скачать книгу бесплатно
– Но почему не дома? – напряглась Ольга – Ты что-то мне не договариваешь.
– Как бы это правильней выразиться-то, я сейчас в некотором стеснённом положении, я деньги должен людям, серьёзным, понимаешь? И поэтому прошу тебя принести в семь часов вечера то, что лежит в моём спортивном рюкзаке, ясно?
– Пачку «Карт Нуара», я правильно поняла?
– Да, правильно! – процедил Авель – Сделаешь?
– Хорошо! – согласилась Ольга – Но после ты всё мне объяснишь, идёт?
– Непременно! – усмехнулся таджик – Только вряд ли после этого ты захочешь меня слушать!
Удар в висок оборвал разговор, Нарретдин согнулся пополам, Альберт цепко ухватил Авеля за шею – Ты чо удумал опять, чебурек, не наигрался ещё?
У парня перехватило дыхание – Я сделал всё, что просил ты, я забил ей стрелку в сквере, на нашей лавочке, что ещё от меня надо?
Альберт театрально похлопал в ладоши – А ты с понтом не знаешь, да? Горбатого не лепи, предупредить хочешь девку, чтоб не пришла?
– Нет! – задрожал Авель – Она принесёт героин в семь.
– Конечно принесёт! – усмехнулся Нуриев – Молись об этом!
Двери кроссовера захлопнулись и открылись только перед лестницей, ведущей в мраморное семиэтажное здание отдела. Поднимаясь, Авель обречённо и тяжело вздохнул.
Камера, куда его втолкнули, оказалась на редкость чистой и современной, не чета совдеповским кутузкам да районным каталажкам. Бледно-голубого оттенка стены с шероховатыми поверхностями, плиточный, с мраморной крошкой пол, широкая деревянная скамейка с железной окантовкой, пркрученная к полу, и идентичный, словно родной брат скамейке, стол. А-ах, да, ещё окно, расположенное почти под потолком с чёрной выкрашенной решёткой.
Авель устало, изнемождённо опустился на скамью, всё ныло и горело адским пламенем, особенно обожжённые ноги, но что была эта боль по сравнению с болью душевной?
Хотелось ужасно спать, но сон не шёл. Стоило закрыть глаза и возникала она. Вспомнилось их первое свиданье, вернее не первое, а третье, когда он, холёный, не бритый, забирал её с работы и они гуляли. Вот и в тот вечер, а точнее ночь уже, влюблённые шли неспеша по безлюдным почти мостовым и тротуарам, заходили в полуночные кафе и, под европейский стиль, забегаловки. Было жарко, очень жарко, пожалуй под тридцать градусов, но смог, удушливый и липкий, на удивление не плыл над городом. Так и добрались они до Поклонной, где спасительным миражом в накалённом оазисе били фонтаны. Он хотел её поцеловать, страшно хотел, прокручивая в сознании её первое прикосновение к губам, а она, пожалуй, подозревала об этом, поэтому и взяла инициативу в свои ручки.
Витиеватые, с вкраплением коричнего мрамора, бордюры фонтанов были выполнены в форме ромбов и квадратов, из недр которых выбивались струями сотни несколько метровых в высоту источников – классическая ассиметрия миллиардов водяных брызг, в которых преломлялся свет десятков уличных, под старинку, фонарей.
Она села тогда на один из парапетов и вызывающе откинула голову назад. Глаза её, синие, почти бездонные, как нутро самого прекрасного топаза, блестели, и в них чувствовалось желание, вызов, противоборство и любовь. Он шагнул тогда к ней и указательным пальцем провёл по вискам, скулам, и несмело ещё, но целенаправленно опустился к губам. Доля секунды, мгновенье, и, барьер был преодолён, руша за собой все мыслимые и немыслимые преграды. Резко наклонившись, он впился в эти губы, пробуя и ощущая их на вкус, кусая и надкусывая то, что по праву принадлежало ему. Толерантность к женщине, осознание неприличия? К чёрту всё, ибо перед ним то, что желал он так навязчиво все последние сутки…
Узник, вырвавшись из пелены воспоминаний, едва смог приоткрыть воспаленные усталые глаза, а после не помнил даже, как веки его, налитые свинцом, медленно опустились и он провалился в царство Морфея окончательно и бесповоротно.
