скачать книгу бесплатно
Поросенок с лисьим хвостом
Лилу Деймон
Человек-целая вселенная не просто метафора? Союз ведьмы и оборотня, как такое возможно? Укротитель домов, разве есть такая профессия? Какова роль кота во вселенной? Об этом и многом другом вы узнаете из этого сборника. И помните, все не то, чем кажется.
Лилу Деймон
Поросенок с лисьим хвостом
ПРЕДИСЛОВИЕ
Писать и не заканчивать, вот мой тренд уходящего года. Удивительное время. Безнадежное отчаяние, бессилие и в то же время готовность и ожидание. Вот-вот… В уходящем мире, тающем на наших глазах не может быть создано ничего, кроме обрывков и зарисовок. И самое ценное слово сейчас – несказанное. Мир по-разному принимает свой уход. Злится, радуется, оплакивает, закрывается, убегает в прошлое или будущее. Проживает и провожает. Оставляет. Готовится закончить, чтобы начать.
В ту осень я занырнул глубоко. По-другому было просто невозможно переживать апокалипсис такой мощности. По силе он сравним, наверное… хера там, не с чем сравнивать. Тебе нужно в ускоренном ритме пережить и превратить в чистый опыт, без эмоциональных примесей мир, в котором ты жил. Который как раз сейчас агонизирует. Ну, то есть агонизирует он уже давно, но в масштабах вселенной, это навскидку, и часа не прошло. Немного бодрит, что ты такое уже делал. С собой. Проживал и превращал. И знаешь, как оно делается. Чисто технически. Но этого мало. Нужны ощущения, воодушевление, например, подошло бы. А у тебя мрачно все. Ты перед миром, как тот чувак перед стейком-гигантом в ресторане. Или ты сожрешь его, или он тебя. Поэтому, я и занырнул. Чтобы стать снова пустотой. Умереть и возродиться. Процесс неимоверно нудный и отвратный. Я еще торможу его. С недавних пор осознанно. Сам себя наебываю, пытаюсь оставить, спрятать то, что определяло меня. Это часть процесса, и в нем их еще до хрена. Я один. Не одинок, а именно один. Ничтожен и велик, песчинка и пустыня, капля и океан.
Тут-то он и появился. Их бог.
***
Их бог приходит ко мне каждый день. Я вижу его во взгляде кассирши из супермаркета, в суетливых движениях консьержки, в нетвердой поступи возвращающегося с работы главы семейства. Их бог выпячивает надутые губы на фото, морщит мозг в сети, несет чушь с экрана телевизора. Бойся, говорит он, ты никто. От тебя ничего не зависит. Раньше мне хотелось ему доказать. Что это не так. Я ругался с ним до хрипоты, до нервного срыва, бился о его бетонную мертвую плоть, бултыхался в луже, которую он гордо звал рекой жизни. А потом решил, какого xуя? Тогда то он и воспринял меня всерьез. Никому не нравится, когда за ним наблюдают. Изучают с холодным интересом. Нельзя быть свободным от общества? Не смешите. Можно все. И это очень просто. Настолько просто, что пиздeц как сложно. Практически неподъемная задача. Верить в себя. Беззаветно. Но как показывает практика, беззаветно индивид верит во что угодно, только не в себя.
***
Их бог любит кровь. Кайфует от страданий. Я боец, гордо корчится кусок мяса на прилавке. Бог пробует его на зуб и тянет капризно: жестковаааато.
Знай свое место. Принимай безропотно. Не смей помыслить о другом. Не месте. Восприятии. С восприятием самая жопа. Сотни мух вокруг убеждают, будто говно вкусно. Соблазняют. Угрожают. Берут на слабо. Говорят, ты просто не был достаточно голоден, но мы это исправим.
