Обманы Локки Ламоры

– Конечно же, донья Ворченца, вы можете спрашивать о чем угодно. «Внешние факторы»… Должна заметить, что вы подобрали поразительно точное определение для наших проблем.

– Так дело не в Лоренцо?

– О, вовсе нет! Лоренцо замечательный человек и устраивает меня во всех отношениях, – София вздохнула и бросила взгляд себе под ноги, в обманчивую иллюзию пустоты. – Видите ли, донья Ворченца, нам обоим нужен ваш совет.

– Совет… – хихикнула старушка. – Забавно, какие волшебные шутки играет с нами время, придавая респектабельность нашей болтовне. Возьми на себя смелость посоветовать в сорок лет – и ты брюзга, сделай то же в семьдесят – обретешь репутацию мудреца.

– Дорогая донья Ворченца, – возразила София, – я всегда очень ценила ваши советы и никогда не рассматривала вас как… В конце концов, мне просто не с кем обсудить подобные проблемы.

– Вот как? Что ж, милочка, конечно, я постараюсь помочь, чем смогу, но только после чая. Давай хоть немного побалуем себя.

В этот момент один из ливрейных лакеев подкатил к ним столик, накрытый, как куполом, серебряным колпаком. Когда слуга сдвинул его в сторону, дона София увидела под ним чайные приборы, дымящийся чайник и – о чудо! – торт, представлявший собой точную копию Янтарного Кубка. При высоте всего в девять дюймов кондитер умудрился сохранить все детали – даже алхимические шары сверкали в башенках на крыше, хотя сами светильники были не больше рисового зернышка.

– Смотри, какую работу я задала своему шеф-повару, – снова рассмеялась донья Ворченца. – А то он постоянно жалуется, что вкусы у нас слишком простые, и ему некуда приложить свои таланты. Тут уж он постарался на славу. Ты не представляешь, насколько сложно с этими кулинарными гениями! Закажешь пару вареных яиц, а обнаружишь у себя на тарелке танцующих цыплят. Скажи честно, Жиль – твой шедевр съедобен?

– Вполне, госпожа Ворченца, только я бы советовал остерегаться этих крохотных светильников. Обратите внимание: сама башня изготовлена из ванильной массы, башенки и террасы – из фруктового желе. Здания и экипажи у подножия башни сделаны из шоколада. Внутри торта коньячный крем, а окна…

– Достаточно, Жиль, – прервала его старая графиня. – Покорно благодарим за этот архитектурный экскурс. Так, значит, крохотные огоньки нужно выплевывать?

– Будет более прилично, мадам, если вы позволите мне удалить их предварительно, – заторопился слуга, благообразный округлый человечек с черными кудрями до плеч.

– Ну вот, опять! Ты слышала, София? «Прилично!» Нет уж, позволь нам развлечься от души, сплевывая вниз через перила эти светящиеся зернышки. Буду очень благодарна, если ты не станешь ничего трогать. А что насчет чаю?

– Как вы и просили, дона Ворченца, «Сияющий», – поклонился Жиль и стал разливать по маленьким стаканчикам ароматную жидкость бледно-коричневого цвета из серебряного чайника. София обратила внимание на необычную форму посуды – каждый стакан был сделан в виде бутона тюльпана с серебряным основанием. Оказавшись в них, чай начал испускать слабое свечение нежно-апельсинового цвета.

– Какая прелесть! – воскликнула дона София. – Я слышала о таком чае. Кажется, он тал-вераррский?

– Лашенский, – поправила ее хозяйка, осторожно приподнимая свой стаканчик. – Так сказать, последняя новинка. Эти чайных дел мастера прямо-таки с ума сходят, чтобы переплюнуть друг друга. Уверена, через год мы увидим еще какие-нибудь чудеса. Конкуренция – великое дело. Прошу прощения, дорогая, надеюсь, ты не против познакомиться с алхимическим продуктом на столе, а не в саду?

– Вовсе нет, донья Ворченца, сделаю это с удовольствием.

София поднесла стеклянный тюльпан к лицу и с удовольствием вдохнула тонкий аромат апельсинов и ванили. Затем попробовала на вкус – приятное тепло растеклось по языку, проникло в носоглотку. Оставшись вдвоем (Жиль куда-то деликатно исчез), женщины некоторое время наслаждались напитком и делились впечатлениями о нем, так что София почти позабыла о своих неприятностях.

– Забавный чай, – заметила графиня, отставляя в сторону полупустой стаканчик. – Посмотрим, будет ли он так же светиться, когда выйдет с другой стороны.

