скачать книгу бесплатно
Она уже начала подниматься наверх, но тут третья ступенька скрипнула. Поскольку в столовой в этот момент царила тишина, скрип услышали.
– Девушка! – завопил отец.
Брук сжалась от его резкого тона, но послушно вошла в столовую и, склонив голову, встала в дверях. Она была покорной дочерью. По крайней мере, так считали они. Брук никогда не нарушала правила, разве что в тех случаях, когда была твердо уверена, что ее не поймают. Она никогда не спорила, не повышала голоса, не противилась приказу, как бы этого ни хотела. Брат называл ее серой мышкой. Отец давным-давно ясно дал понять, что желает ее только видеть, но не слышать. В детстве она еще пыталась проявить непокорность, но эти крохотные искорки мятежа подавлялись пощечинами или суровыми наказаниями. Брук быстро научилась притворяться послушной, хотя в ее душе бушевала ярость.
– Неужели я так давно не видел тебя, сестрица, или ты настолько выросла за одну ночь? Теперь ты уж точно не похожа на мышку.
Она спокойно встретила взгляд Роберта. На него она вполне способна смотреть. Причем пристально. Брат не заслуживал ее уважения и никогда его не получит. Но ее сильно задевало то обстоятельство, что во всей этой ситуации виноват он и что ее собираются просто принести в жертву ради его спасения. Он наверняка натворил что-то кошмарное, в этом она не сомневалась. Недаром северный лорд так взбешен, что три раза подряд требовал дуэли!
– Я тоже не видела тебя несколько лет, так что, вполне возможно, ты прав в том, что это действительно долгий срок, – ответила она глухо. Лицо ее при этом оставалось абсолютно бесстрастным. Это дается так легко, когда овладеешь искусством обмана! Ее нелюбящая семья не подозревала, сколько боли причинила ей за все эти годы.
Хотя отец и позвал дочь в комнату, все же он не произнес еще ни слова. Возможно, он тоже был удивлен, увидев перед собой не маленькую девочку, которую изредка встречал в коридорах. Она намеренно старалась держаться от него подальше, что было совсем просто, если учесть размеры дома и распорядок отцовского дня. Подобно Роберту, Томас привык проводить много времени в Лондоне, но в последние годы его боли в суставах усилились. Харриет не всегда ездила с ним в столицу. Когда женщины оставались в доме одни, мать интересовалась Брук и даже разговаривала с ней. У них устанавливались вполне нормальные отношения. Поведение матери сбивало Брук с толку. Она предполагала, что когда Томаса и Роберта не было рядом, Харриет просто чувствовала себя одинокой, а может, немного не в себе, потому что как только Томас или Роберт возвращались, она начинала вести себя так, словно Брук не существовало.
Роберт встал и швырнул салфетку на тарелку.
– Поговорю с тобой позже. Для того, чтобы добиться успеха в этом предприятии, нужна определенная стратегия.
Он собирается ей помогать? Да она скорее обнимет ядовитого аспида, чем примет от брата предложение помощи!
Но поскольку еще никто не сказал, почему ее позвали в столовую, Брук промолчала и просто ждала, пока ей объявят вердикт.
Первой заговорила мать, объяснив все, что Брук уже знала. В обычной семье дочь уже сыпала бы вопросами, а может, и протестовала. Но не в этой семье и не Брук.
– Почему ты не сказала, что она уже достигла брачного возраста? – перебил жену Томас. – Мы могли бы договориться о помолвке по своему выбору, и тогда не попали бы в эту абсурдную ситуацию!
Брук про себя улыбнулась. Мать пыталась подготовить ее к замужеству, поскольку не желала, чтобы дочь опозорила семью, оказавшись полной дурочкой. Хотя Брук до сих пор и не возили в Лондон, у нее было множество учителей – верховой езды, музыки, танцев, иностранных языков и рисования, а также гувернантка, которая преподавала ей азы чтения, письма и арифметики. Никто никогда не хвалил ее за успехи, поскольку от девушки не ожидали, что она в чем-то преуспеет. Но все-таки она хорошо училась.
– Поскольку в следующем месяце ей исполнится восемнадцать, этим летом должен был состояться ее лондонский сезон, – пояснила Харриет. – И наверняка у нее было бы много предложений. Томас, ты просто забыл.
