Повешенный

– Не беги впереди лошадей, Уилл, – попытался привычно отмахнуться Даниэль.

Уильям осуждающе поджал губы.

– Даниэль. Посмотри на этого человека за моей спиной, – он наугад ткнул пальцем в первого попавшегося здоровяка. – А теперь посмотри на своего Джона, который ждёт свои пятьсот баксов. Если мы доживём до следующего утра, это уже будет победа. Поэтому я хочу знать, сколько ты оставил здесь вчера.

Даниэль зарылся пальцами в черные непослушные кудри и растрепал их, позволив нескольким прядям устало упасть ему на лоб.

– Ну, как бы тебе сказать… Пять тысяч.

– Что?.. – сохранить спокойной лицо Уильяму удалось, а вот голос истерично подскочил под конец слова. – Гхм. И как ты планировал их возвращать?

– Сначала игра шла хорошо, – в извиняющемся жесте развёл руками Даниэль. – Я выиграл три партии подряд. Поэтому подумал, что будет неплохо занять еще немного, чтобы было, что ставить. И я хотел с выигранных денег погасить часть долга перед местными… обитателями. Мне казалось это хорошим планом.

– А потом удача повернулась к тебе задницей?

– Какое меткое наблюдение.

– И ты решил, что занять у бармена – это надёжный способ, чтобы отыграться? – Уильям успокаивал себя плавным перекатыванием с пятки на носок и невнятным мычанием под нос, пока пытался осознать всю глубину проблем, в которые зарылся Даниэль и теперь пытался затащить и его. – Да, Даниэль, даже швейцарские мастера позавидуют надёжности твоего плана.

– Да, – скривившись, добавил Даниэль. – Тут есть маленький нюанс.

– Что еще?

– Я должен всему бару.

– Я даже не хочу знать, почему я все еще с тобой дружу.

Конечно, Уильям знал ответ. При всех своих недостатках Даниэль первый пустил Уилла к себе, когда того выгнали из дома. Именно Даниэль поддерживал его во время учёбы и познакомил со своим кузеном, который в свою очередь ввёл Уильяма в круги, где можно было неплохо заработать, имея определённые таланты. И именно Даниэль первым объяснил ему, что мир не делится на черное и белое, как об этом писали в школьных учебниках и Библии.

Но рассказывать всем вокруг о своих взглядах на жизнь все же не стоит.

Даниэль не смотрел на друга: он привставал на цыпочках и высматривал кого-то за его спиной, так что в какой-то момент Уильяму и самому стало интересно, к чему такому особенному приковано его внимание.

Ответ не заставил себя ждать. Даже без подтверждения Даниэля Уилл был уверен, что грузный мужчина за одним из столиков был Малышом Гарри, – он уже привык, что здоровяки вроде этого получают достаточно забавные прозвища. Так, один раз ему пришлось оперировать Коротышку Джона – долговязого мужчину, который был выше Уильяма где-то на голову. Почему ему прозвали Коротышкой, он поднял только на операционном столе, но тактично промолчал, скрыв ухмылку под хирургической маской и только изредка посматривая на сторожащего у выхода полицейского. Как будто Коротышка мог куда-то сбежать из-под лошадиной дозы наркоза.

Но все же он решил уточнить у Даниэля ради приличия.

– Я так понимаю, – Уилл кивнул на здоровяка, – это тот самый Гарри?

Даниэль нервно сглотнул и оттянул воротник рубашки, хватая ртом воздух. С каждой секундой его смугловатое лицо бледнело, а приобретённая с щедрой руки виски храбрость испарялась.

– Да. Это он.

Медлительность, с которой Даниэль кивнул, была красноречивей, чем любые дифирамбы, которые он мог бы использовать для описания спектра своих эмоций, испытываемых относительно Малыша Гарри. И почему-то сейчас Уилл был рад, что Даниэль обошёлся без лишних предисловий и уловок.

