скачать книгу бесплатно
(Не)чужой ребенок
Татьяна Линг
Диагноз прозвучал как гром среди ясного неба. Чтобы спасти младшего брата, мне придется пойти на крайние меры. Ему нужен ребенок, чтобы исполнить договор, мне – деньги на лечение. Нас познакомил бизнес, но объединит ли любовь?
Татьяна Линг
(Не)чужой ребенок
Глава 1
Демид
– Лариса!
Услышав меня, жена пытается спешно что-то спрятать. Так и знал! Подхожу, вырываю из пальцев окурок, бросаю на пол и с силой впечатываю в асфальт.
– Лара, ты совсем с ума сошла? Как ты собираешься рожать, если дымишь, как паровоз? Я же просил тебя бросить! – шиплю, низко склоняясь к ее лицу.
– Я и не собиралась рожать, между прочим! – огрызается она. – Это тебе надо. Заладил – рожай, рожай. А меня спросить? Я столько вложила в фигуру и теперь ее портить? Ты знаешь, сколько стоит подтянуть грудь у пластического хирурга?
– Конечно, знаю. Ведь это я оплачиваю твои счета, – поднимаю бровь.
– Вот! А теперь представь, что будет, если я рожу. Будут растяжки, вырастет живот, грудь отвиснет…
– Лара! Тебе напомнить, кто внес это дурацкое условие в наш брачный договор? – Она поджимает губы. – Это был не я.
– И не я, – не остается в долгу она. – Может, ну его, это условие? – спрашивает и ныряет рукой в сумочку, вновь доставая пачку. Отбираю и, сминая, бросаю в урну.
– Значит, так, – хватаю ее за локоть и притягиваю к себе, – сейчас ты натягиваешь улыбку на лицо и идешь со мной к врачу. И будь любезна вести себя подобающе. А насчет этого, – киваю на урну, намекая на сигареты, – дома поговорим.
– И что означают все эти каракули? – Лариса еще раз с усилием всматривается в отчет, который ей предоставили.
– Вы бесплодны, – через силу говорит врач. Сергей Борисович уже год занимается нашей проблемой.
– Это значит, я не смогу родить? – В голосе жены слышится плохо скрываемое торжество.
– Увы, – разводит руками врач, а Лариса смотрит на меня радостно.
– Доктор, – говорю я с нажимом, – нам нужен ребенок.
– Тогда следует рассмотреть другие варианты…
– Если вы про детдом, то забудьте об этом, – отвечаю жестко, пресекая любые возражения. Это не пройдет, мы можем взять хоть десяток, но условие, поставленное отцом Ларисы, было однозначным: ребенок должен быть нашим биологически. И никак иначе.
– Тогда… как насчет суррогатного материнства?
Жена смотрит на меня, подняв бровь. Красивая она все же женщина. Голубые глаза, яркий блонд. Она практически не красилась, но всегда оставалась яркой. Лариса умела одеваться кричаще, с выпячиванием брендов. Я не любил это, но и не осуждал, в конце концов, женщины созданы, чтобы мы, мужчины, их наряжали.
– Это довольно простая процедура. Берется ваш биологический материал… – начинает объяснять Сергей Борисович, но жена его прерывает.
– Доктор, не держите меня за дуру. Лучше скажите, я правильно понимаю, что в этом случае мне не придется рожать?
– Да.
– Отлично, мне это подходит. Демид, я согласна. Идеальный вариант.
Не успеваю я ничего сказать, как жена подскакивает с кресла и, стуча по кафельной плитке остроносыми ботфортами, уносится из кабинета прочь.
– Лариса!
Стоит подняться, чтобы вернуть жену, как Сергей Борисович останавливает меня:
– Это на сегодня не все плохие новости, – говорит он тихо.
Интересно, что может быть хуже? Ну или лучше, на взгляд моей жены.
– Слушаю.
– Понимаете… – начинает Сергей Борисович. – Лариса не только не сможет выносить ребенка. У нее яйцеклетки нежизнеспособны.
– Значит, даже суррогатное материнство нам не подходит? – До меня еще слабо доходит смысл его слов.