Лицо ее приняло лукавое выражение, и София невольно рассмеялась.

– Так о чем ты хотела со мной поговорить, дорогая? – спросила хозяйка дома.

– Простите меня, донья Ворченца, – начала София, неловко замявшись, – но в городе поговаривают, будто у вас есть какие-то выходы на тайную полицию господина герцога…

– У господина герцога есть тайная полиция? – старуха прижала к груди сухонькие ручки, всем своим видом демонстрируя изумление.

– Я имею в виду Полуночников… и их начальника.

– О да, герцогского Паука. Как же, как же… Прости меня, девочка. Разумеется, я понимаю, о чем ты толкуешь. Мне просто не нравится, как это звучит – «в городе поговаривают»… Поговаривают-то о многом, да не всегда понимают, о чем говорят.

– Тем не менее, – осторожно настаивала донья София, – многие знатные дамы приходят к вам со своими проблемами, а потом как-то выходит, что это дошло до Паука… не обижайтесь, во всяком случае, так мне кажется. Ну и… в результате люди герцога помогают решить возникшие проблемы.

– Ах, дорогая София, мимо меня проходит целая куча самых разных слухов. Бывает, что я шепну кое-что кому надо… а дальше слух начинает жить собственной жизнью. Рано или поздно информация может дойти до человека, от которого зависит решение проблемы.

– Простите, донья Ворченца, но при всем уважении к вам мне кажется, что вы несколько кривите душой.

– Мне очень неприятно разочаровывать тебя, дитя мое, но, по-моему, у тебя нет никаких оснований для подобного заявления.

– Видите ли, донья Ворченца, – София так сжала край столешницы, что побелели костяшки пальцев. – Дело в том, что нас с Лоренцо пытаются ограбить.

– Ограбить? Ты, должно быть, шутишь?

– Увы, нет! И в этом деле замешаны Полуночники. Они… они приходили к нам с весьма необычными вопросами и требованиями. Все это выглядит как-то подозрительно… Донья Ворченца, может быть, есть какой-то способ убедиться, что они действительно те, за кого себя выдают?

– Ты утверждаешь, что вас пытаются ограбить Полуночники?!

– Не совсем так, – прикусила губу София. – Не сами Полуночники. По их словам, они просто наблюдают за происходящим и ждут момента, когда придет время действовать. Но, знаете, дона Ворченца, что-то мне во всем этом не нравится. Возможно, они нам чего-то не договаривают…

– Моя дорогая София, бедная моя девочка! Ты должна рассказать мне все по порядку, не упуская ни одной детали.

– Это очень непросто, донья Ворченца. Дело в том, что ситуация очень запутанная… и щекотливая.

– Можешь не беспокоиться, дорогая, здесь нас никто не услышит. Смелее, ты ведь уже сделала самое сложное – пришла ко мне за советом. Теперь тебе нужно просто все рассказать. Слышишь – все, без утайки. А затем я прослежу, чтобы этот кусочек слухов пошел в верном направлении и достиг ушей нужного человека.

Но донья София все никак не могла решиться. Она сделала еще один маленький глоток чая, откашлялась, затем слегка сгорбилась на стуле, чтобы быть одного роста с хозяйкой дома и глядеть ей прямо в глаза.

– Донья Ворченца, вы, конечно же, слышали об Аустерсхолинском коньяке? – заговорила она наконец.

– Не только слышала, дорогая, но и держу несколько бутылочек у себя в погребах.

– И вы в курсе всех интриг вокруг этого напитка? Знаете, что производство его строго засекречено?

– Полагаю, что могу даже объяснить причину подобной секретности – она исключительно на руку пройдохам в черных кафтанах. Я имею в виду эмберлинских виноторговцев.

– Тогда вы должны нас понять, уважаемая донья Ворченца. Представьте себе, что в один прекрасный день волею богов нам в руки попала уникальная возможность…

2

Визит завершился. Грузовая клеть с доньей Сальварой, скрипя, поползла вниз и очень скоро растворилась на фоне ночного города. Донья Ворченца еще некоторое время стояла возле медных перил террасы и задумчиво всматривалась вдаль, пока ее слуги хлопотали возле громоздкого кабестана. Жиль снова прикатил свою тележку, убрал на нее полупустой чайник и блюдо с недоеденным тортом.

– Погоди, – окликнула его хозяйка. – Отнеси торт в мой солярий. Мы будем там.

