Бывшие. Камень на сердце

– Ты, бля! Прекрати портить мою машину! – орёт Булат, а я выдёргиваю руку из дыры и зажимаю второй, чтобы остановить кровь из рваных ран. – Вот мудак!

– Я и тебе сейчас втащу, понял? Ты что, в защитники записался? Ты к кому приехал? Или ты забыл, что она сделала? Как предала? Как сбежала?

– Не вяжется, – хмурится Булат, следя за дорогой. – Что-то не вяжется. Да и пацан, – добавил он задумчиво. – Ты видел его? Он же копия ты.

– Я тебя вроде ещё не бил, – смотрю на друга и не могу поймать мысль.

– Север, тебе башку остудить нужно, – повторяет Булат. – А я пока обмозгую.

– Скажи, Булат, может, и ты её тоже трахал?

– Долбоёб, – бубнит он, совершенно не меняясь.

За столько лет я научился видеть, когда человек врёт, а когда ему нечего скрывать. Но сейчас я ничего не понимаю. Когда смотрел на её фотки, думал, придушу, когда увижу. Ехал с холодной головой, знал, как всё будет. План был идеальный, но ровно до того момента, пока не уловил её запах.

И всё, что она, дрянь, выжгла напалмом, подняло башку и как зомбаки пошло по памяти.

– Я думал, ты уже давно забыл её, – вздыхает Булат, а меня снова накрывает волнами презрения и ярости.

– Она убила моего ребёнка, как я могу что-то забыть, – бросаю на Булата внимательный взгляд, но он в этот раз только хмуриться. – А потом, блядь, родила от кого-то. Не долго страдала!

– Не вяжется, – Булат сводит брови и заезжает во двор коттеджа.

Выхожу из машины и уже собираюсь в дом зайти, как разворачиваюсь к другу.

– Данные на неё и детей где?

– На почте смотри, – хмыкает Булат, засовывая руки в карманы, а губы растягиваются в оскале. – И мне покажешь.

– Нахер пошёл, – злюсь ещё. – Ты мой начальник охраны, вот и вали выполнять свою работу.

– Сейчас медика вызову, пусть руку твою подлатает, – полностью игнорируя мои слова, говорит Булат.

Смотрю на друга ещё несколько секунд и успокаиваюсь. Он тоже не отводит взгляд. Смотрю на всю ситуацию со стороны и охреневаю. Только сейчас, стоя на пороге дома, я осознаю, что потерял контроль. Впервые за столько лет я потерял контроль над собой.

– Вот теперь можно и поговорить, – хмыкает Булат, замечая перемену во мне.

– Говорить я с тобой не буду. Самому бы понять, что это было, – отвечаю хмуро.

Переступаю порог, и в кармане начинает играть мобильный. Достаю и сразу же принимаю звонок.

– Слушаю.

– Добрый день, Демьян Андреевич. Светлане Николаевне легче не становится, и Вы просили сообщить, когда придут результаты анализов, – спокойный голос врача приводит в чувство и напоминает, кто я сейчас, и что время долбоебизма закончилось давно.

– И что по анализам? – спрашиваю, а у самого под ложечкой сосать начинает.

– Терпимые, но операция нужна как можно скорее.

Глава 6

***

10 лет назад…

Смотрю на заключение врача и чувствую, как внутри разливается сумасшедшее тепло. Сердце то разгоняется до предельной скорости, то замирает. Снова читаю заключение и не верю. А ещё мне страшно.

Нет, не из-за того, что Дёма не примет. Он будет счастлив. Страшно мне из-за того, что мы с ним слишком разные. Хотя никто ни разу не упрекнул меня в этом. Я вообще не могла понять, как так вышло, что мы столько жили в одном городе и ни разу не встретились?

Достаю «раскладушку» и набираю Дёму. Звоню раз, второй, но он не отвечает. Странно, хотя ничего странного. Я говорила ему, что сегодня буду позже.