– Не совсем. – Врач мнется, стараясь подобрать слова.
– Да говорите уже как есть! – Терпеть не могу хождения вокруг да около.
– Я поэтому позвал вас лично, думал, получится вести разговор более откровенно. Она ваша жена и если любит вас, то вы могли бы взять чужую яйцеклетку…
– То есть вы хотите сказать, что ребенок будет не от Ларисы?
– Ну почему же? По бумагам это будет ваш общий ребенок, но биологически – только ваш. – Сергей Борисович прямо смотрит на меня. – Но если вам это не подходит… Тогда увы, вариантов кроме усыновления нет.
Сергей Борисович не в курсе нашего брачного договора, так что не может знать, что вариантов у меня вообще нет, кроме того, что он предложил. Остается еще одна проблема – жена может не принять чужого ребенка. А значит…
– Есть возможность не расстраивать Ларису?
– Вы имеете в виду не говорить ей про нежизнеспособность яйцеклеток?
Киваю.
– Она слишком нестабильна в последнее время. И во избежание дальнейших проблем хотелось бы сохранить это втайне, – многозначительно смотрю на врача.
– Я все понимаю. И раз вы согласны на суррогатное материнство, – смотрит на меня, и я снова киваю, – тогда подготовьте список требований к будущей кандидатке. Минимальный я вам предоставлю, – он открывает папку, вытаскивает оттуда лист и протягивает, – но вы можете добавить туда что угодно. В пределах разумного, конечно.
– Разумеется.
Бегло проглядываю написанное: абсолютное здоровье, отсутствие вредных привычек, аллергий, наличие собственного здорового ребенка, возраст 20-24 года…
– И да, хочу предупредить сразу: удовольствие это недешевое.
– Сколько?
– Ну в среднем от трех до шести миллионов. Это включает полное содержание суррогатной матери, оплата всех расходов, связанных с беременностью и родами, осмотры у специалистов, лечение при необходимости, средства для реабилитации после родов, – начинает перечислять врач.
– Спасибо, я понял. Олл инклюзив.
– Именно.
– Хорошо, я дополню список. Готов дать пять миллионов, но кандидатка должна подходить идеально. И срок как можно быстрее. Отправьте договор мне на почту. Мои юристы разберутся. А вы пока найдете подходящую кандидатку.
Сергей Борисович подскакивает на месте и протягивает руку:
– До скорой встречи и простите, что напоминаю… Нам бы оборудование для новой лаборатории. – Ну разумеется, должен же и врач получить свою выгоду. Тем более что мы договаривались об этом.
– Счет можете отправить туда же. – Я чуть придерживаю руку врача. – Только помните, что Ларисе об этом не знать не нужно. Для ее же блага.
– Конечно-конечно! – часто кивает Сергей Борисович.
Лариса ждет меня на парковке. Стоит подойти, как чувствую специфический запах. Опять курила. Морщусь. Может, именно потому и бесплодна, что курит не прекращая. И где только взяла новую пачку? Неужели в ларек бегала? Не верю. Кидаю взгляд на водителя, тот виновато опускает взгляд. Все понятно, приказала пойти и купить.
– Лара, ты опять? – сужаю глаза.
– А что? Раз рожать мне не надо, могу и понаслаждаться жизнью. А ты только и знаешь, что пилить меня.
– Вела бы себя прилично, не пилил бы. Садись в машину, – делаю знак водителю.
– Я еще не закончила, – возражает Лариса и снова лезет в сумку. Отбираю, нахожу пачку и все повторяется: сминаю, бросаю в урну, а потом хватаю Ларису за локоть.
– Закончила, – открываю дверцу, запихиваю жену в машину и сажусь сам.
Глава 2
Два месяца спустя
Марина
Пробегаю глазами по диагнозу. Боже, его даже не выговорить. С содроганием произношу вслух страшный вопрос:
– Это л-лечится?
Эльвира Матвеевна, заведующая детской больницей при университете, тяжело вздыхает. В глазах, спрятанных за очками в толстой роговой оправе, мелькает вся моя жизнь. Неужели нет?
