Верховная. По тропе из еловых веток

К боли добавилась ненависть. Ноздри Орнелл раздувались от тяжелого дыхания, губы стянулись в тонкую линию. Рассматривая ее лицо, среди всей гаммы негативных чувств, я безошибочно уловила отпечаток вины. Это было очень знакомое чувство.

– Отец хотел, чтобы Ингрид легла под него, будто мало ей было страданий в этом проклятом месте, – зло выплюнула маркиза. – А когда она отказала, он привел ее сюда.

Девушка всхлипнула, бегло утирая слезы. От влаги на бледном лице стали блекнуть ярко-розовые румяна.

– Простите, вы приехали не ради моего утешения.

Я ничего не ответила. На миг прикрыла глаза, выдохнула и настроилась на мертвую энергию погибшей сестры. Из-за недавней смерти, след был свежим и сговорчивым – он привел меня к самой тесной одиночной камере. С маленьким откидным столиком, набитой соломой матрасом на проржавевшей кровати, и перегоревшей лампой в обляпанном грязью стекле. Из мебели здесь стоял лишь массивный старый сундук для хранения вещей.

На осыпавшейся со стен штукатурке виднелись пятна крови. Я опустилась на колени, поспешно отрывая вышивку и доставая из сумки черную свечу, ритуальный нож и книгу. Следующие мои действия не отличались излишней замысловатостью – зажечь фитиль, расправить чуть смявшуюся страницу и сделать порез вдоль линии жизни. Когда все приготовления завершились, Рунольв и Рэндалфр радостно завыли, призывая последнюю сущность.

– Зову тебя из-за поля, из-за гор, из трясины, из песков зыбучих, – зашептала я. – Ты чума, ты горе, ты боль, ты кошмар из лесов дремучих. Ты велик, ты ужасен, ты могуч и опасен. Всю цену отдам, когда буду в гробу, а сейчас помоги прокля'тому рабу. Помоги-помоги-помоги…

Пожелтевшие страницы книги окропила моя кровь, смешиваясь с подсохшей кровью одного из обломков. Пламя свечи всколыхнулось, и явилась последняя сущность – Льётольв. Самый могущественный среди сумрачных волков, подаривших мне благосклонность. Он любил благоговение, поэтому никогда не являлся без призыва и подношения. Холодный туман, исходящий от его незримого тела, проник в мои глазницы. Разряд тока прошелся от кончиков пальцев по всему телу. Я захрипела, выгибаясь назад до хруста в позвонках. Перед внутренним взором заплясали яркие образы. Чья-то морщинистая рука с кинжалом, распоротый им же корсет платья, алеющее на грубой ткани пятно, слипшиеся светлые волосы на покрытых испариной щеках, ритуал и кулон.

«Я не исчезну, я продолжу жить…» – лизнул раковину уха чей-то шепот.

Я закашлялась и сжалась. Кровь из раны на ладони испачкала шнуровку корсета, но не это было важным. В висках пульсировала ненасытная боль, мешая нормально видеть. Понадобилось около минуты, чтобы окончательно прийти в себя и удостовериться, что я не оставила свой биологический материал где-то, кроме книги. Не хотелось бы дать след чужим псам или, чего хуже, возможность извести со свету белого при должном старании.

В конечностях чувствовалась слабость, но я старалась ее игнорировать. Собрав магические предметы обратно в сумку, вышла из камеры и сфокусировала взгляд на маркизе. Та стояла притихшая и явно обескураженная. Словно видела больше, чем должна была.

– Дайте мне руку.

Девушка послушалась без лишних вопросов. Когда наша кожа и тепло соприкоснулись, меня овеяло слабой магической энергией. Рунольв тихо шепнул в затылок, что ошибки быть не может – от письма исходило тоже самое. Сущности уменьшились до размера ноготка на мизинчике, лишь изредка что-то приговаривая и шевеля волосы. Они не хотели уходить. Что-то здесь не давало им покоя. Даже Льётольв, черпая самый минимум моих сил, остался восседать на кончике уха и холодить кожу.

– Вам передали источник, – заключила я. – А это ведь не ваше?

– Вы правы, не мое…

Маркиза хотела снять с шеи кулон из застывших в смоле еловых игл, но я остановила ее.

– Вы оказались в весьма затруднительном положении, миледи. Вы теперь бытовая ведьма.

– Разве такое возможно?

