скачать книгу бесплатно
– А я тот, который всем рулит, получается?
– Да-да-да. Который молодец и в послежизни хорошо устроился, – нетерпеливо щелкнул хвостом бес. -Слушай, у тебя впереди вечность, а у меня график. Давай закончим побыстрее?
– Понимаю, – снисходительно усмехнулся Иван Петрович. – У меня послежизнь. А у тебя пока всего лишь жизнь. Надо крутиться.
Бес проворчал что-то, но Иван Петрович не расслышал. Им вдруг овладело беспокойство.
– А у них? – спросил он. – У них тоже сбудется? К примеру, ненавидимый мной политик С. Вряд ли в послежизни он мечтает оказаться в моем персональном аду, посаженным на кол.
– Конечно, – ответил бес. – У всех сбывается. На то она и послежизнь.
– Неправильно это, – покачал головой Иван Петрович. -Где воздаяние? Судилище страшное? Нужен кто-то объективный.
– Где ж его взять, – равнодушно пожал плечами бес.
– Ладно…, – решил Иван Петрович, – позже разберусь.
Он поставил подпись, и бес исчез.
***
Иван Петрович еще немного понаслаждался страданиями недругов, потом перешел дорогу и постучал в райские врата. Там было много хороших людей. Действительно хороших, ведь таковыми их при жизни своей считал Иван Петрович. У каждого была арфа, облако и крылья. Они улыбались мудрыми улыбками.
***
Что –то прошло… Наверное, время…
– Так нам и надо – стонали в аду Ивана Петровича приговоренные, – так нам и надо.
– Так нам и надо, – пели в раю Ивана Петровича, терзая арфу, – так нам и надо.
– Скучно, – капризничал Иван Петрович. – Все такие предсказуемые.
– Когда попадаешь туда, где воздаешь, будь готов на это смотреть вечно, – шкварчала под маслом сковорода.
ДОМ, КОТОРЫЙ
– Так-так… – бормотал Сергей Борисович, спускаясь в темный подвал. – Посмотрим, какой ты…
Он нащупал на стене выключатель, щелкнул и на мгновение ослеп от вспыхнувшей под потолком лампочки.
– Играем, значит, – Сергей Борисович достал из кармана темные очки, водрузил их на нос и огляделся.
Пусто. Сергей Борисович открыл небольшой черный чемоданчик, извлек оттуда изящный молоточек с серебряной ручкой, немного помедлил, взвешивая его на ладони, потом резко размахнулся и ударил в стену. Воздух в подвале застонал, разливая запах земляники и грозовой тучи, на месте удара образовалась дверь, которую Сергей Борисович небрежно пнул ногой. -Вот и хорошо, – улыбнулся он.
– А теперь выходи, только медленно и без глупостей.
– Без глупостей скучно, – ответили ему.
– Тогда я иду сам, – поигрывая молотком, еще шире улыбнулся Сергей Борисович. – Ничего личного, просто бизнес.
***
Сергея Борисовича приглашали в дом раньше кота и дизайнера. Услуги его стоили дорого, люди, пользующиеся ими, могли бы свободно выстроить в любом городе пару микрорайонов. Слова «мой дом-моя крепость» не были для Сергея Борисовича удачным рекламным ходом. Они гарантировали его клиентам полную и абсолютную безопасность, как зародышу в материнском чреве. Сергей Борисович был управдомом. Потомственным, в десятом поколении. Этаким Карабасом Барабасом, без кнута и бороды, зато с молотком и бензопилой.
Дома хитрые. Они пытаются обмануть, притворяются послушными, покорными и делают вид, что служат и защищают своего владельца. На самом деле они просто хотят витать крышей в облаках. Не можешь подчинить, разрушь до основания. Так говорил Сергею Борисовичу дед. Последним его делом был целый город. Больше никто деда не видел, как, впрочем, и города.
***
– Знаешь, о чем мечтают дома? – услышал Сергей Борисович, уворачиваясь от летящего с потолка куска штукатурки. Упав на пол, кусок разбился на мелкие части и сложился в слово «пшлнх».
– Молодняк, – презрительно фыркнул Сергей Борисович, – не таких приручали. И, кстати, дома не мечтают. Слишком вы для этого примитивны.
– Слышал историю про исчезнувший город?