Отец что-то проворчал. Брук предположила, что он стал многое забывать. Томас был достаточно стар, чтобы быть ее дедом. При ходьбе он морщился от боли. Алфрида могла бы облегчить его муки своим травяным зельем, но, возможно, предложи она это, ее просто выкинули бы из дома. Брук тоже могла бы ему помочь. Поскольку ее постоянной спутницей была Алфрида, она тоже выучила полезные свойства целебных трав. Но помогать ей хотелось добрым, порядочным людям. Можно было, конечно, сделать это тайно, подливая зелье в отцовскую еду или питье, но она считала, что холодный, бессердечный старик заслуживает того, чем наградила его природа.
Харриет выжидала, пристально глядя на Брук. Та поняла, что мать ожидает ее реакции на упоминание о поездке в Лондон. Хотя она уже знала неприятный ответ на вопрос, но все равно должна была спросить:
– Значит, лондонского сезона не будет?
– Нет, этот брак куда важнее. Слуги уже начали складывать твои вещи. Утром на рассвете ты уедешь в сопровождении эскорта и дуэньи.
– Вы поедете со мной?
– Нет, твой отец плохо себя чувствует, а если северный лорд снова увидит Роберта, возможно, он вызовет его на дуэль в четвертый раз, так что об этом не может быть и речи. Доминик Вулф происходит из богатой известной семьи, которая испокон веков живет в Йоркшире. Я встречала его мать в обществе, но не слишком хорошо с ней знакома. И никогда не видела ее сына. Он носит титул виконта Россдейла, но это все, что я знаю об этом воинственном человеке, потому что он предпочитает йоркширскую глушь лондонскому свету. Если он откажется от тебя, тем лучше. Топор упадет на его голову. И тогда ты сможешь вернуться домой, и наши планы не изменятся. Но ты сама ни в коем случае не должна ему отказывать. Все Уитворты решили подчиниться приказу принца-регента, чтобы никто не смел их осуждать.
– Виконт стоит ниже нас по положению, – проворчал Томас. – Но учти, девчонка, будет безумием, если ты откажешься выйти за волка. В этом случае я до конца твоей жизни запру тебя в сумасшедшем доме.
Брук находила невероятным тот факт, что она держит в руках будущее семьи, но отцовская угроза заставила ее дрогнуть. Она ни секунды не сомневалась, что если его титул и земли будут потеряны из-за непослушания дочери, он сделает именно так. Но замужество – это способ навеки убежать от них. Поэтому она ни за что не откажет лорду Вулфу.
Брук поклонилась и вышла из комнаты. Теперь она сможет свободно дышать. Завтра. Она и не думала, что уедет так скоро, но чем раньше, тем лучше.
Глава 4
– Заставь его полюбить тебя, сокровище. Заставь влюбиться безоглядно, и у тебя будет хорошая жизнь с этим человеком, – прошептала мать дочери, прежде чем та поднялась в экипаж.
Только через несколько часов Брук оправилась от потрясения. Мать назвала ее сокровищем и дала совет? Она удивилась, уже когда Харриет вышла во двор, чтобы ее проводить. Прошлой ночью мать послала в комнату Брук дворецкого, чтобы он передал ей деньги на поездку, а не пришла сама.
Если судить по напутственным словам матери, могло показаться, что Харриет любила дочь. Но вся жизнь Брук говорила о совершенно противоположном. Почему мать так непостоянна? Почему Брук видит другую сторону ее характера так редко?
Впрочем, Брук отнюдь не глупа. Если она очарует северного волка, тот оставит в покое дорогого сыночка Харриет и больше не станет пытаться его убить. В ее семье всегда был и будет один любимый ребенок и родители сделают все, чтобы его защитить. Даже солгут своей дочери насчет возможности очаровать будущего мужа, который ненавидит ее семью с такой же силой, с какой ненавидит она сама.
Ей подали фамильный экипаж с гербом на дверце. Вероятно, гордость родителей требовала, чтобы она прибыла в дом врага со всей пышностью. Помимо кучера эскортом служили два лакея. С утра Брук побежала в конюшню в последний раз повидаться с лошадьми и уведомить старшего конюха, что Ребел она берет с собой. Если ей не суждено сюда вернуться, на что она искренне надеялась, значит, она не оставит здесь никого и ничего, сколь-нибудь ей дорогого.
