Здравствуй, папа, Новый год!

– Как зачем? – отвечаю я Анюте. – Хочу узнать, как дела у моей подружки. Дай ей трубку.

Она дает.

– Приедешь ко мне? – с ходу выпаливает маленькая катастрофа. – Завтра.

– Приеду, – отвечаю я.

– Елку купишь?

– Куплю.

– И игрушки елочные. Только чтоб красивые!

– Конечно, – киваю послушно.

– А то Деду Морозу некуда будет подарочек положить!

– Непорядок, – соглашаюсь я.

И думаю: а как так вышло, что я вообще на все согласился? Сразу и без раздумий?

У этой девчонки как будто есть надо мной какая-власть! Как когда-то была у ее мамы. Вот, блин, ведьминское племя!

– А что там мама делает? – осторожно спрашиваю я.

– Работает, – отвечает Маша.

– Работает? В смысле?

Они же на отдых приехали.

– Она сидит за нутбуком и рисует свои пра… пралекты, – старательно выговаривает девчонка.

Проекты. Понял. То есть ничего не понял, но… Брусникина работает. Занятая деловая колбаса.

– А ты что делаешь?

– А я ее достаю! – радостно сообщает Машуня. – Не даю работать! Каждую минуту отвлекаю! Не могу даже полчасика одна поиграть!

– Понял…

Вполне понял, почему Брусникина такая злая. Пролекты у нее там… И маленькая катастрофа рядом.

А мужа, походу, нет.

Глава 11

Аня

Утро. Тридцать первое декабря. Мы с Машей позавтракали, и я села работать, чтобы освободить вторую половину дня и вечер. Новый год же! А дочка…

– Маш, ты где? – кричу из комнаты.

– Я тут.

– В прихожей?

– Ага.

– Что ты там делаешь?

Я отрываюсь от ноутбука, выхожу в прихожую. И вижу такую картину: Маша принесла с кухни табуретку, поставила возле двери, и сидит.

– Ты чего?

– Сижу.

– Ну-у… Ладно..

Видимо, это какая-то игра. У меня сейчас нет времени вникать, но мне она нравится. Спокойно, тихо, безопасно. Пусть сидит.

Минут через пятнадцать интенсивной работы снова выглядываю в прихожую. Маша все еще сидит на табуретке. И – напряженно смотрит на дверь.

– Маш, ты что делаешь?

– Сижу, жду Мишу. Он елку принесет. Будем наряжать.

Капец…

Она не забыла! Он ей наобещал вчера, и она поверила. Ну как наобещал… она потребовала – это я слышала. Он для приличия согласился.

И теперь она ждет!

Стою рядом. Смотрю на дверь. Как будто она сейчас откроется и появится он. С елкой и игрушками….

Мать, ты хотя бы не тупи!

Никто не придет и ничего не принесет. Я уверена, Михей вообще не воспринял всю эту болтовню всерьез. Маша что-то там тараторила, он кивал: ага, ага. Положил трубку – и забыл.

А Маша ждет… Как Хатико.

У меня щемит сердце. Больно за Машу. Я не могу позволить ребенку пережить такое разочарование в Новый год!

Но никто не придет и ничего не принесет. Это я уже давно усвоила. Придется самой идти покупать елку. Какую-нибудь маленькую замухрышку. По скидке. И игрушки… недорогие. Что-нибудь придумаем.

Зачем он вообще вчера звонил? Все же нормально было!

Очень хочется сейчас перезвонить ему и наорать. Он создал мне проблему, а я должна ее решать!

В общем-то, все как всегда. Он эту проблему создал еще шесть лет назад. И я каждый день ее решаю… И безумно люблю. И не представляю себе жизни без этой маленькой, вредной, верящей в чудеса проблемы…

Ладно. Хватит злиться. Надо радоваться – Новый год все-таки. Сама не можешь радоваться – создай радость ребенку. И порадуйся вместе с ней.