***
Их бог приходит каждый день. Служи, говорит. Прими меня. Или ты не боишься того, что мы можем сделать с тобой? Ты никто. Смирись. Наxуй иди, отвечаю я ему. Он садится, закидывает ногу на ногу. Ты можешь стать кем-то, предлагает он. Но лишь под моим взглядом. Впусти меня. Внутри меня вселенная, отвечаю. Вселенная бесконечна, ластится он. В ней есть место всем. Я показываю ему дверь. Открой, просит он. Ахахах…
***
Их бог утверждает, будто я не знаю, чего хочу. Что ж… Зато я знаю, чего не хочу. И кстати прямо сейчас я хочу чипсы.
***
Их бог приходит ко мне, улыбаясь. С его клыков капает свежая кровь. Он говорит, есть лишь два варианта. Садист и терпила. И хватит болтаться между, выбирай. Жизнь такова, не тебе ее менять. Я выбираю прощать. Себя. За то, что во мне садист и терпила. И много кто между. И прощая себя, я владею собой. Потому что все они я. Включая их бога с окровавленными клыками.
***
Их бог приходит каждое утро. В рассветной ленивой дымке, когда еще не проснулся, но уже не спишь. От него разит старой смертью. Как ты смеешь определять себя? Он визжит, ему страшно. Его страх осязаемый, его можно потрогать, скатать в шарик и запустить ему в лоб, девять грамм страха всего, а какая мощь.
***
Их бог приходит ко мне. Я беру его за руку, и мы танцуем на конце времен, приветствуя новое начало.
ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ, СМЕРТЬ И КОТИКИ
– Ну и где твой колдун?
– В доме, где еще. Он же колдун. Они по ночам только выходят. Двое мальчишек лет десяти-одиннадцати вглядывались в темное окно старого дома, силясь рассмотреть, что там внутри, и громким шепотом переругивались.
– Да ладно врать!
– Чтоб я сдох! Дед рассказывал, он маленький был, а колдун уже тут жил. Старый, седой, косматый. И коты у него. Целая стая. Говорят, он душу продал. Бессмертным стал.
– Хорош заливать! Зачем ему тут торчать в деревне, если он бессмертный?
– Откуда я знаю?
– Ха! Значит, дурак твой колдун. Мог бы супергероем стать. Или просто делать что хочет. Вообще все. Никакой тебе школы, на завтрак мороженое, на обед торт, вот это жизнь…
– Сладкое вредно для здоровья. Как, впрочем, и подглядывать, – раздался у них за спиной насмешливый голос.
Мальчишки испуганно вздрогнули и обернулись. Перед ними стояла высокая, завернутая в длинный плащ, фигура. Голову ее покрывал капюшон, лица было не разглядеть. В стремительно надвигающихся сумерках она выглядела мрачно и зловеще.
– Бу! – сказала фигура, откидывая с лица капюшон. Пронзительно визжа, словно ужаленные в мягкое место поросята, мальчишки бросились прочь.
***
Петр Сергеевич, невзирая на упорные слухи, ходящие вокруг него, колдуном не был и души своей никому не продавал. Что же насчет бессмертия…
Совсем недавно, а может, вечность назад, он жил обычной жизнью. Были в ней радости и горести, любовь и боль, потери и разочарования, надежда и вдохновение, словом, то же, что и у всех. Потом Петр Сергеевич состарился, заболел, и к нему пришла Смерть. Она протянула костлявую руку, приглашая следовать за собой.
– Не могу, – сказал Петр Сергеевич. – Дай мне еще пару лет. У меня есть кот. Он старый, и он без меня пропадет.
Кот у него действительно был. Породистый, лысый, совершенно не приспособленный к жизни вне теплого дома и человеческой заботы. Он сидел в ногах умирающего и смотрел на Смерть, как на говно. То ли Смерти стало под взглядом кота не уютно, то ли еще по какой причине, но она дала Петру Сергеевичу отсрочку. Время пролетело быстро. Лысый кот покинул Петра Сергеевича, уйдя туда, где, может и нет человеческой заботы, но уж точно есть теплый дом.