Большинство слуг вышло с ней попрощаться.
Она не думала, что станет плакать по этому месту, но заплакала по людям, с которыми выросла, по слугам, которые ее любили. Конюх Уильям даже подарил ей на память собственноручно вырезанную деревянную лошадку и сказал, что надеется, что фигурка похожа на Ребел. Фигурка не была похожа на Ребел, Уильяма нельзя было назвать искусным резчиком, но Брук все равно будет бережно ее хранить.
Сопровождавшим ее слугам был дан строгий приказ привезти Брук назад, если волк не впустит ее в свое логово. В случае более благоприятного исхода все, кроме Алфриды, вернутся вместе с экипажем в Лестершир.
Брук надеялась, что ее пустят в дом. Надеялась, что сумеет найти в Доминике Вулфе то, за что сможет его полюбить, и что их свяжет не только общая неприязнь к ее брату. Но вполне возможно, что ничего она не найдет, а еще более вероятно, что даже через порог его дома не переступит.
Посланник регента сначала приехал к Уитвортам. От Лестершира до дома лорда Вулфа вблизи Йорка экипажем ехать дня три-четыре. Человек регента выехал всего на день раньше Брук, а это означает, что лорд Вулф все еще находится в блаженном неведении о происходящем. Если он придет в бешенство, когда ему все расскажут, что будет справедливо, лучше бы ему иметь более одного дня, чтобы как-то успокоиться до ее прибытия.
Для семьи было бы вполне логичным подождать, пока не станет известна реакция Вулфа на требование регента, прежде чем посылать ее на север. Их поспешный поступок говорил о страхе. Пусть они рвали и метали, но никогда не стали бы проверять, блефует ли регент. Последствия такой выходки были бы необратимы.
Какой же подлец ее брат! Когда он вчера вечером явился в ее комнату, его глаза расчетливо блестели, она сразу поняла, что «стратегия», о которой он упоминал в столовой, вряд ли ей понравится.
– Выходи за него, а потом отрави, – просто предложил он. – Мы можем предъявить права на половину его земель, а то и на все, если у него нет других родственников. Я знаю, что у него была сестра, но она умерла, а больше о Доминике Вулфе ничего не известно.
– А что, если он мне понравится? – бросила Брук.
Такое бывает. Она не надеялась на это, но все же подобное случается.
– Не понравится. Ты будешь верна своей семье и не станешь к нему испытывать ничего, кроме презрения.
Дело дейстительно вполне может кончиться тем, что она воспылает презрением к Доминику Вулфу. Но уж точно не из преданности семье.
Однако вслух она этого не сказала. И постаралась держать при себе мнение о предложении Роберта. Она знала, что брат человек злобный, гадкий и жестокий. Но убийство?
И все же он так красив! У него столько преимуществ, и к тому же он наследник графа. Его поступкам и деяниям не было оправдания, кроме одного: он истинный сын своего отца. Каков отец, таков и сын – никогда еще эта поговорка не была так правдива.
Она отказывалась думать о его гнусном предложении, но все же спросила:
– Что ты такого сделал Доминику Вулфу, что он вызвал тебя трижды?
– Ничего, что могло вызвать такую настойчивость, – фыркнул Роберт. – Но ты не сбрасывай нас со счетов, сестрица. Мы не хотим видеть его нашим родственником. Его смерть снимет все требования принца-регента к семье Уитвортов.
Брук указала ему на дверь. Он ответил таким злобным взглядом, что она на миг испугалась: вдруг, чтобы ее убедить, ему вздумается пустить в ход кулаки. Он не один раз проделывал нечто подобное.
Но Роберт все еще строил планы, и поэтому сказал на прощанье:
– Став вдовой, ты получишь свободу, больше свободы, чем могут тебе дать семья или муж. Помни это, сестра.
Ее заветная мечта! Но Брук не осуществит ее ценой, предложенной братом. И все же она потеряла шанс узнать больше о человеке, к которому ее посылают. Роберт знал его и мог что-то рассказать, но промолчал. Она едва не задала ему вопрос, прежде чем за ним закрылась дверь, но вовремя вспомнила, что в жизни ни о чем его не спрашивала, и сейчас начинать не стоит.