– Не думаю, что стоит оттягивать неизбежное. – Рука Уильяма нащупала ближайшую наполненную рюмку. Он тут же опрокинул ее в себя; терпкий алкоголь обжёг горло, отдавшись на языке древесным сладковатым вкусом. Уилл поморщился и коротко взглянул на бармена. – Запишите на мой счёт. А ты, – бросил он Даниэлю, – захвати мою шляпу.

– Я тебе не слуга!

Уильям сделал глубокий вдох и непонятно зачем опрокинул еще одну рюмку, заметив подозрительную лёгкую бежеватость напитка. Плечи свело от боли. Ладони вспотели, а алкоголь, который должен был придать ему смелости, неожиданно быстро ударил в голову.

– Мы не записываем на личные счета! – донёсся ему вслед обиженный выкрик бармена.

С каждым шагом ноги Уилла становились ватными. Если выпитые рюмки и не прибавили ему смелости, то они определенно вселили уверенность в своих силах. Он бесцеремонно подлетел к Гарри, кинул испачканное пальто на спинку стула и оперся ладонями на край стола, нависнув над громилой.

– Вы должно быть Малыш Гарри, да?

– Ага, – он поднялся из-за стола. – Назовёшь меня еще хоть раз Гарри – я тебе все зубы батареей пересчитаю. Усёк, пацан?

– Предельно ясно.

Как и ожидалось, Малыш Гарри оказался на голову выше Уилла. Широкие плечи полностью закрывали обзор на то, что происходило за его спиной, а овальная шишкастая голова возвышалась над Уильямом фонарём. Коротенькие почти незаметные волоски светились потусторонним светом и нимбом окружали голову Малыша Гарри. Как Уилл выяснил через секунду, виновником этого была яркая лампочка прямо над головой громилы.

– Во что играем? – Уилл с громким скрипом отодвинул стул и опустился на него, вальяжно закинув ногу на ногу. – Покер, вист или, может быть, преферанс?

– Бридж. Мы тут на ваши покерные уловки не поведёмся. Можете даже не рассчитывать. А попробуешь мухлевать, моя парни быстро подправят твоё милое личико, красотка. Усёк?

– Для человека, предложившего сыграть в бридж, ты используешь слишком грубые слова. Помню, моя бабушка до последних своих дней любила только играть в бридж и раскладывать пасьянс. А ей было восемьдесят. Ты не очень похож на почти столетнюю старушку, Гарри.

Среагировать он не успел. Гарри быстро перегнулся через стол. Его крепкая рука схватила Уилла за воротник пиджака и через секунду отправила знакомиться с шершавой и липкой поверхностью стола. Сломанный нос пронзила удушающая боль. Перед глазами медленно проплыли ядовитые оранжево-лимонные круги, сталкиваясь друг с другом и разлетаясь в разные стороны, а металлический привкус на губах лишний раз напомнил, что стоит думать, прежде чем ввязываешься с авантюру Даниэля.

Гарри дружески похлопал Уильяма широкой тяжёлой ладонью по щеке и откинулся на спинку стула.

– Это было первое предупреждение.

Громила потянулся к стопке карт. Уилл безуспешно пытался проморгаться: каждое движение отдавалось в голове резью, а алкогольная патока, уже разлившаяся по телу, лишь больше усиливала болезненные ощущения. Кости черепа трещали и хрустели швами, и, казалось, их удерживали вместе только скальп и вросшие в него волосы. Он начал жалеть о своём импульсивном порыве выпить для храбрости и потёр глаза, как будто это могло хоть сколько-нибудь ему помочь.

Гарри улыбался. Карты приятным шелестом перекатывались в его руках, но сейчас даже этот звук не приносил Уильяму радости.

– На что играем?

– Ты же пришёл отыгрываться за своего друга? Так что ставлю его долг, – Гарри развёл руками и улыбнулся. – Плюс проценты, которые уже накапали за день.

– Мы не договаривались о процентах.