– На моей практике такое впервые, – честно призналась я. – Однако это не означает, что подобное невозможно. Пока ваша энергия слаба. Это временно, разумеется. Ведь чем дальше, тем сложнее телу будет выдерживать инородную силу, данную не по праву рождения.

– Что же мне делать?..

Я прикусила щеку изнутри, попутно смазывая порез на ладони заживляющей мазью из маленькой баночки. Лекарство собственного приготовления отлично помогало обеззараживать и заживлять ранки. Нужная мысль пришла сразу после окончания мимолетной процедуры:

– Я должна переговорить с главой гильдии, моих полномочий недостаточно для принятия таких решений. Вы сможете без слежки выехать из поместья в ближайшее время? Миледи, это…

– Пожалуйста, зовите меня Кэролайн.

Нервы маркизы сдавали. Она боялась и одновременно нуждалась в новой информации. Поэтому неуместная просьба легко вписалась в мою картину мира. Девушка хотела почувствовать себя менее одинокой.

– Кэролайн, – позвала я. – Вы не одна, понимаете? Мы придумаем, как вам помочь с нежданно приобретенным наследием. Если вы сумели отправить письмо, то и сумеете выехать в город за, скажем, платьем.

Я пошарила в сумочке, доставая визитку из внутреннего кармашка:

– Вам необходимо явиться в это ателье через два дня в любое удобное время, мы будем ждать. Когда придете, скажите владелице, что желаете купить жемчужные бусы.

Она коротко кивнула, принимая матовую карточку и пряча ее в перчатку.

– Не думайте обо мне дурно, прошу вас. Ингрид была мне как сестра, – всхлипнула Кэролайн. – Но я была не в силах ей помочь, я не властна и не смею перечить отцу. Все, чем могу ему насолить, так это очернением собственной репутации.

Девушка печально улыбнулась, поджимая губы:

– Жалкая, ни на что не годная потаскуха Орнелл.

Я почувствовала жжение в глазах. Боль маркизы передавалась мне по незримому каналу связи. Хотелось кричать, хотелось подняться наверх и, истратив все свои силы, убить ублюдка Орнелла. Он, как и мой отец… Высокопоставленный и мелкий дворяне – оба неисправимые ублюдки. Избавить от таких мир не убийство – а благодать.

Ненависть раскаленным железом потекла по венам. Сущности в волосах начали нашептывать неверные решения, поощряя. Но спустя миг вдруг разом замолкли.

– Кто-то идет, – шепнула я, уловив шум на первом этаже. – Вы поможете мне выбраться?..

Кэролайн округлила глаза, замотав головой по сторонам.

– Здесь… – сказала она охрипшим голосом. – Должна быть маленькая дверь для прислуги, чтобы выносить т…

Шаги и чужие голоса становились все громче. Мы ринулись к концу темниц, и рабы в клетках как будто очнулись ото сна. Начали шуметь кандалами, тянуть к нам руки и что-то шептать. Среди них я ощутила слабую энергию еще одной бытовой ведьмы. Она будто почти иссякла, как износившееся сердце смертельно больного человека. Ведьма царапала ногтями каменные плиты на полу, выглядела иссохшей и измученной. Копна черных волос скрывала ее лицо, на теле были лохмотья.

Кэролайн, на миг прекратив суету с поиском двери, неожиданно обернулась, когда среди нечленораздельного бормотания узницы мы различили:

– Обсидиан-обсидиан, всех погубит он…

Маркиза после услышанного побелела, как полотно. Ее дрожащие губы произнесли:

– Ингрид говорила что-то подобное… Все твердила, что боится какого-то обсидиана, что он ее…

Дверь, ведущая в темницы, открылась. Мы с Кэролайн вздрогнули, ощущая себя загнанными в угол мышами. Я начала шарить рукой в сумке, чтобы найти хоть что-то, что могло бы помочь в сложившейся ситуации. Нащупав маленький гладкий шарик, я без раздумий бросила ко входу:

– Прытким ногам неприятность создам, – зашептала я. – И рой муравьев насылаю! Царицу молю, умоляю! Спаси, сохрани, и от зла огради. Я силу даю, а ты мне помоги!

Шарик раскрылся, и из него полезли полчища муравьев. Они ринулись к лестнице, издавая неприятный скрежет. Их вела большая, размером с годовалого ребенка, самка – Царица.

