скачать книгу бесплатно
«Единственное, что ты можешь сделать, это ждать».
Марыська была права, но Иван не хотел больше оставаться в стороне. Он много раз проклинал себя за то, что пытался сжечь шкурку Василисы; за то, что хотел без ее ведома договориться с цыганской ведьмой; и за то, что его глупая самоуверенность стоила им жизни не рожденного ребенка.
«Перестань сомневаться в себе, – сказала Кикимора. – Ты потомок одного из самых грозных людей, живших в Залесье! Неужели для тебя невозможно выбраться из колодца?»
Ее слова напомнили Ивану о том, что он забыл о кровных узах. Он так ненавидел свое сходство с Соловьем-разбойником, что намеренно отказывался смотреть на свое отражение. Он видел в нем прошлое, загубленное как его родом, так и им самим.
Он сунул пальцы в рот, готовясь свиснуть.
«Если ты разрушишь меня, я никогда не увижу Збышка, – сказала Марыська, – я не хочу покинуть этот мир до того, как встречусь с сыном».
– Как же с вами сложно! – Иван опустил голову, убрав пальцы. Его магия давно иссякла, а мизерные остатки сосредоточились в кольце, что висело у него на шее.
«Не забывай, кто ты, и тогда сможешь стать кем-то большим», – напутствовала его Кикимора.
Царевич втягивал воздух в легкие, пока не почувствовал, что грудная клетка может вот-вот лопнуть, и выдохнул, засвистев. От оглушительного свиста вода в колодце заходила ходуном. Иван поднялся наверх, как на невидимых крыльях, и успел вцепиться в края колодца, когда воздух закончился.
2
Баюн ловко отшвыривал невест большими лапами, отмахивался от них хвостом и яростно шипел. Когда скелетов стало слишком много, он взмыл в воздух, уменьшился и ворвался в замок, истошно мяукая. Он не видел, как Вурдалак унес Ягиню, не знал, что случилось с Таей и Кощеем.
– Мяу-мяу! – Баюн пытался домяукаться до деда, но ответного скрипучего голоса не услышал.
Тогда он стремглав юркнул в черный ход, к которому стягивались невесты. Путь к отступлению у Кощея и других мог быть только один. Если сейчас скелеты ринутся за ними, они не смогут далеко уйти.
Под отдаленные раскаты грома Баюн бежал через холодный тоннель. Он казался ему бесконечным: лапы замерзли и перепачкались в грязи; сильно пахло плесенью.
Когда шум дождя усилился, кот обрадовался. Его обдуло сырым ветром, усы встопорщились. Баюн развернулся. Изнутри тоннеля доносилось шипение, а вскоре появились светящиеся глаза. Решив, что больше медлить нельзя, кот увеличился в проеме. Замок тряхнуло от неожиданного удара. Баюн уменьшился, увеличился, вновь создав волну, и повторял так, пока стены не затряслись.
Когда безмолвные камни полетели вниз, он уменьшился до размеров мыши и сбежал. Выход завалило, а он мог принюхаться и найти Таю.
Баюн увидел следы в размытой земле и пошел по ним. Они исчезали в лесу под покровом темноты. Тогда кот принюхался, долго крутил головой в разные стороны, пытаясь уловить направление. Осознание пришло внезапно, отчего Баюн отчаянно замяукал.
Он больше не чуял запаха Таи. Баюн запрыгнул на ветвь дерева. Листья, пусть немного, но укрыли его от дождя. Усы кота поникли, он обвил лапы хвостом, чтобы согреться.
«Не бойся, Баюн, – от голоса Кикиморы он всполошился, шерсть встала дыбом, – я подскажу, куда они пошли. Доверься мне».
Кот ни за что бы не доверился чужому человеку. Он и сам раньше заговаривал путников до смерти, поэтому ничего хорошего от голоса в голове не ждал. Но его желание догнать деда и Таю было столь отчаянным, что Баюн в ответ согласно мяукнул.
3
Берендей бежал сквозь ливень и ветер. Лес был знаком ему, как пять пальцев, но сейчас понять, что и где находится, стало гораздо труднее. Иногда он останавливался, чтобы отдышаться, и озирался по сторонам. Медвежье чутье помогало ему определить путь.
Он всегда хотел мира, его душа требовала покоя, но ненависть, взявшаяся из ниоткуда, переполнила его сердце. Они с Вурдалаком совершили братоубийство. Берендей не раз говорил себе, что он ничем не отличается от зверя, но теперь, когда разум прояснился, понимал: даже звери так не поступают.
Ни один волк не убьет слабого – лишь прогонит, чтобы занять место, или отпугнет, чтобы съесть больше добытого мяса. День, когда Кощей умер, стал для Берендея одним из самых ужасных в его жизни. Вторым после того, когда он обрел нечеловеческие силы и стал сыном, достойным своего отца.