– А мы поменяли условия твоего кредита, – Гарри разразился мерзким смехом, который через мгновение перешёл в тяжелый надрывный кашель. – Выиграю я, и будешь мне должен двойную сумму долга своего дружка.

– А если выиграю я? – Уилл скептично вскинул бровь.

Гарри перестал тасовать карты и замер. Его взгляд сухо исследовал лицо Уильяма, и громила улыбнулся, настолько добродушно и фальшиво, что верить ему не хотелось ни единой секунды.

– А если выиграешь ты, то долг будет полностью погашен, – Гарри сунул в рот полускуренную сигарету из пепельницы. – Плюс получишь проценты своего дружка в виде подарка.

– Что-то это не очень похоже на честную сделку. Разве Даниэль не должен отдать занятые деньги людям в этом баре? Они между прочим твои дружки, – заметил Уильям. – Ты не можешь просто погасить его долг перед остальными.

– Могу. И пусть твой дружок скажет спасибо, что вообще жив останется. А с остальными я как-нибудь и сам разберусь. Договоримся.

– И под какой же процент Даниэль должен вам?

– Семьдесят.

Уильям хотел что-то ответить, но вместо этого прыснул воздухом и зашёлся громким кашлем. Он несколько раз ударил себя кулаком в грудь и смахнул повисшие на ресницах слезинки, чувствуя, как лицо запылало и налилось кровью. Сумма, которую Даниэль должен, раскалённым железом отпечаталась в сознании. В глазах Уильяма, уже давно не видевшего столь крупных сумм, даже потемнело на мгновение, когда он судорожно начал накидывать варианты, где бы он мог в случае чего найти такие деньжищи. И пока что, кроме как пойти к Анхелю, идей больше не приходило.

– Что ж, хорошо, – он оттянул узел галстука, ослабляя его. – Семьдесят так семьдесят.

Гарри ухмыльнулся и начал раздавать карты, смахивая их пальцами то в сторону Уильяма, то в сторону двух отсутствующих игроков.

– Это мой собственный вариант бриджа, – выпустив вверх струйку дыма, неожиданно пояснил Гарри, заметив взгляд Уилла. – Чтобы удовлетворить любителей парного покера. Две недели придумывал, как в это играть. Ну, не буду тебе особо распинаться о правилах. Сам разберёшься. Не маленький уже.

Когда Малыш Гарри закончил раздавать, то громко пробасил: «Два, черви». Даниэль взволнованно ткнул Уилла в бок. Пять червей, четыре трефы, три бубны и туз пик.

– Э, – он взъерошил волосы на затылке. – Я думаю…

– Не тяни за яйца. А то тебя потяну уже я.

Гарри предупреждающе сверкнул взглядом, и Даниэль прошептал что-то на ухо про масть. Уилл, увы, смог разобрать только одно слово сквозь заволакивающий сознание шум. Он глубоко вздохнул, еще раз оценил все полученные карты и чуть было не перекрестился, но вовремя одёрнул руку, зная, что бог ему сейчас точно не поможет.

– Четыре. Без козыря.

Гарри наморщил лоб настолько, что тот стал похож на вельветовый животик английского бульдога гувернантки Уильяма. Ирландец пару раз просмоктал его слова и размашисто хлопнул ладонью по столу. Карты невидимого оппонента были вскрыты, и пробежавший внутри Уилла вихрь подтвердил, что выбор масти был верным, потому что иначе ему даже теоретически не светила бы победа.

Правда, Уилл и так не был уверен, что ему удастся не влезть в еще большие долги, чем уже сделал Даниэль.

Интуиция не подвела. Первые несколько взяток Уилл бездарно проиграл, успокаивая себя тем, что он еще только разбирается в правилах, но когда число выигранных Гарри взяток стало подбираться к шести, почуял, что запахло жаренным хамоном13. И попытки вырулить ситуацию напоминали ему жалкие потуги партнёров в покер, когда они изо всех сил пытались убедить его в том, что именно у них на руках лучшие карты.

– Знаешь, что-то не похоже, что ты выигрываешь. – Даниэль склонился над Уильямом, выдохнув ему слова на ухо.