Плохо себя чувствовать начала пару недель назад. Стало тошнить, по утрам особенно, но не до рвоты. А когда я пожаловалась маме на той неделе, она меня в больницу отправила срочно, да ещё и сказала тест на беременность сразу сделать.

Стыдно было ужасно. Отнекивалась, но всё же сделала. А после ещё один. А когда попала к врачу, она только улыбнулась и сказала, что для верности сдадим анализы, но срок уже пять-шесть недель.

Вот теперь я держу эти результаты и улыбаюсь сквозь слёзы.

Мы с Демьяном вместе уже три месяца, но у меня такое чувство, что всю жизнь. Он сын Андрея Северова. Того самого, который держит всю область, но об этом нельзя говорить.

То ли вор, то ли бандит, но кто как мог, так и крутился в девяностых. А Северов начал раньше всех крутиться. В итоге без его ведома никто не может даже шагу сделать.

Я видела его несколько раз и поняла для себя, что он меня пугает. Хорошо, что Дёма у меня не такой.

Прислоняю руку к ещё плоскому животу и хочу уже встать с лавочки, чтобы поехать домой. Нужно подготовить сюрприз Дёме. Видела по телеку, как делают разные коробочки красивые с бантиками. Но стоит мне подняться, как рядом останавливается невероятно красивая девушка. О таких говорят «как с обложки».

Идеальный белый брючный костюм. Под ним виднеется блуза, которая расстёгнута так низко, что видно край белья. Туфли на высоком каблуке и сумочка в цвет. Но у неё такие едкие духи, что у меня тошнота к горлу подступает.

Окидывает меня высокомерным взглядом, опускает свои очки и спокойно спрашивает:

– Вера? Разина? – я же только и могу, что кивнуть в ответ, а под ложечкой начинает посасывать от дурного предчувствия.

Осматриваюсь вокруг и недалеко, под деревом, вижу Федю. Он работает на отца Демьяна и живёт через несколько домов от нас с мамой.

Чуть выдыхаю. Если меня захотят обидеть, я закричу, и Федя поможет. Я надеюсь.

– Не нужно паниковать, – продолжает тем временем девушка. – Я здесь только для того, чтобы объяснить тебе и попросить, чтобы ты не строила иллюзий по поводу Демьяна.

– Не понимаю, о чём Вы, – хмурюсь я. – И кто Вы вообще такая?

– Меня зовут Мишель, и я будущая жена Демьяна.

Слова как выстрел. Прямо в десятку. Точно в сердце, которое даже биться перестаёт.

– Кто? – переспрашиваю осипшим голосом, опускаясь назад на скамейку, где и сидела недавно.

– Так, ладно, – вздыхает она раздражённо и достаёт свой модный сенсорный телефон. Явно дорогущий. – Вот, слушай.

«Она мне никто», – на записи чётко слышно голос Демьяна, и он прямо сочится ядом и высокомерием. «И звать её никак. Так, свежая дырка для снятия напряжения. Тем более, такие, как эта Разина, только и годятся для того, чтобы портить их, а потом на панель отпускать», – по телу пробегают противные мурашки, а к горлу резко поднимается тошнота, но я слушаю. «А если она залетит?» – спрашивает чей-то глухой голос. «Как залетит, так и вылетит. Мне рожать будет только достойная».

Мобильный быстро исчезает от моего лица, а я хочу расслышать то, что слышала. Хочу, чтобы этого дня не случалось.

– Ты вроде нормальная девка, но уж извини, не нашего поля ягода. Так что я тебе рекомендую свалить по-хорошему, и желательно сразу, – голос её холодный и такой мерзкий сейчас, будто меня окутывают тысячи змей.

– Я тебе не верю, – шепчу, переходя на «ты».

Он не мог такого сказать. Только не Демьян! Мой Дёма не мог!

– Тебе же хуже, – хмыкает Мишель. – Можете брать её, – кидает она кому-то за спину, и чувствую, как меня стягивают со скамейки.