– Простите, госпожа, у вас сегодня еще будут гости?

– Именно. Я хочу видеть Рейнарта, – бросила графиня и, громко шаркая своими диковинными шлепанцами, решительно зашагала в сторону апартаментов, выходящих дверями на террасу. – Разыщи его. И запомни, я не желаю слышать никаких отговорок – мне неважно, чем он занят. Найди Рейнарта и сразу же пришли ко мне наверх.

Она скрылась в своих комнатах, отперла дверь и двинулась вверх по винтовой лестнице, тихонько бранясь на ходу. Ох, эти ее ноги… колени, лодыжки…

– Зачем только боги изобрели этот проклятый ревматизм! – приговаривала донья Ворченца. Дыхание ее сбивалось. Старая графиня расстегнула пуговицу на своем меховом воротнике, но упорно продолжала карабкаться по лестнице.

Добравшись наконец до самого верха башни, она остановилась перед тяжелой дубовой дверью, укрепленной железными запорами, перевела дух и взялась за ключик, который всегда висел на шелковом шнурке у нее на правом запястье. Аккуратно вставила его в замочную скважину, одновременно нажимая на медную пластину на стене рядом с дверью. Откуда-то изнутри раздалась серия металлических щелчков, и дверь легко распахнулась.

За минувшие тридцать лет донья Ворченца тысячи раз проделывала эту операцию и каждый раз напоминала себе: «Не забудь про медную пластину!» Маленькая неприметная штучка являлась частью ловушки – гарантией от непрошеных гостей. Попытайся кто вломиться в покои доньи Ворченцы, он тут же получил бы арбалетный болт меж лопаток. Оружие было скрыто в потайной нише, а медная пластина служила его блокировкой.

Здесь, на высоте восьми этажей над уровнем террасы, располагался солярий графини – просторная комната во всю ширину башни, диаметром где-то пятьдесят футов. Пол в ней был застлан толстыми коврами, а в северной части помещения имелась приподнятая полукруглая галерея, ограниченная медными перилами. Ее целиком заполняли стеллажи из ведьмина дерева с тысячами ячеек и отделений для бумаг. За прозрачным куполом открывалось темное, затянутое облаками небо – в этот час казалось, будто над солярием повисла дымовая завеса. Легким прикосновением донья Ворченца привела в действие алхимический шар-светильник и прошла в галерею.

Здесь она с головой погрузилась в работу – забыв о времени, переходя от ячейки к ячейке, вытаскивая одну за другой интересующие ее бумаги. Некоторые пергаментные свитки она откладывала в сторону, другие, едва пробежав глазами, возвращала на место. При этом дона Ворченца что-то бормотала себе под нос, строя догадки, советуясь сама с собой.

Лишь когда снова щелкнула входная дверь, старая графиня оторвалась от своего занятия.

Вошедший мужчина был высок и широкоплеч. Угловатые черты лица выдавали в нем чистокровного вадранца. Льдисто-белые волосы он собирал в хвост, перехваченный лентой. На мужчине был черный дублет из хорошо выделанной кожи с разрезными рукавами, на ногах – черные бриджи и высокие сапоги. Маленькая серебряная брошь у ворота выдавала его звание – ни много ни мало капитан Ночных Стекольщиков, личной гвардии герцога, набираемой из «черных курток». С пояса у мужчины свисала рапира с прямой гардой.

– Скажи-ка, Стефан, отправлял ли ты кого-нибудь из своих ребят на Дюрону с визитом к дону и донье Сальвара? – без всяких предисловий обратилась к нему дона Ворченца.

– К Сальвара? – удивился мужчина. – Никак нет, госпожа.

– Ты в этом уверен? Абсолютно? – продолжала настаивать старая графиня. С пергаментом в руках она начала спускаться по ступенькам и едва не упала, споткнувшись. – Мне очень важно получить честный и прямой ответ. Причем немедленно.

– Ошибки быть не может – я отлично знаю супругов Сальвара, госпожа. Мы встречались с ними в прошлом году на обеде в честь Дня Перемен. Помнится, мы еще поднимались с ними в одной клети.

– Значит, ты не посылал к ним Полуночников?

– Да нет же, святые Двенадцать, никого я не посылал! С какой стати?

– Что ж… Я вынуждена сделать вывод, что кто-то воспользовался нашим добрым именем. И знаешь, Стефан, сдается мне, что не сегодня-завтра мы схватим Бича Каморра.

Рейнарт вскинул на старуху удивленные глаза, затем усмехнулся.