Какой абсурд! Единственное, что она знает о лорде Вулфе, – то, что он хочет смерти ее брата. Она понятия не имеет, молод он или стар, уродлив или красив, калека или здоров. Возможно, он так же холоден и жесток, как члены ее семьи. Он может быть уже обручен, может быть влюблен… Как ужасно думать, что его жизнь будет перевернута только потому, что он желал справедливости – справедливости, которую, очевидно, не мог получить в суде. Ей уже было его жаль.
Когда днем экипаж остановился на обед, оказалось, что они уже отъехали от Уитворта дальше, чем когда-либо приходилось бывать Брук. К вечеру они окажутся за границей Лестершира! Поездка в Лондон должна была стать ее первым путешествием, и Брук впервые выехала бы за пределы графства.
Брук бывала в Лестере и других городах вокруг него, но все это были короткие посещения, не предполагавшие ночевку вдали от дома. Поэтому Брук была полна решимости насладиться путешествием, несмотря на то что может случиться в его конце. Поэтому она почти весь день смотрела в окно на сельские пейзажи, которых раньше не видела.
Но все же не могла унять тревожные мысли. К концу дня она даже рассказала Алфриде о подлом предложении Роберта.
Горничная в ответ вскинула брови, хотя была ничуть не удивлена.
– Отравить, вот как? Да, этот парень всегда был трусом! Он попросил сделать это тебя, но сам бы никогда не решился.
– Но он дрался на дуэлях, – напомнила Брук. – Для этого нужна храбрость.
– Пфф! – фыркнула Алфрида. – Бьюсь об заклад, он выстрелил раньше команды. Спроси своего волка, когда встретитесь. Уверена, он подтвердит твою догадку.
– Он не мой волк и, возможно, не стоит называть его так лишь потому, что так называют его родители, – возразила Брук, хотя сама звала его волком.
– Но может, и тебе этого захочется.
– Называть его волком?
– Нет, отравить его.
– Прикуси язык, – ахнула Брук. – Я никогда бы…
– Не ты. Это сделаю я. Если он станет распускать руки, не позволю, чтобы ты страдала.
Несмотря на зловещую тему, Брук несколько утешилась, поняв, как далеко может зайти Алфрида, чтобы защитить ее от незнакомца, которому предстоит стать ее мужем.
Глава 5
Выехав на второй день на древнюю Грейт-Норт-роуд, ведущую до самой Шотландии, экипаж Уитвортов покатился куда быстрее. Хотя дорога была ухабистой, Растон, любимый кот Алфриды, лежащий на сиденье между женщинами, ничуть не страдал и довольно мурлыкал. Растона никогда не пускали в дом. Он жил на потолочных балках конюшни Уитвортов. Как ни странно, лошадей ничуть не беспокоило его присутствие. Алфрида приносила ему еду, да и конюхи его подкармливали. Так что Растон от такого ухода отяжелел и растолстел.
– Твой отец велел чертову кучеру поспешить, – проворчала Алфрида, когда ее тряхнуло в третий раз. – Но это уж слишком. Вряд ли лорд Уитворт желает, чтобы ты прибыла в Йорк раньше посланника принца-регента. Когда сегодня остановимся на обед, предупрежу кучера, чтобы придержал лошадей. А на обратном пути пусть хоть галопом их пускает!
– Но это так весело! – усмехнулась Брук. – Я не возражаю против тряски.
– Сегодня вечером, когда все будет болеть, возразишь, – остерегла ее Алфрида. – Но я рада видеть твою улыбку. Знаешь, теперь ты можешь быть собой: смеяться, когда захочется. Плакать, когда будет угодно, даже вспылить время от времени. Вдали от этого дома, который высасывал из тебя жизнь, ты больше не станешь сдерживаться, куколка.
– Предлагаешь, чтобы выбранный принцем жених увидел меня настоящую? – Брук подняла черную бровь.
– Но ты же можешь быть собой! Зачем притворяться?
– Я больше не знаю, какая я, – рассмеялась Брук.
– Конечно, знаешь. Со мной ты настоящая и всегда была.
– Но только с тобой и только потому, что ты была в том доме единственной, кто искренне меня любил.