– Что вы делаете? Отпустите?! – кричу на всю улицу, но никто не реагирует.

Все отворачиваются, а меня тащат к парковке.

– Нет! Помогите! – смотрю по сторонам, но надежды нет.

В голове только бьётся мысль, лишь бы мой малыш не пострадал.

– Вывезите её и сделайте так, как сказал Демьян, – Мишель отдаёт последнее указание двум амбалам, которые заталкивают меня в джип, а сама проходит к другой машине.

– Нет! Пожалуйста, помогите! – предпринимаю ещё одну попытку закричать, а в следующую секунду проваливаюсь в темноту.

… Что-то стучит рядом и так сильно, что даже больно от этого звука. Открываю глаза и понимаю, что лежу в машине, которая несётся куда-то. Но самое интересное, что это не джип, в который меня запихали.

Перевожу взгляд на водителя и вижу взволнованного Федора.

– Пришла в себя, – выдыхает он, замечая мои движения. – Я тебя еле выхватил у них.

– Федь, что происходит? Куда ты меня везёшь?

– Спасаю, Вер, – рычит он. – Они могу нагнать нас.

– Федя, вези меня к Демьяну, – голос садится от боли, что стягивает грудь.

– Дура! – рычит Федя. – Он от тебя избавиться хотел!

– Пусть в глаза мне всё скажет, – всхлипываю я, а после как холодной водой накрывает осознание. – Мама! Она же там одна совсем.

– Я ей всё рассказал, – нервно вставляет Федя. – Позвонил, как только тебя перехватил. Она сказала, чтобы ты не возвращалась.

– Это какой-то страшный сон, – хриплю я.

– Тебе говорили, что Север такой же монстр, как и его отец, но ты же не верила, – слышу раздражение в голосе Феди.

– Высади меня на автостанции где-нибудь, – прошу его, а сама не знаю даже, что делать.

– Нет, – уверенно отвечает Федя. – Здесь нельзя. Будем ехать, пока бензина хватит, а там что-то придумаем.

– Тебе вернуться нужно, – отвечаю ему. – Ты зачем вообще увязался за мной.

– Потому что не могу без тебя! – выкрикивает он. – Прости. Я ведь знал, что Север наиграется и бросит, но не думал, что так всё будет.

А я замолкаю. В груди разрастается дыра до размеров Вселенной. Сажусь и откидываю голову на сиденье. Обнимаю себя за живот и не знаю, что мне делать.

Боже, а как же мой малыш?

***

Настоящее…

– Мама, кто это был? – ко мне подходит Тёма и внимательно заглядывает в глаза.

За его спиной стоит испуганная Ариша и тоже ждёт ответ.

– Это, дети, не… – язык прирастает к нёбу. Я не знаю, что сказать родным детям! Не знаю, нужно ли вообще им что-то говорить.

– Мамочка, – Риша делает ко мне шаг и крепко обнимает. – Он тебя не обидел? – спрашивает тихо моя девочка.

– Нет, – отвечаю на выдохе и понимаю, что силы мои возвращаются. – И не обидит, – склоняюсь к макушке дочери и оставляю лёгкий поцелуй на волосах.

Протягиваю руку и обнимаю Тёму, который до сих пор подрагивает.

– Мой защитник, – горло стягивает спазмом, но я горжусь своим сыном.

– Если он снова придёт, я его на порог не пущу, – шепчет серьёзно сын, а я слышу такие знакомые нотки стали в голосе, что спазм в горле становится сильнее.

– А давайте с вами лучше что-то приготовим вкусное, – предлагаю, вспоминая, что где-то есть фарш у мамы. Видела на днях в морозилке.

– Чебуреки, – в один голос выдыхают дети, а я расслабляюсь.

Улыбаюсь своим сокровищам, смотрю на их горящие глазки и признаю, что я уже давно не та Вера, которая верила в светлую и чистую любовь. Я верю в себя, в своих детей, и только ради них горло зубами перегрызу, даже Северу.