Я пошатнулась, опираясь рукой о стену: второй по счету призыв забрал у меня очень много сил. Все-таки, подобные артефакты не являлись личными изобретениями, они появлялись у ведьм только после заключения контракта. Как с сущностями. Но я понимала, что если попрошу вмешаться кого-то из «сумрачных волков», то не уйду отсюда на своих двоих.

– Что с дверью?

Кэролайн, впечатленная развернувшимся зрелищем и теперь наблюдавшая бойню рыцарей с муравьями, не сразу услышала мой вопрос. Помимо криков, лязга и шелеста муравьиных панцирей, в подземелье стоял жуткий вой выжившей из ума узницы:

– Обсидиан!

Я нахмурилась, утирая теплую струйку крови, вытекшую из моего носа. Маркиза уже было собиралась вернуться к поискам, как вдруг небольшая часть стены отъехала в сторону, и оттуда показался молодой мужчина. Первым, что бросилось в глаза, были его длинные белые волосы в тугом хвосте и потрепанная одежда прислуги. Я отпрянула назад, увлекая за собой Кэролайн, но незнакомец быстро-быстро закачал головой:

– Не бойтесь, я помогу, идемте.

Я прислушалась к сущностям, но они, на удивление, молчали и, казалось, вовсе испарились. И энергетика, как назло, практически не ощущалась.

В итоге выбор был невелик – либо попасться рыцарям, либо поверить незнакомцу. Все же, на воле гораздо больше возможностей дать отпор, чем взаперти. Протиснув в узкий проход Кэролайн, я поспешила за ней. Как только мы оказались на улице, слуга нажал на какой-то кирпич, и стена вернулась на прежнее место. В этом механизме было несложно различить долголетнее изобретение бытовых ведьм. Налаженная работа подчинялась отличной от магии науке, и не требовала подпитки. Меня всегда восхищали такие вещи, но сейчас было не до них.

– Вы его знаете?

Маркиза отрицательно качнула головой.

– Прислуга для темниц часто меняется, – призналась она. – Отец не любит болтливых, а они все… не умели держать язык за зубами.

– Не беспокойтесь, я не враг вам, – слуга развел руками. – Меня зовут Хельги, я…

Его имя резануло слух, однако расспросы пришлось оставить на потом. Нас вот-вот могли поймать.

– Раз ты слуга, приказываю, – засуетилась Кэролайн. – Отведи гостью к конюшням и выдай жеребца, помоги покинуть наши владения. Я запутаю след, уходите через северную часть леса.

Она быстро сжала мою руку:

– Простите, что заранее не продумала пути отступления!.. Я никому здесь не могу доверять, – она прижалась губами к моему уху. – Если слуга подослан отцом, вас приведут обратно. Не буду оставлять надежд, что вы благополучно выберетесь, но в случае западни вызволю вас любыми правдами и неправдами.

– И никому никогда не говорите, свидетелем чего стали. Одно неосторожное слово погубит нас обеих.

Зеленые глаза напротив сверкнули пониманием.

– Берегите себя.

Я кивнула. Дело принимало крутые обороты. Поведение маркиза было мне понятным – он опасался чужого вмешательства, и пропажа одной из кандидаток насторожила его. Орнелл наверняка рвал на себе последние волосы, придумывая, как быстро и незаметно убрать все следы. К сожалению, время играло на его стороне. Законы королевства развязывали дворянам руки – король имел право лишь вести допросы. До осмотров доходило очень и очень редко. Как правило, даже в громких делах преступники умело избавлялись от улик. Сжигали тела, развеивали прах, отмывали камеры и пыточные…

Мотнув головой, я решила поразмышлять об этом позже. Мы со слугой рысцой побежали к конюшням. Сначала – выбраться, остальное потом. И слезы, и душевная боль из-за печальной судьбы сестер, и обмороки от упадка сил. Мышка в колесе сегодня обязана выжить.

6. Эгрегор

Джерте, окрестности маркизата, после полудня

«Контракт заключают умные, на слово верят глупые. Но никто не дает гарантий, что это негласная истина».

Ветер с дождем свистели в ушах, приглушая шум погони. Я слышала их настойчивый шелест и ощущала тяжелую влагу на ресницах и в волосах, стараясь не думать, что смерть вновь дышит мне в затылок. Из-за потраченных на призыв Царицы и Льетольва сил, поддерживать маскировку было так трудно, что перед глазами плясали темные пятна. Казалось, даже ослабевшие руки едва не выпускали поводья из-за бьющей тело дрожи.