– Одевайся, – говорю я дочке..

Она отрицательно машет головой и держится за табуретку. Мол, с места не сойду, буду здесь ждать.

– Пойдем за елкой, – говорю я.

Тут уж она вскакивает. И мы начинаем одеваться.

Звонок в домофон.

– Миша пришел! – вопит Машенька.

Да ладно. Конечно, это не он. Может, хозяйка до нас добралась. Она хотела заглянуть перед Новым годом.

– Кто? – спрашиваю.

– Дед Мороз красный нос! – раздается бас в трубке. – Принес вам елочку.

– И игрушки? – уточняет Маша.

– И игрушки.

– Ура!!! – вопит дочка.

Радостно срывая с ног сапожки и швыряя их в потолок. А я растерянно жму на кнопку домофона. Он пришел… С елкой…

Распахиваю дверь и жду. Почему-то волнуясь, как девчонка перед первым свиданием. Ну где он там?

– Хо-хо-хо! – раздается голос от лифта

И появляется живая ель, упакованная в сетку. А за ней – Михей с двумя пакетами в одной руке. Запыхавшийся, раскрасневшийся, бородатый… ну чем не Дед Мороз?

– Я тебя ждала! – Маша пытается запрыгнуть к нему на шею. – И ты пришел! Пришел! И елку принес!

– Я же обещал.

– Привет, – говорю я.

Не зная, как себя вести.

С момента, как Михей появился в нашей жизни, и на него постоянно злюсь. А сейчас… вся злость куда-то улетучивается. И появляется новогоднее настроение. И даже начинает казаться, что чудеса возможны…

Михей входит в квартиру и прислоняет елку к стене, а пакеты опускает на пол. Маша сразу сует в них свой любопытный нос.

– Игрушки! Красивые!

– Маш, что надо сказать Мише? – напоминаю я.

Дочка поднимает голову.

– Я маме тоже подарок принес, – сразу отзывается Михей.

– Прекрати…

– Вот.

Он протягивает мне красный бархатный мешочек. Я открываю его и достаю… змею. Металлическую гибкую змейку.

Это что, намек? Типа я – змеюка?

– Год змеи, – объясняет Михей.

А-а-а…

– Спасибо, не стоило.

– Тебе пойдет.

– В смысле?

– Это ожерелье. Или колье. Я не разбираюсь…

Надеваю змею на шею. Оказывается, в голове у нее магнит, и закрепить ее можно в любом месте. Красиво!

Михей ухмыляется. Это все же намек?

* * *

Мой бывший и моя дочь наряжают елку в комнате. А я сижу на кухне, работаю. Квартира однокомнатная, больше деться некуда.

Я невольно отвлекаюсь, прислушиваюсь к их разговору:

– А ты где живешь? – спрашивает Маша.

– Сейчас я живу горах, тут недалеко, сорок минут на электричке. Очень красивое место.

– Я тоже хочу в горах! Мам, я хочу к Мише в гости! – громко и бесцеремонно заявляет Машенька.

Тишина. Что-то он не торопится ее звать. Не говорит нам обеим: да, конечно, приезжайте. Как люди обычно делают, хотя бы просто из вежливости.

Мы бы, естественно, никуда не поехали. Но, как я успела заметить, он на все Машины просьбы соглашается. А потом выполняет обещания.

Так что? Где приглашение приехать? Где обещание встретить нас с оркестром и красной ковровой дорожкой?

Глава 12

Михаил

– Я хочу вешать синий шарик!

– Вешай.

– И красный.

– Держи.

Маша хватает очередной блестящий елочный шар, надевает на ветку, он соскальзывает, она его ловит. И, высунув язычок от усердия, закрепляет как следует. Потом отходит, любуется, подпрыгивает на месте, еще и повизгивает от буйного восторга.

Как все-таки мало ребенку надо для счастья!

– И желтый давай, – командует с деловым видом.