Масти, цифры и цвета мелькали перед глазами, кружились вокруг Уильяма и переплетались угловатым калейдоскопом. Он едва успевал уследить за скидываемыми картами и судорожно подсчитывал в голове каждое действие противника.

– Спасибо, Даниэль, – язвительно отозвался Уилл, спешно выбирая взглядом, какую карту скинуть на стол следующей. – Я же сам этого не вижу. Но я не могу понять в чем дело. Только если… Только если я не ошибаюсь в интерпретации правил. Черт возьми, – он поводил рукой по краям карт, мечась между тузом и дамой, и слепо глянул на выкинутую Гарри карту. – Я последний раз видел бридж действительно у бабушки. Ты не мог этого не знать, когда угрожал тут всем, что приведёшь меня.

– Я рассчитывал на твой феноменальный талант разбираться на ходу. Ты же хирург, – так, словно это было самым весомым аргументом, шёпотом воскликнул Даниэль. – Для тебя это привычное дело!

– У тебя неправильное представление о работе хирурга.

Уильям сглотнул и, наугад кинув карту на стол, поднял взгляд на Гарри.

– У меня есть предложение.

– У нас не принято менять условия игры, – не вынимая сигареты, процедил Гарри.

– А я их не собираюсь менять, – Уилл с бесстрастным лицом проследил, как Малыш забрал себе четыре карты. – Раз уж мы все равно здесь надолго, так почему бы не разбавить суровое молчание взрослых мужчин дружеским разговором?

– Что ты задумал? – взволнованно пробормотал у него над ухом Куэрво.

– Заткнись, Даниэль. Иначе я буду первым, кто тебя пристрелит. Можешь в этом даже не сомневаться.

Куэрво понимающе вскинул руки и отступил на шаг. Малыш Гарри недовольно поджал губы. Он молчал, стучал себя указательным пальцем по жирному маслянистому лбу, тёр щетинистый подбородок и то и дело грыз кривой слоистый ноготь на большом пальце. Наконец он вытащил одну из карт и бросил поверх остальных.

– Разговор? Ну давай, Гиппократ14. Вещай нам, неучам, чего ты там хотел.

– Натаниэль Кёниг, – без лишних предисловий отчеканил тяжёлым молотом каждое слово Уильям.

Малыш Гарри дёрнулся. В его глазах промелькнули волнение и страх, но уже через секунду он снова нахально оскалился редкими пожелтевшими зубами.

– Первый раз слышу это имя. – Гарри небрежно бросил на стол короля пик и с вызовом посмотрел на Уилла. – Твой ход, красавица.

Уильям посмотрел на карту в своих руках. В помещении бара стало чересчур жарко, но, кажется, так чудилось только ему одному, тщетно оттягивающему галстук на шее и смахивающему со лба налипшую чёлку.

– Повторю еще раз. Натаниэль Кёниг. Что вы знаете об этом человеке? Чем он занимается? Виски? Вермут? – Уилл подался вперёд, заглядывая Гарри в глаза. – Может, если не знаешь ты, то кто-то из твоих дружков сможет мне подсказать?

Лицо Гарри исказилось в кривой ухмылке, и он обернулся к залу, перекрыв своим выкриком стоявший до этого гомон.

– Эй, парни, тут врачишка спрашивает, знаем ли мы некоего Натаниэля Кёнига!

Несколько голов тут же активно закивали в отказе. Взгляды людей забегали, и посетители начали перешёптываться к неудовлетворенному любопытству Уильяма. Гарри пожал плечами, скинув последнюю карту, и ногтем вдавил окурок в потёртую прожжённую столешницу.

– Видишь. Никто не знает таких, – гоготнул Малыш. – Еще вопросы?

– Я думаю, вы прекрасно понимаете, о ком я говорю, – чёрство отозвался Уилл. – Ты дёрнулся, когда я назвал это имя. Как, впрочем, и ты, Даниэль, – он смерил друга осуждающим взглядом. – Даже если вы лично его не знаете, то определенно слышали о нем. Так что я повторю свой вопрос. Но немного в другой форме.