– Вы шутите, графиня, или нет? Ущипните меня – должно быть, я сплю… И объясните мне поскорее, в чем тут дело.

– Всему свое время, Стефан. Уверена, что твоя голова будет работать куда лучше, если мы слегка перекусим. Что ты скажешь насчет этого кусочка торта, мой милый сладкоежка? И кликни, пожалуйста, моего соню-слугу – я хочу куда-нибудь присесть.

– О боги! – воскликнул Рейнарт, выглядывая в прихожую в поисках слуги. – Такое ощущение, что кто-то уже изрядно поиздевался над бедным тортиком. Ну ничего, сейчас мы положим конец его страданиям. Тем более, что здесь и бутылочка припасена – по-моему, это ваше сладкое белое.

– О, дай боги здоровья Жилю! Я и забыла про вино – так торопилась к своим записям. Сделай одолжение, дружочек, уважь старую начальницу – разлей вино по стаканам.

– Тоже мне одолжение! За такой торт я готов расцеловать ваши шлепанцы!

– Отлично, ловлю тебя на этих словах, Стефан. Припомню их в следующий раз, когда ты выведешь меня из терпения. Наливай же скорее – мне ведь не тринадцать лет… А теперь садись вот сюда и слушай внимательно. У нас есть отличный шанс поймать этого хитреца – если только все обстоит так, как я думаю.

– И каким же образом?

– Сейчас объясню, Стефан, – графиня поудобнее уселась в своем кресле и сделала большой глоток вина. – Но прежде ответь мне на вопрос: что тебе известно по поводу производства аустерсхолинского коньяка?

3

– Н-да… Он действительно вел себя, как один из нас, – задумчиво произнес Рейнарт, выслушав рассказ доны Ворченцы. – Но каков нахал, а? И с чего вы уверены, графиня, что это Бич Каморра?

– В противном случае придется допустить, что в Каморре объявился еще один столь же опытный и дерзкий вор, решивший пощупать карманы нашей знати. Нет, Стефан, подобное предположение кажется мне натяжкой. Это чересчур даже для такого удивительного города, как наш.

– А это не может быть Серый Король? Говорят, он тот еще ловкач.

– Хм… не думаю. Он слишком занят устранением людей Барсави. Да и потом, вдумайся – почерк тот же, что у Бича Каморра. У него все всегда построено на чистом мошенничестве, никакого насилия. Насколько мне известно, во всех своих комбинациях он не пролил ни капли кройи. Нет, как хочешь, а я не верю в подобные совпадения.

Рейнарт отставил в сторону тарелку с крошками торта и тоже приложился к своему стаканчику.

– В таком случае, если полагаться на сведения доньи Сальвара, мы разыскиваем шайку из четырех мошенников. Сам главарь – назовем его для простоты Лукасом Фервитом, – его слуга Грауманн и еще пара деятелей, которые вломились ночью в усадьбу Сальвара.

– Это по меньшей мере, Стефан. Я бы назвала цифру пять или шесть.

– На каком основании?

– Полагаю, этот лже-Полуночник не лгал, когда сообщил, что нападение возле храма Благих Вод было подстроено – очень уж хитро все спланировано. Следовательно, мы имеем еще двух помощников – грабителей в масках.

– Если только их не наняли со стороны.

– Сильно сомневаюсь, учитывая отсутствие каких-либо сведений из города. Мы ничего не слышали об этом – ни докладов наших осведомителей, ни слухов, ни малейшего намека. Никаких указаний на то, что кто-то работал с Бичом Каморра. А ведь воры – такой народ… Они часами могут спорить, кто круче, и готовы мочиться кислотой, лишь бы доказать свое превосходство.

– Это не довод, – пожал плечами Рейнарт. – Легче просто перерезать глотку уже не нужному помощнику. Никаких разговоров, заодно можно сэкономить на оплате.

– Не забывай, что в качестве предварительной мы приняли версию Бича Каморра. А перерезанные глотки – не его стиль.

– Хорошо. Тогда, получается, у них своя лавочка; это не лишено смысла. Но все равно мне кажется, что шесть – слишком много. Те двое, что участвовали в сцене возле храма, потом вполне могли переодеться Полуночниками и заявиться в особняк Сальвара.

– Интересная мысль, дорогой Стефан. Вполне допускаю. Значит, скажем так – от четырех до шести человек. И давай на этом остановимся, иначе можно проспорить всю ночь. Во всяком случае, не больше. Более крупную структуру уже трудно было бы держать в тайне.