Я даю. Она замирает с шариком в руках.

– А ты?

– Что – я?

– Ты тоже повесь.

И она протягивает шар мне. Как мило! Хочет, чтобы и я кайфанул. Делится радостью. И я кайфую! Так тепло на душе становится… И даже начинает проклевываться что-то вроде новогоднего настроения.

Хорошо, что я приехал. Ну а как иначе? Я же обещал Маше елку.

С утра настроение было не то что на нуле – в минусе. Кире надоело молчать и игнорить меня, и она перешла к следующему пункту программы: распил деревянного буратины. Это мы тоже проходили… Но сегодня мне что-то не зашло.

Я просто собрался и свалил.

– Ты куда?

Она поймала меня у двери.

– Навестить друзей на побережье.

– Не знала, что у тебя здесь есть друзья! – обвиняющим тоном выдала она.

И я подумал: а ведь Кира вообще не так уж много обо мне знает, хотя мы почти год вместе. Например, я никогда не рассказывал ей про Брусникину – главную стерву моей жизни.

И, кстати, я тоже не так много знаю о том, чем жила Кира до меня. Она упоминала, что у нее пару раз были серьезные отношения. Но подробностей не рассказывала.

– Когда вернешься?

– Сегодня.

– Можешь вообще не возвращаться! – полетело мне вслед.

Могу. Но… нет. Я вернусь. И подумаю, как быть дальше.

А вот звать тебя в гости, моя маленькая подружка, сейчас точно не стоит. Хотя я бы с удовольствием показал тебе горы.

Тем временем мне приходит сообщение от курьера. Я отправил чемоданы службой доставки, и сейчас их везут по указанному адресу. Пишу курьеру: “Звоните в дверь, если никого не будет, оставьте на крыльце”. Кто-то наверняка будет. Народу в доме полно живет.

– Как думаешь, Дед Мороз принесет мне собаку? – спрашивает Машуня, пока я обматываю елку гирляндой.

– Вряд ли, – осторожно отвечаю я.

Похоже, это ее самое главное желание.

– Потому что я плохо себя вела?

– А ты плохо себя вела?

Маша самокритично кивает.

– Иногда. Почти что часто. Думаешь, он знает?

Я пожимаю плечами. Понятия не имею, как функционирует концепция Дед Морозовского контроля за детьми. Что-нибудь ляпнешь невпопад – и сломаешь ребенку картину мира.

– Что ему, жалко, что ли? – продолжает рассуждать Машенька. – Он же Дед Мороз. Должен быть добрым. Как ты.

Ух ты. Оказывается, я добрый…

* * *

Елка наряжена.

Брусникина заглядывает в комнату, где я собираю пустые коробки и пакеты.

– Поешь с нами?

– С удовольствием.

– У нас только макарошки с сосисками.

– Обожаю макарошки…

– С сыром! – влезает Машенька. – Мои любимые!

– Готова есть на завтрак, обед и ужин, – добавляет Анюта.

Ну прям как я!

Кухня уютная, но маленькая. Мы с Брусникиной то и дело задеваем друг друга разными частями тела, пока я помогаю ей накрывать на стол. Поэтому у меня в груди хронический спазм. Просто выдохнуть не могу, когда вдруг чувствую ее теплую нежную руку, случайно коснувшуюся моего плеча. А когда она задевает меня бедром на повороте, во мне вспыхивает такая мощная новогодняя гирлянда, что дело может кончится пожаром…

Но Анюте не до меня. Она ест как будто нехотя. То и дело оглядываясь на ноутбук, лежащий на подоконнике. О работе думает, похоже.

– Мам, пойдем гулять! – начинает канючить Машуня в конце обеда. – Я хочу на море!

– Маш, мне нужно кое-что доделать. Я освобожусь только через два часа.

– Давай я с ней погуляю, – предлагаю я.

– Ты? – растерянно смотрит Анюта.

– А что?