Как бы он ни любил мать, какие бы интересы ни радовали его сердце, Берендей больше всех братьев был похож на царя. Некрасивый, с жестким нравом для окружающих, и ранимый мальчишка в одиночестве.
Теперь на его плечах лежала Русалка. Берендей знал, что обязан спасти ей жизнь во что бы то ни стало. Она не должна была повторить судьбу Людмилы, его покойной жены, которая не успела стат ему возлюбленной, навсегда оставшись лишь другом.
– Мне холодно, – шепот Русалки был едва слышен.
– Будь сильной, – ответил Берендей, – нам осталось пройти совсем немного…
Он побежал, обдирая лапы и ноги, но не чувствуя боли.
– Брось меня и спасайся сам, – она коснулась его отколотого уха – рана на нем еще не зажила, – из-за меня ты превратился в камень. Я не хочу, чтобы ты умер, спасая меня.
Берендей не ответил. Дождь застилал ему глаза, капли залетали в ноздри, и он отчаянно чихал, тряся мордой, но не сбивался с пути. Когда лес закончился, Берендей остановился. Его лапы погрузились в снег.
– Сейчас будет очень холодно, – сказал он. – Я постараюсь добраться до замка быстрее.
Он почувствовал, как Русалка слабо сжала руками его шею. Она доверяла ему, и он не мог предать ее доверия. Берендей побежал через снежные поля. Дождя здесь не было и теперь он мог ясно видеть дорогу. Стены замка возвышались среди белых просторов, открытые со всех сторон.
4
Лихо шел к Тихой роще, прикрывая голову руками. Домовой и Майя, сидящие на его плечах, насквозь промокли. Их одежда промокла насквозь. Зубы Домового стучали друг о друга, он растирал плечи и шмыгал носом.
– Где Водяной? – крикнул он, глядя на Майю.
– Я его не видела, – ответила она.
– Мы его бросили! – Домовой подскочил и вцепился в мочку уха Лихо, чтобы не свалиться с него. От шагов великана его мотало в стороны. – Нам нужно вернуться!
– Мы не можем.
– Почему? – Домовой протер глаза ладонью и присмотрелся к Майе. Она сидела, сложив руки, и смотрела вдаль. – Почему ты так спокойно говоришь об этом?
Она повернула голову.
– Я не хочу думать о том, кто ты на самом деле, – крикнул он, – мне достаточно того, что я знаю о тебе. Ты девочка, тебе столько же лет, сколько и мне, твое имя Майя. Ты подружилась с Водяным и помогла ему зайти в Затуманье, чтобы спасти меня. Почему?
Вопросы смертных иногда казались Майе лезвием ножа у горла. Она вспомнила, как Водяной сказал, что ей не стоило уходить из Затуманья, вновь увидела его настороженно-отстраненный взгляд. Все повторялось. Как бы она ни пыталась скрыть свое прошлое, обитатели Залесья видели в ней угрозу. А от угрозы они хотели избавиться.
– Тебе не понравится мой ответ, – сказала она. Ударил гром.
– Что? Я не слышу! – Домовой приложил ладонь к уху. Майя усмехнулась.
«Глупый рыжий мальчишка. Храбрится и пытается говорить со мной, когда у самого колени дрожат», – подумала она, вслушиваясь в его учащенное дыхание.
– Мы не можем вернуться за ним, – ответила Майя, повысив голос, – потому что…
Ее прервала сильная боль в груди. У Майи закатились глаза, и она безвольно заскользила по плечу Лихо.
– Майя! – Домовой разбежался, прыгнул и повис на груди великана, ухватившись за огромную поганку, проросшую на его коже.
Из горла Домового вырвался отчаянный хриплый крик. Он потянулся к запястью Майи. Лихо сделало шаг, и она соскользнула вниз по его руке, ненадолго застряв в локтевом сгибе.
Время ускользало. Ливень расходился, а от грома закладывало уши. Домовой сомкнул веки, чтобы привести мысли в порядок. Он зацепился за гриб руками. Затем замахнулся ногами в воздухе, раскачиваясь взад-вперед, извиваясь червячком.
«Это плохая идея!» – подумал он, но вопреки разуму отпустил поганку.
Сильным порывом ветра его подбросило к локтю Лихо. Он повис там, задев Майю. Она падала, когда Домовой поймал ее за руку.
– Майя! Очнись! – он потряс ее, но она не приходила в сознание.
Домовой висел с одной стороны локтевого сгиба, вцепившись в нарост из мха, и держал Майю. Она же висела с другой стороны, и они уравновешивали друг друга. До тех пор, пока сквозь вспышку молнии Домовой не заметил дерево. Лихо шел неосторожно, задевал ветки и кустарники.