А она тоже, еле передвигая от усталости ноги, добрела до широкого их двуспального ложа, и упала замертво, даже не раздеваясь.
Лабиринты их сновидений были закутаны и запутаны – длинные, неизвестные доселе, коридоры как-то странно сменялись тёмными, изрытыми сыростью, туннелями. Ольга бежала за ним, узнавая даже в звенящей мертвой тишине его быстро удаляющиеся шаги, кричала его, а эхо её, гулкое, расплывчатое, отдавалось у неё за спиной. Она резко оборачивалась, вздрагивая, но никого не находила, кроме своей, едва различимой, на сырой стене, тени, а после бежала вновь.
А он искал её, в сыром бесконечном каземате подземного строения – кричал, звал, но чувствовал только стремительного рассеивающийся шлейф духов «Карло Пазолини», которые она любила особенно. Двери, двери, двери, и все закрытые, попадались ему, заколоченные наглухо, забитые, ровно на столетия, незримым суровым злым роком, но он не сдавался и продолжал искать, а после обуяла его несусветная злость и досада: – Где, где она и почему он здесь? Где выход? Его подстегивала и гнала вперёд колоссальная неведомая сила, гнала и дышала огнем в затылок, и встретились они, едва не столкнувшись, за поворотом лбами.
– А-Авель? – оторопела Ольга – Ты здесь, я искала тебя, но ты не откликался, Авель?
Девушка стремительно бросилась к мужчине, но он решительно шагнул назад, лицо его мгновенно стало суровым и приобрело нездоровый землистый оттенок.
– Ты виновата в этом, из-за тебя я здесь!
– Ты о чем? – остановилась, как вкопанная, девушка – Авель, ты что?
– Ты заложила меня этим! – Авель сделал характерный жест ладонью и хлопнул ею по левому плечу – Ты, и поэтому я не могу выбраться отсюда, не подходи!
Просто сказать, что она удивилась – значит не сказать ничего. Ольга замерла и не могла даже подобрать подходящего слова или ответа ему. Ей не верилось, что он, её любимый, дорогой и единственный человек, может не просто подумать так, а произнести это вслух?!
– Очевидно ты шутишь, дорогой, и шутка у тебя, скажу, совсем не удачная?!
– Увы! – недобро повёл плечами Авель – К сожалению, это правда, горькая, единственная, которая у меня есть. И уж чего-чего, а такого от тебя я никогда не ожидал – ты просто меня слила!
– Н-н-нет! – так громко и отчаянно закричала Ольга, что проснулась и резко вскочила с постели – Нет, нет!
Смятая простынь, стены и душевный холод стали невольными свидетелями нелёгкого пробуждения. Стрелки на будильнике показывали шесть, шесть вечера и ни минутой больше. Прохладный душ остудил пыл и нервное перевозбуждение, стало чуть легче, но не совсем. Мысль только, что через час она увидит его, успокаивала Ольгу и вселяла веру. Шестьдесят минут, три тысячи шестьдесят секунд, много это или мало, а? Немного и немало, но ровно столько, чтобы в бешенном ритме собраться и сидеть ждать. Без десяти семь зазвонил сотовый – он!
Полушепотом, едва ворочая языком, Ольга вздохнула – Да?
– Я подъезжаю, выходи! – ответил Авель и отключился.
Ольга утешила себя лишь тем, что сон – это всего лишь сон, а до встречи с ним считанные мгновения. Дверь открылась и закрылась вновь, ключ в ней сделал последний поворот. Её быстрые легкие шаги удалились эхом в стенах подъезда – адью…
Улица, подъездный козырёк, палисадник справа, от входной двери, и лестница. Ольга медленно стала спускаться по ней и вела кистью руки по черной лакированной периле. Скоро, очень скоро она вернётся сюда с ним и всё будет по-прежнему – взаимность, любовь, секс, в бешенном сумасшедшем ритме, прогулки ночью по родным бульварам, или не будет этого уже никогда?