– Да! Да! Да! – радостно вопит Машенька. – Пусть Миша со мной погуляет! Я хочу с Мишей гулять!

– А тебе никуда не надо?

К тому же, обещание я выполнил: елку привез, игрушками помог украсить. Да, мне давно уже пора.Смотрю на часы. Вообще, конечно, пора возвращаться. Кира ждет. Как бы она меня не пилила – она все еще моя девушка. Мы приехали, чтобы вместе встретить Новый год.

Но я говорю:

– Пару часов найду.

Взгляд Брусникиной меняется. Становится оценивающим, как у прокурора.

– У тебя есть дети?

– Нет, – отвечаю.

Детей не завел. Даже близко к этому не был.

И я вдруг ловлю еще один взгляд Брусникиной. Максимально странный и непонятный. Очень загадочный!

– Но я нормально нахожу с ними общий язык. Ты же сама видишь, мы с Машей поладили.

– Она из тебя веревки вьет.

– Ну, есть немного.

– Если она тебе скажет: хочу мороженое, пирожное и облизывать фонарные столбы?

– Облизывать столбы? – озадаченно переспрашиваю я.

– И такое бывает.

– Всего один разочек было, – бурчит Машенька. – Я играла, что это гигантский чупа-чупс!

– Твои действия? – допытывается Брусникина.

– Про пирожное и мороженое спросим у мамы. Столбы лизать не дам. И буду пристально следить за всем, что может попасть внутрь ребенка.

Брусникина все еще сомневается. Маша уже побежала одеваться.

А у меня в кармане вибрирует телефон. Заглядываю в мессенджер. Сообщение от Киры:

“Если через час не появишься – вообще не приходи”.

Глава 13

Михаил

Ультиматумы я органически не переношу.

Через час? Ну нет. У меня другие планы. Я приеду через три часа, и тогда мы поговорим.

Да, нам с Кирой надо поговорить. Я пока не очень представляю, что это будет за разговор. И – как вообще на него выйти.

Именно сейчас я четко осознаю, что мы вообще не умеем по-человечески разговаривать. Обычно она дуется, психует, я просто жду. Через какое-то время она остывает, и все идет как раньше.

В принципе, рабочая схема…

* * *

– Ладно. Идите, – сдается Анюта.

– Ура!!! – вопит уже почти полностью одетая Машенька.

Похоже, она не сомневалась в успехе.

– Держи ее за руку. На детской площадке ни на секунду не выпускай из вида. Не разрешай снимать шапку, даже если она говорит, что жарко и голова чешется.

– Понял.

– Идите по бульвару до моря, там есть хорошая детская площадка. Мороженое нельзя. Шоколад нельзя. Мочить ножки в море нельзя…

– А что можно?

– Гулять!

– Ладно, ладно. Я понял.

– Пиши каждые пятнадцать минут, как у вас дела.

Пипец… Столько инструкций. Это же просто ребенок! Я в ее возрасте во дворе один гулял. Без шапки. В минус двадцать. И мороженое ел. И железные турники облизывал, обдирая язык.

И ничего, вырос нормальным человеком!

* * *

– Миш, а у Деда Мороза есть слюни?

– Что?

– Или у него во рту снег?

Мы идем по бульвару. Маша с любопытством глазеет по сторонам. Я крепко держу ее за руку. И – офигеваю от ее вопросов.

– Наверное, у него во рту жидкий лед.

– Как это? – озадаченно приоткрывает рот Машенька.

Ну вот, и у меня получилось ввести ее в ступор! Не только же мне офигевать.

– Что будет, если лед растает?

– Будет мокро.

– Ну вот. У Деда Мороза во рту мокро. И холодно. И страшно…

Я разеваю пасть, как крокодил. Маша хохочет.

* * *

– Ой, какая красивая елочка! Сфоткай меня с этой елочкой!

Маша дергает меня за руку, тянет к небольшой елке на ступеньках кафе.

– Давай.