Всего в нескольких метрах держалось около десятка рыцарей. Над нашими с Хельги головами то и дело пролетали шальные стрелы. Сердце замирало каждый раз, когда я подмечала цепляющиеся за стволы близ лежащих деревьев наконечники. Мужчины наспех запрягли лошадей для охоты. Аристократы, как правило, учились фехтовать и стрелять, но их оружие отличалось от оружия рыцарей. Если это не рыцарский род, мечи им выдавались тупые, а луки меньше положенного размера – лишь бы будущие главы родов не поранили свои нежные руки. Наверное, именно поэтому преследователи до сих пор не попали нам в спины – попросту не могли справиться с тем, что изначально создавалось потехи ради.

Но их неудачи несильно мне помогали. Лошадь, которую дал слуга, из-за моего ужасного управления не вписалась в поворот. Дорогу сильно размыло, и бедное животное оступилось. Меня опасно накренило вбок. Шум непогоды разбавило отчаянное ржание. Нам обоим было не выбраться – этот факт распаленное сознание подкинуло мне за долю секунды. В груди замер испуганный крик, который так и не сорвался с губ вплоть до моего падения. Лихорадочная хватка, из-за которой грубая тесьма отпечаталась на коже багровыми линиями, ослабла, и я выпустила поводья.

Первый удар пришелся на правое бедро и часть спины, а потом все перемешалось, и было сложно сказать, где именно вспыхивала очередная вспышка боли. Все тело горело, словно меня подожгли на погосте. Склон здесь был довольно крутой, но не бесконечный. С хлюпающим звуком я приземлилась в огромную грязную лужу прямо под ним. Несколько секунд потребовалось, чтобы не позволить себе такую роскошь, как обморок. Желание распугать ворон с раскинувшихся над головой ветвей истошным криком на несколько секунд стало невыносимо навязчивым.

Я с трудом разлепила сомкнутые веки и до крови прикусила губу, сдерживая себя. Нельзя, иначе найдут, иначе убьют. Слезы потекли по щекам, смешиваясь с дождем. Вместе с болью я ощущала всплески энергии – Рунольв и Рэндалфр хотели помочь мне, но не решались явиться. Оба понимали, что этим опрометчивым действием могут лишь навредить. Хотелось позволить себе выплеснуть накопившуюся боль, и физическую, и душевную. Однако все, что мне оставалось – лежать и пытаться выровнять дыхание, чтобы предпринимать дальнейшие шаги.

Рыцари могли обогнуть холм, и тогда даже величественные кроны многовековых дубов не сумели бы скрыть меня от их разящих клинков.

– Мисс!

Мужской голос заставил мое сердце замереть в ужасе. Кто-то успел так быстро спуститься со склона?! Я постаралась пошевелить конечностями, с толикой облегчения замечая – сломана лишь правая рука, ноги целы. Прикладывая титанические усилия, принялась двигаться. Если буду лежать, не оставлю себе ни единого шанса. Правда, и сидячее положение особо не меняло ситуацию, но так хотя бы появлялась возможность посмотреть лицо смерти. Опираясь на здоровую руку и левый бок, я кое-как отползла к большому камню и оперлась на него спиной.

– Мисс!

Крик повторился, и слышался он гораздо отчетливее – кто-то приближался. Стоило догадаться, что, скорее всего, это был тот самый слуга, с которым мы бежали, но я не спешила выдавать себя. Кэролайн не выказала ему безоговорочного доверия. Да и этот альтруистический порыв помочь ведьме бежать из поместья, рискуя не только должностью, но и жизнью, вызывал много вопросов. Всю дорогу я держалась позади него, чтобы не получить стрелу или пулю. Хотела, как представится возможность, скрыться.

Что ж, скрылась.

– Мисс!

Он появился из-за деревьев, держась за раненое плечо. Судя по всему, одна из стрел прошлась по касательной, и этого хватило, чтобы пустить кровь. Однако ее уже не было видно – на ткани рубахи остались лишь едва заметные разводы. Слуга сильно не пострадал или вовсе специально показывал этот спектакль. Чтобы поверила и ослабила бдительность. Ведь общие невзгоды сближают.

Заметив меня, Хельги с облегчением улыбнулся и ускорил шаг.

– Стой.

Мой хриплый, севший голос вынудил его озадаченно вскинуть светлые брови. Однако просьбу мужчина не выполнил.

– У вас кровь не останавливается, – произнес он. – Я хочу помочь!