Она и не заметила, как очутилась на выравненной детской площадке со множеством скамеек. Здесь они зачастую сидели вдвоем и обсуждали свои дальнейшие планы на будущее, здесь были и поцелуи и признания, слёзы радости и ожидания, грусть и задумчивость.
Ольга села на одну из деревянных лавочек и огляделась вокруг – бегали дети, разных возрастов, в сопровождении заботливых мамаш и назойливых, дотошных бабушек. Неподалёку валялся брошенный детский велосипед, мяч и сломанная игрушечная грузовая машина.
Напряженный взгляд её медленно переместился на синюю горку для дошкольного возраста, венчал которую заплаканный пятилетний малыш. По всей видимости няня, опекавшая его снизу, не совсем правильно и доходчиво объяснила ему, что скатываться нужно сидя и лицом вперед, а вовсе не наоборот.
Ольга улыбнулась: – Дети-ж, что с них взять? – она взглянула задумчиво на небо, бледно-голубые парообразные массы клубились и словно догоняли друг-друга в спринтерском вечернем забеге. Лиловые, с некоторым сиреневатым оттенком, полосы прорежали низкий небосвод и вроде как обещали нелётную завтра погоду.
Цепкий взгляд, в мелькнувшем каком-то шестом кадре, поймал визуальную помеху такой благоприятной вечерней картине. Мгновенно проснулось предчувствие и начало поиск: вновь горка, лавки, разбросанные в песочницах игрушки и куличики, забор, густой кустарник вдоль него, тротуар с выбеленными поребриками за ним… стоп!
Где тротуар этот сливается с идеально-заасфальтированным входом в парковую зону, там, где не начинается ещё колючий, в виде декоративной изгороди, шиповник, стоит автомобиль, как раз напротив входа, чёрный, с тонированными стёклами, советский автопром – да, да, «волга», кажется, а в ней?
– Чёрт, не видно! – пробормотала себе под нос Ольга – Но мне-то какое дело?
Взгляд её остр и сосредоточен. Он ни на йоту не отрывается от заданной мишени. «Волга» манит и притягивает к себе, как вдруг две задние двери открываются и из салона выходят двое.
– Не он! – машинально отмечает про себя сознание, а двое парней, высоких, спортивного телосложения, направляюся прямиком в парк.
Вот и правая передняя дверь тоже открывается и из машины выходит еще один мужчина. Обогнув торопливо капот, он направляется следом за попутчиками. Те, что торопливо, зная цель, и предназначение её, шагают вперёд, оборачиваются к последнему, что-то говорят.
Мужчина в строгих серых брюках и наглаженной рубашке на секунду замирает, а после, не отрываясь, смотрит на неё. Время, как в замедленном кадре остросюжетного фильма, останавливается. Ольга, словно загипнотизированный кролик, смотрит на высокого импозантного мужчину, сердце бешено отстукивает нервный расстроенный ритм, ладони мгновенно становятся влажными.
Время вообще загадочная субстанция, кто-то переживает его драматически, кто-то нет, кто-то наоборот, истерит и убивается, зная, что последует в следующие минуты. Вот и она знала, считая шаги их мерно, ровно, про себя. Сейчас они подойдут к ней, возьмут в кольцо и культурно пока, интеллигентно поинтересуются: – Девушка, вы кого-то ждете? – а она ответит: – Нет, уже не жду…
Они всё еще обсуждают что-то между собой. Тот, что в брюках, даже разговаривая с оппонентами, ни на секунду не упускает её из вида.
– Беги! – стучит в висках напряжение – Беги! – сжимается донельзя сердце – Беги! – подводит итог развитое предчувствие, но ноги не слушаются и нет сил даже встать с опостылелой деревянной скамейки.