Она встает, одну руку упирает в бок, одну ногу вытягивает вперед, еще и губы уточкой складывает… И где только научилась такому?

Я фоткаю. Она меняет позы. То улыбнется, то повернется, то покружится… Красотка! И откуда только в маленькой девчонке столько кокетства? И, главное, на фотках классно получается. Как не встанет, какую рожицу не скорчит – шедевр. Хоть сейчас на обложку глянца!

Возле нас даже две тетки остановились, любуются фотогеничной принцессой.

– Красавица! – произносит она.

– Вся в папу.

В папу? А они откуда знают? Знакомые, что ли? И все же мне кажется, на удода Маша ни капли не похожа…

– Давайте мы вас с дочкой сфотографируем, – предлагает мне одна из женщин.

Я зависаю.

С дочкой… Это она мне?

На автомате отдаю ей телефон. Присаживаюсь рядом с Машей на ступеньку. Она залезает ко мне на колени. Обнимает за шею.

– Посмотри на меня!

Ее глаза так близко… Такие неуловимо знакомые… Как будто я где-то их видел… Так у Брусникиной же! Дебил.

– Улыбайся! – командует Маша.

– Смейся!

– Повернись туда!

И – целует меня в щеку. Для красивого кадра.

– Вы просто одно лицо! – женщина отдает мне телефон.

Да уж… Лично я на фотках всегда получаюсь как мятый пельмень.

– Там Дед Мороз! – вопит Машенька.

И резко стартует с места. Я ловлю рукой воздух. И – несусь за ней.

Она ныряет под ноги прохожим, огибает пальмы – у меня никак не получается ее схватить.

– Маша!

– Там Дед Мороз!

И правда, вдалеке мелькает характерное красное одеяние. Рядом Снегурка, все как полагается. Парочка сворачивает во двор – похоже, кто-то заказал деда на праздник. Он сейчас войдет в подъезд и исчезнет…

Так и происходит. Мы с Машей, уже держась за руки, залетаем во двор, посреди которого стоит елка. Никакого Деда Мороза, естественно, уже нет.

– Где он?

– Не знаю…

– Ой.

Машенька останавливается, как вкопанная. А потом резко дергает руку. Я держу ее, не выпускаю. Опытный уже!

Но к такому меня жизнь не готовила…

– Он принес! – вопит Машенька.

– Что принес?

– Дед Мороз! Принес! Мне! Собаку!

И она снова стартует. С такой силой дергает меня за руку, что мы вместе несемся к елке.

И только в этот момент я замечаю… под елкой сидит щенок! Маленький, невзрачный, чумазый. Явно не благородных кровей, какая-то неудачная помесь бульдога с носорогом. Сидит, жмется к мешковине, которой укрыто основание елки. Дрожит, хотя на улице тепло.

Я озираюсь по сторонам. Чей щенок? Никого нет. Да и не похоже, чтобы его кто-то выгуливал. Он выглядит так, как будто вылез из какого-нибудь подвала.

– Пусти! – Маша дергается, а я все еще крепко держу ее за руку. – Там моя собака!

– Маш…

Смотрю в ее глаза. В них – чистое всеобъемлющее счастье. Дикий восторг. И – беспредельная вера в чудо.

Это просто пипец…

Как я ей объясню?

Глава 14

Аня

Нет детей у него… Ага, конечно.

Удобно быть мужчиной! Разбросал свою ДНК и ушел в закат. И можно вообще никогда не узнать, что из твоего семени что-то проросло.

Что-то маленькое, милое, забавное… Я уже соскучилась по дочке! Хотя они гуляют всего полчаса.

Михей два раза отправлял мне сообщения, что все в порядке. И я спокойно занималась сайтом. Но сейчас мне что-то тревожно…

Я заглушаю чувство беспричинной тревоги и продолжаю работать. А в голове вертится вопрос, на который я пытаюсь ответить со вчерашнего дня: как сказать Михею, что Маша – его дочь? Я вообще не представляю!