– Еще бы. Мой дед пожертвовал жизнью, сравняв его с землей.
– У меня другая информация.
– Мне некогда тратить время на домовые байки, – сказал Сергей Борисович. – Давай, покажись уже, будем тебя дрессировать.
– Даже и не знаю… – дом явно издевался. – Кого тебе будет приятней видеть? Блондинку с сиськами, юношу с взором горящим, кошечку, быть может?
– Мне достать бензопилу? – теряя терпение, спросил Сергей Борисович.
– Ух, как страшно! – веселился дом. – Знаешь, пожалуй, я доставлю тебе удовольствие.
За годы работы Сергей Борисович навидался всякого. Привидений, барабашек, зыбучих лестниц, шкафов с целым семейством скелетов, кусачих половиков, ядовитых обоев. Но ни разу ни у одного дома не хватало наглости посягнуть на святое. Показаться Сергею Борисовичу в облике легендарного деда.
– Ах, ты, сволочь! -покачал головой Сергей Борисович, расчехляя бензопилу.
– Повежливей, юноша, – строго сказал дед. – И аккуратней с инструментом, вдруг отпилишь себе что-нибудь важное.
– Сожгу гада, – сквозь зубы пообещал Сергей Борисович.
– И не узнаешь, что со мной произошло.
– Ты не мой дед, – твердо сказал Сергей Борисович. – Он бы никогда….
– Не стал домом? Его сущностью? – ухмыльнулся дед.– А ты когда-нибудь задавался вопросом, зачем?
– Что зачем?
– Зачем мы их дрессируем.
– Не мы. Я, – поправил Сергей Борисович.
– Ты всегда был слишком прямолинейным, – вздохнул дед, – где твоя гибкость, мальчик? Откуда уверенность, что ты все знаешь? Вспомни свое первое дело. Комнату той девочки.
– Ей угрожала опасность. Родители хотели защитить ее.
– От кого? От мира? От жизни? От нее самой? – недобро прищурился дед.– Ни хрена подобного. Наши работодатели всегда хотели лишь полного контроля над всем, что их окружает. После дрессировки дом становится не крепостью, он становится тюрьмой и медленно убивает тех, кто в нем живет. У той девочки, изолированной от мира любящими родителями, был только один друг, сущность дома, безобидный тараканообразный барабашка. Он показывал ей театр теней, растил цветы из стен и помогал удрать через окно, чтобы побегать по лужам. А потом пришли мы и превратили его в раба. Девочка умерла через месяц.
– Чушь! – торжествующе расхохотался в лицо деду Сергей Борисович. -Эта, как ты говоришь, умершая девочка, на данный момент вполне успешная женщина. Моя жена. Между прочим, у нее четыре квартиры, три дома, пара планет, названных ее именем и целый полюс в собственности.
– Вот я и говорю, умерла. Южный или северный?
– Что?
– Полюс.
– Какая разница, – Сергей Борисович привел бензопилу в положение готовности. – Так что там про исчезнувший город? Напоследок, а?
– Там нет нужды закрывать двери, – нараспев сказал дед. – Деревья растут на крыше, путаясь кронами в облаках, морозная хладь погребов, солнце в оконных проемах, ступенчатый скрип… Когда будешь готов, придешь и станешь жить.
***
Сергей Борисович разрушил и сжег дом заказчика до основания. Извинился, возместил ущерб, долго тряс благодарную руку, а потом поехал домой.
***
– Не боюсь темноты. На стенах растут цветы. Половицы скрипят. Начинается дождь. Исчезнувший город? Не поймешь… Полюс северный, полюс южный, ненужный, ненужный, – бормотала во сне жена.
Сергей Борисович смотрел сквозь зарешеченное окно на планеты имени собственной жены и пытался не думать о деревьях, растущих прямо из крыши.
ПРОИСШЕСТВИЕ
Промозглым осенним утром по дороге на работу конторского клерка Клопова утянуло в дипломат с важными документами. Случилось это быстро, неожиданно и безболезненно. Клопов открыл крышку, почувствовал легкое головокружение, затем ноги его оторвались от земли, тело скрутило на манер бельевой веревки и он с тихим свистом исчез в недрах дипломата. Дипломат же, сыто клацнув крышкой, устроился на подмерзшем газоне.