– Хорошо, пусть будет так, – Рейнарт на секунду задумался. – Теперь, что мы имеем со своей стороны? Прямо сейчас я могу предоставить вам пятнадцать или шестнадцать вооруженных человек. К сожалению, не больше – часть моих людей занята в Муравейнике, на похоронах Наццы Барсави, и боюсь, что я не смогу отозвать их до полуночи, пока там все не успокоится. Но дайте мне время до утра, и я смогу подыскать еще с десяток опытных и полностью снаряженных людей. Если учесть, что у нас в резерве еще Ночные Стекольщики, то сможем обойтись без «желтых курток». Мне очень не хочется привлекать их к операции – уж больно они ненадежны.

– Все это было бы замечательно, Стефан, желай я немедленно накрыть их банду. Но у меня другие намерения. Думаю, мы вполне можем потянуть денек-другой, чтобы дать петле потуже затянуться вокруг этого человека. По словам Софии, изначально они обсуждали вложения в размере двадцати пяти тысяч крон. Подозреваю, нашему подопечному понадобится какое-то время, чтобы вытянуть из них недостающие семь-восемь тысяч.

– По крайней мере, позвольте мне собрать отряд и держать его наготове. Я могу пристроить его во Дворце Терпения – там он будет незаметен среди «желтых курток». А когда он понадобится, можно будет сразу же пустить его в дело.

– Это на твое усмотрение. И вот еще что: пошли к Мераджио кого-нибудь из своих, поаккуратнее. Пусть разузнает, есть ли там счет у Бича, и если есть, когда он открыт.

– Я пошлю Маралиццу Кальвиро – это то, что надо.

– Отличный выбор. Кроме того, там замешан еще какой-то человек, знакомый адвокат Фервита. Дона Сальвара рассказывала, что они встретили его по дороге от храма.

– Эккари, что ли? Эванте Эккари – кажется, так.

– Именно. И, думаю, надо проверить храм Благих Вод. Займись этим лично.

– Я? М'леди, мне не с руки являться в храм. Вы же знаете, что я неверующий человек.

– Ничего, вполне достаточно просто изобразить верующего. Прощупай это место, посмотри, нет ли там подозрительных лиц. Есть шанс, хоть и ничтожный, что священники так или иначе замешаны в этой истории. Во всяком случае, мы обязаны исключить подобную возможность.

– Сделаем, донья Ворченца. А что насчет гостиницы?

– Ах да, «Скромное жилище»… Пошли туда одного человека, но только одного. У меня там уже есть пара осведомителей среди прислуги. Один из них считает, что передает информацию «желтым курткам», другая женщина думает, что работает на капу. Попозже я сообщу тебе их имена. Пока мне нужно только убедиться, что наши друзья все еще занимают Бушпритовый номер. Если это так, оставь несколько своих ребят для наблюдения, пусть переоденутся служащими гостиницы. И помни, Стефан, никакой самодеятельности – только наблюдение!

– Отлично, – Рейнарт поднялся из кресла и стряхнул крошки со штанов. – А что вы говорили по поводу петли? Нужно точно решить, где и когда мы устроим засаду.

– Это надо хорошенько продумать. Гоняться за Бичом Каморра – все равно что ловить рыбу голыми руками, – задумчиво покачала головой графиня. – Хорошо бы заманить его в какое-то место, откуда невозможно бежать. Затем отрезать от его людей и окружить со всех сторон СВОИМИ.

– Своими? – задумался Рейнарт. – О, я знаю такое место! Воронов Насест!

– Молодец, Стефан! Через полторы недели будет День Перемен, праздник, который устраивает сам герцог. Это как раз то, что нам нужно. Вся знать Каморра соберется в башне на высоте пятисот футов, и там будет полно стражи. Обязательно научу донью Сальвара, чтобы она пригласила на праздничный обед Лукаса Фервита. В конце концов, он почетный гость нашего города.

– Как бы он не заподозрил ловушку.

– Я думаю, такое приглашение будет выглядеть вполне естественно. К тому же все говорит о баснословной дерзости нашего подопечного. Полагаю, в данном случае это сыграет нам на руку. А донья София пусть наплетет ему что-нибудь о временных финансовых трудностях – якобы последняя сумма поступит к ним только после праздника. Таким образом, мы используем двойную наживку: сыграем одновременно на его жадности и тщеславии. Полагаю, он не сможет устоять.

– Следует ли мне привлечь своих людей?

