Подарок холодной ведьмы

– Отчего же? – красноглазый поднял бровь и сорвал камень, – Брат, гляди-ка, тут лунная роса. Пожалуй, нам не хватает солнечного света, есть у тебя солнечный платок?

Второй из Теней медленно кивнул, доставая из-за пазухи расшитый платок:

– Есть.

– Это очень дурная затея, – прорычал Волк, – Не надо этого делать. Игельд, уходи!

– Отчего же не надо? Как раз может и надо. Аль знаешь, что мы ищём здесь? Аль уже нашли?

Волку показалось, что в глубине красных глаз мелькнула самодовольная насмешка. Он чувствовал, как закипает от злости, но не мог пошевелиться, только лицо не предало его.

– Верни мне мой камень!

– Чем же он особенный? Ну-ка, Инг, проверь, – красноглазый бросил камень богатырю, тот на лету поймал его и повалился на землю.

Тело его скрючилось стало раздуваться, и покрываться густой бурой шерстью.

– Ма-ать, – испуганно выдохнул Волк. – Игельд, беги. Прячься!

Добрыш быстро выхватил у стоящего рядом колдуна платок. Мелькнул в темноте белый лоскут и мягко упал на землю. Ночь лопнула, разлив по небу яркий белый свет.

Глава 8

Волк зажмурился и открыл глаза. Яркий свет, слепивший его мгновение назад, сменился ночной темнотой, пропитанной запахом свежей, ещё парящей крови. Волк стоял на коленях, в раскисшей грязи, а прямо перед ним, трясся от страха и слёз Игельд, крепко упираясь маленькой ладонью в его грудь.

– Игельд, ты в порядке? – волк прижал к себе мальчишку.

– Не-ет, – закричал Игельд, давясь слезами, -Я боюсь. Мне очень страшно.

Волк взял его руку, отнял от груди. Игельд держал на ладони вымазанный кровью камень, и заикаясь от плача выдавил:

– Эт-то тв… твой.

Камень с лунной росой, стал чёрным от грязи, обрывки шнура торчали из отверстия вверху. Волк сунул его в рот, спрятав за щекой, отпустил Игельда и поднялся на ноги. Возле костра, сразу за бревном ничком лежал Добрыш. Его зелёный кафтан стал грязно-бурым, одна рука обрывалась безобразными кровавыми лохмотьями. Волк подошёл к мертвому приятелю, и за плечо перевернул, вместо груди щерилась чёрной требухой дыра. Возле перевёрнутой повозки валялся черноглазый колдун, его голову укрывал плащ, но даже в темноте было заметно, как он блестит в свете костра.

– Игельд, как же ты уцелел?

Мальчонка ничего не сказал, он сидел у костра, обняв колени и громко рыдал. В голос. Волк подошёл к повозке, поставил её на колёса, вынул из сундука уцелевший мех Добрыша и вынул пробку. Запах кислого арградонского вина разбавил кровавый дух. Сделав глоток, Волк снял с пояса нож, подошёл к мёртвому из рода теней, срезал кошель, затем так же срезал его у Добрыша.

– Почто мертвых обворовываешь? – окрысился Игельд. – Чести в тебе нет!

– Им уже ни к чему золото, а нам выжить надо, – Влаксан прикинул на вес, какой мешок тяжелее и кинул Игельду. – Возьми. Из лесу выйдем, тебе нужно будет на что-то жить. Иди в первый город, нанимайся к кому возьмут, хоть за еду, а не пропадёшь. А кони где?

– Сбежали.

– Ладно. Поди далеко стреноженные не ушли, коли повезёт отыщу. Вот только здесь оставаться нельзя.

Игельд испуганно оберунлся:

– Снова найдут?

– Нет. Покойники с собой заберут. Нельзя мёртвым духом дышать. Вставай.

Мальчонка послушно встал. Он уже не рыдал, не орал, только крупно дрожал, аж слышано было, как зубы стучат. Волк вынул из сундука тонкое одеяло, накинул Игельду на плечи.

– Сейчас чуть отойдём, там встанем. Я огляжу телегу нашу, коли целая, то завтра здесь дневать останемся. А если повезёт, то коней отыскать успею, – подхватывая сундук, пояснил Волк. – Ты скажи, как ты про камень смекнул?

– Это не я. Добрыш его подобрал и мне бросил.

– Мне очень жаль. Я предупреждал твоего отца, что это слишком опасно.

Волк поднял низкие ветви, пропуская Игельда вперёд, тот сердито глянул на волка исподлобья:

– Он мне не отец.

– Нет? – растерялся Волк, – Я думал…

– Подобрал меня у города, с собой позвал.

– И ты пошёл?

– А куда мне деться сирому?

– Что же с батей стало? – поинтересовался Волк.

– Не знаю. Я его не видал никогда.

– А мать?

– Померла весной.

– А что же мир? Отчего свои не приютили?