Через час на него наткнулась Красотка Муся, собиравшая стеклотару ко дню рождения бомжа Никиты. Красотка приложила мохнатое ухо к поверхности дипломата, характерного тиканья не услышала, и с радостной беззубой улыбкой отнесла находку в уютное гнездышко из картонных коробок. Страдающий похмельем Никита встретил сожительницу витиеватым ненормативом, но, увидав дипломат, сменил гнев на милость и побежал к участковому Кукину, которому был должен пятнадцать суток за непотребное поведение в общественных местах.
Участковый Кукин составлял протокол задержания нелицензированного торговца дынями Арама, укравшего у Галины, женщины с низкой социальной ответственностью, недельный заработок. Галина сидела напротив и, громко сморкаясь в несвежий платок, обещала Кукину неземное наслаждение, если тот отправит торговца дынями пасти оленей под знойным сибирским небом. Вид дипломата в заскорузлой руке Никиты возродил в разочаровавшемся участковом сердце Кукина мечты о подвиге во имя родины. Он выписал бомжу амнистию, троекратно расцеловал торговца нелицензионными дынями в щетинистые щеки, игриво ущипнул Галину за дряблую филейную часть и принялся ходить вокруг дипломата, строя предположения насчет его содержимого.
Предположений было двое. Серьезная сумма в твердой валюте и ядерная кнопка сверхдержавы. Галина, женщина с низкой социальной ответственностью, предложила тайно проголосовать за серьезную сумму. Воздержавшихся не нашлось. Участковый Кукин вызвался взять на себя ответственность за вскрытие, а нелицензированный торговец дынями предложил свою кандидатуру в качестве понятого. Бомж Никита сбегал за арматурой и Красоткой Мусей. Дипломат, испугавшись, открылся и выплюнул на свет упирающегося конторского клерка Клопова. Он поведал, что вселенная состоит из несказанных слов, и как приятно ему было витать среди них, крепко уцепившись за букву О. На прощание Клопов оставил собравшимся дипломат с важными документами и немое разочарование, а сам отправился под знойное сибирское небо пасти оленей.
ВДОХНОВЕНИЕ
Блогер Пыжиков сидел перед компьютером и таращился в пустой монитор. Уже несколько часов он пытался написать хоть что-нибудь, но дальше « доброго времени суток, дорогие френды» дело не двигалось. Писать было решительно не о чем. Такого с Пыжиковым раньше не случалось. Его вдохновлял любой, находящийся в зоне зрительной досягаемости объект. Из обыденной вещи, вроде трещины на потолке, он умудрялся извлечь минимум три социально-значимых поста. Блогер нервничал. Ему виделся стремительно падающий рейтинг, забвение подписчиков и массовые отфренды.
– Надо сходить и взять, – решил переломить ситуацию Пыжиков.
***
Алкоголик Белочкин торчал около продуктового магазина и стыдливо клянчил на опохмел, пытаясь понять природу возникшей внутри пустоты. Обычно с утра он обшаривал помойки в поисках подходящего куска картона, доставал из кармана огрызок губной помады насыщенного пурпурного цвета, и быстрыми нервными штрихами изображал нечто, навевающее воспоминания о картинках на стенах общественного туалета. Прислонял произведение к клумбе у магазина, а сам, нахохлившись, топтался рядом, предлагая приобрести выставленный культурный экспонат или сделать пожертвование на развитие художественной техники. Люди мимо магазина ходили к искусству неравнодушные, к обеду Белочкин был сыт, похмелен и доволен жизнью. Чуть позже появлялась любовница олигарха Кочерыжкина и покупала свежий шедевр. У блогера Пыжикова она прочитала, что светской даме пристало меценатство, и увлеклась современным искусством. Творчество алкоголика покоряло простотой и доступной ценой. Что такое бутылка водки для любовницы олигарха? Она прочила Белочкину большое будущее, персональную выставку и фуршет. От него требовалось лишь жить, как жил и делать то же, что всегда. Но сегодня вдохновение оставило Белочкина, и где его искать, было не понятно. Пустота внутри алкоголика наполнялась унынием и безнадегой.
***
Соседи непризнанного композитора Альберта Бляхина жаловались, что всю ночь не сомкнули глаз.
– Так я ведь даже не играл! – оправдывался Альберт.– Ни единой ноты!