Правая рука судорожно стискивает ручки сумки – спортивная классика от «Reebok» бежевого цвета, в которой то, что так нужно им. Перед глазами проплывает вся сознательная её жизнь. Лишь доля, ничтожная доля пресловутой секунды – взгляд Ольги окидывает левый и правый фланг для отступления, можно конечно, но не факт – коробка домов, в центре которой расположен парк, перекрывает практически все пути. О тыле и говорить нечего – за спиной забор и полтора метра живой колючей изгороди.
Наблюдатель мыслит с ней идентично – бегло осмотрев местность слева и справа от заданной скамейки, он плотоядно усмехается. Разговор между мужчинами закончен, и троица быстро приближается к ней.
Спектакль окончен, театральный занавес судьбы медленно опускается, Ольга устало прикрывает веки: – Это конец!
– Девушка, вы кого-то ждете? – бархатный, приятный тембр голоса задаёт до боли знакомый вопрос – Так да или нет?
Ольга открывает глаза – да, она плотно взята в кольцо и смысла бежать уже нет, она медленно склоняет голову набок.
– Нет, уже не жду! – в ответе её боль и горечь полнейшего разочарования, ибо знает она, зачем эти трое выстроились перед ней треугольником.
Двое, по бокам от неё, отлично сложены и вышли ростом, оба под метр восемьдесят, а то и выше. Загорелые, спортивные молодые мальчики, пожалуй от двадцати пяти до тридцати: один в потёртых трендовых джинсах, обтягивающей торс, чёрной с геометрическим рисунком футболке – брюнет с тёмными зелёными глазами, другой, светлый шатен в чёрных, зауженных к низу, брючках, сверху на нём кипельно-белая льняная рубашечка, идеально наглаженная и чуть ли не накрахмаленная.
Стоящий впереди, определенно главный, усмехается уголком рта. Глаза его прищурены и лукаво улыбаются.
– Сейчас я задам вам всего один вопрос, на который вы, я надеюсь, ответите вполне правдоподобно?!
Ольга поднимает на него затуманенный слёзной пеленой взор. Нет, она не плачет, и не заплачет никогда перед тремя представителями закона в гражданке. Чего бы не светило впереди, чем бы не пугали, она не заплачет!
– У вас, при себе, есть какие-нибудь запрещённые предметы и вещества, оружие, наркотики?
Голос главного спокоен и бархатист, он, словно елейный бальзам, льётся на израненную, поруганную судьбой, душу.
– Да, есть! – Ольге ничего не остается, как признать своё поражение. Ручки от сумки неимоверно жгут пальцы.
– Вы уверены? – главный слегка наклоняется к ней и смотрит в упор. Он красив и педантичен во всем, даже в разговоре. И непонятно даже, издевается ли он над ней, или нет, или предлагает альтернативу.
– Да, уверена! – не менее спокойно чем он, отвечает Ольга – Вы же всё равно будете меня сейчас обыскивать, моя ложь ничего не изменит!
Главный выпрямился во весь рост. Сейчас он Цезарь, покоривший Рим, а она маленькая песчинка под его дизайнерским кожаным макасином…
– Тогда пройдемте с нами в машину. Я думаю, вы согласитесь со мной, здесь не место?
– Пройдемте! – Ольга встает с гордо поднятой головой и направляется ко входу в парк.
Кортеж из трёх переодетых охранников неотступно следует сзади. Шаги её неторопливы, степенны, ибо торопится теперь вовсе некуда. Её сажают на заднее сиденье между работниками главного, главный же садится на переднее сиденье рядом с водителем. Четверо здоровенных мужиков, ровно волков, и она, маленькая ярка в стае врага.
Главный резко оборачивается и совершенно иным теперь тоном, тоном победителя, предлагает ей – А теперь будь любезна, крошка, медленно, без лишних резких движений, вытащи то запретное, что лежит у тебя в рюкзаке! – в голосе его слышится холодная сталь тупого безразличия, Ольга без слов извлекает из сумки пачку пятьсот граммового «Карт-Нуара».
Водитель молча поворачивает ключ в замке зажигания, девушка провожает взглядом любимый парк и угол виднеющегося ещё их дома. Мимо проплывают остановки и магазины, дорога витиеватой лентой убегает вдаль. Мерное покачивание чуть успокаивает, но не щадит.