Может, надо было сразу, в самолете? Он мне: “Привет”. А я ему: “Знакомься, это твоя дочурка”…

Я тогда растерялась. И испугалась. И была очень уставшей, поэтому плохо соображала. Я и сейчас уставшая… Это у меня уже хроническое состояние. Работа, дочка, быт.

Думала: Маша пойдет в садик, и будет полегче. А она пошла – и начала болеть. Две недели походим – неделю на больничном.За два года сада у нее хронический ринит, синусит, отит. Но здесь, на море, ее носик прекрасно дышит!

Так, а почему Михей перестал писать? Уже час прошел с момента, как они ушли.

Звоню сама. Не берет трубку. Да что такое? Не слышит? Телефон в кармане! Занят? С Машей что-то случилось?

Я покрываюсь холодным потом. Звоню снова, с каждым длинным гудком накручивая себя все больше и больше.

– Да, – отвечает Михей.

– Ты чего не пишешь? Как Маша? Что делаете?

– Мы… скоро приедем.

– Приедете?

– Ага. На такси.

– Почему на такси?

– Ну… сама увидишь.

– Да что случилось? Скажи толком!

Я слышу на фоне странные звуки. Как будто кто-то кричит. Истошно. Жутко.

– Вы где?

– В ветеринарке. Тут просто кот орет, ему прививку делают.

– Какой еще кот?!

– Бабуля с котом пришла. Впрочем, неважно. Я вызвал такси. Мы скоро приедем.

И кладет трубку!

* * *

За пятнадцать минут я придумала пятьдесят причин, по которым они могли попасть в ветеринарку. И ни одна мне не нравится…

Звонок в домофон. Открываю. Распахиваю дверь и выбегаю в подъезд. Нетерпеливо прыгаю у лифта.

Он открывается. Моим глазам предстает счастливое лицо дочери. Рот до ушей, глаза горят, сама сияет… Смотрю на Михея – а у него вид виноватый. И в руках большой пакет. Что он купил Маше? Явно что-то такое, что мне не понравится…

Почему они оба молчат? Такие странно тихие. Особенно это странно для Маши.

– Что случилось?

Михей отводит взгляд. Они входят в квартиру. Чуть ли не на цыпочках.

– Тихо, он спит.

Маша оборачивается на Михея.

– Кто спит?

Михей. вроде, бодрствует…

И только тут я замечаю, что он как-то странно придерживает куртку одной рукой.

Меня пронзает дикая догадка. Я подхожу к нему и тяну молнию. И моим глазам предстает…

– К-кто это? – хриплю я.

– Это мой щенок! – ликующим шепотом произносит Маша. – Мне Дед Мороз подарил!

– Что это?!

Я поднимаю глаза на Михея.

– Он сидел под елкой. Я не смог ее от него увести.

– Не смог?! – взвиваюсь я.

– Тише! – Маша прикладывает палец к губам. – Тотошку разбудишь!

– Тотошку?

Я в шоке смотрю на маленького черно-белого щеночка, свернувшегося под курткой Михея с самым блаженным видом. Тотошка…

– Я тебя отправила погулять с ребенком! А ты… Ты… Что ты притащил?!

– Анют, не переживай…

– Не переживать?! – ору я.

Щенок начинает возиться.

Раздается звонок в домофон. Я беру трубку.

– Кто?

– Анечка, это Надежда Сергеевна.

Хозяйка квартиры… А у нас здесь собака!

– Анечка, вы мне откроете?

Я жму кнопку. В панике смотрю на Михея. На собаку. На Машу.

– Ань, что такое? – спрашивает он.

– Там… хозяйка… квартиры…

– И что?

Он озадаченно смотрит на мое испуганное лицо.

– Она не разрешает собак!

Я заталкиваю Михея с Машей на кухню и закрываю дверь. И тут же – звонок во входную.