– Ну вы же понимаете, никто не даст гарантий, но то, что мы выявили у Саши это заболевание в ранней стадии, может сыграть на руку.
Я вся превращаюсь в слух, мысленно торопя врача говорить быстрее и одновременно молчать, не озвучивать страшное. Мысли мечутся, ком подкатывает к горлу, мешая дышать. Боюсь услышать, сколько осталось жить моему брату.
– Вот только лечение заграничное и очень дорогое. – Заметив, что моя рука дернулась к горлу, Эльвира Матвеевна торопится продолжить: – У нас есть соглашение о сотрудничестве с другими больницами, где занимаются такими детками.
Она недолго роется в бумажных завалах на столе, а после протягивает мне яркий буклет. Невидящими глазами смотрю на красивые картинки, обещающие счастливое и светлое будущее без боли и смерти.
– Израиль и Германия в настоящее время готовы предоставить все необходимое. Вам необходимо всего три укола.
Три укола. Всего. Звучит не так страшно.
– Каждый из которых стоит полтора миллиона рублей.
Сердце ухает вниз. Четыре с половиной миллиона! Откуда они у меня? Я работаю в магазине у подруги, продавая «бренды» из Китая. Иногда подрабатываю официанткой. Даже если попрошу у подруги, у нее таких денег нет. Можно попробовать сходить в банк. Все-таки квартира, залог и все такое. Ну и остается слабая надежда на маму.
– Как скоро ему необходимо быть в клинике?
– Как можно скорее, – твердо говорит Эльвира Матвеевна. – Вы же понимаете, нельзя затягивать с лечением. Состояние может ухудшиться, и тогда…
– Понимаю. Я найду деньги. – Я должна!
– Уверены? – В голосе врача звучит сомнение.
– Чего бы мне этого не стоило! Когда они нужны?
– Предоплата в один миллион рублей через неделю, до того как я переведу Сашеньку в другую клинику. А остальное по мере проведения лечения в течение года.
– Хорошо, тогда оформляйте документы.
На негнущихся ногах выхожу из кабинета и направляюсь в детское отделение. Ничего не соображаю, двигаюсь на автомате, а в голове набатом звучат слова: «Четыре с половиной миллиона, четыре с половиной миллиона, четыре с поло…»
Сашка играет с мальчиком в машинки. Нельзя пугать его, дать понять, что что-то не в порядке. Он у меня чувствительный. Присаживаюсь в уголке, делаю дыхательную гимнастику, натягиваю на лицо улыбку. Вот так, уже лучше.
– Малиска! – улыбается во весь рот братик, когда наконец замечает меня, примостившуюся на детский стульчик позади играющих.
Обнимаю его и вдыхаю запах. Такой сладкий и такой успокаивающий. Проглатываю слезы и заставляю себя спросить:
– Ну как ты тут?
– Атлисна. Иглаю. А это Эдик, – знакомит меня Сашка со своим новым другом. – Он тоже болел, но доктор говолит, что его завтла выпишут. – Видно, что братику обидно, что друг скоро уедет, а ему надо будет остаться.
– А у меня есть для тебя секретик, – маню его пальчиком ближе к себе.
– Какой?
Он доверчиво залезает мне на колени и утыкается в щеку. Замечаю, что ему снова нехорошо. В последнее время это происходит все чаще и чаще. Эдик не ждет друга и переключается на игру с другими детьми, оставив Сашкину машинку валяться в одиночестве
– Эльвира Матвеевна сказала, что и мы скоро сможем вернуться домой.
О том, что к этому моменту самого дома может и не быть, я, разумеется, не говорю. Главное, было бы с кем, а куда вернуться я найду! Смотрю в Сашкины карие глаза, как в свои собственные, и понимаю, что не могу его подвести. Особенно после того, как вижу, что он радуется, квело, но все же.
– Я спать хочу, – сообщает он мне.
– Поспи на моих руках. Хорошо?
Сашка кивает и закрывает глаза, а я тихо напеваю колыбельную про серого волчка. Только в моей колыбельной он не кусает за бочок, а целует маленького мальчика и охраняет его сон.