Куда её везут она знает, но ещё не готова принять это, как факт, как закономерность. Шанс у утопающего есть всегда, но в качестве кого воспользуется им Ольга? Мнения на этот счет у всех участником костюмированного фарса расходятся…
Нависшее молчание между пассажирами «Волги» тяготит: четверо мужчин думают об одном, единственная девушка среди них, совершенно о другом.
Петляя по городу, чёрный автомобиль въехал в Кунцево, остановился неподалёку от «Макдональдса», Ольга задумчиво приподняла бровь.
– Перекусим? – главный красавчик обернулся к ней и вопросительно улыбнулся.
Ольга не удержалась и с сарказмом съехидничала – Мне кажется, вы не для того задержали меня, чтобы с удовольствием и за ваш счёт, препроводить в «Макдональдс», господин, э-э?
– Андрей Эдуардович! – во все тридцать два расплылся руководитель – Но для вас, Ольга Владимировна, просто Андрей.
Девушка театрально всплеснула руками – Какая честь, интересно, чем обязана столь великодушному обращению с вашей стороны?
– Я же не изверг! – усмехнулся Андрей Эдуардович – Всегда хочется красивой женщине сделать комплимент.
– А-а, вы ещё и ловелас?! – губы Ольги изобразили некое подобие улыбки – Ну вы даёте! – оппонент пожал виновато плечами слегка ухмыляясь угоком рта – А закрывать меня в тюрьму вы будете столь же великодушно, сколь и собираетесь бесплатно угостить фаст-фудом?
– Ну-у?! – Андрей громко рассмеялся – Вот вы сразу, милая девушка, о плохом? Столь же горькой и прискорбной участи всегда можно попытаться избежать!
– А вы, конечно, непременно хотите мне в этом помочь?
– Почему бы и нет, повторяю, я же не изверг!
– Сколько? – взгляд Ольги сосредоточился и хищником вперился в хозяина положения.
– Пятьсот!
– А что так мало? – удивилась заложница – То, что вы изъяли у меня, наверняка стоит гораздо дороже?
Водитель, сидевший рядом с Андреем Эдуардовичем, впервые обернулся – Приятно слышать, что проигравший имеет желание сам повысить ставку! Сколько, мадам?
– Мне нужно позвонить! – проигнорировала вопрос Ольга – Таких денег у меня в сумке нет.
Андрей Эдуардович протянул ей сотовый, Ольга естественно, набрала Авеля…
Подполковник Нуриев, к тому времени уже часик другой соснув по старинке, и приняв ледяной освежающий душ, сидел в своём кабинете на фоксе. Он считал мучительные долгие минуты, ибо знал – по времени Ольгу должны были уже задержать. Напротив, рядом с верным Михой, сидел на стуле Авель. Звонка от неё ждали все…
Завибрировал сотовый, высветив на дисплее надпись «конфетка», Альберт погрозил Нарретдину пальцем – Смотри, если сорвёшь операцию!
Авель угрюмо стиснул зубы, но нажав дрожащей рукой кнопку «Play», задержанный таджик выдохнул – Да?
– Это я, Авель.
– Я понял, девочка моя, как у тебя дела?
– У меня? – усмехнулась Ольга – С учётом того, что я задержана с поличным сотрудниками полиции и жива при этом, то нормально.
– Тебя не били? – выдавил из себя Авель, теребя нервно свободной рукой штанину – Не молчи.
– Пока нет.
– Где ты сейчас, конфетка?
– В «Макдональдсе»! – вполне правдоподобно ответила Ольга – Вот сижу и думаю, съесть ли мне последний раз в этой жизни чизбургер или всё таки поберечь фигуру, а?
Авель стушевался, он понимал всю чудовищность создавшейся ситуации, и ирония Ольги была ему понятна – Я серьёзно, детка!
– Я тоже не шучу, любимый! – сверкнула глазами девушка – Сейчас вот отхлебну, боясь поперхнуться, еще глоточек молочного коктейля и попрошу тебя об одной просьбе!