Звучало практически безобидно, но истинные мотивы не так сложно скрыть за добродетелью. На своем веку я повидала немало лицемерных ублюдков даже среди ведьм. Чего хотел этот слуга? В чем была его выгода? Сдать, убить? Мог бы сделать это все гораздо раньше, или?..

Хотелось прочувствовать его энергетику, чтобы иметь представление об общем фоне его настроения, вот только неимоверная боль не позволяла. Сейчас я могла сосредоточиться только на борьбе с ней.

– Понимаю, вы насторожены, – будто читая мои мысли, произнес Хельги. – Но я действительно хочу помочь. Только помочь и все.

– Зачем? Нужен ведьмин обет?

Мужчина странно посмотрел на меня. Было сложно понять, что именно он вкладывал в этот взгляд. Но по моей спине то ли от холода, то ли от плохого предчувствия пробежал холодок.

– Давайте поступим следующим образом, – миролюбиво предложил слуга. – Просто пообещаем друг другу не вредить.

Он сделал осторожный шаг навстречу. Светлые брови изогнулись, встречаясь кончиками у переносицы. Здоровая рука располагалась перед телом, плавными движениями прибивая воздух к земле. Мужчина выглядел так, будто пытался договориться с диким зверем.

– Я обещаю не причинять вам вреда.

Недоверие явно читалось на моем лице, однако выбора не оставалось. В таком состоянии невозможно благополучно выбраться из леса. Скорее всего, Хельги просто побаивался ведьм, и считал разумным себя обезопасить. Конечно, мне хотелось верить, что он искренний человек, который не станет делать что-то плохое. Но опыт прожитых лет скалил свои гнилые зубы где-то под веками, приговаривая: «дура». Не согласна. У дураков обычно есть выбор.

– Я клянусь не калечить и не посмею убить тебя.

Казалось, это просто слова. Для обычных обывателей так оно и было, но на мне они оставили магический след. Если ведьма в чем-то клянется, это нерушимо. Благо, еще сотню лет тому назад мои предки предусмотрели маленькую тонкость – тот, с кем ведьма заключала договор, обязался делать то же, что и она.

До Хельги я ставила незримую подпись лишь раз – с Клементом. Это было обязательным условием для всех, кого он брал под свое крыло.

– Крови мы и без того на двоих потеряли достаточно, – продолжила я, когда мужчина приблизился. – Дождь запечатает…

Я бормотала что-то еще про тонкости дополнительных гарантий по контракту, но почти не слышала собственного голоса. Словно мое тело и мой рот разделились, и последний упал куда-то в толщу воды. Даже в грязную неглубокую лужу рядом, неважно. Ведь подумать об этом дольше секунды не получилось – мой разум в один короткий прыжок провалился во тьму. Раз, и все, расшибся о бесконечность, даруя желаемое ничего. Глупая, глупая Регинлейв, как ты еще не умерла со своим везением?..

***

Неизвестное пространство

Беспросветная тьма, плотная. Казалось, вокруг почти ничего не было. Лишь пробирающий до костей холод напоминал – органы чувств пока способны считывать пространство, а значит, тело еще живо. Но живо не так, как обычно.

Я открыла глаза. Что-то пахнущее сырой землей капнуло мне на кончик носа и стекло по нему к верхней губе. Чувство отвращения ударило куда-то меж лопаток, вынуждая резко свести и развести их. Из-за непроглядного смога едва бы вышло рассмотреть даже собственные руки, поэтому я сосредоточилась на всем, кроме зрения. Не поддаваться панике, собрать как можно больше информации слухом, нюхом, осязанием и придумать план действий.

Во-первых, тело непривычно легкое. Во-вторых, все вокруг ощущалось эфемерным и плывущим, как в осознанном сне.

С губ с тихим свистом сорвался размеренный выдох. Спокойное подконтрольное дыхание всегда помогало настроиться на нужный лад. Этот случай не стал исключением – уже через пару секунд слух начал улавливать странный треск, словно кто-то дробил массивными ботинками сухие ветки.

Сразу после этого тьма вокруг начала немного рассеиваться, являя взору мрачный бесконечный лес с лоснящимся по нему тяжелым туманом. Стало ясно, что холод и крупные капли росы, одна из которых упала на мой нос, были здесь из-за него. Несмотря на спутанность и искусственность пространства, его создатель пытался имитировать реальный мир. Через ощущения, запахи, даже смолистый привкус еловых шишек на моих пересохших губах.