Смерть снова пришла к Петру Сергеевичу, но вместо того, чтобы забрать его, пошарила в складках плаща и вытащила оттуда мирно спящего котенка. Крошечного, с ладонь величиной.
– Совершенно не представляю, что с ним делать, – пожаловалась Смерть. – Он сидел на дороге и смотрел на меня, как на говно. Такой маленький, а уже умеет. Надо же… Мне стало неуютно.
– Я думал, тебе все равно, – вяло съязвил со смертного одра Петр Сергеевич.
– Обычно да, но сейчас почему-то нет.
– Ладно, – сказал Петр Сергеевич и продолжил жить дальше.
Так и живет до сих пор. Потому что котов на свете много, им нужны забота и дом, а что до взгляда… Они на всех так смотрят.
***
Высокая фигура поправила капюшон и постучала в дверь старого дома.
– Опять? – Петр Сергеевич принял из костлявых рук очередного мирно спящего котика.
– Ничего не могу поделать, – пожала плечами Смерть, – Как у них так получается? Мне становится неуютно…
– Странно это все, – покачал головой Петр Сергеевич. – Такого ведь не должно быть.
– Раньше да, а теперь почему-то нет, – подмигнула Смерть, и после недолгого раздумья спросила. – У тебя случайно не найдется торта на обед.
НЕМНОГО О СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ
Анна Петровна посмотрела на часы, отложила книгу «Занимательная демонология», поправила уложенные в идеальный пучок волосы и, потянув носом воздух, удовлетворенно хмыкнула. В стремительно приближающемся полнолунии запах подгоревшего рагу был весьма кстати. Ее чуткое ухо уловило раздраженный стон замочной скважины, в которую нетвердой рукой впихнули ключ. Анна Петровна нахмурила брови, поджала пухлые губы и, уперев руки в бока, принялась сверлить дверь недовольным взглядом. На пороге, пошатываясь, возник Сергей Кузьмич. Не разуваясь, он прошествовал на кухню, снял крышку с кастрюли, сунул туда нос, брезгливо сморщился и изрек:
– Никудышная из тебя хозяйка. Все книжечки свои читаешь, а о муже позаботиться недосуг.
– Алкаш, – отрезала Анна Петровна.
– Вот и поговорили, – икнул Сергей Кузьмич. – Сегодня я ночую у Аристарха.
– Скатертью дорога, -пропела Анна Петровна.
– Стерва, – отмахнулся, уходя Сергей Кузьмич.
Дождавшись, когда на лестнице стихнут нетвердые супружеские шаги, Анна Петровна разоблачилась донага, выдернула из пучка шпильки, с наслаждением тряхнула головой, отчего смоляные волосы ее взметнулись, подобно крыльям хищной птицы, достала из кладовой веник, оседлала его и вылетела в стремительно опускающуюся на город ночь.
***
Сергей Кузьмич ни к какому Аристарху ночевать не пошел. Вместо этого он вышел из подъезда, воровато озираясь, прошел пару кварталов, завернул в подворотню, где в мгновение ока перекинулся в крупного черного, с проседью волка и потрусил в расположенную неподалеку лесопарковую зону.
***
– Ну наконец-то! – хищно улыбнулась ведьма. – Ко мне, пёсик!
Оборотень глухо заворчал и бросился на нее. Лесопарковую зону сотряс демонический хохот. Содрогнулись в гнездах яйца и сидящие на них птицы, застонала, приминаясь, трава, деревья опустили стыдливые кроны, беспокойно заворочался на узком ложе, мучимый сладострастными снами, мифический Аристарх, и лишь полная луна с одобрительной усмешкой взирала на любовные игры двух столь непохожих друг на друга существ.
***
– Я вчера был груб, – протянул Анне Петровне книгу Сергей Кузьмич.