– Тогда идём готовить чебуреки, – улыбаюсь я и подталкиваю детей к кухне.

Ариша уносится первой, а Тёма задерживает на мне внимательный взгляд, и я снова поражаюсь тому, как могла пропустить ужасную схожесть сына с отцом.

– Мам, но ты мне расскажешь, кто это был, – серьёзно говорит сын.

– Не сейчас, сынок, – отвечаю тяжело.

Тёма смотрит несколько секунд внимательно в глаза, а после крепко обнимает и тихо добавляет:

– Я люблю тебя, мамочка.

Горло опять стягивает спазмом, в глазах моментально собираются слёзы. Двое деток из одной утробы, но такие разные. Если от Ариши слова «Я тебя люблю» могу слышать часто, то от Артёма эти слова что-то сродни снегу в мае.

– Я тебя тоже, – хрипло отвечаю.

За приготовлением любимых чебуреков детей я стараюсь не думать о сегодняшней встрече, но сердце не обманешь. Оно чувствует беду.

Но стоит услышать звук входящего звонка, как внутри всё напрягается. На экране высвечивается номер маминого доктора.

– Вера Владимировна, здравствуйте, – здоровается он.

– Что-то случилось?

– Можно сказать и так, – спокойствие доктора убивает, но я заставляю себя молча выслушать. – Светлану Николаевну переводят в столицу. Нужна дополнительная операция, и если не сделать её, то последствия будут тяжёлыми.

– Вы же сказали, что ей стало лучше, – стараюсь говорить уверенно, но выходит плохо.

– Вера Владимировна, я понимаю Вас, но в данный момент просто ставлю перед фактом.

– В каком смысле?

– Все документы уже готовы, завтра с утра Светлану Николаевну отправляют в столицу, – спокойно добавляет доктор.

– А оплата? Сколько стоит операция, восстановление, да и…

– Всё уже оплачено, – перебивает меня доктор. – Вы можете завтра с утра, к семи, подойти и проводить её.

– А кто ухаживать будет за ней?

– Вера Владимировна, там отличная клиника и высококлассный персонал. Все условности улажены, не волнуйтесь. Спокойной ночи Вам и жду Вас завтра.

Доктор отключается, а я продолжаю сидеть и растерянно смотреть в стену напротив.

– Мам, – меня зовёт Ариша. – Что с бабушкой?

– Бабушка… её переводят в столицу, – отвечаю детям. – Нужна повторная операция.

– Мама, – дети снова подбегают ко мне и обнимают.

Я должна быть сильной. Должна справиться, но мысли скачут, как у сумасшедшей, и я не могу понять, что упускаю.

– Я выйду на улицу подышать, хорошо? – спрашиваю у детей.

Они кивают оба, не говоря ни слова. Захожу за дом и тяжело вздыхаю. Мамина улица крайняя, и за задним двором начинается небольшой лес. Густой, тёмный, пугающий, как и у меня внутри всё.

Смотрю на верхушки деревьев и плакать хочется. Я так устала, но не могу даже сама себе ответить, почему.

– Вера, – слышу снова голос и ловлю дежавю.

– Пришёл добивать? – спрашиваю не разворачиваясь, и такое чувство апатии накрывает, как будто бетонной плитой придавливает.

А я думала, что пережила уже всё это.

Глава 7

***

Всё-таки мне нужно было послушать бывшую и походить к мозгоправу, глядишь, сейчас бы и мозг не плыл. Но Булат прав оказался, что-то не вяжется.

Снова начинаю перечитывать все документы, что прислали люди, которые собирали материал на Веру последние несколько недель, и не понимаю ничего.

Замуж она вышла, но фамилию не поменяла. Дети у неё на её отчестве. Да и дата рождения смущает.

Работала на двух работах, даже деньжат накопить умудрилась. Но для чего было убегать за тысячу километров, если не собиралась нормально жить с этим уёбком?

