положение, но, тем не менее, не показывала виду и всячески старалась убедить всех окружающих, что в браке она очень счастлива. Семейные отношения они с Пушкиными не поддерживали: поэт наотрез отказывался идти на примирение, в доме Пушкиных бывала только Екатерина, навещая сестру.
Многие исследователи отмечали, что влюбленная Екатерина стала послушным орудием в руках Дантеса, помогая ему плести интриги против Пушкиных. Но прямых доказательств тому не сохранилось.
О надвигающейся второй дуэли Наталья Николаевна ничего не знала, поэтому не смогла снова предотвратить кровопролитие. Вполне вероятно, что Екатерина знала, но ничего не сказала об этом сестре.
Более того, после дуэли и смерти Пушкина она не только не попросила прощения у сестры, но надменно заявила, что прощает ей все. Видимо, зависть к Наталье, копившаяся долгие годы, вышла в итоге наружу.
С тех пор сестры больше не общались. Наталья Николаевна покинула Петербург, а Екатерине пришлось до конца дней жить с клеймом жены убийцы Пушкина.
… Над чувствами поэта издевались очень многие в высшем свете, вот лишь несколько свидетельств этому:
23 января 1837 г. явилось переломным днем во всей истории и предрешило ее исход.
Дантес на балу у графа Воронцова-Дашкова повел себя особенно оскорбительно по отношению к Наталье Николаевне. Дарья Федоровна Фикельмон уже в день смерти поэта сделала запись в своем дневнике об этом вечере: «Наконец, на одном из балов он так скомпрометировал госпожу Пушкину своими взглядами и намеками, что все ужаснулись, и решение Пушкина было с тех пор принято окончательно».
Чуть ли не на этом самом балу император, по рассказу лицейского товарища Пушкина Модеста Корфа, «разговорился с Натальей Николаевной о сплетнях, которым ее красота подвергает ее в обществе, и посоветовал «быть сколько можно осторожнее и беречь свою репутацию и для самой себя, и для счастия мужа, при известной его ревности»». Подобный совет походил на выговор. Император якобы поведал и продолжение этой истории: «Она, верно, рассказала это мужу, потому что, увидясь где-то со мною, он стал меня благодарить за добрые советы его жене. ? Разве ты и мог ожидать от меня другого? ? спросил я. ? Не только мог, ? отвечал он, ? но, признаюсь откровенно, я и вас самих подозревал в ухаживании за моею женою. Это было за три дня до последней дуэли».
Действительно, Пушкин рассказывал своему другу Павлу Нащокину, что царь, «как офицеришка, ухаживает за его женою; нарочно по утрам проезжает мимо ее окон, а ввечеру на балах спрашивает, отчего у нее всегда шторы опущены». Вместе с тем он говорил тому же П. Нащокину, что им владела «совершенная уверенность в чистом поведении Натальи Николаевны».
Всего за три дня до дуэли Пушкин, в который раз, столкнулся с Дантесом в доме Мещерских.
С.Н. Карамзина записала: «В воскресенье у Катрин было большое собрание без танцев: Пушкины, Геккерны, которые продолжают разыгрывать свою сантиментальную комедию к удовольствию общества. Пушкин скрежещет зубами и принимает свое всегдашнее выражение тигра, Натали опускает глаза и краснеет под жарким и долгим взглядом своего зятя (Дантеса), ? это начинает становиться чем-то большим обыкновенной безнравственности…»