– Твоя мать…
– Не защищай ее, – перебила Брук. – Она разговаривала со мной только по необходимости или когда отца и Роберта не было дома, а ей вздумывалось поболтать. И даже тогда она желала, чтобы я сидела и слушала, а не участвовала в разговоре.
Алфрида много раз пыталась убедить Брук, что Харриет ее любит. Иногда Брук думала, что это может быть правдой. Время от времени, когда никого не было рядом, мать улыбалась ей или стояла в дверях кабинета, наблюдая за тем, как дочь делает уроки. А однажды, когда Брук порезала руку, Харриет отодвинула Алфриду, чтобы самой перевязать рану. На тринадцатилетие она даже подарила дочери Ребел, самое дорогое, что было у девочки. Да, несколько раз Харриет вела себя по отношению к дочери как мать, но Брук знала, какой бывает настоящая любовь и как она выглядит. Она видела любовь в глазах Алфриды каждый раз, когда та на нее смотрела. И никогда не видела ее в глазах настоящей матери.
И все же она знала, что Харриет способна на любовь, и мать в избытке изливала ее на Роберта.
– В ней словно два разных человека, Фрида. По большей части холодная и безразличная, а в редких случаях добрая и любящая. Иногда я думала… но будь я собой в ее присутствии, могла бы пропустить момент, когда она вновь становилась ледяной глыбой, как мой отец. И тогда боль, которую она мне причиняла, стала бы в сотни раз хуже. Я не могу позволить себе надеяться. Но ты… я так часто мечтала, чтобы это ты была моей настоящей матерью!
– Не так часто, как мечтала я, чтобы ты была моей дочерью. Но ты дочь моего сердца, никогда в этом не сомневайся. – Алфрида смущенно откашлялась и добавила уже немного спокойнее: – Мы знаем, почему ты пряталась от своей ужасной семейки. Это было единственным способом уберечься от боли и унижения. Будем надеяться, что эти дни миновали навсегда.
– Как, по-твоему, что случится, если я не понравлюсь Доминику Вулфу и он отошлет меня домой? – не выдержала Брук.
– Ничего особенного. Ты, скорее всего, получишь обещанный лондонский сезон, а вскоре и другого мужа. Но если ты не понравишься лорду Вулфу, значит, с ним что-то не так.
– Но он ненавидит Роберта, а потому возненавидит и меня, – напомнила Брук.
– Значит, будет глупцом.
– Он и так может оказаться глупцом, – грустно вздохнула Брук. – Я знала, что рано или поздно придется выйти замуж, но ожидала по крайней мере ухаживаний.
– Как всякая девушка.
– Ну и, по крайней мере, рассчитывала лучше узнать мужа до того, как идти к алтарю.
– Тут слишком необычные обстоятельства. Но ты могла бы попросить, чтобы перед свадьбой был короткий период ухаживаний. Если твой волк хороший человек, он согласится.
– Или, как моя семья, может испугаться регента и сразу потащить меня к алтарю.
– Так чего тебе больше хочется? – усмехнулась Алфрида. – Чтобы тебя прогнали от двери или сразу женились?
– Я не узнаю, пока с ним не встречусь, – снова вздохнула Брук. – Лучше бы ничего этого не случилось.
– Крепись, куколка! Этот северный лорд может быть прекрасным человеком, и тогда окажется, что принц-регент сделал тебе огромное одолжение.
– А вдруг Роберт причинил мне самое большое зло, какое только мог? – возразила Брук. – Наградил меня мужем, к которому я буду питать только отвращение?
Алфрида прищелкнула языком:
– В таком случае, возможно, не стоит гадать заранее?
– Возможно, нет.
На третий день путешествия, когда они остановились пообедать в гостинице, оказалось, что Доминика Вулфа здесь никто не знает. Зато они обнаружили, что посланник регента ехал так быстро, что, возможно, уже возвращается в Лондон. Очевидно, он скакал дни и ночи напролет, меняя при первой возможности лошадей и отдыхая в карете.
К вечеру они были всего в нескольких часах от поместья лорда Вулфа, но Алфрида отказалась гнать лошадей в темноте. Она желала, чтобы Брук освежилась утром и, когда волк впервые ее увидит, выглядела как можно лучше. Они остановились в гостинице, и Алфрида спустилась вниз, чтобы заказать ванну для Брук и ужин в номер. А вернулась с рассказом о семье Вулф.