Уильям опустил оставшуюся карту рубашкой вверх и еще сильнее подался вперёд, наваливаясь на хлипкий стол всем своим весом. Тот заскрипел и покачнулся, но Гарри, вцепившись в край, вернул его на место.

– Где. Натаниэль. Кёниг?

Теперь пришла очередь Гарри навалиться на стол, заставляя его оттолкнуть Уильяма и едва не прижать к спинке стула. Глаза мужчины прищурились, под кожей заходили желваки, а пальцы до белых костяшек вцепились в край столешницы, так что тот боязливо захрипел распыляющимися щепками. Уилл бы несомненно испугался, если бы не две рюмки текилы, которые задорно переливались сейчас в его желудке, – он буквально слышал, как волны залива разбиваются о песчаный берег неподалёку от плантации, на которой были выращены прекрасные терпкие растения.

– Послушай, пацан, – Гарри перекатил во рту комок слюны и сплюнул под ноги Уильяму. – Мы тебе уже сказали. Предельно ясно. Мы не знаем никакого Натаниэля Кёнига. Ты завалился к нам, делаешь вид, что ты крутой, а у самого поджилки трясутся. Ты даже карты еле держишь. Доигрывай партию, оставляй свои денюжки и проваливай, пока еще есть силы. А этого, – он кивнул на Даниэля, – оставь нам. Мы найдём способ стрясти с него долги.

В принципе, Уильям бы нисколько не покривил душой, если бы сказал, что половина слов Малыша потонула в расслабляющем шуме прибоя, которым кровь бежала по его организму. Голос Гарри всплывал сквозь шум, как утопающий на поверхность, возвращая его в реальность. Но ненадолго. Уже через мгновение он снова плыл на мягких голубых перинах из агавы, пока неожиданно умолкший Малыш Гарри не заставил Уилла озадаченно уставиться на него в ожидании продолжения.

Но его, увы, не последовало.

Уильям несколько раз быстро моргнул и зевнул, прикрыв рот кулаком. Время подбиралось к часу ночи, и недосып начинал медленно, но верно ступать рука об руку с накатывавшей усталостью. Еще раз зевнув, на этот раз уже не прикрывая рот, он потёр переносицу и, сведя брови к ней, покачал головой.

– А теперь послушай меня, – протянул Уилл. – Я не уйду, пока ты не ответишь на мой вопрос. Кто такой Натаниэль Кёниг?

– Не знаю.

Уильям поднял взгляд к потолку, тяжко выдохнул, довольно громко вопросил бога дать ему сил «вразумить этих несчастных грешников, которые не ведают, что творят» и снисходительно улыбнулся, прекрасно зная, что это будет последней каплей для уже давно вскипающей ирландской крови.

– Что ж. В таком случае, я вынужден вас огорчить. Если я правильно все понял и верно подсчитал заработанные очки, то, – Уилл бросил на стол последнюю карту и улыбнулся, – я выиграл.

Гарри неверящим взглядом смотрел на брошенный туз пик и сжимал руки в кулаки. Он тяжело дышал, его выпученные от злости глаза налились кровью, а вены на шее вздулись. Он подался вперёд, едва не перевернув на себя стол, и навис над безмятежным Уильямом.

– Как?.. Ты меня заболтал, отвлёк своим Натаниэлем, пусть он катится к черту вместе со своим снежком15. Ты провёл меня. Я так этого не оставлю. Ты за это заплатишь.

– Буду признателен, если для начала заплатите вы. Помнится, вы обещали погасить долг Даниэля. И, пожалуй, оставшуюся сумму вашего долга я перепишу на моего друга, – отозвался Уилл, поднимаясь на ноги и надевая пальто. – Отдадите ему деньги, как только найдёте их, Гарри.