– Здравствуйте, Анечка.

– Здравствуйте! – натягиваю на лицо улыбку. – С Новым годом вас!

– Я была в этом районе и забежала на минутку. Проведать, как вы тут устроились.

Ага, понятно. Посмотреть, не заселились ли вдесятером, не изрисовали ли маркером стены, и – не приволокли ли с собой запрещенных животных…

А мы приволокли! И прячем от вас!

Никогда не была в такой абсурдной, нелепой и неловкой ситуации… И все по вине Михея!

Надежда Сергеевна смотрит на дверь кухни.

– Как ваши дела? Как отдыхается? Рассказывайте!

Она явно намекает на чаепитие. В прошлый раз мы с ней пили чай и болтали…

Но сейчас я чаю не предложу. Я очень негостеприимная особа!

И тут меня осеняет: какая же я дура! Зачем я отправила Машу с Михеем на кухню? Надо было просто закрыть комнату. и сказать, что Маша спит…

Да можно было вообще быстро выставить Михея в подъезд! Вместе с собакой! И больше не впускать…

Почему эта мысль не пришла мне в голову тремя минутами раньше?

Надежда Сергеевна заглядывает в комнату.

– У вас елка, – произносит она.

И мне чудится осуждение.

– Красивая, правда?

– Анечка, вы должны были обсудить это со мной…

В ее голосе теперь уже явственно звучат нотки металла.

– Что обсудить?

– Любые изменения в обстановке квартиры возможны только с моего согласия! – обвиняющим тоном произносит она.

– Но это же просто елка, – теряюсь я. – Мы ее вынесем после каникул.

– От нее мусор!

– Мы уберем мусор.

– Она может поцарапать…

Что? Что она может поцарапать?

– Она стоит на месте и никого не трогает. Это же елка, а не кошка.

Я пытаюсь обратить все в шутку.

– Анечка. мне не нравится ваше легкомыслие…

Мне тоже много чего не нравится. И очень хочется убивать… медленно и с особой жестокостью. Одного конкретного человека!

Скрип кухонной двери.

– Маш, стой! – голос Михея.

– Кто это у вас там?– дергается Надежда Сергеевна. – Мужчина?

– Знакомый в гости зашел.

– Мы договаривались, что вы будете жить вдвоем!

– Мы и живем вдвоем. Он просто заглянул ненадолго.

– Я думала, вы ответственная и порядочная…

Хозяйка решительно направляется к кухонной двери и распахивает ее.

В первую секунду мне кажется, что нас пронесет. Михей на табурете. Маша рядом. Щенка нигде нет. Если они его спящего спрятали, то…

И тут из-под табуретки раздается писк. И… выползает это мелкое исчадие ада. И – делает лужу.

– Здравствуйте, – очень вежливо и очень кстати произносит Михей.

– Здрасьте! – практически визжит Надежда Сергеевна.

И тут Маша выдает свою коронную фразу:

– Здравствуй, жопа, Новый год!

Глава 15

Михей

– Что это?! – практически на ультразвуке орет старая грымза.

– Это моя собака, – говорю я.

Подхватываю щенка под пузо. Беру бумажные полотенца, промокаю пол и выбрасываю их в мусорное ведро.

Анюта тут же бежит в ванную за тряпкой и натирает пол с каким-то средством.

Маша активно путается под ногами.

Старая грымза верещит:

– В договоре черным по белому прописано: никаких собак! Я вас предупреждала!

– Собак тут нет, – спокойно говорю я.

И засовываю Тотошку за пазуху.

– Вот… Вот собака!

Грымза тычет меня в живот.

– Собака здесь не живет. Я тоже. Мы уже уходим.

– Вы нарушили договор. Я вас выселю! – она орет на Анюту.

Брусникина растерянно лепечет:

– Это не наша собака…

– Это мой Тотошка! – рьяно возражает Машенька. – Мне его Дед Мороз принес!