Выходило у него, надо признать, очень неплохо.

Рядом мелькнула чья-то тень. Я отшатнулась, цепляясь ногой за возникшее из ниоткуда огромное корневище. Быстрая смена положения на мгновенье выбила из колеи. Главное, что не получилось, как пару лет назад – тогда мне пришлось пожертвовать правой…

– Рукой.

Я не заметила, как закончила мысль вслух и озадаченно пошевелила конечностью. С ней все было в порядке. Более того, нигде в теле не ощущалось боли. Почему я должна была испытывать ее, сбитое с толку сознание не подсказывало, зато телесная память утверждала об обратном. Но сидеть на сырой, покрытой еловыми иголками земле и рассуждать об этом не было ни сил, ни времени. Что-то незримое звало меня подняться и последовать за бесплотной тенью.

Пройдя пару шагов после нашего практически столкновения, она замерла около дерева. Тень не имела четкой принадлежности к полу, характеризовалась высоким ростом и размытыми очертаниями. Почему она ждала меня – разумеется, не сказала бы.

Но что-то внутри твердило: будет верным решением позволить ей показать. Тени безмолвны, они могли только вести. К хозяину ли, к месту силы – эгрегору, или к опасности – неизвестно.

Выбор каждого, следовать или нет. Я без труда поднялась на ноги. Чуйка молчала, и это означало лишь одно – путь чист.

Не издавая ни звука, тень двинулась дальше. От одного дерева к другому, рисуя непонятные зигзаги. Мои ноги при каждом шаге на пол подошвы утопали в грязи. Облепляя ботинки, она усложняла передвижение – теперь проработанность пространства даже раздражала. Из-за этого в голову пришла одна ироничная мысль: если уж и иду к опасности, то пускай дорога будет покороче.

Но сколько прошло времени с тех пор, как мы начали идти, было неизвестно. Ведь в этом странном месте жизнь текла абсолютно по-другому. Жаль только, не представлялось возможным воспарить над землей или обратиться зверем. Поговаривали, будто в далеком прошлом ведьмы умели зачаровывать метлы и заключали контракты с животными, чтобы те обучали их мастерству преображения. Мне всегда хотелось уметь обращаться волком или совой. Хоть раз пробежаться лапами по укрытой снегом тропе, учуять кисловатый аромат рябины, облететь ночной лес, ощутить игру ветра в перьях. Каждое живое существо находилось в плену времени, обстоятельств и мирских законов. Однако тот же волк или сова все равно представлялись мной более свободными, нежели люди.

Зачастую мы не могли идти, куда хотим, делать, что хотим и даже думать, как хотим. Нам это навязывали. Общество ли, власть, устои предков… А может, и все вместе. Это напоминало воздушные атласные ленты на запястьях и щиколотках, которые со временем въедались в кожу и оставляли на ней следы. Как напоминание о неволе, клеймо. Даже если изначально были предназначены для эстетического наслаждения.

За своими мыслями я не сразу поняла, что тень остановилась. Мы вышли к небольшой поляне в окружении тонких елей. За их кронами виднелась тусклая, местами совершенно блеклая луна. Я глянула себе под ноги, отмечая, что они по щиколотку утонули в лоснящемся, как хитрые змеи, тумане. Тут было на несколько градусов холоднее. Наверное, позволь зрение увидеть чуть больше, и ему бы открылась скованная инеем земля.

– Узри, – коснулся ушей чей-то голос. – Узри, дитя, великую!

Было неясно, где находился говоривший. Казалось, звук раздавался отовсюду или вовсе звучал только в моей голове, не нарушая мертвой тишины леса. Здесь не было прочих звуков – ни стрекота сверчков, ни уханья филина, ни шелеста крыльев.

Мой проводник вскинул руку, задавая направление. Сухая, темная рука указывала на толстый ствол самой могучей ели.

– Эгрегор, – изумленно шепнула я.

Самая древняя, самая стойкая. Говорят, многие ведьмы идут к ней десятилетиями и достигают лишь на смертном одре. Источник силы, который раскрывает то, что за гранью. Но почему я вижу его?..

Как только в голове возник этот вопрос, очертания ели стали четче. Ее ствол покрывали алые пятна, а иглы на многих ветках отличались безжизненным серым цветом. Эгрегор болел. Именно поэтому я не ощущала его сносящей с ног ауры по мере приближения. Она просто ослабла и едва колебалась на расстоянии жалкого метра от самого дерева.