Если бы Уильяма спросили, что произошло после, он затруднился бы с ответом. Он помнил только руки Гарри, схватившие его за воротник, покрасневшее от подскочившего давления лицо ирландца и хруст, проползший по черепу при встрече с кулаком ирландца. Очнулся он на полу в останках какого-то стола и парочки стульев, весь в щепках и пыли. Даниэль встал между ним и Гарри, пытаясь вразумить последнего. Уильям не слышал его слов – в ушах шумело, а вниз за шиворот стекала липкая густая дорожка крови.

Подняться на ноги оказалось не так просто, когда мир вокруг тебя вращается и раскачивается, как маятник. Все тело казалось мягким мешком с мелкой картошкой. А в лицо тут же прилетел еще один удар, от которого Уилл успел увернуться. Кулак Гарри просвистел в нескольких миллиметрах от его носа. Следующий удар он пропустил – воздух судорожно вылетел из легких, и Уильям согнулся пополам, захлёбываясь кашлем.

Мир потянулся красным туманом.

Гарри стоял перед ним быком. Ирландцы окружили их плотным кольцом, улюлюкая и подбадривая своего Малыша. Пальцы сжались в кулак. Мир на секунду перестал вращаться, и Уилл бросился вперёд, навалившись всем телом на Гарри и повалив его на пол. Хруст ломающихся костей опьянял. Уильям знал каждое слабое место. Переносица. Скулы. Челюсть. Багровые узоры расплывались под кожей беспомощно распластавшегося громилы. Победа казалась такой близкой, что он уже чувствовал ее металлический привкус на своих губах.

Чьи-то руки подхватили Уилла и оттащили от бессознательного ирландца.

– Легавые! Валим!

Ирландцы закружили вокруг Уилла, едва не утащив его толпой за собой. Они завертелись хороводом, дезориентируя его, и устремились в несколько дверей, за которыми тут же раздались крики и выстрелы.

– Куда ты, Уилл?! Сюда.

Сильная рука Даниэля резко втащила Уильяма в небольшую кладовку, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся узким и коротким коридором, в конце которого виднелась такая же поношенная, как и весь остальной бар, дверь. Куэрво коротко шикнул на Уилла и приложил к губам палец, вслушиваясь в происходящее за ней. Разрозненные мужские голоса сливались в сплошной гомон. Грохот столов, которые в этот момент разваливались на части, и хруст ломающихся костей довершали какофонию звуков в раскалывающейся голове Уильяма.

Дышать было тяжело: грудь болела, и каждый вдох отдавался резью по всему телу. Ребра ныли и тянули. Перед глазами все плыло. К счастью, ноги все еще держали его, а пальто на плечах плотно сидело, согревая.

Даниэль обхлопал Уилла руками и, убедившись, что тот не развалится по дороге, – это было первым, что пришло ему в голову, – потащил за собой, в пару шагов преодолевая жалкие несколько футов, разделявших их и потайной выход.

Тяжёлая металлическая дверь хлопнула за их спинами слишком громко, но этот звук потонул в вое полицейских сирен, криках из-за угла и отборной брани.

– Браво, Уилл. Просто браво! – тяжело дыша, Даниэль хлопнул в ладоши и осуждающе посмотрел на Уильяма.

Тот тяжело дышал, положив руку на низ рёбер и согнувшись пополам. Легкие горели, из горла вырывались предсмертные крики, и в глазах все темнело и ходило беспорядочными кругами, пока он соображал, где сейчас находится. Уилл усмехнулся и сплюнул на землю собравшуюся во рту слюну. Губы саднило, их уголки трещали по швам и щипали, стоило только дотронуться до них кончиком языка, и все же он был счастлив оказаться сейчас на улице в компании Куэрво, а не в полицейском участке.

– Хватит сыпать сарказмом, Даниэль, – наконец, разогнувшись спустя несколько долгих минут, пробормотал Уилл. – Ты свои деньги вернул? Вернул. Долгов перед этими ирландцами больше нет. Не вижу смысла изливать на меня своё недовольство.