– Конечно, Стефан, – графиня не спеша отхлебнула вина. Губы ее тронула легкая змеиная усмешка. – Я хочу, чтобы именно твои Полуночники принимали у него плащ, открывали перед ним двери и прислуживали ему за обедом. Если этот проклятый Лукас Фервит пользуется ночным горшком, я хочу, чтобы твой человек выносил его поутру. Глаз не спускайте с мерзавца, чтобы знать, кто к нему приходит и куда уходит.

– Понял, графиня. Что-нибудь еще?

– Нет. Выполняй, Стефан. Ступай, и через пару часов я жду от тебя сведений. Не бойся меня побеспокоить – ко мне еще должны прибыть гонцы из Плавучей Могилы, рассказать о возвращении похоронной процессии Барсави. А я тем временем напишу герцогу Никованте, поставлю его в известность о готовящейся операции.

– Ваш покорный слуга, госпожа, – откланялся Рейнарт и удалился из солярия размашистым шагом занятого человека.

Еще до того, как тяжелая дверь захлопнулась за его спиной, донья Ворченца поднялась и направилась к небольшой конторке, стоящей в алькове у двери. Там она быстро начертала несколько строк на чистом листе пергамента, свернула его в трубочку и запечатала голубым воском, который выдавила из специального тюбика. Материал был алхимического происхождения – он затвердевал на воздухе в течение нескольких секунд. Вблизи от своего драгоценного каталога старая графиня избегала пользоваться открытым огнем, даже простой свечой.

Порывшись в конторке, она достала перстень с печаткой, несколько мгновений смотрела на него… За пределами солярия донья Ворченца никогда не пользовалась этим перстнем. Многие удивились бы при виде знака, вырезанного на камне – он не входил в герб ее семьи. Однако графиню это не смутило: она плотно прижала печатку к застывающему воску, подержала пару секунд и отлепила с легким хлопком.

Затем она кликнула одного из своих ночных слуг, и уже в следующее мгновение тот мчался к посадочной платформе на северо-западной стороне башни. Именно отсюда уходила грузовая клеть к Воронову Насесту. Совсем скоро он передаст послание графини лично в руки старому герцогу Никованте.

И неважно, что час уже поздний. Так заведено: герцог обязан подняться с постели и бросить все дела, коль скоро ему доставят бумагу, запечатанную голубым воском с одиноким изображением паука.

Интерлюдия. Наставник из Обители Хрустальных Роз

– Не туда! Мое сердце выше. Нападай… Рази! А теперь сюда… Коли!

Серый холодный дождь изливался с небес на Обитель Хрустальных Роз. Такова уж зима в Каморре – лило целый день, весь двор покрылся водой, и по щиколотку в этой воде болтался Жеан Таннен вместе со своим учителем доном Маранцаллой. Крупные дождевые капли собирались на лепестках роз в саду и ручейками стекали вниз. Такие же ручейки заливали глаза Жеану, пока он раз за разом отрабатывал прием – делал выпад и колол рапирой кожаный мешочек чуть побольше мужского кулака, набитый соломой. Мешочек не давался, прыгал, уходил в сторону, поскольку крепился на конце палки, которую держал дон Маранцалла.

– Коли сюда… И сюда! Нет, Жеан, это слишком низко. Здесь уже не сердце, а кишки. Давай же, убей меня! Не тяни, это опасно. Нельзя давать противнику передышку. Выше! Еще выше, прямо в сердце, под ребра! Ну вот, уже лучше.

В разрывах меж тучами блеснула тускло-белая молния, будто свет далекого костра пробился сквозь пелену дыма. Чуть позже возник и звук – грохочущие перекаты грома наводили на мысли о могучих богах, которые там, на небе, злятся и грозят кулаками жалким людишкам. Жеан представил себе, каково в такой момент находиться на вершине одной из Башен (они неясными расплывчатыми колоннами уходили в небо и терялись в облаках), и невольно поежился.

– Все, Жеан, довольно. Ты вполне сносно владеешь своей колючкой и в случае нужды сумеешь воспользоваться ею. Настало время прощупать тебя на предмет особых талантов. Давай-ка выясним, к чему у тебя лежит душа, – дон Маранцалла, плотно укутанный в коричневый непромокаемый плащ, прошлепал по лужам к большому деревянному ящику. – Так, посмотрим… Это нам не подходит – вряд ли ты сможешь повсюду таскать за собой длинный клинок… Ну-ка, сходи за «болваном».