– Нет своих! Один я. Добрыш был! Теперь ты, но я тебя боюсь, – выпалил Игельд.

– Я сам боюсь, малец. И за тебя теперь тоже. Я выведу тебя из леса и пойду дальше один.

– Не сможешь. Ты дороги не знаешь, и Духи тебе не скажут.

Волк остановился на небольшой поляне:

– Здесь до завтра встанем. Ночью пойдём дальше. День тебе придётся переждать. Сейчас перегоню телегу нашу, да поищу коней. Кажется, я слышал их у воды.

– Ты знаешь, где здесь вода? – удивился Игельд.

Волк махнул в сторну:

– Оттуда ручей слыхать. Недалеко уже. Поди там спать укладываются с перепугу.

Игельд пожал плечами:

– Не далеко убёгли.

– Как перестали зверя лютого чуять, так и остановились. Они тоже за день дюже притомились.

Волк бросил сундук, сгрёб две сухих валежины, Игельд натаскал хвороста надрал трута с берёзы. Огонь быстро занялся. Волк оглядел свои руки, по локоть покрытые засохшими кровавыми пятнами, глянул на перемазанное лицо Игельда и вздохнул:

– Пойдём, малец, поищем лошадей. Да и умыться бы тебе.

До ручья оказалось десятка три шагов, а в сотне саженей жались друг к другу сонные кони. Игельд по колено зашёл воду, склонился и зачерпнув полные ладони, пил её с такой жадностью, что слышен был каждый глоток. Умывшись остатками, снова набрал пригоршни и стал пить.

– Эк тебя высушило, – подивился Волк.

– Вода жизнь дарует. А ты зря её не чтишь.

– Не чтишь… – повторил Волк, – много ли ты знаешь.

Он наспех умылся, и пошёл за животиной. Завидев Влаксана, кони вздыбились, заржали и сорвались в галоп:

– А ну, стоять! – рыкнул Волк.

Кони встали, точно вкопанные, только морды воротили, когда Волк потянулся к вожжам. И знамо отчего: закатанные по локоть рукава рубахи были насквозь пропитаны кровью.

Игельд долго тёр руки и лицо, вымочил всю рубаху, но начисто так и не отмылся, когда Волк вернулся, тот стоял уже набрал свой мех воды и старательно закупоривал его.

– Подержи лошадей, покуда я омоюсь добренько, а то дух кровавый шибко их пугает, – Волк протянул Игельду возжи.

Кровь уже присохла к коже и очень тяжело смывалась. Студёная вода тихо журчала, несясь дальше и не желая принимать тёмную кровь.

Глава 9

Игельд уже добрый час сидел на поленце, вперив пустой взгляд в огонь, и бестолково помешивал угли толстой дубиной. Мальчишка не говорил, с тех пор как вернулись от реки. Волк успел запрячь лошадей, перекатить клетку к новому ночлегу, а мальчонка так и сидел, точно истукан. Весь стан его был взведён, точно готов сорваться в любой миг. Волк отхлебнул из меха терпкого вина, поморщился и заговорил:

– Боязно тебе?

Игельд бросил на него колкий взгляд:

– А то нет что ли?

– Я не трону тебя, – попытался его успокоить Волк.

– Знаю. А вот зверь…

– Он страшен. Я и сам его боюсь.

– А ты помнишь… – Игельд воровато огляделся, – ну… как убиваешь?

Волк покачал головой:

– Нет. От этого ещё страшнее.

– А что ты помнишь?

– Только как стало светло, и что у меня с шеи сорвали лунную росу. А потом уже стою на коленях перед тобой, а вокруг мертвецы. Да, точно. Их там двое. Куда делся красноглазый?

– Ты зверем перекинулся, и на него бросился. Прям в руку зубами! Он закричал и сгинул, только камень успел выронить.

– Сгинул? Совсем?

– Не совсем. Тени умеют так колдовать. Здесь исчез, там появился. Сбежал он.

– Мать! – процедил сквозь зубы Волк, – это, стало быть, они в любом месте так могут?

– Нет. То сильное колдовство. Они метки ставят, и те у них как лазейки. Пропасть в любом месте могут, но появиться лишь там, где метка.

– А ну как он здесь оставил метку?

– Тогда одежду тебе лучше сжечь. Кто знает, может сунул она заговорённую булавку куда за воротник.

Волк шумно выдохнул:

– Дела-а-а. Сжигать негоже бы…

– У Добрыша сундук одежды под облучком. Глядишь, тебе чего и подойдёт. Нагим не останешься.

– А иглу-то вы купили? – недоверчиво протянул Волк.

– Купили. Тоже в сундук попрятана.

Волк подошёл к повозке, достал из сундука первые подвернувшиеся под руку штаны и рубаху. В небольшом ларце под крышкой лежал туго смотаный клубок, ощетинившийся тремя иглами. Первым делом, Волк отмерил локоть нити, да повесил на неё лунную росу, что прятал за щекой.