– «Как отличить ужа от ежа и другие полезные навыки», – прочитала Анна Петровна, и растрогавшись, погладила мужа по голове. – Спасибо, милый. А у меня как раз оладушки испеклись. Твои любимые. С земляничным вареньем.
– С удовольствием, – облизнулся Сергей Кузьмич, устремляясь на кухню.
Он не заметил выбившегося из строгого пучка шаловливого локона, а она не обратила внимания на хищный огонек в его глазах. Хотя, вполне возможно они просто делали вид. Так ведь интересней.
ПОСЛЕЖИЗНЬ ИВАНА ПЕТРОВИЧА
Жил да был Иван Петрович. Однажды он лег спать, а когда проснулся, обнаружил себя лежащим на огромной сковородке. Вокруг шипел океан раскаленного масла, и красномордый скучающий бес в засаленном поварском колпаке вяло тыкал Ивана Петровича вилами в филейную часть.
– Где я? – спросил Иван Петрович.
– Перевернись на другой бок, – посоветовал бес. – Иначе подгоришь.
– Это ад, – догадался Иван Петрович.– Я умер.
– Молодец, – похвалил бес.-Теперь самое время для обзорной экскурсии.
– А надо? – засомневался Иван Петрович.
На сковороде ему было уютно и приятно. Совсем как в джакузи.
– Это твой ад, детка! – бес протянул когтистую морщинистую лапу.
Иван Петрович не без брезгливости ухватился за нее и вывалился через сковородный край на вполне предсказуемый, усеянный кровавыми и не очень останками пол. Он поднялся на ноги и огляделся. Вокруг, куда хватало глаз, расстилалась пылающая земля.
– Кошмар какой-то…, – поёжился Иван Петрович.
– Позволю не согласиться, – откликнулся бес.– Довольно стандартный вариант. Как, впрочем, и это.
Перед Иваном Петровичем возникла дверь. Отверстие в ее центре настойчиво приглашало приникнуть… Он не стал сопротивляться.
– Райские врата через дорогу, – тронул Ивана Петровича за плечо бес.-Осталось уладить формальности.
– Конечно, -Иван Петрович с трудом заставил себя оторваться от созерцания изощренных пыток, которым подвергались те, кто по его прижизненному мнению их заслужил сполна.
– Подпиши, – бес извлек из уха рулон бумаги, напоминающий туалетную.
– Что это? – поинтересовался Иван Петрович.
– Акт сдачи-приемки. Тебя же все устраивает?
– Не знаю, – смутился Иван Петрович.-А должно?
– О, муки! – закатил глаза бес. – Да что ж такое?! Я сказал, это ТВОЙ ад. И рай тоже ТВОЙ. Ты к этому всю жизнь готовился, если верить документу.
– Я не очень понимаю, – залепетал Иван Петрович.-Каждый человек в течение жизни стремится в лучший мир, а тут…
– Нормально всё, – перебил его бес. – Плохие мучаются, хорошие наслаждаются. Кстати, с твоего последнего начальника прямо сейчас сдирают кожу. Живьем. Если не поторопишься, пропустишь все самое интересное. Придется потом ждать, пока регенерирует.
– С Василия Кузьмича! – ужаснулся Иван Петрович.– Так он что… тоже…?
– Пока нет, – ответил бес. – Но ты же хотел, умерев, созерцать его адские муки.
– Погодите…, – осенило Ивана Петровича внезапной догадкой.– Если Василий Кузьмич тут мучается, значит и теща моя, и дворник Бахмет, и та противная тетка из продуктового тоже? И депутаты коррупционные, и парочка президентов недружественных стран? А еще певец этот с гнусявым голосом, микрофон ему в жо…
Послышался протяжный, полный страдания стон.
– Ага, – кивнул бес.
– Круто! – обрадовался Иван Петрович. -Значит, то, что мы представляем себе при жизни, сбывается потом?
– Так точно! – шутливо козырнул бес.
– И они тут все вроде как не настоящие, и для моего удовольствия?
– Вроде того.