Прикрываю глаза, а перед ними снова образ Разиной. Испуганная, слишком худая, но, блядь, какая же она притягательная. Баб должен портить возраст. Почему на неё не подействовало?

Звонок от Булата не становится неожиданностью. Он как та нянька, задрал уже. Даже после отъезда медика звонил и спрашивал, дома или нет.

– Что нужно? – рыкаю раздражённо.

– Его нашли, – довольный голос друга заставляет кровь кипеть.

– Где?

– Хотел выехать в Грузию, но наши подхватили на границе, – хмыкает Булат, и я прямо вижу, как он скалится.

– Сюда его, – рычу, а сам пытаюсь убедить себя, что нужно будет сначала всю информацию узнать, а после уже будь что будет.

– Нужно ещё немного подождать. Через пару дней будут, – отвечает Булат и добавляет: – И тебе нужно подождать. Не ходи к ней. Дров наломаешь.

– Тебя забыл спросить, – гаркаю и отключаюсь.

А в памяти всплывает тот день, который выжег меня дотла, превратив в того, кто я есть сейчас.

***

10 лет назад…

– Демьян, я тебя предупредил, – рычит отец, но мне насрать.

– Ты немного промазал со временем воспитания, – огрызаюсь. – Нужно было быть рядом, а не блядей натягивать, пока мать меня растила.

– Да я тебя, щенок, кровью харкать заставлю!

Он появился, когда мне было пятнадцать. Когда мама уже болела. Но не в этом дело. Отец решил, что я должен начать слушать его беспрекословно, потому что ему вдруг понадобился наследник.

Вот только у меня никто не спросил, нужен ли мне он. Я продолжил жить своей отлаженной жизнью. Мы с Булатом уже тогда были малолетками, которых побаивались и уважали.

Никого не обижали, но и границы свои сразу начали отстаивать.

Я потом вернусь в родной город мамы, потому что только здесь ощущаю себя целым.

– Я ушёл.

– Если к своей девке, можешь не спешить, она занята сейчас, – брезгливо бросает отец, а я замираю.

Я знаю, как он относится к Вере. Знаю, что на дух её не переносит, поэтому я и не прошу его благословения, но и отпускать не собираюсь.

Как только увидел её, чуть с ума не сошёл. Думал, вся это ебота о любви с первого взгляда – хрень. Нет! Она забралась под кожу в первые же секунды, как только увидел её, ощутил запах, дотронулся до кожи.

– Что ты сказал? – разворачиваюсь к нему.

Дурное предчувствие заскребло за грудиной.

– Смотри, – он небрежно бросает на стол мобилу. – Полистай фотки. Прислали час назад.

Беру телефон и начинаю листать фотографии, где видно, как Вера заходит в больницу, а после выходит бледная под руку с каким-то мужиком. На последней же фотке она садится в машину в обнимку с Федосом, батиным шестёркой.

Я знал, что он сосед Веры, и знал также, что неровно дышит к моей девочке. Но сломав ему пару рёбер, объяснил, что его жизнь теперь зависит от того, насколько далеко он будет держаться от Веры.

– Это что, блядь, такое? – рычу.

– А она сегодня аборт сделала, – отец говорит так спокойно, что у меня всё сжимается внутри, а сердце разрывается.

– Что ты сказал?

– У тебя заело? – он смотрит на меня брезгливо. – Она избавилась от твоего ребёнка. Можешь ещё успеть посмотреть на остатки его. Если ещё не смыли в унитаз в больнице.

– Ты что сделал? – заорал я и бросился на отца.

Первый удар пришёлся прямо в нос. Кровь попала на лицо, отчего я озверел ещё больше.

Нет! Она не могла! Она бы сказала!

Меня скрутили быстро, а ещё чем-то приложили, да так, что в себя пришёл оттого, что меня рвёт.

Вышел из комнаты, а отец сидит на своём излюбленном кресле, вертя в руках какую-то серебристую хрень.