– И откуда ты столько знаешь про Теней этих? – удивился он, снова усаживаясь к костру.

Игельд поёрзал на своём поленце, и тихо проворчал:

– Так всю жизнь подле Лардера живу. Знамо, часто видался с ними.

– Так-то оно да. Я вот подле Лардера полгода, и до того… не припомню, сколько. Про Теней слыхал, но не замечал, чтоб те охотно секретами делились, – подметил Волк, выдёргивая из головы волос подлиннее.

Он долго разглядывал волос, и с досадой отметил, что тот не длиннее пяди. Но деваться некуда, быстро вдев его в иглу, взялся за штаны.

– Ты мужик здоровый, да с такими же мужиками речь водил, а кто меня, мальца ободранного, за человека-то считал? Знал бы ты, какие при мне велис беседы, точно нет меня.

– А ты чего же уши грел? – вырывая новый волос спросил Волк, не из любопытства, но чем больше они говорят, тем меньше страха останется у мальчишки.

– Ничего я не грел! – обиженно вскрикнул Игельд. – Я им в корчме подавал!

– Ну, полно, – шикнул Волк. – не кричи, а то ещё к пожалует. А гости нам не нужны.

– Нет! Это точно, – согласился Игельд. – А что ты делаешь?

Волк усмехнулся, снова вдевая волос в иглу.

– Бабьим делом занимаюсь. Видал, как я в зверя и обратно перекинулся, и, как и был, в одежде сделался?

Игельд кивнул.

– Вот, чтоб в чём на свет явился, по лесам не бегать, всякое платье надобно мне волосом своим расшить. Коли будет на мне вышитая рубаха, сапоги, да хоть нож охотничий, всё при мне останется. А коли нет, то будет мне богатством то, в чём мать на свет явила.

Волк закончил со штанами и принялся за рубаху. И глядя, как малец трёт уставшие глаза, предложил:

– Тебе бы поспать.

– Я не хочу! – тут же выпалил Игельд.

– Врёшь. Я вижу, что ты устал.

– Устать-то устал, но спать не буду!

Глаза мальчишки наполнились слезами.

– Страшно тебе?

Игельд кивнул:

– Угу.

– Давай так, ты полезешь в клетку, там солома настелена, я тебе из сундука тряпья настелю. Уж Добрыш поди в дорогу покрывало тебе взял. А до рассвета разбужу тебя, там можешь под телегой спать, а я в клетке пережду до ночи. А там уж порешим, как из лесу выходить будем. Надобно нам расходиться поскорее, покуда ты не пострадал.

– А что мне твоя клетка, думаешь спасёт?

– Ты ведь меня боишься? А клетка ваша заворожённая, из дерева околдованного сколочена…

– Вот только дерево это зверя твоего наружу-то не отпускает, а внутрь – пожалуйста, полезай за милую душу.

– Так-то оно, да не совсем. Добрыш тоже не дурак. Он серебром заговорённым дерево переплёл. То серебро страшнее огня волка жжёт. Коснуться он его не может. Так что, если и случись чего, ты будешь защищён.

Игельд недоверчиво нахмурился:

– А ну, как ошибаешься? Вообще не спать ты не сможешь. Коли ты уснёшь, а я зверем перекинусь? Будь ты не в клетке, то тут никакой надежды на защиту.

– А ежели не усну, то убежать успею.

– Далеко ли? – Волка даже развеселила детская наивность Игельда. – Не артачься, полезай, а я посторожу, чтоб ни одна собака не подкралась. От меня-то клетка защитит, а вот обычному зверю или человеку она ни по чём. Твоя задача – худо-бедно схорониться днём, да пережить до ночи, а там уж выйдем как-нибудь из леса.

– А дальше что?

– Дальше до ближайшего города, и лучше обо мне не вспоминай.

– Но как же ведьма, что тебя так и зовёт и манит?

– Откуда знаешь?

– Добрыш говорил. Как ты её найдёшь?

– Видать не угодно Духам, чтоб отыскал. За меня-то не боись, ты о себе думай.

Волк достал из второго сундука плотное покрывало, укрыл им солому, бросил тюк одежды под голову, и сверху, вместо одеяла, нарядный шерстяной плащ Добрыша.

– Полезай, малой! Хоромы готовы! И запрись там на засов.

Стоило Игельду заснуть, Волк затушил огонь, покидал в повозку вещи, и повёл лошадей в сторону, где, ему казалось, должен быть выход из лесу. Главное, мальчонке наказать не двигаться с места, чтоб не наплутал, а так, ежели идти прямо, то на выход из лесу набредёшь, долгой ли дорогой или короткой.

Едва небо засветлело, Влаксан начал присматривать место для остановки. Надобно так, чтоб и вода недалеко, и успеть огонь развести, чтоб никакой зверь дикий не подкрался. Да успеть ещё Игельду наказ дать, как дневать.

Глава 10

Сытый з