– Вот именно! -отвечали ему. – Вы пятнадцать лет каждую ночь терзали клавиши. И вдруг тишина! Она на нас с непривычки угнетающе действует. Не до сна.
У Бляхина случилась истерика. С криками «Оно пропало, улетело, не вернется!», Альберт выбежал на улицу, где столкнулся с блогером Пыжиковым и тремя бутылками пива, отчего на асфальте образовалась пенная лужа. Бляхин бухнулся перед ней на четвереньки и принялся шумно пить.
– Словно лошадь у водопоя, – умилился Пыжиков, жалея о так некстати утраченном вдохновении.
Непризнанный композитор оторвался от лужи, потряс головой, и принес извинения. Блогер их благосклонно принял, но потребовал возмещения ущерба. По пути в магазин Бляхин жаловался на отсутствие вдохновения. Пыжиков отвечал, что прекрасно его понимает, у самого такая же печальная ситуация, и поэтому следует брать что-нибудь покрепче пива. Бляхин не возражал.
***
– Что значит, нет вдохновения? – возмущалась любовница олигарха Кочерыжкина. – Всегда было, теперь тю-тю? Может, ты цену набиваешь? Или кому другому продал?
– Никак нет, Анжела Петровна, – бубнил, понурив голову, Белочкин. – Кому они кроме вас нужны? Говорю, улетело, проклятое…
– Скажи, Белочкин, – вкрадчиво поинтересовалась любовница олигарха, – ты выставку хочешь? А фуршет?
Алкоголик поднял на нее страдальческие глаза и изрек:
– Без вдохновения мне ничего не надо!
– Ладно, -смягчилась Анжела Петровна, протягивая некрупную купюру. – Будем считать, ты в отпуске. Но сильно не затягивай. Пары дней достаточно. А там, глядишь, и вдохновение вернется.
– Не вернется, – упрямился алкоголик. – Я чувствую.
– Какая мука это меценатство, – закатила глаза любовница олигарха. – Черт бы побрал блогера Пыжикова!
***
Олигарх Мстислав Кочерыжкин людей не любил. Особенно тех, кого называют «творческими». Преподаватели школы изящных искусств, куда родители отдали его, мечтая, что сын вырастет тонко чувствующим человеком с неуемной жаждой прекрасного, как ни старались, не сумели разглядеть в Мстиславе хоть каплю таланта. Медведь, обычно наступающий людям исключительно на ухо, по Кочерыжкину не просто прошелся, а, проехался несколько раз туда и обратно в санях с бубенцами. Одноклассники над Мстиславом смеялись, упражняясь в остроумии на все лады. Издевались тонко, как и подобает творческим людям, даже морду не набьешь.
– Не слушай их, сынок, – утешали родители, – вон, Альберт Эйнштейн в школе на двойки учился. А вырос, нобелевскую премию получил.
Став старше, Кочерыжкин просил перевести его в обычную школу, но мать хваталась за сердце, а отец за ремень с криками:
– Только через наши трупы! Там сплошное быдло! Они не отличают шубу от Шуберта, Бабеля от бабы, а Гоголя от гоголь-моголя!
Мстислав тоже не отличал, но виду не подавал. А в силу возраста не был готов перешагивать через трупы. Школу он кое-как дотянул, но при попытке родителей устроить его в литературный институт, проявил твердость характера и ушел в армию.
Там у него обнаружился неожиданный талант. Мстислав мог продать что угодно кому угодно без тяжелых для здоровья последствий. Начальник снабжения, капитан Сукин, взял Кочерыжкина под крыло, и в течение двух лет его семья сладко спала, вкусно ела, крепко пила и каждый вечер молилась за мстиславово благополучие. Из армии Кочерыжкина провожали со слезами, оркестром и напутствиями.
– Вдохновение не купишь! – шумно сморкался в рукав капитан Сукин.– Не просри талант, парень, далеко пойдешь.
– Купить можно всё, – отвечал Кочерыжкин. – Равно как и продать.
Тогда-то в его мозгу и зародилась ИДЕЯ. Все эти поэты-писатели-художники-музыканты еще узнают кто такой Мстислав Кочерыжкин. Горько пожалеют и приползут, униженные, когда он лишит их самого дорогого.
***