– На вот, послушай, чтобы понять, что я не врал. И да, можешь поехать в больничку, там тебе подтвердят всё, – бросил он на стол диктофон, как оказалось, и ушёл.

«Он мне нужен был только для того, чтобы бабло было. Я рожать от такого урода не собираюсь. У него вся семейка конченная. Да и куда мне ребёнок. Я гулять хочу, а…»

Диктофон от удара об стену разлетелся на мелкие кусочки, я выскочил на улицу и, прыгнув в свою тачку, помчал в больницу.

Не доехал. Башку мне тогда проломило конкретно.

***

Настоящее…

В голове шумит и боль усиливается.

Я, когда увидел здесь мать Веры, думал, что меня уже смерть нагнала. Она же ведь тоже пропала. Я приехал к ним домой, как только меня выписали после аварии, а там уже жили другие люди.

Куда уехала хозяйка, никто не знал. Заплатили наличкой, и её след простыл.

А после у бати началось слияние с Каримом, дочь которого уже давно жила у нас. Мишель, сука. Как она меня бесила, но сосала отменно.

Она-то и стала разменной монетой.

Я искал, даже Булата напрягал, чтобы искал, но каждый раз кто-то или что-то мешало. И я возненавидел всех.

Возненавидел, а сейчас не могу понять, откуда у неё дети. И какого хера этот уёбок сбежал, оставив Разину одну.

Поднимаюсь и иду за таблетками. На кухне должны были ещё остаться. Пробитая башка заимела свои последствия.

А через полчаса осознаю, что стою у Веры во дворе и жду, когда она выйдет. А она выйдет, ей позвонили из больнички, где её мать готовят к операции. Скрывала от дочери проблемы с сердцем, и всё аукнулось. Хотя я благодарен ей. Теперь я всё наверстаю. А ещё узнаю, как ей живётся после того, что она сделала.

Вера выходит, а я, как последний маньячина, ловлю каждое её движение. Темно, лица не видно, но по опущенным плечам и тяжёлому дыханию понятно, что её кроет.

Смотрю на неё и наслаждаюсь. Ловлю садистский кайф оттого, что ей херово, но рот сам открывается, когда она вскидывает голову к ночному небу.

– Вера.

– Пришёл добивать? – спрашивает она с такой апатией, что всё моё довольство как рукой снимает, а вот злость поднимается заново.

– Нет, – хмыкаю я. – Пришёл узнать, как тебе живётся после того, как ты моего ребёнка убила.

И если до этого она стояла и даже не шевелилась, будто ей всё равно, то после моих последних слов дёргается как от удара. Резко разворачивается в мою сторону, а я готов поклясться, что она меня уже расчленила.

Глава 8

***

– Что ты сказал? – шепчу я, испытывая такой прилив адреналина, что готова рушить всё вокруг.

И первым хочу, чтобы стал Север.

– А ты резко оглохла, Вера? – выплёвывает он и делает шаг ко мне.

– Нет, но лучше бы оглохла, – злость так и сочится из меня. – Тебя сюда кто-то звал? Ты зачем снова пришёл? Или пса своего отправил по делам, а меня теперь в расход? – понимаю, что начинаю говорить чушь, но меня так всё достало.

Столько лет держала в себе злость, обиду, ненависть на этого человека, что теперь не могу сдержать весь поток, что льётся из меня.

– Тебе бы заткнуться, Разина, – рычит Демьян, делая ещё один шаг.

Он будто проверяет границы, насколько я дам подойти, а мне и лучше. Удобнее будет вмазать ему.

– А тебе бы вообще не попадаться мне на глаза, – шиплю, задирая голову и смотря в его когда-то любимые глаза.

Север стал ещё больше, точнее, шире в плечах, мощнее. Заматерел, если это можно так назвать. А вот борода ему только возраста добавляет, хоть и ухоженная. Запах… запах такой же, как и тогда, когда я была без ума от него.