– Стой! Остановись! – кричал Домовой, но его голос тонул в звуках природы. Уши Лихо были слишком высоко, чтобы он смог до него докричаться.
Чем ближе становился ствол дерева, тем страшнее становилось Домовому. Если он сейчас ничего не сделает, Майя ударится в дерево.
«Прости, мам, я, кажется, сошел с ума!» – подумал он, отпустив руку Майи и полетев вниз вместе с ней.
В полете Домовой поймал подругу и прижал к себе. В последнее мгновение он успел повернуться спиной к земле. Весь удар пришелся на него.
Небытие
– Я тебе не верю, – сказала я, – ты будешь говорить что угодно, лишь бы задурить мне голову. Я найду способ выбраться. Ты слышишь меня, Мара?
Ее голос исчез, а на бескрайних белых просторах воцарилась тишина. Здесь не было жизни.
– Я не хочу смотреть на прошлое. Я хочу жить в настоящем, – чем больше я отнекивалась, тем ближе становилась раскадровка моей жизни.
Видимо, у мертвых нет других дел, кроме как путешествовать в прошлое и с сожалениями смотреть на прожитую жизнь. Мара хотела от меня одного, но я хотела совершенно другого.
За поясом я нащупала незабудки. Когда я достала букет, лепестки и листья рассыпались в руках, подобно праху.
– А если приворот не снялся и теперь Кощей забудет меня? Что я буду делать? Вечно гнить в этом месте? – говорила я, вглядываясь в кусочки, оставшиеся от букета.
Я остановилась и села рядом с завявшим букетом незабудок. Закрыла глаза, сосредоточилась на мыслях.
«Я вернусь, и мы с Кощеем будем вместе. Я что, зря прошла через все трудности?» – кто-то коснулся моей руки.
– Не ожидал тебя здесь увидеть, Тая, – сказал Леший.
Он присел рядом. Его глаза выглядели уставшими.
– Что вы здесь делаете?
– То же, что и ты. Я умер, Тая.
– Но как? Почему? Вы же должны были защищать Залесье!
Леший покачал головой.
– Увы, кто-то разбудил проклятье. Теперь всему Залесью придет конец.
3
1
Они осторожно спустились к реке. Дима бросился к Славе, намочил ноги, и вытащил друга из ледяной воды. Он вынес его на берег, проверил пульс и послушал сердце.
– Он жив! – сказал Дима.
– Черт, дело дрянь, – Ира нервно кусала губы. – Нам нужно найти укрытие. Мы ушли не так далеко от той избы… – она посмотрела на Вилу.
Та поднимала из воды волка.
– Эй, повелительница волков! Где мы можем переждать ливень? – крикнула Ира, уперев руки в боки.
– У нас остался хлев, – ответила Вила, – нужно вернуться.
– Я знала, что ваши идеи дурацкие! – прошипела Юда. – Только и знаете, что метаться туда-сюда, а головой думать не научили.
Вила едва сдержала язык за зубами, чтобы не высказаться сестре крепким словцом.
– Мне нужна помощь с волком, – сказала она.
Ира посмотрела на нее с непониманием.
– Слушай, я готова мириться с твоими странностями только в том случае, если ты, твою мать, отведешь нас в сухое место! – в конце тирады ее голос перешел на крик.
– Ира, не начинай, – предупредил Дима, повернулся к Славе и потормошил его за плечо. – Эй, Славка! Вставай давай. Ты нам нужен.
Вила посмотрела на серого волка. Ее сердце сжалось.
– Даже не думай тащить его. Он сдох! Видишь кровь? Разве твой ненаглядный Славчик сейчас не важнее какого-то волка? – сказала Юда.
Вила погладила серого волка.
– Прости, – шепнула она, развернулась и стала подниматься наверх. – Я покажу вам, где хлев.
Не дождавшись пробуждения Славы, Дима поднял его на руки и виновато посмотрел на Иру.
–Придется нам еще помокнуть, – сказал он.
– Я и так мокрая. И злая! Поэтому лучше иди впереди, а я пойду сзади. Пар выпущу! – ответила Ира, сжимая кулаки. Весь путь до хлева она пинала ветки и листья.
2
Когда серый волк ударился головой о камень, сознание Чернобога освободилось. Он покинул бренное тело и последовал за новым сосудом по воздуху. Его никто не видел. Слышать могла только Юда, и он этим пользовался.
«Скоро ты поможешь мне поселиться в теле», – сказал Чернобог.
«И ты сразу отделишь меня от сестры, понял? Я больше ничего так не хочу!»