– То есть ты предлагаешь мне завтра идти на работу в таком виде?

Уильям только натужно выдохнул и не менее напряженно сквозь боль втянул воздух, чувствуя, как его кости вскрываются, словно ветка об чьё-то колено.

– У тебя всего лишь гематома вокруг глаза. Еще скажи, что это у тебя впервые. Как же больно, черт, – Уилл дотронулся до своей челюсти и несколько раз подвигал ее рукой из стороны в сторону.

– Твой нос точно должен быть таким синим и опухшим? – с сомнением пробормотал Даниэль.

– Ты явно прогуливал лекции, – с усмешкой покачал головой Уильям, переключая своё внимание на нос. – Кажется, не сломан. Опять. Если ты не заметил, он так выглядит с позавчера.

– Не присматривался к твоему лицу вчера. Оно все было такое… помятое, что твой нос на его фоне выглядел вполне нормально.

Даниэль еще раз перевёл дыхание и громко кашлянул в кулак.

– Все это было бессмысленно, – он нервно вышагивал из стороны в сторону и отдёргивал полы пальто. – Ты ничего не узнал. Только нашёл нам… проблемы. А мне еще хочется пожить между прочим! – Куэрво резко остановился перед Уиллом, бросив на него гневный взгляд.

Уильям, тяжело выдохнув, прижался к стене и ударился о выступающий из кладки кирпич. Сердце только сейчас начало успокаиваться, а хаотично мечущиеся в голове мысли стали выстраиваться в ровные ряды полученной информации. Выхватить среди неё нужное было сложно, но он решил остановиться на самом очевидном.

– Успокойся, Даниэль, – Уилл широко зевнул. – Я узнал все, что мне было нужно.

– Что например?

Губы растянулись в хитрой улыбке. Уилл поплотнее натянул шляпу на глаза и сунул руки в карманы, подставляя лицо под слабый ночной свет луны.

– Натаниэль Кёниг существует и одно его имя вызывает у ирландцев больший страх, чем выдохшийся виски. Осталось сделать самую малость.

Даниэль непонимающе уставился на него:

– Что?

– Найти его.

Глава IV. Все, о чем прошу

Солнечные лучи зайчиками отражались от пёстрых витрин булочных и ресторанов. Пышущий жизнью город тонул в непрерывных воскресных разговорах людей, шуме сигналящих машин и раздающейся из кафе музыке. Хаотичность дорожного движения завораживала, а те несколько десятков светофоров, что всё-таки можно было встретить на улицах, казались чем-то чужеродным, чем-то лишним среди мчащихся по своим делам автомобилей и бросающих им вслед проклятья пешеходов.

Чикаго перемалывал людей, хрустел их хрупкими телами, чтобы затем выплюнуть поднимающимися сквозь зелёную траву гранитными табличками.

Пар молочными облачками вырывался сквозь полуоткрытые губы Уильяма Белла, тут же растворяясь. Облетевшие листья шуршали под ногами приближающейся зимой. Золотистое покрывало, укутавшее город, казалось красивой блестящей обёрткой, за которой скрывались насквозь прогнившие внутренности, а вспыхивающие на пути алые листья всякий раз напоминали о его ночных кошмарах и постоянных тревогах.

Покоящееся в кармане пальто письмо обжигало Уилла даже сквозь несколько слоёв одежды. Любопытство все же одолело его, заставив подняться в единственный на неделе выходной раньше полудня.

Небольшое кафе со сложно произносимым итальянским названием встретило Уилла запахами свежего кофе и выпечки, от которых желудок тут же свело тугим узлом. Он не ел нормально уже больше суток, а после смены сил хватило лишь на то, чтобы не повалиться спать прямо в коридоре. Звонок негромко оповестил о приходе нового гостя.Взгляд Уилла скользнул по полупустому помещению. Несколько молодых парочек, один дряхлого вида старик да хозяин кафе, тщательно полирующий стол прямо перед носом у уткнувшегося в газету гостя.