И от этого понимания становится только хуже.

– Ты, смотрю, совершенно не осознаёшь, что я тебя могу разложить прямо здесь, и мне ничего не будет, – он поднимает руку, вероятно, чтобы дотронуться до меня, но я резко отхожу.

– Даже не смей ко мне прикасаться своими грязными лапами, – шиплю на него. – И да, я хорошо запомнила твои слова, что если я захочу уехать, то не смогу, – вспоминаю сказанное им днём. – Так вот, убегать я теперь точно не буду. Мне есть ради кого бороться. И поверь, сдыхать буду, но ты умрёшь первым.

Чувствую, что уже дрожу, хотя на улице не холодно, но нервы ни в какие ворота.

Север смотрит на меня холодным колючим взглядом, а меня тошнит от него. Заставляю себя дышать спокойно, но выходит плохо.

Я убила его ребёнка? Я?! Урод!

Разворачиваюсь, чтобы уйти в дом, но в следующий миг оказываюсь прижатой к каменной груди спиной.

– Не поворачивайся спиной, если не уверена в стоящем за ней, – рычит в затылок Север, а у меня к дрожи добавляется ещё и боль.

– Пусти, – шиплю, стараясь выпутаться из его захвата. – Отпусти, меня тошнит от тебя!

– Ну придётся потерпеть, – в его голосе сталь так и режет воздух вокруг нас. – Либо ты отвечаешь на поставленный вопрос, либо я начну воплощать то, что пообещал, – и от каждого слова мне становится только хуже. – Уёбку родила, теперь и мне родишь!

– Какая же ты сволочь! – выкрикиваю.

Нет сил больше сдерживаться, никакого желания держать себя в руках. Надеюсь только на то, что дети надели наушники и не слышат меня.

– Иди к своей жене, пусть она тебе рожает! Ах, да, что ты там сказал? Она сбежала, – со злорадством гаркнула. – Плохо трахал? Или чересчур сильно? Ну так поищи, вдруг какая-то очередная дура поведётся на твои обещания и рассказы о неземной любви!

Уже дёргаюсь в его руках, а Север только приподнимает меня над землёй, не давая достать до него.

Вся боль, что копилась во мне годами, полилась наружу. Лимит превышен. Я ведь запретила себе вспоминать о нём. Забыла, отрезала, как кусок от сердца. Умирала ночами, когда оно рубцевалось и нарастала новая часть, где уже жили мои дети. Но сейчас всё вскрылось.

Я помню, как Федя пришёл ко мне, когда Тёме и Рише было уже полгода, и показал фото с грандиозной свадьбы наследников двух влиятельных людей моего родного края.

«Две семьи стали одной». «Идеальный генофонд». «Слияние капиталов и семей». Много чего ещё было написано под этими фотками, но я ничего не видела перед собой.

В голове будто туманом всё затягивало, и только образ Демьяна, который обещал быть всегда моим, оставался ещё живым. Вот только я умирала.

Тогда-то Федя и предложил выйти за него, в очередной раз пообещав, что ничего не потребует взамен. Он только хочет быть рядом, хочет помогать, хочет, чтобы я была не одна.

Очередной урод и мудак, который только и смог, что вытереть ноги в конце, заставив ощутить всю его настоящую «любовь».

– Ненавижу тебя! Лучше бы тебя не было! Урод! Козёл! Сволочь! – и только сейчас осознаю, что уже плачу.

Но раздражает меня то, что он даже не реагирует на мои крики, только тяжёлое дыхание свидетельствует о том, что Север живой человек, а не робот.

– А когда-то в любви клялась, – холодом обдаёт его голос.

– Дура была, – выдыхаю и чувствую, что весь мой запал заканчивается. – Ты тоже во многом клялся, а потом прислал свою суку, чтобы меня вывезли и пустили в утиль, – последнее уже шепчу, повисая в его руках. – А я оказалась живучей, да?